• Boosty Shared
• Crubog

• T

• фанфик
• ведьмак

Глава 43.docx

Глава 43. Узри сияние мой души!

— Можешь не дергаться, ничтожество. Что попало в пасть Нзала, то уже никогда её не покинет. Это я могу тебе гарантировать, ведь я сам его создал!

Шипящий голос Многоликого звучал будто бы со всех сторон, дезориентируя Виктора, который пытался понять, где он оказался. То, что, судя по всему, он каким-то образом оказался в пасти Каметое, было и так понятно, но его напрягало, что он не чувствовал внешний мир.

К удивлению и даже ужасу волшебника, он впервые за долгое время не чувствовал и присутствие аватара Магии! А ведь он был уверен, что разорвать их связь практически невозможно! Неужели этот подводный божок настолько силен, что смог противостоять сущности истинно божественного уровня? В это верить совсем не хотелось, ведь в таком случае у самого Виктора шансов противостоять ему и вовсе не было!

— Хотя, я ведь могу предложить ему отпустить тебя, — продолжил излагать шипящий голос, в котором даже прорезались намеки на эмоции, высказав совсем уж неожиданное предложение. — Но ты уже показал себя достаточно изворотливым червячком, так что было бы неразумно отпускать тебя без всяких условий.

— И что же за условия тебе нужны? — выкрикнул в предполагаемое нёбо чудовища волшебник, надеясь потянуть за разговором время, за которое он смог бы придумать выход из своей непростой ситуации.

— Мой недолговечный слуга, к чьей смерти ты, я уверен, приложил свою руку, обещал мне новый мир и одну самку с выдающимися способностями, — изрек Многоликий, а Виктор в это время пытался понять, о чем тот говорит. Неужто есть еще одно такое существо? И неужели у них есть пол? К счастью, вскоре монстр и сам ответил на его вопросы: — Однако перенесся в этот мир он и без самки, и без головы, так что его теперь даже не наказать! Ну а так как он перенес тебя, придется уже тебе заняться её поисками и доставкой.

«Эмм, неужели он говорит об Аваллакхе?» — сообразил волшебник, разглядывая искореженное преобразованиями тело, в котором совершенно невозможно было определить, кому оно принадлежало изначально. Единственное ровное, что осталось в этом покрытом наростами и новообразованиями трупе, был идеальный срез на его шее, похожий на те, что получили нильфгаардские чародеи, когда Виктор попытался аппарировать с ними, закованными в двимеритовые кандалы. — «И он сумел перетащить этих двоих и меня в другой мир? Видимо, этот Якхе действительно может даровать некое могущество, раз эльф сумел сделать это даже в двимеритовом ошейнике! Хоть до конца и не справился с самим ошейником. Зато, похоже, я уже понимаю, о какой «самке» идет речь, и черта с два он её получит!»

Волшебник опустил взгляд на свою левую руку, держащую за удобную ручку оставшуюся бомбу. Как минимум один вариант окончания своего пути, ухода на своих условиях, у него все еще оставался. Хотя в этот раз умирать отчаянно не хотелось, ведь он был уверен, что никакое бессмертие его от подобного взрыва не спасет. Это в прошлой жизни он уходил, успев похоронить обеих жен, воспитав детей, внуков и правнуков. Уходил он, достигнув всех своих целей и просто устав от однообразия бытия.

Сейчас же расклад был совсем иной: он едва выполнил «программу минимум», не допустив падения Цинтры. Он так и не вытащил Пенни с Мерулой из прошлого мира! Да он даже не был уверен, где сейчас Цири, с которой он серьезно хотел связать свое будущее! Виктор даже полушуточно прикидывал в голове, что уж с авантюрной Цири даже близкая к бесконечности жизнь не сможет наскучить, ведь она всегда найдет им обоим приключения на все части тела.

— Чтобы тебе легче думалось, — видимо, не дождавшись ответа, продолжил говорить Многоликий, — сообщу, что никакая магия тебе не поможет. Из пасти Нзала невозможно вырваться даже самой могущественной энергии… Даже твоя душа будет поглощена им, без надежды на воскрешение. Так что выбор у тебя невелик — служба мне или полное исчезновение из плоти мироздания.

