• Boosty Shared
• НекроХРЫЧ

• T

• не опуская взгляда
• гарри поттер
• fan-fiction

Элизабетта гордо удалилась, очевидно не желая подчиняться. Вздорная девчонка так и не повзрослела даже после того, как трижды разродилась.

Что сказать. Туда ей и дорога.

Раньше Жиль полагал, что судьба обошлась с ним жестоко, отняв жену и детей. Полагал, что это — урок смирения и терпения, оставивший ему в качестве носителя семейного наследия хитрую, коварную, довольно умную, но такую неразумную Элизабетту. Как можно иметь мастерство в трех дисциплинах, одна из которых магия разума — и быть настолько слепой, настолько подверженной эмоциям и предрассудкам?

Взгляд против воли нашел совсем юную девушку, смиренно ожидавшую его неподалеку. Она будила в нем чувства, о которых герцог и думать забыл уже много лет. Чувства, впервые появившиеся при виде сына.

Его родная плоть и кровь. Его наследница. Дафна.

Когда внучка появилась в его жизни, Жиль осознал, что не все потеряно. К сожалению, из-за козней Элизабетты девочка вряд ли дотянула бы до двадцати и совершенно точно не могла наследовать. Герцог искал способ ее исцелить, догадываясь, что все будет непросто, но из тех высокоранговых целителей, к кому он обращался, ни один не решился запачкать руки.

Харальд Поттер решился. Да, его решение не было исцелением в полном смысле слова. Однако, с этим можно было работать. Более того: появился шанс, что Дафна справится со своим недугом. Уже за это герцог Провансский был благодарен британцу.

Вот только подобное действие характеризовало лорда Поттера не самым удобным образом. Он не гнушался откровенно черной магии, когда это было необходимо для достижения цели, но не более того. Случай с Люциусом, кстати, весьма показателен как в отношении Поттера к выбору средств, так и в умеренном их использовании.

Да. Жиль Рене де Авиньон действительно считал, что в своем довольно изощренном решении лорд Поттер действовал умеренно. А еще Харальд стал одним из немногих на его памяти волшебников, что прибегали к чернокнижию и удерживались от погружения в эту стезю, казавшуюся такой простой и легкой. Ничего удивительного в том, что каждый из таких волшебников был гораздо опаснее самого искушенного, самого оскверненного и наиболее глубоко погруженного во тьму чернокнижника.

Геллерт Гриндевальд тому пример. Пока он был умерен в своих заигрываниях с черной магией, мало кто мог с ним поспорить. Но как только искушение возобладало над волей, великий маг покатился по наклонной, утратил осторожность и дал Альбусу Дамблдору возможность себя поймать. Чем последний и воспользовался, опередив союзников.

— Подойди, Дафна, — негромко произнес герцог. — Я хочу кое-что тебе сказать.

Внучка подчинилась. Без лишней спешки, но и без промедлений. Как они и оговорили заранее, она стояла неподалеку и внимательно слушала.

Дафна — способная девочка, и подобные уроки схватывала налету. Это выгодно выделяло ее даже среди тех немногих, кто в принципе был способен усваивать уроки.

— Дедушка?

— Ты, наверное, задаешься вопросом: почему я отпустил твою мать.

Внучка бросила на него быстрый взгляд и, чуть помедлив, кивнула.

— Да. Она идет вам наперекор. Или… — на лице отразилась работа мысли, что привела к озарению. — Она думает, что идет вам наперекор. Но она действует согласно вашему плану. Или в ваших интересах.

Простенькая задачка, но приятно видеть, что у Дафны голова работала, как надо. Не зря она задумалась: тяжело и тревожно. Сразу начала оценивать последствия.

Маленький, но ценный факт: девочка называла родную мать не иначе как «она» и «леди Гринграсс». Это хорошо. Пагубная эмоциональная привязанность умерла окончательно.

— Так и есть. Теперь ответь: что тебя встревожило?

