Кости_мотылька_Книга_VI_Глава_4.epub
Кости_мотылька_Книга_VI_Глава_4.docx
Кости_мотылька_Книга_VI_Глава_4.fb2
Скачать все главы одним файлом можно тут
Глава 4
«На закате жизни, по ночам, я часто оглядываюсь на пережитое. Столько смертей тех, кого я любил, кем дорожил в своём сердце, изгнали ощущение торжества из моих мыслей. Даже тот факт, что мне удалось избегнуть подобных превратностей судьбы, лишился победного блеска. Знаю, ты видел меня, друг — морщинистое лицо, молчаливый взгляд, холодные камни, которые замедляют мой горький шаг, когда я иду вдоль череды минувших лет, облачённый во тьму, как и все старики, одержимый воспоминаниями…»
Диорсий, «Чудотворец из Лабиринта».
* * *
Аметистовый залив, взгляд со стороны
— Ты ошибаешься, отец! — воскликнул Финнелон в последний раз, прежде чем его могучее тело сиона было подвешено на крест, поставленный прямо на центральном корабле, флагмане. Разумеется были использованы только лучшие зачарованные материалы: гвозди, верёвки, доски — всё имело руны, без которых нельзя было обойтись. — Отец! Ты не ведаешь, что творишь! Ты обезумел! Обезумел!
Но Дэсарандес с отстранённым выражением лица лишь отвернулся и взглянул на собрание высших офицеров, которые собрались на его корабле. Для этого они специально использовали шлюпки, перебираясь в них на флагман, управляемый командой их повелителя.
Никто не ожидал, что плывёт наблюдать за казнью. Да ещё и кого? Младшего сына императора!
— Жизнь и смерть — лишь вопрос веры, — произнёс Дэсарандес, чей голос охватил почти три сотни человек, выстроившихся перед ним. Один из сионов, по приказу Аелиноса, старшего сына императора, которому было уже сто три года, заткнул его брату рот. Аелинос смотрел на всегда раздражавшего его родственника с глубоким удовлетворением. Улыбкой, которая искажала черты его лица, делая похожим на стервятника, наконец-то дождавшегося смерти своей жертвы.
Не все смогли по достоинству оценить совершённое Дарственным Отцом и он знал это. Бессмертный император собрал людей, чтобы даровать им своё откровение, демонстрируя власть и право казнить или миловать.
Конечно же, никто из верных ему людей никогда не посмел бы усомниться в праве Дэсарандеса, но… Их родина в огне, а военные завоевания завершились разгромным поражением. Боевой дух имперских командиров и офицеров упал на самое дно, а долгое плаванье, полное вынужденного безделья, лишь усугубило ситуацию.
— Вы, — начал Мирадель, — готовились к победе и захватам новых земель. Готовились пройти по территории нашего соседа, неся справедливую кару за все преступления, которые они совершили. За зло, потакание своим порокам, иноверство и хулу. Но теперь вы здесь. И полны усталости.
Внимание людей было сосредоточено на своём повелителе, чей голос доходил даже до самых дальних рядов. Чего уж, если бы корабль мог такое позволить, Дэсарандес собрал бы все десять тысяч оставшихся у него воинов. Элиту из элит, перед которыми произнёс бы величественную речь.
«Не всё сразу», — подумал император.
— И я спрашиваю вас. Как же получилось, что теперь мы находимся здесь? Как вышло, что мы покинули земли нашего врага и возвращаемся обратно, с потерями и без законных трофеев? Бежим, словно побитые дворняги?!
Собравшиеся осторожно закивали. Они ожидали ответов. Ждали откровения.
— Наши легионы пронеслись сквозь все земли Империи, словно нож. Нанесли серию поражений расколотому Нанву, обезлюдили и обескровили их города, — слова его грохотали будто гром отдалённой, но всё же явственно слышной грозы. — Этот нож, что, сверкая лезвием в необъятной тьме, преодолел невообразимые бездны, дабы, наконец, вонзиться сюда. В это самое место.
Плащ и белоснежная шёлковая туника Дэсарандеса натянулись от порыва ветра, его волосы взмыли вверх, а сам мужчина вытянул руки, подставляя лицо лучам солнца, пробившемуся сквозь пасмурное небо. Дарственный Отец словно находился в ослепляющем ореоле.
— И этот нож не сломался, — продолжил император. — Не был затронут ржавчиной, не потрескался и не затупился. Мы, — стукнул он себя по груди, — прошли все испытания с честью, оставив земли позади в положении, которое никогда не позволит им вновь стать прежними. Искоренили зло, оставив его медленно умирать с отравленным шипом, воткнутым в грудь.
Сандакай Мирадель, герцог Юга, смотрел на своего повелителя и ему казалось, что отрубленная голова Сигнора Йосмуса — бывшего архонта Кииз-Дара, висевшая на цепи подле бёдер императора — шевелится, будто бы что-то шепчет.
— Даже отступая, вынужденные спасти свою страну, — гремел Дэсарандес, — мы нанесли врагу ущерб, который уже не исправить! И пусть наши товарищи, оставшиеся в Нанве и долженствующие привнести их земли в Имперское лоно, потерпели неудачу, это не значит ровным счётом ничего!
Император работал как огромный ретранслятор, передающий свои собственные эмоции всем и каждому.
— Они пали, ибо с ними не было бога! — Господин Вечности вскинул руки, стоя в круге света.
Воинственное сборище разразилось бурей хриплых возгласов. Воплей. Выкриков. Яростных заявлений. Сидячие повскакивали со своих мест. Стоячие вытянулись ещё сильнее, словно стараясь достать до неба. Казалось, эти люди вибрировали, словно нити, натянутые на ткацкий станок императора.
— Да! — воскликнул принц Аелинос, стоящий рядом с Сандакаем. — Благослови нас, отец!
Герцог Юга вздрогнул, ощущая воодушевление, однако лишь один взгляд на крест и бьющегося там Финнелона сбил его настрой.
«Даже если он предатель… — взвились мысли ближайшего советника императора. — Стоило ли выставлять всё так открыто? И с такой жестокостью?»
Сандакай был одним из немногих, кому Дэсарандес поведал истинную подоплёку событий. Герцог знал про то, что Финнелон задумал и к чему шёл. Знал про Ольтею и людей второго принца, которые раскачивали лодку Империи Пяти Солнц, из-за чего, в конечном итоге, император был вынужден повернуть назад.
Но почему-то всё равно сомневался. Перед ним возник вопрос веры: кому отдать предпочтение? Кто достоин? Отец или сын? Каждый просил верить именно ему!
— И почему же я — мы все! — оказались вынуждены повернуть?! — разорялся Дарственный Отец. — Кто виновник этого?! Я скажу вам!
«Если император прав, то Финнелон был дураком, считая, что сможет долго обманывать его», — подумал Сандакай.
И это было так. Долгие раздумья Дэсарандеса, которые он проводил в свободное время пути, натолкнули его на определённого рода мысли. А потом серия коротких проверок, несколько допросов, замаскированных под беседу — и принц оказался схвачен.
Сейчас, выступая перед высшим офицерским составом, император, не скрываясь, поведал правду о предательстве, поразившем его собственную семью. Его слова, как гром, поразили собравшихся. Направили весь их гнев, всю злобу, всё разочарование — на одного человека.
— Как же это… очевидно, — пробормотал стоящий рядом с Сандакаем гвардеец, высший сион. Он даже не смотрел по сторонам, поглощённый речью своего повелителя. — Беды нашей армии… Предательство… Хорес, каким же дураком я был!
Сандакай осознал, что точно такие же мысли сейчас обхватили всех.
«Вот зачем он это сделал! — понял герцог. — Открытость суда и жестокость наказания!»
Возможно, не будь в этом нужды, то Дэсарандес мог бы даже простить своего сына, либо лишить власти, отправив наместником в дальние регионы. Но… ему был необходим козёл отпущения.
«Он правда не знал? — задумался Сандакай. — Может император лишь сказал, что не догадывался и понял всё в последние дни? Может он… изображает? Даже сейчас. Даже перед… передо мной».
Последнее искренне напугало герцога. Потому что он ЗНАЛ: это возможно.
«Что если Дэсарандес решил пожертвовать своим сыном, повесив на него все грехи, понимая: никто не поверит, что он мог бы сделать так нарочно, без убедительных доказательств. Все будут считать, что ТАКАЯ жестокая и демонстративная казнь могла быть дарована лишь по настоящему виновному человеку».