«Хм, невозможно вырваться энергии? — разум волшебника зацепился за слова чудовища. — Значит ли это, что даже если я взорву тут бомбу, то убью только Каметое? Ну и себя, конечно. Хотя мы вроде бы, если верить этому уроду, в другом мире… Значит, последствия будут минимальны! А лишившись меня и Аваллакха, он не сможет вернуться в мир Цири! Ну или, во всяком случае, не вернется в него в ближайшие несколько веков. Вот только непонятен еще один момент: если мы с этим пожирателем умрем от взрыва, то что будет с моей душой? Он ведь не сможет поглотить её?»

Виктору все еще отчаянно не хотелось умирать, но понимание того, что у него есть хоть какой-то выход, при котором еще и удастся защитить небезразличных ему людей, изрядно подняло ему настроение. Все же уходить на своих условиях, пусть и на перерождение, это совсем не то же самое, что окончательно сдохнуть внутри какой-то твари. Но ведь где один выход, там может быть и второй! С этими мыслями он все же ответил монстру:

— Я не понимаю, как смогу тебе помочь…

— Услужить! — резко, будто бы даже с намеками на раздражение, оборвал его Многоликий. — Мне не нужна ничья помощь! А вот более расторопные рабы, или даже слуги, вполне могут пригодиться. Учитывая, как ты подвел меня ранее, я считаю, что проявляю по отношению к тебе невиданную щедрость!

— Подвел? — изобразив удивление, прокричал волшебник. — Это ведь я привел к тебе этого эльфа! Я не виноват, что он такой дебил, что умудрился сдохнуть!

— Вообще-то, именно ты и виноват, что привел глупого, негодного слугу! — прошипел голос, в котором Виктор, к своему удовольствию, заметил некоторое смягчение. — Зачем ты вообще нацепил на него этот ошейник?

Тут уже волшебник чуть не усмехнулся, прикинув, что против вранья этому уроду у него никаких внутренних запретов нет и быть не может. Ну а раз он поверил в одну ложь, то не время останавливаться!

— Чтобы он не сбежал! Я поставил его в такие условия, чтобы он сам приполз к тебе на коленях, вымаливая честь услужить тебе!

— Излишне запутанный путь, — с намеком на удовлетворение прошипел Многоликий. — Хотя, признаю, что твой план тут сработал как надо — он действительно приполз сам с мольбами. Пожалуй, иногда и уловки ничтожеств вроде тебя могут быть занимательными. Вот только я посылал тебя не за ним, а за своими бывшими рабами! Что-то я не заметил, чтобы ты выполнил этот приказ!

— Я просто не успел! — волшебник всячески избегал как-либо обращаться к чудовищу, ведь подозревал, что очевидно самовлюбленную тварь может легко спровоцировать на гнев даже самое безобидное слово. Да и не хотелось ему унижаться перед какой-то могучей соплей. — Ты ведь хотел, чтобы я привел самых сильных из них, но они за прошедшие тысячи лет впали в полное ничтожество! За все прошедшее время я нашел лишь троих хоть как-то подходящих под твои требования!

В этот раз Многоликий не ответил сразу, вместо этого заходясь в каком-то булькающем, как кипящая смола, звуке, наверное, обозначавшем его удовлетворение.

— А ведь когда-то они правили океанами! — смешивая бульканье и шипение, всё же прокомментировал монстр. — Но тебе было полезно увидеть, во что превращаются все эти ничтожества без опеки своего хозяина. Жалкие твари восстали против меня, чтобы заслужить свое забвение и угасание. Но теперь это дело прошлого или будущего… Теперь я в другом мире и даже нахожу его занимательным! Вот только тебе придется вернуться! Мне нужна эта самка!

— Эмм, а о ком идет речь? — Виктор изобразил непонимание, стремясь вытащить из чудовища как можно больше информации.

— Я не знаю, как её зовут, — с вновь прорезавшимися намеками на раздражение бросил Многоликий. — Этот червь называл её на своем языке Ласточкой. Также он утверждал, что ты украл её у него… Полагаю, ты понимаешь, о ком идет речь?

— Кажется, понимаю, — не стал отпираться волшебник, решив, что в условиях, когда он не знает, что именно рассказал Аваллакх, откровенно врать было бы опасно. — Вот только ты говоришь, что мы в другом мире, а я не умею перемещаться между мирами! Как мне ее найти-то?

