***12***
Вернувшись после ужина в гриффиндорскую башню, Брок нарвался на скандал от рыжего, который пылал злобой и был необычайно храбр, заимев группу поддержки за спиной.
— По какому поводу митинг? — спросил Брок, когда ему заступили дорогу.
— Поттер, — бывший рыжий друг вышел вперед, — что-то ты стал слишком борзым. Думаешь, если ты чемпион, то мы тебя не тронем.
Брок тяжело вздохнул. Блядь! Ругаться с детьми, бить детей, вообще иметь с ними хоть что-то общее ему не хотелось, но мирозданию было чихать на его желания.
— Что ты хочешь? — Брок, прищурившись, посмотрел на народ, отмечая тех, кто откровенно против него, и тех, кто еще не определился.
— Хочу, чтобы ты извинился и признал, что обманул всех, чтобы пролезть в Турнир, — Рон, чувствовавший поддержку, нагло ухмыльнулся.
— И зачем мне этот Турнир? — спросил Брок.
— Вечная слава и денежный приз, — выплюнул Рон, который что за одно, что за второе удавиться был готов, даже не представляя, что кому-то ни дутая слава, ни мизерный приз и даром не сдались.
— Слава? Мое имя известно каждому волшебнику от мала до велика. Я на данный момент один из самых известных волшебников в Британии, так что с желанием славы ты промахнулся, — Рон от высказанной вслух простой истины покрылся красными пятнами и едва не начал кипеть. — А деньги… О какой сумме идет речь?
— Тысяча галлеонов, — подсказала Наташа, стоящая рядом с Броком. Она прекрасно понимала, что иерархию устанавливать придется жестко, иначе заклюют их эти волшебные детки.
— Это примерно пять тысяч фунтов, — прикинул Брок и скривился. — И за эту подачку нам предлагают рисковать жизнью? Дал бы в десять раз больше, лишь бы освободиться от навязанного контракта. Еще претензии?
Рон едва не захлебнулся от злости, когда Поттер стал так легко рассуждать о своей известности и таких огромных суммах, а еще так презрительно смотрел на него. Он ведь был уверен, что Поттер будет чувствовать себя виноватым, что будет делать попытки к примирению, а он начисто игнорировал его, еще и Гермиону перетащил на свою сторону. От иррациональной обиды, от того, что все пошло не так, как он ожидал, от отстраненности Поттера, Рон вскипел и, совершенно не контролируя себя, кинулся на бывшего друга с одним желанием — стереть с его лица презрительную усмешку и скуку.
Да, тело Броку было, скажем так, не родным, но оказалось достаточно сильным и жилистым для того, чтобы скрутить Рона, взяв его на болевой, навыки-то остались с прошлой жизни, и теперь он топтался, поскуливая от боли, со снова вывернутой рукой перед Броком.
— Слушайте сюда, — Брок едва не сплюнул от злости — разборки и драки с детьми, до чего он докатился, мать твою! — Мне похуй на ваше недовольство. Была бы моя воля, я бы к этому Турниру и близко не подошел. И если кто-то знает, как избавиться от навязанного контракта, то я буду крайне признателен за информацию. А по существу… Очень не советую устраивать подобные, — Брок чуть сильнее вывернул руку рыжему, что он взвизгнул, — демонстрации. Может, у вас и получится подловить меня, но ответка вам потом прилетит однозначно. Ясно?
Близнецы, если откровенно, не хотели портить отношения с Поттером только из-за обиды Рона. Остальная же массовка из недовольных отступила, стоило Броку скрутить недовольного Уизли. Почему-то всем вдруг вспомнилось, что Тот, Кого Нельзя Называть, не пережил встречи с Поттером, они-то куда полезли?!
— Теперь ты, — Брок тряхнул Рона. — Еще раз ты попытаешься устроить разборки со мной, и откачивать тебя будут в больничном крыле, ясно? Кивни, если понял.
Уизли кивнул, уже сам не рад, что связался со взбесившимся Поттером.
— Умница, — издевательски похвалил его Брок и отпустил.