Интересно, как она сформулирует столь очевидный ответ. И Дафна не подвела:

— Вы говорили, что заинтересованы в том, чтобы я и Гарри были вместе. Она же… намерена его убить. И, насколько я могу судить, собирается призвать демона.

На последнем девочка зябко повела плечами.

— Почему ты решила, что именно демона?

— Другого варианта нет. Она слаба, а у Гарри много отчаявшихся врагов. Использовать их в качестве ассистентов или вовсе жертв — демонология в данном ключе наиболее эффективна.

Дафна взяла паузу и сделала полшага в сторону, поворачиваясь к нему. В зрачках зажглись голубые искры, ментальное поле вокруг задрожало. Ему с трудом удалось не позволить губам растянуться в довольной улыбке: даже его дорогой Александр не смел пойти против него.

— Я пытаюсь понять: что я и Гарри значим для вас? Фигуры, которыми можно манипулировать и потом выбросить? Или все-таки живые люди? Если первое…

Поставить себя против — это одно. Но подобные речи уже тянули на дерзость. И тем не менее, не хотелось наказывать девочку за ее готовность защищать себя.

— Ты, Дафна — моя внучка и наследница. Харальд — враг моей партии по рождению.

Вот это и прозвучало. Впервые Жиль назвал ее своей наследницей, подтвердив ранее принятое решение. Но Дафна… правильно, она осознала сказанное и не позволила смятению возобладать над собой. Очень хорошо. Даже сейчас манипулировать ею было бы непросто.

— Я хочу сделать из тебя игрока, — продолжил герцог. — Таким образом, только от тебя зависит, будешь ты фигурой или человеком. Касательно Харальда ситуация… более сложная. Моя глупая дочь утверждает, что в довольно скором времени он вырастет в Архимага, станет крайне опасным и станет угрозой всем нам. Мотивация у нее, конечно, иная: Бернард и Астория, за жизни которых Элизабетта и трясется. Правда же в том, что Харальд уже крайне опасен. Ты не задумывалась: почему?

Внучка слушала, пусть и выглядела настороженно.

— Дело во мне, — тихий ответ. — Точнее, в этом, — тонкий палец коснулся диадемы на голове. — И в леди Нарциссе, я полагаю.

— Это ведь не все, так? Полагаю, ты хотела сказать следующее: Гарри не только не стесняется черной магии, но и умеренно к ней прибегает.

Кивок. Девочка отвела взгляд, прикусив щеку. Не хотела раскрывать карты… это хорошо, но Дафне еще учиться и учиться целесообразности таких приемов.

— Многие аналитики согласны с Элизабеттой по одной причине: у них нет на руках всех фактов. Следовательно, они не способны оценить главного: его способность сознательно отказываться от таких, казалось бы, простых и быстрых средств решения проблем, как чернокнижие и колдовство.

— Колдовство? — удивилась внучка. — Разве это не… простите.

Ах, Хогвартс, Хогвартс…

— Колдовство от термина «колдун» — разумное существо, использующее заемную силу, полученную по контракту.

Дафна кивнула.

— Конечно, моим однопартийцам не стоит этого знать, — продолжил герцог. — Среди них достаточно недальновидных кретинов, что готовы обделаться от любого чиха. Один раз они уже поторопились создать очаг напряжения в Британии и вложили в Тома Риддла массу сил и ресурсов.

Дафна удивленно вскинула брови. Да. Именно об этом Жиль и хотел рассказать. Как, казалось бы, хорошее решение способно привести к строго негативным последствиям.

— Темного Лорда Волдеморта создали мы, — усмехнулся герцог. — И какое-то время он исправно выполнял свою функцию: сплотил аристократию, вложил в их умы тлетворные идеи, успешно превратил молодежь в фанатиков, разбив ее на два лагеря и устроив между ними грызню, которая быстро переросла в политические дебаты. Устои Британии начали шататься, массы понемногу уставали от всего этого, готовилась замечательная почва для госпереворота, который и провел бы сильный, харизматичный и полностью подконтрольный лидер. А потом Том Риддл вышел из-под контроля.