— Не стоит беспокоиться, я не поручаю своим слугам заведомо провальные задания, — прошипел монстр, вернувшись к своему обычному бесстрастному выражению. — На твое счастье, твой предшественник успел перенести нас в свой мир, где, как он утверждал, живут его способные путешествовать между мирами сородичи. Хоть, по его словам, они все намного слабее него, но я сумею их достаточно усилить. Всё же им не нам с Нзалой путь открывать придется, а всего лишь тебе и этой самке.

«Хм, мы в мире ольховых эльфов? — удивился Виктор, сам планировавший в будущем посетить этот мир и с отнюдь не мирными инициативами. — Это многое меняет. Пожалуй, тут я даже мог бы и полноценно подорвать свою бомбочку. Хотя… Нет. Тут ведь еще и люди-рабы должны оставаться, да и единорогов тоже было бы жалко».

— Так я должен доставить её живой и невредимой? — больше чтобы потянуть время спросил волшебник. Сам же он раздумывал о том, что не может быть, чтобы злобная тварь так легко его отпустила.

— Отнюдь! — с вернувшимся бульканьем ответил Многоликий. — Это эльф хотел её так заполучить. Глупец думал, что сможет скрыть от меня свои планы! Мне плевать на её жизнь! Мне лишь нужен код, заключенный в её плоти! Для этого мне достаточно и клочка её кожи, но чем больше ты сможешь доставить, тем лучше.

— Полагаю, что иного выбора, кроме как отправиться на поиски этой Ласточки у меня нет! — изображая смирение выкрикнул Виктор, прикидывая, что для каких-либо действий чудовищу придется выпустить его из блокирующей всякую магию пасти. А там ему хватит и мгновения, чтобы рвануться так, что зубы у всех повылетают.

— Хорошо, что ты понимаешь сложившуюся ситуацию, — прошипел монстр, — но в этот раз я предпочту перестраховаться. Ты уже показал, что способен мыслить. Это полезно при выполнении задания, но может помешать тебе служить достаточно верно. Так что я добавлю тебе немножко поводов для верности.

«Да плевать! — волшебник мысленно отмахнулся от звучащих как реальная угроза слов Многоликого. — Открой пасть этой твари и мне будет достаточно!»

— Я добавлю тебе таймер, — продолжал тем временем неспособный прочесть мысли пленника монстр. Вернее, он полагал, что читает их, но Виктор просто прокручивал на внешнем слое разума сюжеты идиотских мультиков и сериалов, создавая у самовлюбленного чудовища уверенность в его идиотизме. — Пожалуй, раз уж ты знаком с этой самкой, то тебе хватит суток на её поимку. Если не управишься за этот срок, то твое тело начнет необратимо разрушаться, вплоть до окончательной смерти.

— Ээээй! Постой! — делая вид, что его реально обеспокоили слова Многоликого, закричал волшебник. Все же тот должен был быть уверен, что даже если пленник что и задумал, то точно не прямо сейчас начнет действовать. — Мне этого не хватит! Ласточка перед моим перемещением сюда телепортировалась в какой-то другой мир! Пока я высчитаю её маршрут и нагоню, могут пройти недели!

Монстр ответил не сразу, будто бы задумавшись. Но когда он ответил, в его голосе уже отчетливо слышалось раздражение:

— Так вот почему этот червяк не смог её доставить!

— Может быть, он её и предупредил? — Виктор решил, что если уж дурить этого урода, то по полной. — Она исчезла так внезапно!

— Нет, он не смог бы обойти мои запреты, — с едва заметным намеком на неуверенность ответил Многоликий. — С другой стороны, он был весьма изворотлив… Хоть и недостаточно, чтобы не лишиться головы. И сколько же времени тебе нужно?

— Если созданный тобой проводник сможет меня периодически возвращать, то для первоначальной разведки мне хватит недели! — решив совсем уж не наглеть, сообщил волшебник. Его уже чуть ли не потряхивало от предвкушения момента, когда зубы Каметое разомкнутся и он сможет вдарить чем-нибудь посильнее. На то, что он сможет аппарировать даже из раскрытой пасти вечно голодного чудовища, он не рассчитывал, хоть и собирался попробовать. Оставалось только, не создавая излишних подозрений, дождаться нужного момента. — Ты ведь сможешь сбрасывать этот твой таймер?

