… Крис с глубоким выдохом опустился на металлический пол, чувствуя спасительный перепад температуры. Он вытер рукавом часть обильно потеющего лба, но этот жест не принёс особого успокоения. Он был направлен лишь для "усиления" короткой передышки.
Он вытянул руку и специальный дрон мигом подлетел к нему, передавая бутылку воды, которую он с жадностью выпил.
— Ещё, — односложно он передал приказ.
Боту потребовалась всего лишь одна минута, чтобы принести ещё одну бутылку. Выжав её до суха, Крис лёг на спину и раскинул руки.
Думать не хотелось совершенно. Возможно именно так себя чувствуют люди после изнурительной тренировки. Сам Крис уже отвык от чувства… переутомления. Конечно, после битвы на истощение такие чувства его посещали, но после битвы голову забивают совершенно другие мысли.
А вот так, именно что почувствовать переутомление после целенаправленных тренировок — этого не было уже давно.
Ну конечно, у Крис телосложение грёбанного полубога. Он может круглыми сутками тренироваться и разве что немного вспотеть! Уж точно не как свинья, как например сейчас!
Если…
Если у вас не будет сопоставимого — в данном случае превосходящего — противника.
— Если у тебя отберут силу, что ты сделаешь?
Крис поднял корпус и размял шею, прокручивая в голове вопрос отца.
Он возвышался над ним с как всегда интенсивным внимание наблюдал за выражением его лица. Точнее… он смотрел небрежно, но Крис чувствовал рентген печёнкой.
— Что ты имеешь в виду? — сконфуженно спросил Крис.
— Перед тобой стоит враг. Он… — Танос покрутил рукой в воздухе. — Отрезал тебе руки. Выколол глаза. Взял в плен и лишил сил. Когда наступит грань, после которой ты сдашься и признаешь поражение? И… на что ты готов пойти?
Крис моргнул.
Подобный вопрос… никогда раньше не приходил ему в голову.
Лишённый силы. Ослабленный. Беспомощный. Что он сделает? Сдастся? Умрёт?
— Я бы… — он запнулся, пытаясь подобрать правильные слова, но Танос не любил пауз.
— Ты бы что? — голос отца был холоден, но в нём не было ни осуждения, ни насмешки. Только ожидание.
Крис сжал кулаки.
— Я бы дрался до последнего.
— О, это прекрасные слова, достойные поэта, — Танос склонил голову на бок. — Но они ничего не значат.
Крис нахмурился.
— Ты — зверь, которого загнали в ловушку. Что сделает зверь?
Крис задумался, но ответ вырвался сам собой.
— Будет рвать и метать, пока не вырвется.
— О, неужели? — Танос усмехнулся и, сжав кулак, мгновенно оказался перед Крисом, схватив его за горло. — А что, если лапы оторваны? Что, если рвать и метать нечем?
Железные пальцы вонзились в кожу Криса, и мир вдруг сжался до одной–единственной мысли — воздуха. Он лихорадочно схватился за запястье отца, но Танос не двигался, даже не дрогнул.
— Ты знаешь, что делает животное, попавшее в капкан? — голос Таноса был предельно спокоен. — Оно отгрызает себе лапу, чтобы выжить.
Его хватка ослабла, и Крис, закашлявшись, свалился на колени.
— А ты, Кристофер? — Танос наклонился ближе. — Ты готов отгрызть себе лапу?
Крис задыхался, приходя в себя.
— О чем ты вообще?..
— О выборе, — Танос выпрямился, скрестив руки. — Драться до конца — это для солдат. Сильные не дерутся до конца. Они используют всё. Они идут на всё.
Он шагнул в сторону, оглядывая тренировочный зал.
— Что важнее? Честь или победа?
Крис стиснул зубы.
— Победа.
— Хорошо, — Танос кивнул. — А если для победы нужно предать?
Крис не ответил сразу.
— Ты колеблешься, — Танос усмехнулся. — Значит, ты всё ещё думаешь, как человек.
Он развернулся к Крису.
— Тебя лишили всего. Ты голоден. Тебя мучает боль. Но у тебя есть шанс выжить. Ты просто должен предать союзника. Убить друга. Склонить невинного к смерти. Ты всё ещё выберешь победу?
Крис хотел сказать «да». Должен был сказать «да».