Да. Занимательное было время. Не сказать, чтобы Жиль был к этому не готов — предпосылки витали в воздухе еще в шестидесятых. Разве что по его оценкам Риддл должен был сорваться с крючка несколько позже.

— Сначала были оборваны связи. Грубо и в одностороннем порядке. Попытка привести его в чувство обнаружила значительно возросшее могущество как Тома Риддла, так и его организации, порабощенных им наблюдателей и собственную финансовую базу. В ответ они попытались привести Риддла в чувство иным образом. Провокация тут, провокация там — и вот Вальпургиевы Рыцари столкнулись со всей государственной машиной Британии. Достойное решение. Чем не способ ослабить извечного врага перед ассимиляцией? Начался террор, в котором террористы опирались на почти безграничные ресурсы старых семей, их особняки, источники и домены, их знания, фамильные секреты и оказавшиеся выдающимися боевые навыки. Аристократия, должная заставить Волдеморта лавировать между интересами отдельных лордов, оказалась сплочена в единое целое и превратилась в крайне опасную организацию, контролировать которую и далее было решительно невозможно.

Дафна слушала внимательно, а Жиль поймал себя на мысли, что эти разговоры доставляли ему удовольствие.

— Не сделай Темный Лорд Волдеморт очевидной ошибки — не завяжи он буквально все на себе — и Магическая Британия рухнула бы в их руки, как спелое яблоко. В конце концов, есть способы устранить даже Темного Архимага с хоркруксами, чему очень даже способствовал местный Отдел Тайн. Вот только прежде, чем британские невыразимцы все подготовили и перешли к активным действиям, случилось нечто непредсказуемое: Темный Лорд Волдеморт, могучий Архимаг, потягаться с которой мог только Альбус Дамблдор, в один момент просто исчез. И его организация рухнула, как карточный домик. Мы этим воспользовались. Завербовали нескольких бывших Пожирателей Смерти, сумев отмазать их от Азкабана, спонсировали их, выждали время и вновь начали понемногу накалять Магическую Британию. Люциус Малфой справлялся намного лучше Тома Риддла и был полностью подконтролен. Жаль, что пятьдесят лет назад его не было даже в планах.

Герцог взял небольшую паузу, бросая взгляд на внучку. Если это и потрясло Дафну, она уже взяла себя в руки и превратилась во внимание.

— И вот, Темный Лорд возвращается. Целесообразно ли устранение лорда Харальда Поттера? Нет. В таком случае, после порабощения Магической Британии, сумасшедший бессмертный Архимаг неминуемо пойдет войной на Европу. А у него здесь много сочувствующих, особенно в Германии. Несомненно, к нему присоединятся и беглые сторонники Гриндевальда, ведь именно его идеи мы вкладывали в основу фашистской доктрины Тома Риддла. Наш существующий мир погибнет в войне, и что возродится на его руинах — большой вопрос. Согласно пророчеству, в которое истово поверил Волдеморт (и нам этого достаточно), его может остановить только Харальд Поттер. И он сделал это уже трижды. Да, Темный Лорд был крайне слаб, но и противостоял ему почти не обученный мальчишка. Поэтому я хочу оставить Волдеморта на Харальда Поттера.

— Или оставить Гарри на Волдеморта, — тихий ответ.

Жиль остановился. Остановилась и Дафна. Заложив руки за спину, герцог в упор глянул на внучку так, что та невольно опустила голову.

— А это зависит в том числе и от тебя.

Дафне не сгладить всего, но пусть старается. Многое будет зависеть от мальчика: как он себя проявит? Покажет способность договариваться — будет ему жизнь, брак с будущей герцогиней Провансской и его покровительство. Нет… что сказать. Мир магии — это мир сильных. На любого рано или поздно найдется управа. Кто-то из них будет уничтожен.

