Соломон. Королевская Гавань.
После короткого разговора со Станнисом, я телепортировал себя и Лавену в одно из помещений верхних ярусов Красного замка. Оно несильно отличалось от других, что имели роскошную мебель и большие проемы, выполняющие функции окон, но в данный момент здесь был накрыт стол, подготовленный к трапезе важных персон.
Стула было всего два, которые мы с Лавеной и занимали, и, видимо, проголодавшись, она потянулась к еде, но я ее остановил.
— Еда отравлена, Лавена, поэтому не стоит ее есть, — сказал я, отчего она тут же остановилась и с приподнятой бровью посмотрела на меня. После этого в ее сторону медленно направился созданный мной хлеб, который она любила. — Вот, перекуси этим. Мы здесь ненадолго.
— И зачем же? — спросила Лавена, приняв хлеб и начав его медленно есть. — Да и вообще, почему ты взял с собой меня, а не жертву? У меня было, чем заняться.
— Как я и сказал, яйцо впитало достаточно маны, и все, что осталось, так это просто ждать, не беспокойся, — начал я. — Что же касаемо Кинвары? Она не совсем подходит для данного случая.
— Не поняла.
— Ты помнишь слова, которые я произнес в день клятвы моего Малого совета? — с легкой улыбкой спросил я, отчего она продолжила смотреть на меня непонимающим взглядом, который спустя пару мгновений сменился на полный сомнений.
— То есть, те слова не были показухой? — продолжая сомневаться в услышанном, спросила Лавена. — И я хочу пить.
— Разумеется, — кивнул я и создал около нее бокал с чистой водой, который она спокойно приняла и сделала пару глотков. — Кинвара безусловно верна мне, а ее любовь и преданность неоспоримы. Но, увы, ее отношение к обычным людям схоже с моим.
— С этим не поспоришь, — согласилась Лавена и недолго помолчала, перебирая в голове свои мысли. — Поэтому мы здесь? И, полагаю, отравленная еда как-то связана с этим?
— Напрямую.
— И кому она предназначалась?
— Детям короля. Мирцелле и Томмену Баратеонам, — сказал я, отчего Лавена тут же застыла, а легкость, как на ее лице, так и в языке тела, моментально исчезла.
— Что ты хочешь услышать?
— Должен ли я вмешаться и не позволить умереть этим двоим, по крайней мере, сегодня? — продолжил я, отчего Лавена бросила в мою сторону презрительный взгляд, но с некоторой ноткой терпения. — С моей точки зрения, их смерть была бы правильным решением, ведь таким образом будет достигнут конечный результат, то есть, приемлемый шанс на спасение этого мира и сотен тысяч жизней. Они являются первой ступенью к тому, чтобы Семь Королевств стали по-настоящему едины, что необходимо перед лицом Великого Иного.
— Как смерть этих двоих, которым, как сказал Бран, около десяти лет, может повлиять на судьбу сотен тысяч и спасение мира? — практически выплюнула Лавена. — Это невинные дети, и ты говоришь мне, что они должны просто умереть? Я, конечно, знала, что ты не в своем уме, но что бы настолько?
— Именно поэтому я и говорю с тобой сейчас, — сказал я. — Зная все это, как бы ты поступила на моем месте? Какой ответ был бы правильным для тебя?
— И что дальше? Ты прислушаешься ко мне и сделаешь так, как я сказала?
— Нет, — честно ответил я. — Но твои слова позволили бы мне лучше понять то, к чему я стремлюсь, и, может быть, изменить ход событий.
Между нами повисло молчание, которое продлилось довольно долго. Я не торопил ее, а лишь терпеливо ждал, пока в какой-то момент она не направила на меня свои глаза.
— Придумай что-то.
— Хм?
— Придумай что-то, — повторила Лавена. — Учитывая твою силу и “мудрость”, о которой все говорят, уверена, ты сможешь обойтись и без жертвы этих двух.
— Смогу, — кивнул я. — Но в этом случае вероятность успеха скрыта от моих глаз.
— Лишь вероятность? — она подняла бровь. — Тогда уж и подавно ты сможешь обойтись без них.
— Но что, если это решение приведет к ужасным последствиям?
— Плевать на последствия, — заявила Лавена, после чего вздохнула. — Ты спросил меня, как бы я поступила на твоем месте, не так ли? Я бы не позволила этим двоим умереть, даже если бы знала, что от этого зависела судьба мира. Это просто неправильно.
В ответ на это я ничего не сказал, показав на лице непонимание, ведь две жизни были ощутимо меньше, чем сотни тысяч. Чаши весов не уравновешены, и, по моей логике, судьба мира стоит больше.
— Ты все еще не понимаешь, а? — прервала мои мысли Лавена. — В таком случае, если бы тебе нужно было пожертвовать жизнью Кинвары, что бы ты сделал? Человеческая жизнь для тебя ничего не значит, я знаю это, но как насчет нее?