Сандакай покачнулся и вынужден был схватиться за борт корабля, чтобы устоять на палубе. Его ноги едва не подкосились.
— Сейчас всё иначе! — прогремел голос Господина Вечности и собравшиеся согласно взревели, топающими ногами и воздетыми кулаками выказывая охватившее их воинственное неистовство. — Мы наведём порядок на родине, покончим с кашмирской заразой, а потом вернёмся туда, где уже были. Вернёмся сильнее и мудрее. Опытнее! Раздавим Нанв и всю восточную часть континента! Всё! Будет! Нашим!
Герцог ощущал себя будто бы во сне. Всё казалось ему нереальным, выдуманным, полным какой-то странной тяжести.
«Что если… это правда? Что если всё, что я нафантазировал, истина? Мог ли Дэсарандес найти жертву, которую героически победил, на потеху всем остальным? Обвинил во всех грехах, а потом сжёг, словно прóклятое знамя?»
Хуже всего — Сандакай знал ответ.
— Да, братья мои, мы — оплот. Я стою перед вами, как некогда стоял перед всей армией. Перед всеми сотнями тысяч душ. Непреклонных, несломленных, гордых и могучих. Я смотрю на вас, мои благородные приверженцы, люди, ожесточившиеся от убийств, опалённые порохом и кровью, смотрю, как взирал всегда на своих самых могучих и неистовых воинов. — Его голос резонировал, цеплял, заставлял себя слушать. Казалось, он оседал где-то в глубине мыслей.
Ораторские способности Дэсарандеса были невообразимы. Отточены сотнями лет беспрерывной практики.
— И я говорю вам… — точно рассчитанная пауза. — Мы преуспеем там, где дрогнули наши оставленные товарищи! Мы вернёмся и разрушим стены Фирнадана! Низвергнем вольные города! Сотрём в порошок бастионы! Проломим твердыни и цитадели! И грянем на Нанв во всей своей праведной яростью! Ибо! С нами! Бог!
Люди, совсем недавно выглядевшие обеспокоенными и поникшими, вдруг взревели, словно бы превратившись в острые мечи, выкованные из гнева и ненависти, глаза их вспыхнули, как сияющие клинки.
— А сейчас мы пройдёмся калёным железом по земле, которая зовётся нашим домом! Очистим это место от предателей и поднявших голову еретиков! Мы, закалённые войной, истинные герои, величайшие люди, которые ходили по этой земле за последнюю тысячу лет! Мы схватим врага за глотку и сбросим его труп в самую преисподнюю!
Люди шатались, кричали и жестикулировали. Взгляд герцога метнулся в сторону приближающейся суши — они почти добрались до Малой Гаодии — а потом на скованного Финнелона, раскачивающегося на кресте. Толстые гвозди пробили его запястья и лодыжки. Принц висел на них, словно флаг. Флаг ненависти.
— Помоги нам Хорес, — прошептал Сандакай и осветил себя святым знаком.
* * *
Остров Фусанг (Малая Гаодия), место высадки, взгляд со стороны
Два дня ушло на высадку, но они знали, что время у них ещё есть. Император контролировал обстановку посредством почтовых шкатулок. Учитывая творимый вокруг хаос, он был уверен, что ни один шпион ещё не успел доложить о внезапном прибытии его войск. В море трудно отслеживать передвижение, а шпионов в армии попросту не осталось — Дэсарандес был свято в этом уверен.
Крест с Финнелоном оставили на корабле, под приглядом нескольких человек, выбранных лично императором. Крест продолжал возвышаться над всей армией, являясь напоминанием и знаком.
Сейчас, в наскоро разбитом лагере, Господин Вечности стоял перед самыми верными своими людьми. Он стоял недвижимо, не столько купаясь в фанатичном преклонении, сколько промеряя его и, ни единым знаком того не выказав, неким образом побуждал приближённых с головой отдаваться веселью — ведь настали последние мирные дни перед новой военной компанией.
Стоя перед войском, Дэсарандес просто ждал, и в какой-то момент хор начал затихать, переходя в бессвязное бормотание, пока, в конце концов, этот участок лагеря не погрузился в безмолвие.
— Вы… — молвил он голосом, казавшимся одновременно и таинственным и обыденным. — Всё дело в вас.
Дарственный Отец свёл руки перед собой в странном подкупающем жесте.
— Прошлой ночью я прогулялся по нашему лагерю. Многие солдаты и офицеры приветствовали меня и приглашали разделить уют своих обиталищ… ну — таков, какой он есть…
Среди приближённых императора послышался раскатистый смех.
«Вот так он выдрессировал нас», — со скупой усмешкой подумал Сандакай.
— Но я не искал лишь общества знати или верховного командования. Я также посещал палатки обычных солдат — могучих своею волей, пусть и не благородных кровью. Я встретил юношу из Ипсена по имени Далий, — он повернулся к графу Бауму, — возможно одному из твоих подчинённых, Линос.
— Моих? Это зависит от того, что он вам сказал! — выкрикнул в ответ ветеран.
Ещё один взрыв утробного смеха.
Дарственный Отец погрозил ему пальцем и улыбнулся.
— Он рассказал мне историю про своего родственника по имени Гартос, — взгляд Дэсарандеса гулял от одного приближённого к другому. — Видишь ли, Далий искренне разделял мои цели, желая прославить Империю, отомстить нашим врагам и позволить всему миру ощутить поступь наших легионов. В то время как его родич, Гартос, вступил в армию лишь чтобы уберечь самого Далия… — Император сделал паузу, казалось, заставившую каждого находившегося поблизости затаить дыхание. — И по мере сил Гартос выполнял эту задачу, сражаясь рядом с Далием в каждой битве, вновь и вновь рискуя своей жизнью, чтобы спасти горячо любимого, но менее умелого в ратном деле родича от гибели или ран. А Далий мог только дивиться его свирепости, считая именно себя исполненным праведности и благочестия, как это присуще всем душам, верящим, что они бьются во имя веры, сражаются ради меня…
Ещё одна небольшая пауза, наполненная ожиданием развязки.
— И всё же Гартос сражался яростнее, нежели он сам, и при этом… ради него — ради Далия…
Дэсарандес позволил услышанному проникнуть в души и затвердеть в сердцах внимавших ему людей.
— Я спросил его: почему, как ему кажется, так вышло? — грустная усмешка появилась на губах императора. — Воистину, нечасто видишь имперца, не знающего, что сказать в ответ…
Очередные раскаты смеха.
— Но, в конце концов, как поведал мне Далий, его родич Гартос пал в одном из штурмов Фирнадана, ещё до момента нашего отступления. Эта утрата, сказал Далий, разорвала ему сердце и указала на то, что всё это время он тоже бился ради Гартоса, а не ради меня или желания сделать Империю великой.
Господин Вечности повернулся, словно бы вообразив себе юного Далия, стоящего рядом с ним.
— Храбрец, — молвил император, лучась восхищением. — То, как он стоял передо мной. То, как смотрел! Он дерзнул — да! Дерзнул бросить мне вызов, ожидая, что я отвергну его…
Тревожная пауза, умело выдержанная так, чтобы сотни сердец могли ощутить, как они на мгновение замерли.
— Но я не сделал этого, — признался Дэсарандес. — Я не смог. Ибо в действительности он произнёс самые искренние и верные слова из всех, что мне довелось услышать минувшей ночью.
Император опустил лицо, взглянув на свои ладони, вспышка костра осветило тонкое плетение его бороды. Сандакай готов был поклясться, что биение сердец собравшихся постепенно замедлилось.
— Самые верные слова из всех, что мне довелось услышать за долгое время.
Собравшиеся вокруг, самые знатные и высокопоставленные из выжившего войска, согласно загудели, вспоминая и своих павших родичей.
И тут, внезапно для людей, Дэсарандес сел на землю, скрестил ноги и… взлетел. Оказавшись в воздухе, примерно в трёх метрах над землёй, он обрёл невозможно чёткий и яркий образ, не считая одного чёрного мазка, пятнающего его пояс.
— Какое чудо? — спросил Дарственный Отец голосом, щекочущим полости уха. — Какое чудо привело нас в это место?
Никто среди собравшихся не имел представления о том, что за слово собирается произнести их повелитель, но всё же каждый из них уже был готов признать это слово святой истиной.
Господин Вечности покачал головой, улыбнулся и протянул к ним свои сияющие золотом руки.
— Вы это чудо! Вы привели в это место друг друга!
