Веди нас, предводитель! (Глава 1)
Название: Веди нас, предводитель!
Фэндом: The Elder Scrolls V: Skyrim
Аннотация: Орочий вождь непременно бросит мир к своим ногам! Когда-нибудь в будущем. Пока же это лишь крепкая и качественная заготовка. Попаданец? Он есть.
Жанр: фанфик, попаданцы в магические миры, тёмное фэнтези
Теги: боевое фэнтези, война, насилие и жестокость, от первого лица, магический мир, попаданцы, фанфик, тёмное фэнтези, развитие героя, смерть второстепенных персонажей, серая мораль.
Можно читать без знания канона. Повествование построено таким образом, что непонятные моменты объясняются. Может не сразу же, но объясняются.
Веди_нас,_предводитель!_Глава_1.epub
Веди_нас,_предводитель!_Глава_1.docx
Веди_нас,_предводитель!_Глава_1.fb2
Скачать все главы одним файлом можно тут
Глава 1. Клятвы у Алтаря
— То были славные рассказы, — говорил я, отчего улыбка то и дело появлялась на лице. — В них пылали фермы, а кони километр за километром волокли за собою детей. Трофеи того давнего дня и поныне украшают низкие стены длинного дома моего деда, Ямарза. Россыпь детских черепов и маленьких, хрупких челюстей. Почерневшие от дыма и истрепавшиеся обрывки одежд из какой-то неведомой ткани. Маленькие уши, как круглые, так и вытянутые, прибитые гвоздями к каждому столбу, подпирающему его соломенную кровлю.
Облизнув пересохшие губы, я кивнул и продолжил:
— Всё это свидетельства того, что поселение Фолкрит существует на самом деле, где-то за поросшими лесом горами, за тайными перевалами в неделе-двух пути от земель клана Нрак. Дорога опасная, ибо она идёт по территории обальдов и лукдушей, и один лишь рассказ о самóм этом странствии достоин стать легендой. Проникнуть бесшумно и незаметно во вражеский лагерь, передвинуть камни очага, чтобы нанести глубочайшее оскорбление, потом ускользать от преследователей и охотников днём и ночью, пока не дойдёшь до границы тех земель и не пересечёшь её, чтоб оказаться в стране неведомой, полной неслыханных богатств.
Предвкушающе хмыкнув, я продолжил:
— Да-а… наверное, даже можно сказать, что я, Драгар Геснер, жил и дышал рассказами деда, могучего Ямарза Геснера. Яростным и непреклонным воинством стояли мы перед бледным, пустым наследием моего отца, Варгога Геснера. Отец… орсимер, который ничего не сделал в жизни, только возился со своими лошадьми в долине и даже ни разу не ходил в поход на вражеские земли! Тьфу, величайший позор как для меня, так и для деда.
Невольно поморщившись, я вынужден был дополнить:
— Конечно, Варгог не раз защищал свои табуны от набегов других кланов, и защищал достойно — с благородной яростью и превосходным умением. Но того и следовало ожидать от воина нашей, крогнарской, крови. Тебе это известно — ведь ты, истинный бог, покровительствующий нам, могучий Малакат, самый яростный из всех, будь то аэдра или даэдра!
Верно… Другие кланы позорно звали его Тринимаком, почитая как справедливого и честного, но лично я готов склонить голову лишь перед силой, яростью и мощью! Никак не перед какой-то справедливостью, которой иные народы тыкают в лицо, как священным символом.
— К счастью, хоть что-то Варгог сумел сделать правильно — обучил меня, своего сына и наследника, искусству боевой пляски. Ни много ни мало, но ныне я — один из сильнейших воинов клана, и мой клинок из Чёрного Дерева не знал себе равных. Конечно, управу можно найти на кого угодно, но я владею и копьём, и булавой, и секирой.
На миг мне почудилось, что в глазах статуи мелькнул вопрос.
— Щит? Нет, это для трусов. Лук со стрелами тоже. Воин клана Крогнар никогда не замарает руки, взявшись за подобное. Знай это, Малакат! Но настоящее оружие… ближнего боя… вот здесь я и правда не имею себе равных. И отец… ха-а… отец обучил меня этому.
Пожевав губы, ловко избегая при этом заострённых клыков, торчащих поверх них, я продолжил:
— Но всё равно — именно такого обучения и следовало ожидать от всякого отца в клане Крогнар. Я не вижу здесь особого повода для гордости. В конце концов, боевые пляски — лишь приготовления. Славу обретают после — в поединках, набегах, вечном кровопролитии родовых распрей.