Ответ был мгновенным.
— Она бы отнеслась к этому с пониманием, после я бы сделал то, что нужно, — спокойно сказал я, на что Лавена застыла, а затем резко встала и, подойдя ко мне, ударила кулаком по лицу, оставив красный след из-за применения “Укрепления”.
— Это было неприятно, — прокомментировал я, смотря в ее глаза, полные холодного гнева и недоверия.
— Ты самый эгоистичный и бесчувственный ублюдок, которого я когда-либо встречала, — ледяным тоном сказала Лавена. — Ты действительно думаешь, что такой конец ее устроит?
— Да, — кивнул я и провел рукой по лицу, отчего след от удара моментально исчез. — И когда бы все закончилось, я бы вернул ее к жизни, что возможно и в случае с детьми короля.
— Я говорю не об этом! Человеческая жизнь не игрушка, не вещь, которой можно распоряжаться так, как тебе хочется! — продолжила она. — Вот тебе бы понравилось, если бы твоей жизнью вертели как только можно?!
На этих словах я застыл, мана на мгновение покинуло мое тело, а в памяти всплыли две вещи, что противоречили друг другу, как если бы это были пламя и лед.
Холодный, непреступный и невозмутимый лед являлся изначальным Соломоном. Он жил именно так, как сказала Лавена. Его жизнь не принадлежала ему самому, что не вызывала у него никаких чувств, как положительных, так и отрицательных. Его жизнь не была жизнью, а существованием, для которого он и появился на свет.
С самого своего рождения он ни разу не плакал, не смеялся, никого не любил и ненавидел. Он обладал “Мудростью”, которой прославился, и именно это отделило его от человечества. Абсолютное знание, как прошлого, так и будущего, и понимание природы, как человека, так и мира, одарило его проклятием. Именно проклятием, ведь на фоне знания таких масштабов обычные человеческие чувства и переживания становятся слишком незначительными и бессмысленными.
Обжигающее, яркое, но чрезвычайно крохотное пламя же представляло собой меня самого. Чувство потери контроля над своей собственной жизнью было мерзким и отвратительным.
После той скучной и абсолютно бесцветной жизни, что была у меня до этого, я хотел жить, а не выживать. Наслаждаться каждым мгновением, а не пропускать одно за другим, оставляя позади.
Я чувствовал, как эта мысль раздувала крохотное пламя, начиная медленно растапливать окружающий его лед. И, одновременно с этим, в моем Зеркале Души раздался треск. Ничтожный и еле заметный, но отчетливо слышимый.
— …эй, ты слушаешь?! — под ухом раздался голос Лавены, но я не обращал на нее внимания. — Тебе бы понравилось поменяться со мной местами, а?!
— Пришло Время Коронации… Он Тот, Кто Начинает Все…
— Что ты…
— Арс Паулина.
Мгновение, и я оказался в своем Зеркале Души, после чего моментально начал сканировать каждую его деталь, как глазами, так и магией с чувствами.
Можно было войти сюда ментально, не используя Благородный Фантазм, но мне хотелось посмотреть на то, усилится ли сопротивление мира на Арс Паулину. Этого не случилось, то есть мир допустил изменение, но какое именно? Откуда раздался звук? Что именно треснуло в моей собственной душе?
Потратив неизвестное количество времени, я нашел то, что искал, и в следующее мгновение оказался перед троном. Он все еще был величественным и безупречным, точнее, так казалось на первый взгляд.
Мои глаза неотрывно смотрели на спинку трона, где, в самом его центре, был след, напоминающий тот, что оставался от попадания пули в стекло. Это была крохотная дырочка с идущими от нее мелкими трещинами, и пока я изучал ее, позади меня послышался знакомый голос.
— Раньше этого тут не было, разве нет? — сказала Лавена. — И зачем ты использовал это заклинание? Решил похвастаться?
— Нет. Это ответ на оба твоих вопроса, — улыбнулся я. — Помнишь, что я говорил об этом месте?
— Что это твоя душа, — закатила глаза она.
— Верно, — кивнул я. — Любое изменение этого места напрямую отображает изменения во мне.
— И что же означает эта трещина в твоем троне? — все еще не понимая, спросила Лавена.
— Как думаешь, что такое трон? — ответил вопросом на вопрос я, проведя рукой по спинке трона.
— Мне это неинтересно. Можешь придержать это для жертвы, — равнодушно ответила она.
— Пожалуй, у меня есть подходящий слушатель на этот счет, нежели Кинвара, — выпустил смешок я.
— Как угодно, — закатила глаза она. — Ну и? Что ты решил? Твой взгляд изменился, и что-то мне подсказывает, что теперь ты не хочешь жертвовать жизнями этих двоих.