— Конечно смогу! — будто бы даже возмутился монстр, обратив внимание пленника на то, что с каждой минутой у него все ярче проявляются эмоции.

«Это оттого, что он так постепенно просыпается? — недоумевал Виктор, лишний раз проверяя, не сосет ли кто из него энергию. Ответ был отрицательный. — Даже не знаю, хорошо это для меня или плохо. С одной стороны, было бы интересно сыграть на его эмоциях, с другой же: кто его знает, какой он в состоянии активного бодрствования? Может, он истеричный псих, способный поджарить меня за недостаточно почтительное обращение?»

— Я повелеваю плотью! — продолжал тем временем Многоликий, не обращая внимание на задумчивость своего собеседника. Хотя, может, и он не мог видеть, что происходит за преградой челюстей Каметое. — Я способен разобрать тебя до малейших частиц, а затем собрать обратно, избавив от всех ошибок природы! Выведя на совершенно иной уровень! И ты уже наблюдал результаты моей работы, а ведь над этим эльфом я даже не старался. Заслужи мою благосклонность, и ты получишь истинное могущество!

«Хм, похоже, что он убил бы меня сразу, как я доставил бы ему Цири, — сообразил волшебник, заметив, как внезапно принялся раскидываться обещаниями явно очень скупой на «пряники» монстр. — Ну или превратил бы в хоть и сильную, но абсолютно покорную куклу вроде той, в чью пасть я угодил».

— Я приложу все свои усилия! — честно воскликнул Виктор, не уточняя, к чему именно он эти усилия приложит. Тем более что у него мелькнула здравая мысль, что, возможно, ему и не придется умирать окончательной смертью! Если изменения будут лишь на уровне тела, то, возможно, ему будет достаточно убить себя менее разрушительным способом, и бессмертие откатит все изменения!

Вот только либо он слишком «громко» радовался, либо Многоликий еще как-то что-то заподозрил, но следующие слова быстро вернули его под землю:

— И не рассчитывай, что сможешь как-то обойти мой таймер. Эльф рассказал, что ты бахвалился своим бессмертием…

«Твою мать! — мысленно выругался Бессмертный. — Я так и знал, что однажды мой слишком длинный язык обернется вокруг моей шеи!»

— Я предусмотрел все возможности! — монстр тем временем продолжил вбивать его недолгие мечты в грязь. — Ты или выполнишь мое задание, или умрешь без возможности перерождения! Ну а если ты умудришься сдохнуть до истечения таймера, твое тело мгновенно самоуничтожится, превратившись в бесполезный сгусток слизи, из которой даже я не смогу воссоздать живое существо! Так что лучше бы тебе успеть вернуться вовремя.

«И вот мы вернулись с чего начали, — разочарованно вздохнул почти ощутивший запах свободы волшебник. — Значит, остается только попытаться уйти на своих условиях. Хрен ему, а не Цири!»

— Я уже сказал, что приложу все усилия, — собравшись с духом, твердо произнес Виктор, уже не сомневавшийся, что Многоликий его и без повышения голоса услышит. — Я готов!

— Нет, ты не готов, — заверил его будто бы даже повеселевший монстр. — Но не беспокойся, боль не будет сильной!

* * *

Когда челюсти Каметое разомкнулись и принялись раздвигаться, Виктор напрягся. Отчего-то он был уверен, что шанс на побег у него будет лишь один, да и тот не продлится дольше пары мгновений. А значит, действовать надо быстро и наверняка.

Едва между колоссальными зубами твари появился клочок неба и повеяло освежающим дыханием магии, в котором он даже ощутил тоненькую ниточку от аватара магии, как волшебник рванул аппарацией на свободу. Вернее, попытался рвануть, потому что его аппарация не сдвинула его с места и на миллиметр. Было похоже, что даже из разомкнутой пасти все равно невозможно перемещаться.