И если в их борьбе этим кем-то суждено стать Жилю, герцог не испытывал по этому поводу особых эмоций. Его жизнь клонилась к закату, нужно лишь успеть подготовить преемницу. На случай неожиданностей база и кадры уже готовы. Дафна не останется одна. Его наследие не попадет не в те руки.

* * *

— Добрый день. Мистер Крауч у себя?

Секретарь даже головы не поднял, продолжая что-то строчить, и самым унылым голосом осведомился:

— Вам назначено?

Внутри шевельнулось желание познакомить его лицо со столешницей. Раз двадцать.

— Да, — Гарри подошел к столу. — Лорд Харальд Поттер.

Хмурый взгляд человека, задолбанного жизнью. Взгляд, в котором туго-туго забрезжило легкое узнавание.

— Вам не назначено, — буркнул секретарь и опустил голову.

Желание размазать эту унылую физиономию по любой поверхности разом усилилось, пальцы почти наяву ощутили расползающуюся мягкую плоть, а щеки — брызги теплой крови. И сладкая агония…

Так, спокойно. Конечно, последние пара лет выдались нервными, но это все-таки не повод срывать лица и дробить черепа за то, что кто-то просто делал свою работу. И тем не менее, клерку лучше пошевелить жопой. Очень уж тревожащие желания просыпались в душе.

— Ладно, — Поттер шагнул к двери ровно два раза прежде, чем ему со скоростью звука преградили дорогу.

Вот теперь на физиономии секретаря проступили вполне ощутимые эмоции — страх и решимость. А желание взять его голову и повернуть до щелчка самую малость не передалось рукам.

— Туда нельзя! Мистер Крауч…

Судя по всему, лицо ему удалось удержать. Иначе верещал бы клерк совсем другое.

— Пьет кофе, — совершенно точно назвал занятие Поттер прежде, чем секретарь уныло заявил о каком-то крайне неотложном выдуманном деле. — Ой, или не пьет? Кажется, вы должны были подать без сахара и сливок… — быстрый взгляд на хронометр, — сорок четыре секунды назад.

Клерк смертельно побледнел.

— Я… э-э-э-э…

Сложно, наверное, работать с таким педантом, как Крауч. Можно вылететь за малейшую провинность. И очень злило то, что Поттера так не боялись…

Стоп. С каких это пор ему есть дело до чужого страха? Не, он определенно встал не с той ноги. Вернется — заставит какое-нибудь отделение выбить из себя пыль. Или зачистит очередное маргинальное гнездо. Да, так даже лучше.

Только не голыми руками, как настойчиво требовало подсознание. На миссии только зазеваешься — и ощутишь свои руки где-нибудь в неучтенном месте. Например, в собственной заднице, запиханными по локоть и отдельно от плеч.

— Поторопитесь. У вас еще минута прежде, чем ваш начальник разозлится. Впрочем, вряд ли вы успеете к сроку. Кофе ведь нужно сварить, не правда ли?

— Но… вы…

Страх. Почему этот страх так приятно колол кожу лица и рук? Почему им хотелось дышать? Почему хотелось его коснуться и заставить…

Нет. Никаких зачисток. Выспаться. Дать себя отмудохать. Еще раз выспаться. По-хорошему — бабу бы, тем более, он уже год биологического времени как в возрасте, но так он предаст Дафну. Так что — увы.

— И вы все еще смеете держать меня на пороге кабинета? — холодным тоном велел Поттер, моментально утратив всякое напускное дружелюбие. — Пошел и доложил обо мне. Живо.

И не сдержался, самую малость придавив страхом. Сработало: клерк вздрогнул всем существом, в глазах вспыхнуло что-то такое, папробудившее в груди свирепую радость. Секретарь сглотнул и приоткрыл дверь.

— Где мой кофе? — крайне раздраженный голос Крауча-старшего заставил секретаря вздрогнуть.

— Сэр… — севшим голосом выдавил клерк. — К вам лорд Поттер.

— Лорду Поттеру не назначено.