— Да, не хочу. Теперь это нечто большее, — сказал я и, подойдя к Лавене, пока она сверлила меня непонимающим взглядом, погладил ее по голове. Разумеется, она тут же отдернула мою руку и отпрыгнула от меня, как если бы была хомяком с вздыбленной шерстью и прижатыми к телу передними лапами.
— Чего это ты?! Хочешь умереть?! — с опаской и угрозой спросила она.
— Спасибо, Лавена. Ты мне очень помогла, — выпустил смешок я, опустив руку, отчего Лавена застыла на месте, шокировано уставившись на меня. — И прежде, чем ты спросишь, нет, они не умрут сегодня.
— То есть, они умрут завтра или послезавтра, не так ли?
— Это будет зависеть только от судьбы и них самих, а не от меня, — спокойно сказал я, на что она еще недолго сверлила меня недоверчивым взглядом, а затем вздохнула и выпрямилась.
— Ладно, я тебе верю, — устало сказала она. — Что теперь? Мы еще долго будем здесь?
На мгновение я застыл, ведь услышал то, что не ожидал, и это было…
…приятно…
— Только я, — ответил я. — Тебя же я могу отправить домой, если, конечно, ты того хочешь.
— Да, хочу, — кивнула Лавена. — И…
— Хм?
— …спасибо… — практически шепотом сказала она. — И не смей прикасаться ко мне без разрешения. В следующий раз я оставлю тебя без руки.
— Конечно, — мягко засмеялся я и отправил ее домой, после чего, нейтрализовав весь яд в еде и создав вокруг себя маскирующее замкнутое поле, стал ждать.
И вот, спустя считанные минуты, в комнату вошли двое. Это были девочка и мальчик, чье присутствие полностью соответствовало тому, как о них отзывались Старки.
Оба имели золотые волосы и зеленые глаза, что являлось исключительными чертами дома Ланнистер, но, в отличие от остальных, о которых был наслышан, они создавали одно определенное впечатление, что основывалось на видении мира в целом и предначертанного будущего.
Несоответствие.
Добрая и храбрая принцесса. Отзывчивый и отважный принц. Они бы прекрасно вписались не сюда, а в какую-нибудь сказку или семейный фильм с предсказуемым и счастливым концом. И с этой точки зрения, что в плане внешности, что в плане характера, у них в принципе не было никаких недостатков, как если бы мир хотел этим что-то компенсировать.
Полагаю, им просто не повезло здесь оказаться, ведь их смерти в случае моего отсутствия в этом мире были… некрасивы.
В любом случае, я встал у оконного проема и стал наблюдать за ними. Сначала они просто молча ели, время от времени бросая друг на друга короткий взгляд и слабую улыбку, но в один момент молчание было прервано принцессой.
— Ты снова хочешь пойти к ним, Томмен? — мягко и с заботой в голосе спросила она.
— Да, — ответил он со вздохом, где четко слышались бессилие и понимание. — Но мы ведь не можем этого сделать, верно?
— Наша мать не обрадуется тому, о чем именно мы разговариваем с Сансой и Арьей, — добавила принцесса, после чего этот короткий разговор превратился в неловкую тишину.
Я же поднял бровь, ведь услышанного, пусть даже столь малого, мне было достаточно, чтобы сделать несколько выводов.
Принц и принцесса безоговорочно доверяли друг другу. Их забота и тепло были взаимны и искренни, но вместе с этим в них присутствовал страх. Хотя нет, не страх, а недоверие, основанное на укоренившемся влияние своей матери.
Они искали совета не у нее, а у Сансы и Арьи, и это было не самым хорошим знаком. Страх перед родителями являлся обычным делом и иногда оправданным, но вот недоверие? Что ж, это вызывало пару вопросов.
— Я не знаю, что делать, Мирцелла, — прервал тишину принц. — Все эти изменения произошли слишком быстро, и даже с советами лорда Десницы, отца и дяди у меня возникает еще больше вопросов, чем было до этого.
Услышав это, принцесса медленно положила столовые приборы, после чего встала и, подойдя к брату, мягко обняла его, положив голову ему на плечо.
— Я знаю, что тебе страшно, но вспомни слова Сансы и Арьи. Они верят в тебя и считают, что ты сможешь стать хорошим королем, — сказала она. — И я тоже в это верю.
— Спасибо, Мирцелла, — слабо улыбнулся принц. — Но что, если я не смогу? Просто… когда я спросил об этом отца, он сказал, что быть королем это самая неблагодарная вещь, которая только может быть.
— Ну… — не знала, что ответить, принцесса, и тогда я решил развеять замкнутое поле.
— В этом ваш отец прав, юный принц.
Стоило мне произнести это, как принц и принцесса резко повернули головы в мою сторону и шокировано посмотрели на меня, а я продолжил.
— Вы не против выслушать слова скромного Волшебника, принц Томмен, принцесса Мирцелла?
-0-
A/N: Как глава? Выскажите свое мнение. Вполне возможно, что сможете повлиять на будущие главы.