Крики вырвались из лёгких, взвыли сокрытые в бóродах рты, слёзы излились из глаз, лица раскраснелись, а сжатые кулаки поднялись, словно молоты, готовые бить и крушить.
Хвалы. Благословения. Проклятия и ругань.
— И потому я знаю, что вы — именно вы! — Голос Дэсарандеса, подобно кличу божества, проник сквозь весь этот шум. — Дотла выжжете всю ересь, настигнувшую наш дом! И потому я знаю, что именно вы наконец сокрушите презренного самозваного визиря Челефи! Что культ Аммы будет исторгнут из той утробы, где зреет — исторгнут мертворождённым! Воля и сила каждого из вас предотвратит развал нашей страны!
И они тряслись и застывали, переполненные волнением. Бушевали от гнева и неистовствовали огнём возрождённой надежды… до тех пор, пока поднятый ими обезьяний хай не стал совершенно невыносимым.
* * *
— Чёртов туман, — раздался голос какого-то сайнада. — Йонас на моих глазах дважды сдувал его ветром, но хватало на пару минут — всё возвращалось, как ни в чём ни бывало.
— Тупица, это же естественное явление, — буркнул второй. — Конечно он возвращается, иначе и не появился бы, а?
— Может и так, но я предпочту перестраховаться. На месте Зарни направил бы всех, кого мог, чтоб сдували эту херню, пока сами не сгорят.
— Ну и дурак. У вольной армии, небось, то же самое. Я бы к ним разведку направил, да в бой пошёл, пока возможность есть.
— И это ты меня дураком называешь? — страж рассмеялся. — А ничего, что это ОНИ на нас напали? Вот прямо сейчас. Взрывы слышишь?
— Так туман, поди, вначале через их лагерь прошёл…
— А мы не заметили?
— Почём я знаю?! Как-то ведь они…
Тонкий водяной жгут ударил его прямо в глаз. Следом, сразу же, во второго. Я был быстр, аккуратен и очень точен.
Спину жгли взгляды. Как недовольные, так и одобрительные.
Я всё-таки высказался за осторожность. Зарни, его офицеры и многочисленная охрана покинули палатку вождя пустынных всадников Сайнадского царства несколько минут назад. Невредимые, как уже понятно.
Морс Жвайг и Дутус Клаврог молниеносно бросились к телам. Туман, конечно, немного заглушал звуки, но совсем чуть-чуть. Двое солдат должны были содрать часть элементов снаряжения стражи, оттащить трупы и изобразить стандартную сайнадскую охрану.
Мы же ворвались в большой шатёр.
Внутри было удивительно холодно — как и говорила Даника. На циновке неподвижно сидел высокий мужчина, на голый торс которого была наброшена шкура медведя. Вокруг него сидело ещё несколько: трое мужчин и четверо женщин. Все, кроме центрального, сидели с закрытыми глазами, а изо рта вырывались клубы пара.
Я замер. Ситуация сразу не понравилась мне.
— Баланс, — произнёс вождь. — Нарушен.
Я атаковал, используя «капли». Восемь маленьких водяных сгустков, разогнанных до бешеных скоростей. Колыхнулся барьер. Люди вскочили на ноги. Амулеты антимагии сверкали у них под мехами.
— Долбаные уроды, как всегда с висюльками, — сплюнул Маутнер, разряжая мушкет.
Громыхнуло. Капитан целил в вождя и даже попал. Мужчина согнулся, отступая, но делая это беззвучно. Семеро его людей выхватили короткие клинки и были едва ли не разорваны мощью магии. Четыре мага (включая меня) — все умели действовать против антимагических амулетов и, что главное, грамотно применили свои силы.
— Быстро! — крикнул Маутнер, указав на самого вождя-недобитка, шмыгнувшего вглубь большого шатра. Я, не медля ни секунды, бросился следом. Если ещё и этого упустим!..
Я ощущал стыд и некое… м-м… жгучее давление. Почему-то казалось, что я — именно я! — упустил шанс изменить всё. Просто упустил. По-дурацки. Глупо, как вся жизнь. Упустил возможность расправиться с вражеским командиром, дал ему уйти. И теперь, вне зависимости от успеха (или неудачи) нынешнего плана, нам предстоит вскоре вернуться к тому, с чего начинали: погоня. Бесконечная загонная охота, которая может привести лишь к одному. Истратившему все запасы сил телу, безжизненно растянувшемуся на земле.
Грёбаные сучьи выродки радовались каждому найденному трупу из нашей колонны. Кричали от счастья и танцевали победные танцы, чему я сам был свидетелем, наблюдая в подзорное стекло.
Если и этого упустить…
Откинув полог, ощутил, как в мой защитный барьер ударил метательный топорик. Архаизм.
Вождь, командир кавалерии, стоял предо мной. Кровь лилась из его левого бока, но мужчина, видимо на адреналине, не обращал на это никакого внимания. Его глаза зло смотрели на меня, а шкура, внушительные мускулы и спутанные волосы оттеняли образ загнанного животного. Алые полосы на щеках подтверждали статус: каждая полоска означала недавнюю победу. Количество этих полос свидетельствовало о том, как несладко приходилось колонне Первой армии по его воле.
Губы мужчины искривились в пренебрежительной ухмылке.
— А, жалкие попытки пошатнуть…
Я не стал дослушивать, ударив волной мелких каменных осколков, буквально разрывая ублюдка на части.
Всё. Дело сделано.
— Бр-р-р… Идём отсюда, Изен, да побыстрее. Мало того, что вот-вот набегут сайнады, так ещё и холод тут, как в леднике, — произнесла Нарана, бежавшая следом за мной, одновременно убирая ружьё.
И правда. Воздух стал практически ледяным.
В следующий миг обезображенный труп вождя колыхнулся. И встал.
— Назад! — крикнула Даника из-за моей спины. — Это «обращение»! Древний ритуал духа и плоти!
Сука! Я ведь читал об этом! Ритуалы обращения нечистью, кражи таланта к магии, управления светом и тенью, и прочие вещи, слишком далёкие от обычного армейского верса.
— Он уже мертвец, но душа заперта в теле, — дополнил Галентос. — Нельзя уходить, нужно уничтожить его!
Угу. Что может быть проще? Как два пальца…
Стоп, на нём ведь был амулент антимагии, так каким тогда образом сработало «обращение»?!
Ни хера не понимаю! Проклятье, в такие моменты ощущаю себя безграмотным стихийником, способным лишь бить!
Но в том, чтобы «бить» я был хорош. Поток бешеного пара закрутился предо мной, прогревая воздух и разрушая всё, что эти сучьи выродки тут проводили. Заодно, конечно же, он ударил и по «трупу» вождя. И пусть антимагический амулет поглотил прямой урон, но косвенный должен вскипятить его мёртвую кровь.
Чем это поможет я не знал, однако точно не повредит.
Величественный шатёр разорвало на части, шум стоял такой, что даже если кто-то из сайнодов не услышал, то сейчас точно бросился к нам.
В облако пара, прикрывая лицо, бесстрашно шагнул Морс Жвайг. Послышался звук ударов — словно мясник рубил тушу, — а потом мужчина вышел обратно, удерживая в руках отрубленную голову нашей цели. Живую голову, активно кривящую рожи и что-то злобно бормочущую.
— Брось её! — едва ли не взвизгнул Галентос, а потом, когда Морс последовал приказу, приподнял руки, создав два обломка камня, что сомкнулись на мёртой плоти, обращая её в лепёшку.
Даника схватила меня за руку и потянула. Я побежал. Все побежали, оставляя за спиной может быть всё ещё живое, но уже неспособное что-либо предпринять создание, созданное грёбаным запрещённым ритуалом.
Живой труп! А некроманты могли бы им управлять?
Механически — хоть и шустро — передвигая ноги, я создал вокруг нас барьер, а сам думал… об увиденном только что создании, которое мы, вроде как, ликвидировали.
Как его вообще сумели создать? Ритуал наверняка включал в себя руны — всё необычное включает в себя руны!
Я ощутил интерес. Смешно! Я ведь изучал всё, что хотя бы попадало в моё поле зрения. Пусть даже краем уха, я знла обо всех магических дисциплинах и тайнах — как мне казалось ранее. Более того, когда я читал упоминания о ритуалах создания нежити, то… отнёсся к ним скептически. Почему? Потому что никогда ранее об этом не слышал!
Всё-таки я получил хорошее начальное образование в Империи, а потом прочитал немало книг, посвящённых как общей магии, так и частностям. Упор в последнем делал на руны и исцеление, хотя затронул немало деталей производственной магии, основы алхимии (самые-самые), ковки, оборотничества и барьеров.