Клерк оглянулся, осознавая, что оказался меж двух огней. Причем непонятно, кто страшнее: Крауч-старший, который просто уволил бы, или лорд Поттер, который вполне мог распять в Атриуме, картину чего Гарри успешно транслировал ему в воображение.

— Дело касается мистера Крауча. Другого мистера Крауча, — подсказал Харальд, с трудом сдержав такой желанный порыв.

— Сэр…

— Впусти, — распорядился Крауч-старший, отлично слыша каждое слово.

Клерк широко открыл дверь и поклонился:

— П-прошу с-сэр…

Поттер уже не обращал на него внимания, борясь с приступом агрессии. Этот человек, способный только бумажки черкать, для него пустое место. Свою роль он сыграл. У него подобной работой занимался голем-секретарь. Для живых кадров была масса куда более ответственной работы.

И не стоил клерк того, чтобы тратить на него силы. Совершенно не стоил. Не стоил.

К счастью, спустя мгновение стало не до внутренней борьбы: его встретило внимание хозяина кабинета.

Взгляд Крауча-старшего давил гранитной плитой. Под глазами массивные мешки и черные тени, в склерах — полопавшиеся сосуды. Лицо бледное, скулы проступили острее обычного.

— Добрый день, сэр, — проявил вежливость Харальд и получил в ответ сухой кивок и малость смягчившийся взгляд.

Крауч вернулся к бумагам:

— Присядьте, лорд Поттер, — и глянул на секретаря так, что бедняга затрясся. — Кофе. Лорду Поттеру…

— Благодарю, ничего не нужно.

Гарри сел. Кабинет вполне соответствовал характеру мужчины. Аскетичный, с массивной картотекой вдоль всей стены, заваленным рабочим столом и неудобными стульями. Большой стол для совещаний в нем казался совершенно лишним.

Две минуты Крауч-старший читал чье-то дело, маринуя своего посетителя и накручивая собственную важность. Харальд ему не мешал: было искренне любопытно, как поменяется в лице этот господин. Да и отдышаться не помешало. Пусть и не без труда, но гнев и жажду крови удалось загнать внутрь. Потом разберется с этими чувствами. Для начала — дело.

Наконец, Крауч закрыл папку — такую же унылую и безликую, как и все на его столе — и обратил взгляд на посетителя:

— Чем обязан?

— Для начала разрешите от лица семьи Поттер принести вам соболезнования в связи с годовщиной смерти вашей супруги, — размеренно произнес Харальд.

На лице Крауча-старшего вздулись и опали желваки, во взгляде вспыхнул гнев, пряча застарелую боль. Он и правда любил свою жену. До сих пор. Раскачать его будет проще, чем казалось.

— Переходите к делу, сэр, — отчеканил Крауч.

— Наверное, вам было трудно: в один месяц потерять сына, супругу и пост, — продолжил о деле лорд Поттер.

Как легко его раскачать. Крауч побледнел еще больше. Лицо его искривилось гневом и отвращением:

— Вы пришли оскорблять меня?

— Что вы, сэр, я еще не перешел к оскорблениям. Просто любопытно, как так вышло: ваш сын при всех его отрицательных качествах слыл искусным магом — и так легко сдался в Азкабане? И ваша умирающая супруга: неужели ваша любовь была так сильна, что вы позволили ей посетить Азкабан? Погодите, сэр, — поднял руку мальчик, увидев, что Крауч уже открыл рот, — благодаря вашей предшественнице я не понаслышке знаком с обществом дементоров. Понимаете, о чем я?

Казалось, дальше кривиться было некуда, но Крауч смог, пряча за гримасами растущую нервозность.

— Кстати, вы знаете, что мы — не самые дальние родственники? — сменил тему Харальд. — Оказывается, вы — мой четвероюродный кузен. А ваш сын — мой четвероюродный племянник.

— У меня нет сына, — отчеканил Крауч.