Верно. Я не буду жить, как отец. Я не стану тратить годы впустую. Нет, я пойду по стопам деда. И куда дальше, чем кто-либо ожидает! Слишком долго слава клана обреталась лишь в прошлом. Из-за главенства среди орочьих племён разного сброда, которые почитают Тринимака, а не могучего Малаката, размякли даже крогнарцы. Ямарз повторял это не раз, когда его кости болели от старых ран, а стыд за сына жёг душу огнём.
— Мы вернёмся к старым обычаям, Малакат. И я, Драгар Геснер, поведу всех. Со мной Болдог Толсон и Меграс Лурц. Все мы входим в первый свой год обретения шрамов. Мы совершали подвиги. Убивали врагов. Крали коней. Передвигали камни в очагах рашасов и джисалов. А ныне, с восходом новых лун, в год твоего имени, Малакат, мы будем ткать свой путь к Фолкриту. Чтобы перебить живущих там мужчин, женщин, детей и скот. Всех до последнего.
Я стоял на коленях, склонив голову перед образом бога, грубо выбитом в скале. И он следил за мной. Я знал это! Он и его образы, его слуги, меньшие даэдра, аэдра — все. Все они смотрели на меня с надеждой и ожиданием. Ведь никто из моих соклановцев не преклонял колени перед ними, чтобы дать такие смелые обеты.
В глубине души я подозревал, что нынешние кланы орсимеров уже не те, что были раньше. Люди и эльфы не пытались вторгнуться в наши земли уже сотни лет. Даже торговцы или странники — никто не приходил в орочий стан. Да и мы, чего уж, уже не взирали за границы своих территорий с тёмной алчностью, как бывало в прежние времена. Последним в набег на чужие земли ходил мой дед, Ямарз. Он отправился к далёкому Фолкриту, что располагался за дальним горным хребтом, где ютились, точно подгнившие грибы, фермы да сновали, словно мыши, мелкие жалкие людишки. Норды. Говорят, они более сильные, нежели иные расы. Чем бретонцы или меры. Но, по мне, все мелкие, жалкие и слабые. Как дети.
— В те времена, по словам деда, Фолкрит, стоящий возле большого озера, состоял из десятка домов и пары больших ферм из полудюжины строений. Сейчас, надеюсь, их стало побольше. Три, может, даже четыре фермы. Бойня, которую устроил там Ямарз, померкнет перед моей яростью! Ну и Болдога с Меграсом. В том я клянусь, любезный Малакат. И я устрою тебе такой пир свидетельств, какой ещё никогда не чернил землю этой поляны! Такой, что даст тебе столько сил, что, быть может, ты вновь станешь ходить среди нас во плоти, даритель смерти для всех наших врагов.
Оскалившись, я высоко поднял руки.
— Я, Драгар Геснер, внук Ямарза Геснера, в том клянусь. И если сомневаешься, Малакат, знай, что мы выступим нынче же ночью. Поход начнётся с закатом. И как солнце всякого дня рождает солнце следующего, так будет оно взирать на трёх воинов клана Крогнар, что поведут своих боевых коней через перевалы в земли неведомые. И Фолкрит вновь, полсотни лет спустя, содрогнётся от поступи орсимеров.
Медленно подняв голову, я окинул взглядом изломанную скальную стену, всмотрелся в жестокое звериное лицо Малаката. Отверстия его глаз словно впились в меня, отчего на миг даже показалось, будто в чёрных провалах мелькнула жадная радость. Да нет — наверняка мелькнула! Так я и скажу Болдогу и Меграсу. И Тришне, чтобы она произнесла своё благословение.
Благословение Тришны…
Закрыв глаза, я явственно представил её холодный вид и эти слова. Как это будет? Нечто вроде: «Я, Тришна, которая ещё не обрела родового имени, благословляю тебя, Драгар Геснер, на буйный набег. Да сразишь ты множество врагов. Да наполнят их крики твои сны. Да распалит их кровь твою ярость. Да следует пламя по пути твоей жизни. Вернись ко мне с тысячей смертей на душе и возьми меня в жёны».
Может, именно так она и скажет. И это будет первое, зато недвусмысленное проявление её приязни. Ко мне, не к Меграсу — с ним Тришна лишь играла, как всякая незамужняя девушка, сугубо для развлечения. Разумеется, её Ночной Нож остаётся в ножнах, ибо Меграсу не хватит холодного честолюбия — сам он, наверно, станет отрицать этот недостаток, но правда в том, что он не ведёт других, лишь следует, а Тришне этого мало.