Но Танос знал его лучше, чем он сам.
— Не торопись с ответом, сын мой, — голос отца стал мягче. — Это не проверка. Это закон вселенной.
Крис опустил взгляд.
— Я… — Крис говорил шёпотом. — Это… Отец, я вряд ли стану тем, кем ты хочешь меня видеть. Это… мне это не нравится…
Танос продолжал сверлить его взглядом. Но он значительно смягчился.
— На Земле есть интересная задачка, — начал он издалека. — Перед тобой перепутье железных путей. Ты видишь перед собой рычаг, который направит его либо вправо, либо влево. На одном пути находятся три человека, на другом один. В какую сторону ты направишь поезд, который вот–вот прибудет?
— Я знаю эту задачу, — выдохнул Крис. — Дальше ты поставишь другое условие: например, на одном пути три старика, а на другом молодая мать с несколькими детьми, или на другом три незнакомца, а в другой стороне твой близкий друг. И так задача может усложняться до бесконечности.
— Тогда ты знаешь и правильный ответ? — приподнял бровь Танос.
— В том то и дело, правильного ответа нет. Сама ситуация изначальна складывается так, что при любом раскладе ты проиграешь.
— Так скажет философ, — моментально отбрил его ответ Танос. — Так скажет профессор, сидящий в тепле и потягивающий глинтвейн. Но ты не философ, Кристофер, — голос отца был предельно спокоен, но в нём читалось нечто давящее, неумолимое. — Ты тот, кто стоит у рычага.
Крис опустил голову.
— Я не знаю…
— Нет, ты знаешь. — Танос шагнул ближе, заставляя его поднять взгляд. — Ты просто боишься своего ответа.
Крис сглотнул.
— И какой же он?
Танос выдержал паузу, будто нарочно растягивая момент.
— Тот, кто создан побеждать, не спрашивает, кого спасти. Он спрашивает, как спасти всех.
Крис сжал кулаки.
— А если это невозможно?
Губы Таноса дрогнули в едва заметной усмешке.
— Тогда он спрашивает, как сделать так, чтобы не пострадал он сам.
Крис вздрогнул.
— Ты хочешь сказать, что я должен… выбрать себя?
— Я хочу сказать, что только выживший имеет право выбирать.
Танос повернулся и сделал несколько медленных шагов по залу.
— Человек, который погиб, не спасёт никого. Человек, который пожертвовал собой ради кого–то, сделал выбор за них. Но тот, кто выжил… Тот решает судьбы.
Крис резко поднялся на ноги.
— Это… Это не правильно.
Танос усмехнулся.
— А что правильно, сын мой?
Крис дёрнулся, но слов у него не нашлось.
— Ты сказал, что хочешь драться до последнего, — продолжил Танос, вновь повернувшись к нему. — Но я спрашиваю: что ты готов сделать, чтобы не драться? Чтобы выиграть, не доводя себя до этого "последнего"?
Крис крепче сжал кулаки.
— Ты говоришь об обмане…
— Об обмане, предательстве, манипуляции. — Танос развёл руками. — О тех инструментах, которыми пользуются сильные.
Крис шумно выдохнул.
— Ты хочешь, чтобы я стал как ты.
— Я хочу, чтобы ты стал лучше.
Крис замер. Эти слова прозвучали… по–другому. Не как приказ, не как наставление, а как нечто большее.
Он смотрел в глаза Таносу и вдруг понял: отец не просто учит его. Он проверяет.
— Ты думаешь, что я слабый, — медленно сказал Крис.
— Нет, — Танос чуть склонил голову. — Я думаю, что ты ещё не осознал, каким сильным можешь быть.
Он развернулся и направился к выходу, бросив через плечо:
— Пора привыкать, Кристофер. Мир не заботится о твоей чести. Он заботится о победителях…
Крис выдохнул, ощущая просто… просто запредельную слабость.
Потерять все силы разом — это… мучительно.
Он сжал кулак и не чувствовал, что может гнуть сталь, словно вату. Он пытался взглянуть на мир иным взглядом, но Шесть Глаз не отзывались. Он хотел разнести всё это поганое место, но не мог.
Гамора…
Даже думать о ней он не мог. Не хотел.
— Господин Уоллес, — прошептала Карина, настойчиво протягивая поднос. — Прошу вас, поешьте…
Крис прикрыл глаза, делая вид, что не видит её.