— Разве вы его не представили? — удивился Поттер. — О, простите. Я знаю, это не мое дело… когда я искал родственников, то провел ритуал поиска по крови. Вы должны понять: я — сирота, у которого наверняка есть вполне близкие родичи, и очень хочу посмотреть в глаза тем, кто де-факто бросил меня. И, знаете, получил занимательный результат. На ваш особняк вышло срабатывание по типу четвероюродного кузена.

В глазах что-то промелькнуло. Что-то, похожее на опаску. И снова сменилось гневом и отвращением.

— И ради ритуала вы отрываете меня от дел? — свел брови Крауч.

Кажется, кое-что ощутил себя на коне. Пора немного сбить спесь.

— Да. Это было не единственное срабатывание. Было еще кое-что, укладывающееся в погрешность ритуала.

— И что? — снисходительный тон. — Вы пришли обсудить со мной ваши… ошибки? Я вам не школьный учитель, мистер.

Как же приятно в такой момент иметь, чем удивить.

— Погрешность возбудила мое любопытство, — усмехнулся мальчик. — И знаете, почему? Это укладывалось в искажения, возникающие при маскировке кровного родственника. Правда, было еще колебание, подобное на Империус, но как такое может быть в доме Бартемиуса Крауча?

О, да. Застывшая физиономия Крауча определенно стоила потраченного времени и сил, а Харальд окончательно убедился в том, что ошибки нет. Хоть вероятность ошибки и была крайне мала, мальчик старался держать в голове все варианты развития событий, даже самые маловероятные и глупые. Полезно.

— Верно, — сжал зубы глава ДМП. — Такого в моем доме быть не может.

— Именно. И чтобы очистить ваше имя на предмет других подобных случаев, я провел еще ряд проверок. Вот результаты. Младший Футарк. Мне хотелось, чтобы вы лично засвидетельствовали собственную невиновность.

Отлевитировав свиток, Харальд наблюдал за Краучем. Занимательная бледность. И пальцы подрагивали. Развернув свиток, Бартемиус уставился в ряды рун.

Челюсти сжались до скрипа. Зрачки расширились. На висках выступил пот. Смяв и отшвырнув свиток, Крауч-старший в упор уставился на Поттера:

— Это шутка?

— Что-то не так, сэр?

— Вы отлично знаете, о чем я.

Разумеется, знал. Ритуал-то не первый.

— Не самая удачная провокация, сэр. Мне отлично известно, как карается легилименция без закона…

Дверь открылась. Взгляд Крауча тут же метнулся к свитку, брошенному как раз между столом и дверью.

— Ваш кофе, сэр, — пробубнил секретарь и запнулся ногой о свиток. — О, прошу прощения. Я приберусь.

И потянулся рукой к свитку.

— Вон, — коротко велел Крауч.

— Конечно, — клерк уже почти коснулся пергамента.

— Вы уволены, — отрезал глава ДМП. — Теперь — покиньте мой кабинет.

— Н-но… — подскочил секретарь, мгновенно пропотев. — С-сэр…

— Вон!

Дверь закрылась. Что сказать. Одним бесполезным магом меньше. Как там о таких отзывался Арчер? Магглы с палочкой? И пусть такое обращение по отношению к нормалам его злило, Харальд считал, что к этому индивиду определение «маггл с палочкой» более чем уместно.

Как и к большинству увиденных им клерков.

— Не слишком ли сурово, сэр? — Гарри усилием воли приподнял свиток, левитируя к себе.

— Акцио , — немедленно отреагировал Крауч.

Манящие чары дернули свиток и погасли, разбившись о телекинез. Глаза Бартемиуса выпучились, наливаясь кровью. Гарри спокойно развернул пергамент и пробежался взглядом по знакомым строкам.

— Ого… так вашему второму сыну сейчас столько же, сколько и первенцу. Любопытно. И откуда он успел нахвататься столько скверны, что прошел вторую стадию осквернения? М-м-м, и предрасположенности занимательные…

— Вы…

— Знаете, сэр, — Гарри свернул пергамент обратно и самым доверительным тоном продолжил, — если бы вы лично не перезахоронили прах Бартемиуса Крауча-младшего, я мог бы подумать, что он каким-то образом переместился из Азкабана в ваш дом под Империус и мантию-невидимку. Я ведь могу верить вашему слову?