Не став дожидаться реакции Многоликого, Виктор в следующее же мгновение выхватил из сумки посох, превратил его концы в лезвия и, одновременно рубанув по языку, спустил максимальной силы «Адское пламя» прямо в сторону спиралевидного барьера, перекрывавшего глотку Каметое. Он сам не знал, зачем ударил клинком именно по языку, но тот изрядно напрягал волшебника, являясь вполне себе оружием в условиях замкнутого пространства пасти.

«Адское пламя», взревев прожорливыми голосами огненных животных, ринулось сжигать все на своем пути, в первую очередь захватив основание и так уже поврежденного языка. Вот только радость Виктора не была долгой — челюсти твари мгновенно захлопнулись, и «Адское пламя» просто погасло, не добравшись даже до запирающего глотку барьера! Он не мог поверить своим глазам: самое сильное и устрашающее заклинание из его арсенала, способное уничтожать не только любую материю, но даже пожирать души, не смогло справиться с проклятой пастью чудовища и угасло как спичка на ветру.

— Значит, вот как ты отвечаешь на мою щедрость и милосердие? — вполне себе взревел со всех сторон голос Многоликого, совершенно отринув всякие намеки на шипение. — Все вы одинаковы, жалкие неблагодарные ничтожества! Вашего скудного намека на разум даже не хватает, чтобы оценить возможности, которые вы от меня получаете! Но раз вам не по душе мои дары, вы получите от меня хлысты! Раз вы понимаете только через боль, я вам её обеспечу!

Правда, волшебник уже его не слушал, так как чувствовал, что из него опять откачивают едва ухваченный кусочек магической энергии. Не теряя времени даром, он принялся вливать всё, что у него было, в артефакт-бомбу, выводя её на пик мощности. На его счастье, активация рун вообще не требует много энергии, а эти еще сохранили часть заряда из прошлого мира. Всё же замкнутые в идеальной композиции руны, похоже, оказались не по зубам даже твари, поглотившей «Адское пламя».

— И ты всё равно выполнишь мое задание! — продолжал разоряться монстр, на которого Виктор уже не обращал ни малейшего внимания. Он решил, что после своей попытки побега ему будет крайне тяжело снова убедить похитителя в своих добрых намерениях, так что даже не пытался скрываться.

Закончив с напитыванием бомбы энергией, волшебник остановился прямо перед финальным шагом — активацией. Он внезапно почувствовал что-то вроде страха. Давно забытое чувство, словно коварный Смеркут, медленно обволакивало его, приговаривая при этом, что всегда есть другой путь, что фактическое самоубийство — не выход.

Уговоры этого «внутреннего Смеркута» были настолько убедительны, либо же просто желаемы, что Виктор даже задумался, перебирая в голове варианты, при которых он мог бы остаться в живых.

— Ты пожалеешь о дне, когда решил предать мою доброту! — раздавшийся голос Многоликого будто горячий чай на промежность отрезвил волшебника, мгновенно задушив любые попытки «внутреннего Смеркута» пойти на соглашательство или затягивание процесса. Чудовище между тем не умолкало: — И тут твое бессмертие послужит тебе плохую службу! Зато я, поверь уж, от души наслажусь нашим экспериментом длинною в вечность!

Виктор на это лишь усмехнулся, внутренне даже немного благодаря монстра за помощь в борьбе со страхом, и запустил реакцию в артефакте-бомбе. Руны одна за другой стали загораться, сперва краснея, потом переходя в оранжевый и желтый цвета. На пик они должны были выйти, когда руны одна за другой сменят свой цвет на синий.

Вот только волшебник не стал бездействовать, ожидая активации бомбы. Ему требовалось проявить хоть какую-то активность, дабы не позволять мыслям о близости неминуемой смерти снова проникнуть в свой разум. Перехватив поудобнее посох и отметив про себя, что «Адское пламя» все же успело спалить язык Каметое у основания, видимо лишив его на какое-то время регенерации, Виктор решил попытаться прорубиться наружу.

Поняв, что если нельзя выбраться из пасти чудовища, то, возможно, удастся это сделать из его желудка, он сосредоточил своё внимание на барьере в форме улитки, который закрывал глотку Каметое. Из этого барьера вытекала даже на вид опасная слизь, но волшебник, понадеявшись на практически неуязвимую броню из шкуры Аспида, не обращал на это внимания и наносил яростные удары своим клинком. Однако вскоре он осознал, что старейшины водяных совсем не преувеличивали, когда рассказывали о регенеративных способностях Каметое. Иногда волшебник едва успевал вытащить клинок из раны, которая мгновенно зарастала.