Стихии, конечно, тоже. Невозможно игнорировать их, когда постоянно применяешь в боях, экспериментируя и обсуждая с другими волшебниками, которые вечно находили какие-то тонкости, о которых редко писали в книгах, но которые очень помогали в сражениях. Особенности проведения энергии по рукам и телу в целом. Наполнение образов, влияние на кости — много всего, но не это важно.
В общем, я искренне считал себя подкованным в области колдовства, но сейчас меня словно бы ткнули носом, показав, что как волшебник я ни черта из себя не представляю.
Клятый ритуал!
И ведь не первое проявление… «странностей». Не забыл ли ты, Изен, про свой необычный опыт с культисткой Аммы? Неплохо получилось развлечься тогда, пусть и на глазах толпы людей!
Так и есть. Она тоже проводила «что-то». И это «что-то» успешно сработало.
Я слышал! Не слухи, а сам. Своими ушами. Странный треск… чего-то. Будто бы пространства. Ощущал внимание, но не людей, а чего-то иного. Гораздо большего.
Боги вмешиваются в дела смертных. Неужели и сейчас точно также? Или это просто руны, обычный ритуал, который я просто не знаю?
Я хочу знать это. Хочу!
Снаружи шатра мы были уже не одни. Подбежавшего близко паренька из сайнадов Даника встретила воздушным кулаком, да такой силы, что плоть и кровь полетели от него во все стороны — через миг на месте лица остались только кости и хрящи. Увидев, как взорвались его глаза, я отвернулся. Барьер уже был ненужен, так что я снял его, быстро оглядываясь.
Туман кто-то сдул. Без поддержки Ворóн он не появился снова, развеявшись и уступая естественным природным процессам. Ночь, конечно, здорово сужала поле зрения, но многочисленные костры, луна и звёзды не позволяли ощущать себя невидимками.
— Прикройте! — крикнул Галентос, сосредоточившись на возвращении пелены.
— Пришла пора старой доброй взрывчатки! — рассмеялся Морс Жвайг, подбросив в руке солидный жестяной конусообразный корпус. Кожа мужчины оставалась красной после нахождения в облаке моего пара, но ожогов он, судя по виду, сумел избежать.
Дутус Клаврог ничего не сказал. «Гусь» уже бросил свою бомбу прямо в центр подбирающихся сайнадов, среди которых, ровно в центре, находился силуэт в плаще. Маг? Сион?
Ветряные лезвия Даники, потоки воды Фолторна, ружейные выстрелы всех остальных — всё слилось воедино. А потом…
Взрыв не смёл нас с ног только потому, что я снова использовал барьер, однако уши никто не щадил. Полуоглушённый я упал на одно колено, наблюдая, как вражеский верс шевелится в груде изувеченных тел. Артефакты. У него полно артефактов…
Вторая бомба его добила, а ещё окончательно сдула как туман, так и попытки Галентоса исправить ситуацию. Маутнер обхватил юнца, силой поднимая на ноги.
— Бежим! Тут уже не до маскировки! — крикнул капитан, обдавая парня потоком слюны.
Мы побежали в обратную сторону, не обращая внимание на выживших сайнадов, которые выли, катаясь по земле. Почти все могли похвастать оторванными конечностями, окропляющими промёрзшую землю свежей кровью. Мне даже чудился пар, который поднимался от неё в воздух…
На юге послышались взрывы. Наши. Пробиваются через укрепления сайнадов, дают нам время закончить все дела. Где-то за спиной раздался злобный рёв. Чей?! Мы ведь уничтожили голову мертвеца! Или это не он? Хотелось бы… Какие вообще условия жизни у получившегося живого трупа?
Отвлекать Данику, которая снова завладела моей рукой, решительно не хотелось. Я знал то состояние, в котором она была. Сам, периодически, в него вхожу. Опасная сосредоточенность, которую лучше не сбивать. Чревато. Для всех нас. Особенно в столь отвратительно трудной ситуации. Если нас зажмут… Что же, потери для колонны Логвуда не критичные, но то лишь для них. Для меня же… хе-хе, самые, мать её, критичные!
— А я уже всерьёз думал, что задание самоубийственное, — хмыкнул Фолторн, когда взрывы с юга перешли в канонаду. — Похоже кавалерия и сапёры дают ублюдкам жару.
Мы добрались до остатков тумана, которые клочьями стелились к земле. Я, будто бы очнувшись лишь на этом моменте, создал маскировочный барьер, закрутив вокруг всей компании. Каким-то чудом все ещё были живыми…
Откуда-то близко, буквально за рядами палаток, зазвенела сталь. Бой. Кто и с кем?
— Возле земляных валов сайнады! — крикнула Нарана, идущая впереди. — Пробиваемся к нашей норе или идём в обход?
— Куда в обход?! — тут же спросил Маутнер. — Вперёд, если не хотите завтра оказаться на кресте или «скользкой койке»!
— Тогда доставай свой чёртов меч и прикрой меня! — прорычала женщина и рванула в сторону врагов.
Ничего не оставалось, как броситься следом. И тут Даника споткнулась, потянув меня за собой. Едва удержав равновесие, я вынужденно остановился, подтянув девушку, которая с удивлением уставилась на труп.
Сайнадский копейщик, которому вспороли глотку ловким ударом ножа.
— Откуда здесь труп? — посмотрел я на волшебницу. — Мы проходили тут не более получаса назад, но никого не убили.
— Минут сорок, — зачем-то поправила она меня, будто бы это было важно, а потом моргнула и поправила волосы.
К звукам боя, которые проходили за палатками, присоединились новые — это наши налетели на сайнадский патруль, уничтожая его прямо на ходу. Обычный десяток солдат, без антимагических амулетов, ничего не мог сделать профессионалам, усиленным магами.
Я обернулся к палаткам. Кто?.. До наших диверсантов, сражающихся на юге, отсюда далеко. Или войска Зарни решили перемолоть друг друга?
— Уходим, — бросил я Данике и потянул девушку за руку.
— Да… ай! — вскрик прозвучал неожиданно громко, а сама волшебница вновь едва не упала. — Потянула, — шепнула она мне. — Помоги.
— Лечить сейчас не время, — я подхватил её на руки и ровно в этот момент из ночной темноты, умудрившись подкрасться беззвучно и тихо, на нас налетела тройка пехотинцев врага.
Меня спасла лишь выучка и опыт. Низко пригнувшись (что было непросто с ношей на руках) пропустил перед собой лезвие меча. Даника, видимо от испуга, выдала бессмысленную вспышку света — ни атака, ни защита. Страх — редкая эмоция, играющая какую-то роль лишь в рунах, некромантии и редких производственных чарах.
Единственное, чего добилась девушка — слабого рывка, отчего вылетела из моей хватки, словно скользкий угорь из сетей рыболова.
Клинок сайнада рассёк мне правую руку, отрубив палец и оттолкнув. Следующий противник встал почти впритык хитро выворачивая кисть. Я видел лезвие, несущееся прямо в лицо, понимая, что ничего не успеваю…
К счастью, гравитация оказалась быстрее — от ранее полученного толчка я упал. Боль с опозданием добралась до тела, но крик не слетел с губ. Я слишком часто получал травмы, чтобы не привыкнуть. То есть… это не делало боль слабее, просто когда ты сталкиваешься с ней СТОЛЬ часто, то ощущения «новизны» притупляются. Я попросту научился её сдерживать.
Окровавленная ладонь метнулась к поясу и клинку на нём. Я чувствовал, что попытка применить магию может закончиться тем же, чем у Даники — вспышкой бессмысленной волшбы. Слишком внезапно и быстро. Моя сосредоточенность подточена… Я могу лишь дожидаться помощи от союзников.
Уклон вправо, меч сайнада описал дугу. Его сосед был проворнее, кончик рассёк мне кожу на предплечье. Моя атака ушла в молоко. Попытка использовать чары закончилась отрубленной кистью левой руки.
Я не успевал. Слишком быстро. Подавить крик в этот раз не вышло.
Ближайший воин взмахнул оружием с такой силой, что оно вошло в землю. Я с размаха наступил на тыльную сторону клинка, так что меч выскочил из рук сайнада, после чего правой, окровавленной, вогнал остриё выхваченного клинка ему между шеей и плечом. Сочный хруст показал, что ключица успешно сломана.
Что же, хотя бы так.