Нет, она будет принадлежать мне. И когда я вернусь… Это станет торжеством, ещё одной наградой за набег на Фолкрит. Возможно, высшей наградой. Для меня и только для меня обнажит Тришна свой Ночной Нож.
«Да сразишь ты множество врагов. Да следует пламя по пути твоей жизни», — мелькнули ритуальные слова в моей голове.
— Так и будет, — хмыкнул я, а потом поднялся. Ни единое дуновение ветра не коснулось листвы окружавших поляну берёз. Воздух казался тяжёлым — долинный воздух, который поднялся в горы следом за солнцем, а теперь, на закате, замер на поляне перед старой каменной статуей. Точно дыхание богов, что вскоре просочится в рыхлую землю.
Я был уверен, что Малакат был здесь, совсем рядом — как и прежде, под каменной кожей своего изваяния. Его призвала мощь моих клятв, обетование возвращения к славе. Здесь же парили и самые выдающиеся вожди и шаманы прошлого, лики которых нанесли на подножие статуи уже позже. Все они стали блистательными представителями его свиты: Дерекс Тихий Шорох, Леснар Кровавый Охотник, Арузал Сокрушитель, Яртон Гигант, Кереба Злобная, Крига Невидимая — все пробудились вновь и жаждали крови.
А я лишь ступил на этот путь. Лишь начал двадцатый год жизни, стал наконец истинным воином. Я слышал древнейшие слова, шепотки о том Единственном, кто объединит орков, свяжет все кланы и поведёт в долины, чтобы начать Великую Войну. В этом шёпоте — голос обетования, и этот голос — мой.
Невидимые птицы приветствовали сумерки. Болдог и Меграс ждали меня в деревне. И Тришна — молчаливая, но хранящая в сердце слова, которые обязательно мне скажет.
Ха-ха, Меграс будет в ярости!
* * *
Алтарь Малаката, взгляд со стороны
После того как Драгар Геснер ушёл, область тёплого воздуха ещё долго держалось на поляне. На мягкой рыхлой земле по-прежнему виднелись отпечатки коленей и кожаных башмаков орка, а угасающие лучи солнца очерчивали жёсткие лики статуи. Всё казалось обыденным, вплоть до строго отмеренного момента.
Поляну окутал сумрак.
Статуя ожила и открыла глаза. Миг — и камень обратился жёсткой тёмной плотью, после чего могущественный даэдра сошёл с пьедестала. Лики у его подножия засветились, и шесть ду́хов составили ему компанию. Нематериальность практически сразу обрела форму, и шесть могучих вождей и шаманов заняли своё место в тени бога.
Малакат усмехнулся. Мольбы его верного последователя оказались столь искренними, столь свирепыми, что этого хватило, дабы он сам вышел из чертогов Плана, называемого Забвением.
Безусловно, даэдра был осторожен. Это место — его личный алтарь у крайне отдалённых от цивилизованного мира орочьих племён. Здесь никто не сумеет его найти: ни «горячо любимые» сородичи — иные Принцы даэдра, ни аэдра, ни великие архимаги или искуснейшие следопыты. Нет, здесь он мог выходить в мир инкогнито.
Жаль, что «выход в мир» проходил с такими ограничениями! Сила Малаката была велика, но ныне, здесь и сейчас, он мог использовать едва ли сотую её часть. Но таковы законы Мундуса, созданного первородными Эт’Ада, нарушить которые, пожалуй, было можно, но больно уж серьёзные кары светили за подобное.
Невольно Малакат вспомнил последнего, кто устроил Нирну столько проблем — Мерунеса Дагона, одного из сильнейших Принцев даэдра, который несколько раз вторгался в Нирн, желая присоединить его к своему Плану. Его недавняя, по меркам даэдра, выходка, получившая название «Кризис Обливиона», привела к тому, что Принц даэдра едва не погиб, с позором отступив на свой План — Мёртвые Земли.
Невольно Малакат вспомнил горячие споры других Принцев даэдра, на которых участвовал и сам. Они обсуждали, следует ли оказать Мерунесу помощь или, напротив, добить его. Так ничего и не решив, все разбрелись по своим делам.
«Изначально не стоило ожидать чего-то большего, ведь собрание инициировал Шеогорат», — подумал Малакат и передёрнулся, вспомнив Принца Безумия.
Сумрак сгущался, а семеро неподвижно и безмолвно стояли на поляне. Вожди и шаманы ждали, пока заговорит их владыка, но он не спешил. Присутствие в мире смертных было для него острым, животным наслаждением, пусть оно и ограничивалось этой поляной.