— Всё брыкаешься? — вернув шипение в свой голос, поинтересовался Многоликий. — Это похвальная черта для живого организма. Вот только эта черта прежде всего присуща примитивнейшим формам. Высокоорганизованный разум способен понять, когда сопротивление бесполезно… жаль, что таких разумов почти и не осталось.

Решив, что от него не убудет, но хоть как-то повеселится перед смертью, Виктор, не прекращая рубить барьер в глотке Каметое, выкрикнул:

— Может, потому и не осталось, что они слишком рано сдавались?

— Интересное, хоть и неверное предположение, — к удивлению волшебника, ответил монстр. — К сожалению, высокоорганизованных разумов не может быть много, тогда как ничтожества плодятся со всевозрастающей скоростью. Если не успеть поставить их под надлежащий контроль, то рано или поздно они становятся способны повергнуть даже сильнейших!

— Ну и нафига тогда стараться, пыжиться? — весело спросил Виктор, которому на секунду показалось, что регенерация барьера слегка замедлилась. — Может, лучше быть на стороне победителей?

— Сказал тот, кто только что отверг сторону победителей, — будто бы даже с юмором ответил все более обретающий эмоции подводный божок.

«Кстати! Я ведь видел небо! — внезапно осознал волшебник. — Значит, мы уже не под водой! Значит ли это, что Якхе уже вступил в контакт с местными обитателями? Может, там идет бой? Черт! Неизвестность меня изрядно напрягает!»

— Нет, мой будущий подопытный, — продолжал между тем свои поучения Многоликий, — победителями вам из этой войны не выйти! Я сомну сопротивление примитивных существ и направлю их бесполезные метания в созидательную сторону! Один за другим миры склонятся передо мной, пока вся вселенная не превратится в один идеально взращенный организм под моим разумным контролем!

— Да? — добавив максимум скепсиса в голос, в надежде, что проявляющее эмоции чудовище будет способно это понять, воскликнул Виктор. — А мне помнится, что в прошлый раз ты просрал войну каким-то жабам-переросткам!

Снаружи челюстей Каметое что-то зарокотало, будто куча обвязанных тряпками камней скатилась по бетонному склону. Волшебник пометил у себя в мысленном блокнотике, что, похоже, ему удалось разозлить существо сравнимой с божественной мощи. И он не собирался на этом успокаиваться.

— А потом ты тысячи лет сидел в какой-то вонючей дыре, прячась от их потомков! — осознанно провоцируя Многоликого на ответную реакцию, Виктор подспудно рассчитывал на то, что ему удастся разозлить его достаточно, чтобы монстр совершил ошибку. Ему было достаточно любой мелочи, хоть тени надежды на шанс. Ведь, как оказалось, смерть действительно может пугать.

Бессмертный до сегодняшнего дня был уверен, что единственное, чего он боится, это лишившись сил попасть в плен. Нетрудно догадаться, во что враги могут превратить вечность крайне тяжело убиваемого существа. И только сейчас он осознал, что думал так лишь потому, что не осознавал своей связи с близкими людьми.

Ему даже пришла в голову мысль о том, что было бы неплохо перетащить в новый мир своих приятелей по школе. Барнаби был бы в восторге от возможности исследовать новых существ и, возможно, даже смог бы приручить какого-нибудь местного шарлея. Роуан наверняка пришел бы в восторг от возможности изучить историю колонизации континента пришельцами из иных миров. Глядишь, и докопался бы, откуда пришли те же люди. Ну а Тулип наверняка построила бы самую эффективную спецслужбу во всей известной ойкумене!

И главное — им бы не пришлось больше прятаться! Никакого «Надзора», никакого «Статута», никаких идиотских запретов! Живи, изучай, развивай! Практически безграничное поле деятельности для реально увлеченных своим делом волшебников!