Второй пехотинец (третий занимался Даникой) уже занёс оружие, но внезапно в его глазнице «вырос» метательный нож. Длинный, боевой, с маленькими рунами, идущими вдоль лезвия.
Имперский, — узнал я его. Такими же владели некоторые сионы на службе Дэсарандеса.
Оглянувшись, я уверенно уставился в сторону палаток, за которыми ранее слышал звуки сражения. Сейчас всё было тихо. Моргнув, перевёл взгляд на Данику. Волшебница была жива, лишь морщилась, потирая ногу. Возле неё, на земле, лежал труп сайнада. Из его шеи торчал точно такой же нож.
Холодок пробежал вдоль спины, я будто бы очнулся и ощутил навалившуюся острую боль. Левая кисть отсутствовала. На правой не хватало пальца. Проклятье!
Испарина покрыла тело, я не сдержал очередного стона, едва удержав себя, чтобы не упасть на колено. Нужно перевязать. Я теряю кровь. Быстро пере…
— Изен! Даника! — вернулись наши. Маутнер споро соорудил жгут, пока Галентос (единственный относительно здоровый целитель) коротко обмолвился с Даникой, после чего помог ей встать на ноги.
— Посмотри его, — разобрал я слова девушки, но Галентос качнул головой.
— Не время и не место. Займусь ранами в лагере, — постановил он.
— А ты здорово владеешь мечом, парень, — похвалил меня Морс Жвайг. — Уделал двух сайнадских ветеранов-налётчиков!
— Вон татуировки успешных набегов, — дополнил Дутус Клаврог, показывая пальцем на заляпанные грязью запястья врагов. — Видишь? Шесть компаний у одного, пять у другого. Сучьи дети!
— Вы видели кого-то ещё? — морщась и с трудом удерживая себя от истерического воя, спросил я. Сознание будто бы скакало и прыгало — мне нужно было находить баланс и удерживать сосредоточение.
И ведь даже лечением не заняться! Мало того, что времени нет, так я ещё хер на нужных эмоциях и образах сосредоточусь!
— Тогда хоть обезболь, — Даника коснулась груди мага, отчего я прищурился. Этот жест показался излишне интимным.
Галентос кивнул.
— Чего? — Маутнер непонимающе на меня посмотрел. — Кого мы могли видеть? О чём ты?
Я мотнул головой, сумев шагнуть вперёд, но боль едва не заставила лишиться чувств. Подошедший Галентос провёл ладонью по культе, даруя так нужное мне облегчение. Слава Триединому!
Смотреть на него мягче, я, однако, не стал. В голове закрутились мысли, целый поток. Касались они моего неожиданного спасения (очевидно, если бы не метнувший нож, то Маутнер с ребятами подоспели только к хладному трупу), возможных отношений Даники (своевременно, конечно), а ещё ранам и спасению.
— Валим отсюда, — на последнем я и остановился.
И мы помчались по склону, пробираясь между заострёнными кольями. В лагере сайнадов горели шатры, теперь к остаткам тумана примешивался густой дым. Крики и звон оружия эхом отдавались вдали.
С обезболенной культёй и жгутом на ней, я сумел пролезть через нору. Даника, которой точно также «исправили» ногу, вообще казалась здоровой, но я знал, что подобное лишь иллюзия. После возвращения в колонну, ногу ей придётся уже полноценно лечить.
На той стороне, направившись к своим, почти сразу наткнулись на ещё одну группу сайнадов, которых перерезали в похожем стиле: вскрытое горло и… ножевые раны.
Проклятье, у нас точно есть какой-то незримый союзник, который воспользовался нами, как отвлекающим фактором и… Что? Что он сделал?!
— Вы видели что-то по пути? — обратился я сразу ко всем. — За нами кто-то следил?
В ответ люди лишь покачали головой.
Ещё через пару сотен метров нас встретил патруль, направленный Логвудом: прикрыть и помочь. Очень своевременно.
Всадники тут же уставились на меня, культю и периодически покапывающую, несмотря на жгут, кровь.
— Царапина, — хмыкнул я, прикидывая, на сколько ещё хватит обезбола. А сколько в лагере свободных лекарей? Тц… как всегда по нулям. Предчувствую, что кисть выращивать буду сам.
— Все живы, — оборвал их Маутнер. — Но надо поспешить обратно. И сообщите диверсантам, чтобы отступали, мы сделали своё дело. Ублюдок мёртв.
— Сами отступят. Коуланд все приказы получил, — хрипло ответил командир подкрепления, невысокий плюгавый мужичок.
Так это мой старый знакомый, Атмас Коуланд, там развлекается? Что же, опыта подобных дел у него выше крыши. Справится.
К этому моменту туман окончательно пропал. Мы тряслись за спинами всадников, но дорога не заняла много времени. Всё-таки войско Зарни в прямом смысле этого слова дышало нам в спину.
Уже возле охранного периметра столкнулись с первой группой диверсантов, которые как раз — хоть и по частям — возвращались обратно.
— Всё, что изготовили! — заметив нас, выкрикнул сапёр. Он плоховато держался на лошади, зато за спиной висел внушительный баул. Ещё и седельные сумки оттопыривались на коне. — Всё просадили.
— А по сумкам и не скажешь, — ответил Маутнер, заметивший то же, что и я.
— Херня осталась, — отмахнулся он.
— Потери? — спросил я.
— Не без них, — мужчина пожал плечами, а потом оглянулся на своих людей. — Как видишь, вернулось достаточно.
— Наша задача была — отвлечь и нанести максимальный ущерб, — хрипло добавил подъехавший Коуланд. Из его рта текла кровь. — Топор коменданта: вы — лезвие, мы — обух. И всё получилось, как я успел узнать?
— Слухи разносятся быстрее ветра, — пробормотал Галентос.
— Тише, командир, ты ведь пулю поймал, — беспокойно подъехал к нему сослуживец. — Лёгкое пробито.
— Да ведь одно только, и то — дырочка махонькая, — оборвал его Атмас и сплюнул красным. — Второе в порядке.
— Кровью дышать — дурное дело…
— Я с тобой в одной палатке спал, сынок — чем уж только не надышался.
Маутнер махнул рукой и мы направились вглубь колонны, оставляя кавалерию переругиваться и выяснять, нужно искать целителя для командира или нет. Оказавшись в лагере, мы почти сразу спешились, «отпуская» кавалеристов. У тех имелись и другие дела.
— Разделяемся, — устало произнёс капитан, когда мы, единой группой, прошли с сотню метров. — Скоро рассвет, но Логвуд уже не спит. Я к нему, с докладом. Галентос… — он посмотрел на мага, — хватай Данику, на руки, за ноги, через плечо — как сами решите, да тащи в лагерь клана Серых Ворóн. Оттуда сразу направь на стоянку Чёрных Полос целителя…
— Я в порядке, — возразила девушка. — Вывих — ерунда. Ногу, конечно, повредила, пока с ним бегала, но поправлю всё сама. Не большая проблема.
— Среди клана мнение своё высказывай, женщина, — сощурился Маутнер. — Здесь и сейчас твой командир — я. Понятно?
— Так точно, — холодно кивнула она.
— Галентос, ты меня слышал?
— Да, сэр, — подобрался маг, бросив на меня короткий взгляд.
— Изен, — продолжил капитан, — пока не придёшь в себя, я запрещаю тебе покидать нашу часть лагеря. Направлю ребят следить, чтобы ты не ускакал куда, как горный козёл, искать приключений на свою пятую точку. Сидишь, лечишься.
Я молча кивнул. Начала возвращаться боль, так что было не до препирательств. Вдобавок к ней ощущал слабость в ногах и теле. Кровопотеря и усталость.
— Нарана, проследишь, — продолжил раздавать указания Маутнер. Воительница сразу же подъехала ближе.
— Опять буду провожать тебя, — с улыбкой шепнула она, а потом покосилась на культю. — Может прозвучит по-свински, но… малая цена за успех операции, — женщина постаралась сказать это максимально мягко. — Тем более, что ты сам лекарь.
— Жвайг, Клаврог — доложите Дуфу, — уверенно говорил капитан. — Да и ещё: Галентос — как закончишь со своими, сразу мчись к Логвуду, ты будешь нужен для пояснений ситуации с восставшим трупом. Фолторн — со мной, возможно будут вопросы по части боя или магии.
— Так ведь Галентос всяко лучше знает, — возразил ученик.
— Мнение держишь при себе, — отвернулся Маутнер. — Отвечаешь, когда спросят.
— Есть, сэр… — вздохнул парень.