Клиент дозрел: вон какой ненавистью исказилось лицо Крауча. Рука вскинула палочку:

— Обилвиэйт .

Гарри застыл. Лицо его поплыло, глаза утратили выражение. Ухмылка отразилась на лице Крауча-старшего, тут же сжегшего свиток прямо в его ладонях. Ай-ай-ай, как невежливо.

— Лорд Поттер, — с долей злорадства окликнул его Бартемиус. — Кажется, вы хотели о чем-то спросить?

Пальцы закололо предвкушением, а желание разорвать его на части вспыхнуло так ярко, что мышцы корпуса и ног уже расслабились перед рывком. Сдержаться удалось, хотя на этот раз Харальд глубоко поддерживал внутренний порыв разбросать Крауча-старшего по всему этажу.

Нельзя. Этот ублюдок ему еще нужен живым, дееспособным и покорным.

— Да? О, прошу прощения, кажется, я забыл… — почесал затылок мальчик, — бы, не будь у меня вот этого.

Палец коснулся второй пуговицы на рубашке. Лицо Крауча исказилось, наведя на мысли о биомагических модификациях или метаморфизме — такой мимики у людей Гарри не предполагал. Рука Бартемиуса снова вскинула палочку, но ее кончик лишь подрагивал. Взгляд главы ДМП впился в ладони — чистые, без малейшего следа ожога.

Долго же до него доходило.

— Заклятие Забвения — занимательная штука, сэр, — разглагольствовал лорд Поттер. — Не самое сложное, при этом быстрое и опасное. И, самое главное: от него почти нет защиты. Почти. Всего существует четыре законных способа защищаться от стирания памяти. Первый — дублированные ассоциативные цепочки легко и быстро восстанавливают память без дополнительного вмешательства. Второй — достаточно устойчивая окклюменция способна поглощать импульс Забвения, разменивая на сатья в пропорции примерно восемь к одному. Не очень удобно, да и голова потом болит, зато крайне полезно при попадании под эффект внезапности. Третий –довольно распространенный артефакт Благословение Афины или аналог, правильно синхронизированный с разумом.

Палец снова коснулся пуговицы, которая на деле была пустышкой (такие артефакты Харальд вживлял в кости), но взгляд Крауча впился в металлический кругляш с такой ненавистью, что последний даже нагрелся.

— Четвертый — непопулярное и довольно непростое снадобье Эликсир Вечной Памяти, принимаемый курсом ежедневно шесть месяцев в году с перерывом в шесть месяцев, — закончил лорд Поттер. — Положа руку на сердце: гадость жуткая. Ну и так вышло, что я использую все четыре.

Вообще-то он использовал семь, просто три других не подлежали огласке по разным причинам, главной из которых являлась секретность. Вдоволь насладившись физиономией Крауча, Гарри «опомнился»:

— О, чуть не забыл.

Жестом фокусника мальчик извлек из рукава хрустальный шар, наполненный голубоватой дымкой. Крауч сжал зубы до хруста. Узнал.

— Цените себя, сэр. Мне пришлось использовать Око Мойры всего лишь для подстраховки.

Занимательная штука, это Око Мойры. Артефакт, способный сохранять в себе состояние эфира на определенном промежутке времени — от нескольких минут до нескольких часов в зависимости от качества артефакта. Достаточно ценен, сложен в изготовлении, требователен к исходному материалу, ограничен в сроке годности (от месяца до пары лет) и совершенно не пригоден к хранению в стазисном поле. Ну и, конечно же, артефакт одноразовый. При всех недостатках улика неопровержимая, ведь в ней не только примененные чары, но даже эмоции, намерения и отблески мыслей.

Крауч скрипнул зубами, откидываясь на жесткую спинку кресла. От столь сочной злобы во взгляде даже стало неуютно.