Вот только теперь всё это было лишь в голове одного из таких волшебников. Он не знал, как себя поведут Цири, Пенни и Мерула, когда поймут, что он не вернется. Варианты, что с ними что-то случится или что княжна не сможет провести своих взрослых подруг в новый мир, он даже не рассматривал. Его бывшая воспитанница могла быть сколько угодно авантюрной и даже иногда эпатажной, но она точно не была ни бесталанной, ни слабой. Поэтому он меньше всего переживал за Эсси, которая в их необычных отношениях была скорее с принцессой, чем с ним.

И уж точно Виктор не хотел, чтобы его оплакивали или хоть как-то горевали. На короткое мгновение он даже пожалел, что никому не рассказал о своем цикле перерождений. Возможно, это помогло бы другим легче принять его очередную смерть.

«Ага, только вот Цири стопроцентно начала бы искать меня по всем мирам, — мысленно усмехнулся волшебник, припоминая, насколько упрямой и настойчивой бывает его спутница, когда ставит перед собой какую-либо цель. — Вот только в этот раз эти поиски могли бы стать абсолютно бесперспективными, ведь я даже не знаю, смогу ли отправиться на перерождение. Слова о поглощении души и невозможности выбраться как-то не настраивают на оптимистичный лад».

— Тогда я совершил ошибку, это стоит признать, — раздающийся со всех сторон голос Многоликого вырвал Виктора из его мыслей. На удивление, монстр, после откровенной попытки его спровоцировать, вроде бы даже успокоился. — Я дал этим ничтожествам слишком много воли! И как они мне отплатили? Но теперь урок усвоен! Раз милосердие и доброта не встречают благодарности, я явлю миру жестокость и безжалостность, после которых все склонятся предо мной!

Волшебник подумал, что Якхе как-то по-своему понимает «милосердие и доброту», раз его бывшие рабы готовы на какие угодно жертвы и даже полную гибель своей расы, лишь бы не вернуться под его владычество. Хотя, судя по тому, что он выяснил, одного только насильственного преображения в отвратительных самим себе существ было достаточно для незатухающей тысячелетиями ненависти.

А ведь водяные будто бы культивируют эту ненависть, никак не прикрывая свои тела, но явно наслаждаясь, создавая красоту вокруг. Пускай их строения и непривычны человеческому глазу, но их точно нельзя было бы назвать уродливыми или отталкивающими. Да и украшения старейшин тоже показывали, что они стремятся к красоте, сочетая её с контрастом от собственной неэстетичности.

— Но начну я с тебя! — с отчетливо слышимым злорадством в голосе объявил Многоликий, отчего Виктор даже прервал свои безрезультатные попытки прорубиться наружу из пасти Каметое. — Поскольку ты уже продемонстрировал мне, насколько опрометчиво было бы выпускать тебя наружу, возможно, первый эксперимент будет состоять в том, чтобы определить, нужна ли тебе душа для поддержания бессмертия?

Волшебник сразу осознал, что времени для раздумий не осталось. К тому же, бомба достигла своей максимальной мощности: руны на ней светились не синим, а голубым светом, который постепенно переходил в белый. Оставалось только ждать, когда она взорвётся сама, или же спровоцировать её на детонацию небольшим толчком, чтобы запустить цепную реакцию.

Внезапно Бессмертный осознал неизбежность своей кончины, и это осознание словно примирило его с ней. Он больше не испытывал страха перед последним этапом своей жизни. Однако в последние мгновения он больше всего боялся, что мощи взрыва не хватит, чтобы преодолеть силу Каметое, и его смерть окажется напрасной. Это казалось почти невероятным, но после того, как «Адское пламя» погасло, он уже ни в чём не был уверен.

— Черт, — усмехнувшись, негромко обратился сам к себе Виктор, — такой момент, а у меня даже красивой фразы нет для последних слов.

В это время безжалостно кромсаемая им ранее перегородка зашевелилась и принялась раскрываться, как разворачивающаяся улитка. Из всё увеличивающегося отверстия в центре потянуло пробирающим до костного мозга холодом, и волшебник понял, что дальше оттягивать момент стало просто невозможно.

Перехватив посох двумя руками, он поднял его над головой и проорал первое, что пришло ему на ум:

— Behold the radiance of my soul!

Резко рубанув посохом по бомбе, он даже не успел удивиться, как мир вспыхнул ослепительно белым светом, после которого пришла пустота.