Почему во всей этой тихой заварушке вдруг досталось именно Наташе, Брок так и не понял. Стоило ему оттолкнуть Рона от себя, как откуда-то сбоку выскочил рыжий вихрь и вцепился в волосы Наташи с таким истошным визгом, что сразу вспомнились легенды про банши. Романофф, совершенно не ожидавшая нападения от девочки, каким-то образом подпустила пигалицу к себе. Она, повиснув на Наташе обезьянкой и вцепившись в ее волосы, орала: «Не смейте обижать Рона!» и «Гарри мой!». Все это сопровождалось выкриками, улюлюканьем и топотом сокурсников. Наташа в пару движений отцепила от себя девчонку и толкнула ее к Броку, язвительно добавив:
— Держи, это, кажется, твое.
— Не моё, — со смешком открестился Брок, осторожно подтолкнув ошалело моргающую рыжими ресницами девочку к близнецам. — Если не ошибаюсь, то это ваше.
Больше к бедовой парочке никто не лез, все, у кого был хоть небольшой отголосок инстинкта самосохранения, почувствовали в Гарри и Гермионе нешуточную опасность. А Брок и Наташа посидели за столиком в углу, разбирая конспекты Гермионы, а потом разошлись по спальням, условившись встретиться утром.
Мадам Помфри, если честно, удивилась пунктуальности Гарри, который вместе со своей подругой ждал открытия больничного крыла.
— Доброе утро, мадам Помфри, — Брок поздоровался и прошел внутрь, позвав за собой Наташу. Медиведьма быстро выдала ему зелья, проследив, чтобы первое он выпил при ней, а остальные два Брок убрал в сумку, достав оттуда два пустых флакончика.
— Прекрасно, Гарри, — кивнула она и, заметив, что дети не торопятся уйти, спросила: — Что-то еще?
— Да, — кивнула Наташа. — Я в последнее время себя не очень хорошо чувствую, не посмотрите, что со мной?
— Проходите за ширму, — махнула рукой мадам Помфри.
Диагностика не выявила ничего ужасного, но истощение было такое, что заставило мадам взволноваться, благо лечилось оно достаточно просто. Хватало курса зелий, о чем она и сообщила Наташе.
— И где брать зелья? — спросила Наташа, беспомощно посмотрев на медиведьму.
— Ну что ты, детка, — она похлопала Романову по плечу, — у нас всё есть, будешь приходить по утрам вместе с Гарри и принимать лекарство. Оно, конечно, не очень вкусное, зато восстановит тебя очень быстро.
Наташа без капризов и возражений приняла зелье, и они, поблагодарив мадам Помфри, покинули Больничное крыло, пора было идти на завтрак.
Тони нервничал. Ходил взад-вперед по комнате и психовал. Его деятельная натура не терпела промедления, а тут приходилось ждать. Нет, он понимал, что этот непонятный мужик и Романофф попали в тела детей и не могли располагать собой свободно, но все равно ждать было сложно. Он ночь не спал, изредка ненадолго придремывая, но тут же вскидываясь. Ему начинало казаться, что он проспал все на свете.
Склевав все орехи, напившись воды и искупавшись в ванне с песком, как настоящая птица, он решил полетать, тем более время уже близилось к встрече. И пусть погода была мерзкая, но в теле волшебного феникса все эти неудобства не чувствовались. Ровно в четыре он перенесся в огненном вихре в галерею на шестом этаже. Наташа и «Гарри» уже были на месте.
— Мы тут нашли удобное место, где нам никто не помешает, — сказала Наташа Тони и объяснила, как туда добраться. — Увидишь меня в окне и переместишься внутрь.
Тони кивнул и исчез, а Брок и Наташа побежали в заветный коридорчик. Тони облетел то крыло, на которое ему указала Наташа, три раза, пока заметил ее в окне.
— В дверь, — она указала на открытую дверь, в которой маячил мальчишка, и Тони аккуратно влетел в нее, радуясь, что наконец-то можно будет поговорить.