К нему пришли девушки и звали к себе. Он отказался.
Ему организовали пир. Он отказался.
Его попросили пройти внутрь его личного крыла, а не сидеть в крохотной стеклянной коробки, единственной выходящей в главный зал. Он отказался.
Коллекционер не добьётся от него реакции. Всё, что ему осталось — это дождаться возмездия.
План уже был.
План появился, но… Крис не хотел его исполнять.
Но какой выбор у него был?
Почему–то именно в этот момент ему вспомнились не только один из множества уроков отца, но и слова ухмыляющегося Корвуса…
…Обещай кому–то свободу — и он станет твоим рабом. Лиши кого–то свободы — и он будет сражаться за неё до последнего вздоха. Контролируй, кто свободен, а кто нет, и ты будешь править миром…
— Карина, — девушка вздрогнула от его первых слов после пробуждения. — Как давно ты стала рабыней?
— Уже несколько лет, сэр, — пискнула Карина робко. — Великодушный господин Тиван выкупил меня, и я всей душой благодарна за столь…
— Ты врёшь.
Карина вновь вздрогнула.
— Но разве есть что–то удивительное в том, что кто–то не хочет быть рабом?
Карина прикусила губу. Её руки дрожали, но она старалась этого не показывать.
— Я… Я не смею жаловаться…
Крис устало усмехнулся.
— Но это не значит, что ты довольна.
Она опустила голову, не отвечая.
— Скажи мне, Карина, — Крис чуть склонился вперёд, даже сидя в своей клетке, он выглядел внушительно. — Ты ведь уже пыталась сбежать, не так ли? Нет… — помотал головой Крис, следя за её реакцией. — Ты… боишься. Но мечтаешь о свободе. Хотя… не совсем так. Ты ненавидишь его, — Карина дрожала от его проникновенного голоса. Крис чувствовал небывалое до этого отвращение к себе. — Ненавидишь Коллекционера. Ненавидишь работорговцев, которые лишили тебя свободы. Твоя ненависть… она сильнее твоего желания уйти отсюда.
— Г–господин У–у–уоллес… — на глазах Карины образовались слёзы. — Прошу… не г–говорите так…
— Слушай сюда, Карина, — Крис стиснул кулаки за спиной, пытаясь не показать весь свой дискомфорт. — Я дам тебе шанс отомстить. Отомстить миллиардеру, владельцу десяток планет и твоему "хозяину". Ты заденешь его так, как никто и никогда не задевал. Возможно он выживет, но он никогда, даже за тысячи лет, не забудет бунт одной рабыни, чью жизнь он целиком и полностью считал своей.
Крис сглотнул желание вывернуть собственный желудок. Никогда ещё он не чувствовал себя таким… сыном своего отца.
— Но я не буду врать: ты скорее всего умрёшь.
На этот раз…
На этот раз Карина не вздрогнула.
Карина смотрела на него широко раскрытыми глазами. В них был страх. Но был и… огонь.
— Ты… — её голос дрогнул, но она взяла себя в руки. — Ты говоришь… правду?
Крис кивнул.
— Если ты мне поможешь, я уничтожу это место.
Карина сглотнула.
— И… и я стану свободной?
Крис усмехнулся, но в его взгляде не было насмешки.
— Ты станешь свободной в любом случае, Карина, — он чуть склонился вперёд. — Или ты погибнешь свободной, или уйдёшь отсюда свободной. Но рабыней ты больше не будешь. Ты станешь кошмаром, которая будет приходить Танелииру Тивану по ночам. Ты станешь его самой большой ошибкой. Просчётом, который он не забудет при всём желании.
Она глубоко вздохнула.
— Ч–что я должна сделать?
— Ты должна будешь отправить сообщение, — сузил глаза Крис. — Для Танелиира Тивана я очень дорогой трофей, чья шкура стоит целое состояние. Но не только для него. За моей шкурой охотятся те, кто перегрызут Тивану глотку. Те, кто захочет… задушить меня собственными руками. Но перед этим они поставят Коллекционера на место.
Карина…
Карина слушала его с восторженным внимание, не упуская ни одной детали.
А Крис…
Крис пытался не заплакать.
Ведь сегодня он послал на верную смерть невинную душу. И она сделала это с улыбкой.