— Подождите, — в затуманенном болью разуме возникла мысль. — Капитан, Даника, на два слова.
— Сейчас? — неприятно поразился он, но, секунду подумав, кивнул.
— Мы тогда к своим, — Дутус Клаврог махнул рукой и, вместе с Морсом Жвайгом, покинули наше общество.
— Мы столкнулись с таинственными помощниками, капитан, — негромко произнёс я, баюкая культю. С каждой секундой волны боли всё сильнее резали плоть. По хорошему, мне стоило бы снова обезболить и начать восстановление, но… — Даника, ты ведь видела?
Девушка непонимающе на меня посмотрела.
— Пехотинец, — коротко дополнил я. — Который хотел тебя убить.
— Разве это не ты его прикончил?
— Нет. Ему в горло прилетел нож.
— Я… думала это осколок камня. Темно было. Не разобрала.
Я снова взглянул на Маутнера.
— Кто это был, капитан? Люди архонта Гуннара? На лезвиях ножей имелись руны, как у имперцев. И потом мы наткнулись на порезанные трупы сайнадов. Их убили точно также, только забрали оружие. Ты должен понимать: это были не наши.
Капитан стоял, как громом поражённый. Его глаза широко распахнулись.
— Это ведь не горячечный бред, Изен? — шагнул он ко мне ближе, внимательно заглядывая в глаза.
— Моя попытка колдовать закончилась неудачно, — глухо хмыкнул я, взмахнув остатком левой руки. — И ты, выходит, ничего не знаешь. Замечательно.
Маутнер сплюнул.
— Логвуд о ситуации не в курсе, это точно, — проговорил он, качая головой. — Если ты уверен в том, что видел — а я тебе верю — комендант должен об этом узнать. Сейчас же.
— А лечение…
— Потом.
* * *
Впервые за всё время, что я его знал, Логвуд выглядел ошарашенным. Он замер совершенно неподвижно, словно не был уверен, что за спиной не стоит кто-то невидимый, готовый в любой момент нанести смертельный удар своими клинками. Из горла Гаюса раздалось низкое рычание.
— У тебя от боли всё в голове перепуталось, Сокрушающий Меч.
— Я видел то, что видел, — спокойно ответил я. — Ты можешь отрицать это, а можешь принять.
Последовало долгое молчание, воздух в шатре был спёртый и недвижный. Всё переигралось после моего общения с Маутнером и теперь я находился здесь, «радуя» остальных своей окровавленной культёй (и обрубком пальца), с обломком кости, свисающим мясом и капающей кровью.
— Ладно, чёрт с ним, — проворчал Эдли. — Всякое случается. Лично меня куда больше поразил факт «оживления» мертвеца.
Вошёл Вешлер и Торкон, вождь Серых Ворóн. На миг они остановились на пороге и Логвуд пронзил их взглядом. Плечи колдуна сгорбились, словно он больше не мог нести бремя, которое волок на себе все эти месяцы. У глаз его залегли усталые тени. Торкон выглядел не лучше.
— У нас будут к тебе вопросы, перерождённый, — произнёс Лодж, предпочитающий стоять, а не сидеть. Его глаза смотрели точно на Вешлера, как на главу магов Серых Ворóн — самого знающего, умелого и сильного.
— Даника всё рассказала мне, так что ответы найдутся, — проговорил колдун. — Но вообще я хотел навестить Изена.
— Другие вопросы, — с мрачной ухмылкой бросил ему бригадир, а потом кивнул в мою сторону.
— Обезболил сам себе, — проговорил я. — Но кровь всё ещё сочится.
Подо мной уже накапала маленькая лужа. К лечению я не приступал, хоть и хотел. Не дали. Может и правильно. Состояние у меня паршивое, голова кружится несмотря на обезболивание. Даже его я провёл ДО того, как сообщил о нём, получив словесную выволочку.
Вешлер торопливо прошёл ближе и сразу принялся за работу.
— Объясни по поводу воскресшего мертвеца, Галентос, — мрачно потребовал Логвуд, обратившись к ещё одному волшебнику.
— Он не воскрес, — тут же опроверг его слова юноша, наблюдающий, как работает старший товарищ. Галентос и сам зашёл сюда несколько минут назад.
— Не воскрес, — согласился я.
— Того же мнения, — кивнул Маутнер, успевший, как оказалось, осмотреть труп сайнадского кавалерийского вождя. Капитан сидел на складном походном стуле в углу, вытянув ноги и заняв наиболее удобную из возможных поз. Поймав мой взгляд он подмигнул.
— Есть старый ритуал, который был запрещён ещё со времён Великой Войны, — поведал Галентос. Он помолчал, затем глубоко вздохнул и продолжил: — Говорят, что тот, кто ему следует, остаётся в этом мире. Его душа остаётся заперта в теле, не уходит к богу или богам, в которых он верит. Она вынуждена вечность бродить по земле, не в силах сделать ровным счётом ничего. Постепенно она… просто стирается. Обращается в ничто.
— А тело? — уточнил Гаюс.
— Сгниёт, — пожал маг плечами. — Поэтому и холод.
— Никто не предполагал подобное, — поддержал его Вешлер. Он не стал выращивать мне конечность или хотя бы палец на правой кисти, просто закупорил все сосуды и натянул сверху тонкую кожицу. — Ритуал начинают колдуны, тут без них никуда, но далее их участие не требуется. Достаточно поддерживать…
— Он сможет продолжать командовать налётами? — оборвал его Логвуд.
— После того, как его растерзали чарами и уничтожили голову? — слабо улыбнулся Вешлер. — Нет. Не сможет.
— Если тело осталось человеческим, — подключился я, — то он него мало что сохранилось. Даже если оно ещё живо, то что сумеет без головы? Сомневаюсь, что череп соберут из того месива. Тут нужно несколько умелых целителей высшего уровня — да и то не факт, что получится. Я думаю, его шевелящиеся останки просто сожгут.
— Сайнады суеверны, — согласился Лодж. — Вряд ли они станут терпеть рядом с собой порождение чёрной магии.
— Я слышал, что в некоторых странах нашли решение этой проблемы, — добавил Галентос. — Один торговец рассказывал, помнишь, Вешлер? Торкон?
— Это просто байки, — отмахнулся вождь клана.
— О чём он? — насупился Гаюс.
— В республике Аспил, — поморщившись, начал объяснять Торкон, — вроде как, есть несколько мертвецов. Дескать, живые, но не управляются некромантами.
— Ритуал обращения в нежить, — Вешлер поднялся на ноги, кивнув мне, а потом развернувшись к остальным. — Тело продолжает разлагаться и умирать, хоть в нём и обитает живой дух, навсегда привязанный к плоти. Однако, когда плоть окончательно перестанет поддерживать хотя бы смутное подобие жизни… — он пожал плечами, — наступает конец. Вот только купец, который торговал с нашим кланом, проезжая пустыню Сизиан, поведал, что в республике разработали рунную цепочку неизменности. Вещи, на которую её наносят, не подвержены влиянию времени. Поэтому обращённые таким образом в мертвецов будут…
— Вечными, — усмехнулся Логвуд. — Занятное… наказание.
Я моргнул, рассматривая культю и обезображенную ладонь. Дело поправимо, но… будет неудобно. Дерьмо.
Слова коменданта, однако, заставили задуматься. Условно-вечная жизнь, но в виде мёртвого… Лишённого всех человеческих радостей. Зачем… зачем такое нужно? Просто чтобы жить? Ради чего?
— Ладно, сдох так сдох, — после недолгого молчания произнёс Лодж. — Значит двенадцать наших парней не за так душу отдали.
Твою-то мать. Я только сейчас узнал число жертв. Конница Коуланда сработала не в сухую. Оно и логично. Редко когда боевая стычка проходит без жертв, даже если нападение внезапно. И плевать, что потери врага, даже не считая клятого вождя, наверняка будут выше. Сайнады могут позволить себе жертвы, а мы нет.
— Главное, чтобы та падаль и правда ушла в мир иной, — жёстко проговорил Гаюс. — И чтобы остальные ублюдки не принялись следовать его примеру, начав проводить эти… ритуалы, налево и направо.
— Это не так-то просто, — ответил Вешлер. — Обретение нежизни требует весомых усилий, затрат, алхимии и знания рун. Даже если у Сайнадского царства есть должные ресурсы, они не смогут потратить их на всю свою армию. И даже на самых лучших.
— Мы следили за целью несколько дней, — добавил Галентос. — Точнее — Даника следила. И холод от ритуала ощутила лишь сейчас.