Рано радуясь, потому что перестукиваться с помощью азбуки Морзе было муторно. И он впервые оценил то, что, будучи в птичьем теле, не потерял умение понимать человеческую речь, иначе было бы совсем грустно. Рассказы о попадании мало разнились: умер — проснулся в чужом теле. Всё. Единственное, чему от всей души порадовался Тони, это то, что среди попаданцев затесался и вполне взрослый человек, пусть это и был Зимний Солдат. Старк уже давно не винил его в смерти родителей, осознав, что виновата рука, а не пистолет. Конечно, он больше бы обрадовался Пеппер или Роуди, с одной стороны, а с другой… Была достаточно высокая вероятность, что они живы и рядом с Морган. А еще Романофф задала ему задачку, рассказав об анимагах — людях, умеющих превращаться в животных.
— Почему бы тебе не попробовать превратиться в человека? Получится анимагия наоборот.
Тони кивнул и задумался о том, что ему для этого надо. Выходило, что, кроме желания и тренировок, ничего. А если он сможет обращаться в антропоморфное существо, то и говорить сможет… У него руки будут!
* * *
Ненависть к Поттеру, любому человеку, носящему эту фамилию, была едва ли не основополагающим чувством в жизни Снейпа. Но эта ненависть не мешала ему постоянно страховать мальчишку. Дамблдор был достаточно убедителен, когда рассказывал об избранности Поттера, о том, что без него Темный Лорд придет к власти и устроит такое, что живые позавидуют мертвым.
После внезапного избрания Гарри Поттера четвертым чемпионом Снейп начал приглядываться к нему внимательнее. Если раньше мелкий Поттер был для Снейпа кем-то вроде непоседливого таракана, то после этого почти дорос до млекопитающего — типа крысы в лабиринте. Умный для крысы, но явно не человек. А потом вдруг Поттер стал совершать такие поступки, что заставили Снейпа поднять его по эволюционной лестнице еще выше, практически до мартышки — он озаботился не только внешним видом, отправившись в Лондон за вещами, но и собственным здоровьем. Мадам Помфри лично приходила заказывать зелья, которые Поттеру в Мунго выписал сам Сметвик.
Это было довольно забавным, просто наблюдать за Поттером, без выискивания у него недостатков — мнимых и настоящих. Оказалось, что у мальчишки есть характер, причем не самый слабый, ведь он, будучи подверженным всеобщей ненависти и осуждению, сумел вести себя так, словно ему на самом деле все равно. Юный Малфой уже едва сдерживал себя, потому что Поттер его не видел в упор, не замечал его издевок, не реагировал на оскорбления. Из всех учеников Хогвартса рядом с Поттером осталась только мисс Грейнджер, тоже проявляя стойкость и верность, которые в такой юной девушке было сложно заподозрить.
Вообще в Хогвартсе творилось что-то странное, Снейп это спинным мозгом чувствовал. Дамблдор, который с трудом оклемался после окклюментного удара такой силы, что едва инсульт не схлопотал. Снейпу очень хотелось бы встретиться и поговорить с тем умельцем, что почти сварил мозги Дамблдору, наверняка искусный мастер. Феникс, который вел себя совершенно не так, как обычно, летая по всему Хогвартсу, хотя раньше кабинет покидал только вместе с Дамблдором. К этим же странностям вполне можно было приплюсовать Поттера и Грейнджер. Тайны всегда привлекали Снейпа, именно из-за своей любви к ним он и вляпался когда-то в одну «тайную» организацию, а после и во вторую такую же «тайную». И теперь ему хотелось понять, кто и что скрывал, а для этого нужно было проследить за основными фигурантами. За фениксом следить глупо — зачем ему знать, сколько жрет и как часто гадит волшебная птица. За Дамблдором — сложно, он не ребенок, на него следилку не повесишь. А вот Поттер и Грейнджер… За ними понаблюдать было просто необходимо, потому что, если верить не фактам и прочим несомненно важным вещам, а интуиции, то выходило, что они вели себя не как дети, они вели себя как умудренные жизнью взрослые, которым мнение малолеток вокруг до звезды.