«Но скоро, очень скоро я смогу обойти это досадное ограничение!» — прикинул даэдра, который считался среди остальных Принцев не слишком опасным или умным. Малакат признавал это. Он знал, что не сравнится могуществом с тем же Мерунесом Дагона (даже с учётом того, что тот всё ещё не восстановился после сокрушительного поражения), не сравнится умом с Хермеусом Морой или хитроумием с Шеогоратом. Но и у него имелись свои сильные стороны. Без них он бы никогда не поднялся так высоко.
— Драгар Геснер силён, но глуп, — наконец заговорил Малакат.
— Вы сомневаетесь, владыка? — первой задала вопрос Крига Невидимая.
— Конечно, сомневается, — тут же заметил Дерекс Тихий Шорох. Голос его был хриплым, шея несла следы верёвки. Когда-то, ещё при жизни, Дерексу пришлось повисеть в петле. — Иначе он не сказал бы так, как сказал.
— Значит, вы используете… «его»? — уточнил Арузал Сокрушитель.
«Его». Это было именно то преимущество Малаката, его козырь, который он истово берёг от других даэдра и особенно аэдра. Душа человека из другого мира, которую Малакату повезло однажды обнаружить на своём Плане Забвения. Ошибка мироздания или таинственный подарок судьбы? Принц не рассуждал, а использовал. Он в должной мере изучил эту душу, представляющую маленький, но яркий огонёк, быстро осознав, насколько же она уникальна. Не просто душа какого-то человека, прибывшего из другого мира, но душа, прошедшая Истинный Хаос, отделяющий миры друг от друга.
Именно тогда Малакат осознал, сколь же велика Вселенная. Астральные миры, где обитали аэдра и даэдра — лишь микроскопическая пылинка в бесконечном океане Хаоса. И в нём, как и в любом хаотичном беспорядке, рано или поздно образуются островки порядка. Именно из одного такого и прибыла душа.
Душа, которая прошла Хаос и не растворилась в нём.
Попытки изучить неведомое нечто провалились почти сразу. Малакат осознал лишь то, что душа умела адаптироваться к любым попыткам повлиять на неё. Вот как она устояла перед Хаосом! Адаптировалась! И потом адаптировалась к попыткам изучить себя магией.
Но всё-таки Малакат успел кое-что понять. И то, что он понял, потрясло его. Долгие дни Принц даэдра сидел на своём троне, силясь осознать увиденное. А увидел он осколки будущего. Каким-то образом Хаос или нечто другое показало душе будущее Нирна, одного из миров Мундуса. И знания о событиях, которые там происходили, легко могли изменить расклад всего. Смести аэдра и даэдра с их престолов, возвысить новых героев и богов, начать новую эру.
И он, Малакат, первый об этом узнал.
Чего стоит одно лишь возвращение драконов!
Малакат ещё трижды пробовал изучить память души, но с каждым разом получалось всё хуже. Просматриваться перестали даже образы. Душа адаптировалась под его попытки «взлома» и обретала некую… сопротивляемость? Магия Принца даэдра действовала на неё едва-едва, и было очевидно, что вскоре душа прекратит реагировать вовсе. Тогда Малакат перестал. Он желал оставить себе хотя бы тень контроля.
Некоторое время Принц даэдра думал поглотить душу, чтобы приобрести чужую способность к адаптации, а также полную память о будущем, но… вовремя остановил самого себя. А что, если чужая душа адаптирует уже его самого?! Смех, который вызвала эта мысль, очень быстро прошёл, стоило лишь припомнить, через что этот маленький огонёк УЖЕ прошёл. Кто знает, на что ещё он способен?
И тогда Малакат задумал другое. Душа станет его Чемпионом, а со временем — кто знает — может, и верным союзником? Принц даэдра очень нуждался в таковых, но ничего по-настоящему легендарного не попадало в его руки. Материал был в лучшем случае годным. Но это…
Малакат понимал, что рискует. По тем немногим обрывкам памяти, которые он сумел извлечь из души, он знал, что в ближайшее время Скайрим, а потом и весь Тамриэль погрузится в хаос. Вначале гражданская война, потом и вернувшийся из небытия сын Акатоша — дракон Алдуин — силой сравнимый с богами. Но вселенная не терпит перекосов, а потому ответит соответствующе, создав довакина — борца с драконами.
Всё это приведёт к чудовищной мясорубке. Сотни тысяч жертв войны и разрухи. Идеальный момент, чтобы половить рыбку в мутной воде!
«И вырастить своего Чемпиона».
* * *