— К тому же, — невесело улыбнулся Вешлер, — ритуал не просто так признан запрещённым. Он неугоден богам, ведь они не получают души своих последователей.
— То есть те, кто ему подвергся, на самом деле прóкляты, — подвёл итог Торкон. — Набожные сайнады редко соглашаются на такое. Чего уж, думаю ни один народ на такое не пойдёт. Даже чёртовы имперцы.
— Оторваные от богов, — глухо хмыкнул Лодж. — Запертые в мёртвом куске плоти. Да ещё и не просто так, а с колоссальными трудами…
— Странная магия, — покачал я головой. Вот только желание её изучить от этого меньше не стало.
— Древняя, — согласился Вешлер. — Чародейство костей и кишок. Мы боремся за знание, которым прежде обладали инстинктивно. Заново восстанавливаем весь потенциал.
Ещё недавно его слова вызвали бы у меня бурю любопытства и удивления, заставив начать задавать один вопрос за другим, но… Ныне высказывания Вешлера, словно эхо, угасли в безмерной пещере усталости. Я уже жалел, что упомянул «таинственных диверсантов». Надо было соглашаться на план Маутнера, дождаться лекаря — я перетерпел бы даже болтовню Зилгарда — да отдаться в его заботливые потные руки. А потом вырубиться, хотя бы на пару часов.
Теперь же сна мне не видать ещё часиков двенадцать — лагерь за стенами шатра уже просыпа́лся и готовился к жизни, хотя до рассвета оставалось около часа.
— Подводим итог, — Гаюс поднялся на ноги. — Ублюдок откуда-то вытащил старый ритуал, решив, что это неплохая идея.
— Либо его подговорили, — вклинился Маутнер.
— Не важно, — новый бригадир обжёг его взглядом. — Главное, что система у сайнадской сволочи не стои́т на потоке. И раз против нас до сих пор не бросили разумных трупов…
— Пока не бросили, — пробормотал Лодж.
— …то всё не так уж и плохо. Более того, урода убили, а значит мы можем не опасаться, что колонну будут преследовать и уничтожать с той же фанатичной яростью. По сути, одни плюсы.
— Если не считать мёртвых диверсантов, — удручённо хмыкнул я.
— Нужно ускорить продвижение, — объявил Логвуд. — На один глоток меньше воды каждому солдату в день…
— Но маги могут дать воду! — возразил я, даже поднявшись на ноги.
— Маги уже ничего не могут, — бросил мне комендант. — С каждым днём вы сохните и умираете. Как и все остальные люди, ничем не выделяясь на их фоне. Сегодня ты стал калекой. Понадобится неделя, если не больше, чтобы ты полноценно вернулся в строй. И всё это время солдаты, прикрывающие тебя, будут умирать.
Грубые и жёсткие слова, но Логвуд уже не тот человек, который когда-то встретил меня в Фирнадане, сидя в своём широком кабинете с толпой советников, испуганно обсуждающих, что делать перед лицом имперской осады. Он изменился, либо вытащил «старого себя», которым, по слухам, когда-то был. Так или иначе, я принял его слова и кивнул, признавая правоту.
Комендант тоже поднялся и оскалился.
— У вас есть час, чтобы донести эти новости до людей.
Выбравшись из шатра, я оказался остановлен рукой Вешлера.
— Погоди, Изен, — несмотря на улыбку, его глаза демонстрировали усталость и вес прожитых лет.
Я моргнул, пытаясь взять себя в руки. Какой, на хер, вес? Он не получил всей памяти, лишь воспоминания о навыках и приёмах! Это не равно чужой личности!
И всё-таки, отчего-то мне казалось, что всё не так просто. Особенно после известий о запретном ритуале сайнадского вождя. Нежить… реальна. Так почему не реально то, что находится предо мной? Почему я верю, что эти люди получили лишь часть былого? Что если… ха-ха, что если это какой-то хитрый волшебник возрождается вновь и вновь, меняя тела?!
Рука обхватила мою старую подвеску на шее. Подарок Геварди Нородона. В голове прозвучали его слова: «Нанв не может позволить себе потерять такого человека, Сокрушающий Меч Кохрана! О, нет. Только не это. Не перед началом войны. Носи не снимая, Изен. Носи!»
Я так и не узнал, что она делает, но… Изредка, когда я медитировал, приводя мысли в порядок, то ощущал, как из артефакта исходила сила. Магия. Неужто тоже… древняя? Запретная?
Он говорил, что подготовил его для себя. Старик. Подготовил для себя. Стоит ли найти Геварди в лагере и узнать подробности?
— Что ты хотел, Вешлер? — чуть пошатнувшись, спросил я. Кровопотеря. Потерял, наверное, поллитра, если не больше. Для массы моего изрядно похудевшего тела это существенно.
— К вечеру тебя навестит один из нас, помочь прийти в себя, — произнёс он. — Я знаю, что ты займёшься лечением сам, но не отказывайся от поддержки, хорошо?
Облизнув губы, я хмыкнул.
— Не знаю, Вешлер. Стоит ли её принимать, — откровенно произнёс я. — Сегодня я осознал, что мерю вас, перерождённых магов, обычными мерками. Но разве можно применить их к тем, кто не является обычным?
— Наверное нет, — наклонил он голову. — Или ты пришёл к иным выводам?
— Мне нравится Даника, — честно ответил я. — Но я вижу, что Галентос тоже испытывает к ней интерес. Или, во всяком случае, показывает это. Он — из ваших, я — нет.
— Это не проблема, — нахмурился парень. — Мы не ограничиваем себя… ни в чём. Просто отголоски памяти…
— Конечно, — махнул я культёй, ощутив, как кольнуло тонкую кожу. Ощущение, будто бы она вот-вот порвётся. — Вот только я не желаю быть всего лишь очередным памятным лоскутом. Скажи же, предводитель, свободна ли она? Стоит ли мне тратить время, продолжая попытки сблизиться или лучше оставить всё как есть?
— На эти вопросы у меня нет ответа, — слабо улыбнулся Вешлер. — Подобное решать лишь тебе и ей. Я бы мог посоветовать только отдохнуть. Ты сегодня устал и, вероятнее всего, твои мысли сосредоточены на слишком многом одновременно. Приведи себя и голову в порядок, а потом подумай.
— Что же, я воспользуюсь этим советом, — кивнул я.
— Но позвал я тебя не за этим, — его улыбка стала немного шире. — Не хочу, чтобы ты плёлся до вашей стоянки лишь на своих двоих. До неё и здоровый не сразу доберётся.
Волшебник указал на нескольких представителей клана Серых Ворóн, стоявших неподалёку. Рядом с ними находились лошади и… волокуша, в которую запрягли громадного грозного пса. Когда-то давно его голова близко познакомилась с конским копытом, кости срослись криво, так что животное, казалось, постоянно скалилось. Общее мрачное впечатление дополнял жестокий блеск в глазах пса.
— Я надеюсь, что меня подвезут на седле, верхом, так? Ведь так?
Его улыбка говорила об обратном…
Придерживая меня — словно опасались, что сейчас упаду — соплеменники Вешлера усадили (скорее уложили) меня на волокушу. Презрительно взглянув на свой эскорт, пёс двинулся вперёд, сразу за направляющим.
Удивительно, но он в одиночку тянул меня без каких-либо усилий.
— Не был бы ещё таким уродом, цены бы не было, — пробормотал я.
Едущий рядом мужчина ухмыльнулся.
— Зато тот факт, что Кривой выжил после подобного удара, доказывает, что в голове наших собак одни кости, мозга нет.
Оказавшись в лагере под утро, удостоился поочерёдного посещения как бы не половины Полос. Все старались поддержать и заверить, что «кто-кто, а ты, лейтенант, точно справишься с этим недугом в ближайшее время».
— Хочешь, я могу попробовать лечить, — предложил мне Фолторн, но глядя на его энтузиазм, я не пожелал становиться тренировочным манекеном.
— На рыбе учись, — проворчал на это. — Да на зверях. Знаю я одну собаку, морду которой не мешало бы пересобрать с самого нуля.
— Если речь про пастушьих псов Серых Ворóн, то я лучше вообще без этих навыков обойдусь, — хмыкнул ученик. — Зачем мне лечение, если его цена — отсутствие рук и пары-тройки кусков мяса из собственного тела?
— Как раз научишься его наращивать, — толкнул я его локтем, но даже такое движение принесло боль. Чёртовы травмы…
Я вернулся в момент, когда все уже собирались, так что сразу направился в фургоны раненых — приводить себя в порядок.
— Сообщи, кого бы там Вешлер не послал, — остановился я возле Килары, — где меня искать. А ещё… — немного подумав, кивнул сам себе. — Передай архонту Плейфан, что я не смогу её навещать какое-то время. По причине… сама видишь.
— Вот уж кто переживёт твоё отсутствие, — закатила капрал глаза. — Зная тебя, ты восстановил её от и до. Небось даже девственность вернул, чтобы её светлость могла ни в чём себе не отказывая выбрать нового жениха, изображая из себя невинный цветочек.
— Именно это и делал, — хохотнул я. — Но всё равно пошли к ней человека. Я обещал заглядывать. Будет нехорошо нарушить собственное слово.
— Сделаю, — кивнула она.
Добравшись до фургонов, кивнул головой нескольким лекарям (не магам), которые как раз занимались ранеными, поступившими этой ночью. Диверсанты Коуланда, из тех, кто выжил.
— А сам командир конницы как? — задержавшись, уточнил я у замученного целителя. Совершенно обычный человек, не обладающий и крупицей мистической силы, устало на меня посмотрел.
— Не поступал, — спустя несколько секунд, словно бы пытаясь сосредоточиться на моих словах, произнёс он. — Не знаю.
— Добро, — кивнул ему и направился к привычной повозке.
— Там операция, — остановил меня лекарь. — Не мешай им. Займись травмами вон в той, — указал на пропахшую бойней, кровью и экскрементами.
— Замечательно, — буркнул на это, но последовал совету.
Первым, что увидел внутри, была широкая кровавая полоса, будто кто-то вытаскивал отсюда разрубленную пополам свиную тушу. Свежую, конечно же.
По инерции вытянул левую руку, чтобы почесать затылок, но лишь выругался, уставившись на красную кожу. Жжёт. Больно. Неприятно. Знакомо. Уже занимался подобным. И неоднократно. Даже на себе.
Немного мутило и тошнило. Хер знает от чего. Закрыв глаза, несколько секунд стоял неподвижно, ощущая, как крытый фургон медленно едет по неровной земле. Пока что скорость небольшая. Хорошо.
Усевшись на замаранную лавку, сам не заметил, как уснул.
— Изен, — коснулся кто-то моего плеча. — Изен, я принесла поесть.
Открыв глаза, увидел Данику. Девушка улыбнулась.
— Меня подлечили почти сразу. Говорила ведь, что ничего серьёзного. А вот у тебя, как я и ожидала, всё немного хуже.
Голова раскалывалась, живот сразу забурлил, ощутив запах еды. Когда я ел в последний раз?
— Немного мяса и каши, — пояснила волшебница. — Ещё я нашла мёда, но вначале нормальной еды.
Ухмыльнувшись, я кивнул.
— Воды сама сделаю, — Даника сидела напротив меня, на корточках. — У тебя есть фляжка? Не важно, у меня есть.
— Вешлер говорил с тобой? — с трудом разжав слипшиеся сухие губы, поинтересовался я, приняв от неё фляжку, к которой тут же присосался.
— Да, — коротко и по-простому произнесла девушка, а потом поправила прядь волос. — Ты тоже нравишься мне, Изен. Я уже объясняла тебе это.
— Разве? — нахмурился я, сделал новый глоток и закашлялся. Фляжка едва не выпала из искалеченной правой ладони.
— Мужчины, — фыркнула Даника. — Требуете подтверждения каждый миг своей жизни.
— Жизнь коротка, — откашлявшись, сказал я. — И подтверждения — это здорово.
Девушка вздохнула.
— В данный момент, отношения — это не то, что мне нужно до мурашек и бабочек в животе. Пойми, Изен, у нас… много проблем. Не только с сайнадами, но и внутри клана. Многие старейшины недовольны Торконом, обвиняя его в том, что он затащил клан в Монхарб, заключив союз с Логвудом и Чёрными Полосами. Привязал нас к вам и, тем самым, определил сторону в этом развивающемся конфликте.
Я кивнул.
— А ещё, — она коснулась своего виска и странно хмыкнула, — память. Я постоянно думаю… обо всём. Вспоминаю магические трюки, новые приёмы чар, алхимические эликсиры, рунические связки, недоработанные или наоборот, идеально подогнанные приёмы — во всех видах магии. И мне нужно довести их до идеала, не упустив ничего. Напротив, желательно продвинуться в них ещё глубже. В такие моменты, романтика — последнее, что может интересовать меня.
Рука Даники коснулась моей щеки. Девушка улыбнулась.
— Но я всё равно думаю о тебе. Дай мне немного разобраться во всём.
— А Гален…
— Тш-ш, — со смехом оборвала она меня. — Изен, поверь, ты гораздо лучше, чем Галентос, — она наклонила голову, чёлка качнулась, привлекая мой взгляд. — Я чувствую, что вот-вот дойду до прорыва в раскрытии канала своих сил. Это важно.
— Даника…
— Я имею в виду, что есть лишь один фактор, что ограничивает нас. Лишь одна преграда, что мы обязаны преодолеть, — взгляд волшебницы, как и Вешлера ранее, отдавал застарелой тоской, словно на меня, через её глаза, смотрел кто-то невообразимо более мудрый. И старый.
— Я скучаю, — сказал я, взяв правой рукой её узкую ладонь.
— Я тоже, — грустно улыбнулась она, смаргивая слёзы. — Одна преграда, Изен… Всё остальное — свято.
Это обещание.
Сильные руки обняли меня. Даника прижалась носом и щекой в мои ключицы. Я ощущал её запах, что-то сладковатое и немного терпкое.
Она отстранилась лишь через минуту.
— Давай лучше начнём, — волшебница поправила волосы. — В первую очередь здесь необходимо прибраться. Не могу работать в подобном свинарнике. Потом уберём грязь с тебя. Прости, Изен, ты воняешь. А дальше уже приступим к самому лечению. Я займусь уборкой. Ты пока ешь и сиди. Тебе нужно отдыхать.
Миска с кашей и небольшими ломтиками мяса покоилась на моих коленях. Я даже придерживал её культёй, пока правой рукой работал ложкой, наблюдая за колдующей волшебницей. Даника действовала быстро и весьма профессионально: вытащила артефакт-светильник, подвешав на крыше, потоком воздуха (который ограничила в высоте), смахнула весь мелкий мусор, потом прошлась водой. Дальше подлатала в повозке пару дыр производственной магией, забрала у меня пустую тарелку, очистив и ту…
Я ощущал себя в надёжный руках. Сразу двух, в отличие от самого себя.
Из телеги Даника ушла уже под вечер. Сегодня она занималась моим отрубленным пальцем — безымянным — на правой руке. Вырастить полностью не получилось, но в должной мере поспособствовать началу — вполне. Культю она оставила мне. Точнее — начало работы с ней оставила мне. Потому что руки у волшебника самое удобное место проведения энергии. И своей правой ладонью я мог бы концентрировать целительские силы, направляя их на травму. А вот левой на палец правой уже вышло бы не так хорошо. Справился бы, конечно, но приятного мало. Проще обратиться за помощью.
Заодно девушка подлатала мой организм. Убрала головную боль, привела в порядок мелкие травмы, которые я даже не заметил: десяток синяков, царапин, натёртостей и прочую ерунду. Что поделать, мне пришлось обнажиться и предстать перед профессиональной целительницей.
— Хех, — закусил я губу. — И как мне относиться к её словам? Выходит, у нас всё хорошо? Только пока на паузе? Я нравлюсь ей? Тогда… — подавив желание сплюнуть, зажмурил глаза. — Когда вылечусь, подойду напрямую и потащу на свидание. Потому что жизнь коротка, особенно у версов. Особенно у версов на войне. И тогда уже всё станет ясно. Да или нет.
Кивнув самому себе, потянулся и покинул повозку. Точнее — уже собирался покинуть, как тканевый полог взметнулся, показав Силану.
На лице архонта было чётко замечено беспокойство. Дорогие туфельки, украшенные рунами, оказались в каплях грязи, как и штанины кожаных штанов. Сама Плейфан была одета максимально просто — по походному.
— Жив, — вздохнула она и обняла меня, крепко прижав к груди. Зелёные глаза наполнились слезами. — Дурак ты, Кирин.
Обхватив её со спины, я лишь молча прижал Силану ближе к себе.
* * *
Примечание автора: понравилась глава? Не забудь поставить лайк вот здесь и конечно же буду ждать твой комментарий :))