— Шантаж, — с глубочайшим отвращением выдавил Бартемиус. — А я-то думал, что вы — честны, лорд Поттер.

Печально, что столь уважаемый человек воспринимал «честность» как разновидность глупости. Довольно распространенное заблуждение, к слову.

— Какое совпадение. То же самое я думал про вас, — вернул любезность Харальд. — Вы не задумывались, насколько вы похожи на леди Боунс?

При упоминании своего идейного соперника Крауч заскрипел зубами так, что Поттер не удивился бы, сотрись эмаль до десен. Как же приятен этот коктейль из злобы, гнева, откровенной ненависти, презрения и, конечно же, безысходности.

— Оба слывете принципиальными и неподкупными, — продолжал рейвенкловец. — У обоих безупречная репутация. Забавное совпадение: оба развенчаны после встречи со мной. И знаете, что еще забавнее? Оба так яро презираете отступников и коррупционеров, в то время как сами готовы на любую гнусность ради своих личных целей. Но кое-чем вы отличаетесь. Если леди Боунс оправдывала себя тем, что сделала все ради семьи, в вас я вижу волю принять на себя свой грех. Ведь вы сделали это ради Дианы. Поправьте меня, если я ошибаюсь.

— Наглец… — прорычал Крауч. — Да как ты смеешь своим грязным языком трепать ее имя?

— Ради нее вы отказались от карьеры министра, хотя ваш рейтинг после осуждения родного сына только вырос. Ради нее вы поступились с совестью, и сделали это лишь однажды, приняв весь удар на себя, а не перекладывая ответственность на других. За это я вас уважаю, сэр. Но предупреждаю: хамства я не потерплю ни от кого, так что как следует взвесьте свои слова. Даже сейчас вы разгневаны, а не напуганы. Вам попросту нечего терять. Даже если я пущу информацию в массы, вы просто уйдете с должности и покончите с собой. Но что насчет вашего сына? Каково это: сдерживать монстра и не иметь возможности его убить из любви к Диане?

Вот теперь в глазах Крауча блеснул страх.

— Ты… как ты…

Сжав зубы и кулаки, мужчина закрыл глаза, медленно выдохнул и ровным тоном продолжил:

— Ваше суждение… неожиданно. Но в одном вы ошиблись, лорд Поттер. Я сделал это не только из любви к супруге, но и из любви к сыну. Нет, я вру сам себе. Вы также ошиблись, считая меня честным человеком. Я — трус, который не в силах ни прервать страдания сына, ни отпустить его на волю, вышвырнув из страны. Я держу его под Империусом и на попечении домовика. Он — мой сын, но он же Пожиратель Смерти. Я поклялся, что сделаю все возможное, чтобы ни один из убийц Волдеморта не ушел от возмездия. Я боролся с ними так, как мог. И проиграл. Но я не отступил и продолжал борьбу тем, что у меня было. Вот вся правда, лорд Поттер. Стоит признать, что я — неудачник. И меня смешивает с дерьмом малолетний спесивый лорденыш из тех, что охотно лизали пятки Волдеморту.

Нет, не верилось, что Бартемиус Крауч-старший вот так сдался. Не тот тип. Но в эту игру можно играть вдвоем.

— Вы тоже кое в чем ошиблись, — холодная улыбка. — Я никогда не лизал пятки Волдеморту. Вместо этого я трижды лишил его тела, не считая того раза, который все так распиарили. Первый раз — в мае прошлого года, когда Квиринус Квиррелл оказался одержимым им и пытался на меня напасть. Положа руку на сердце, я испугался, что меня решили изнасиловать. Продолжение истории вы знаете. Второй раз тем же летом, когда Волдеморт сумел захватить мое тело. Опуская подробности, как ему это удалось, я также изгнал его. И в третий раз, не далее, как в прошедший Белтайн, когда Волдеморт, захватив Драко Малфоя, хотел провести один ритуал. Без подробностей уже потому, что я и так рассказал слишком много.

Крауч в упор смотрел на него. Сложно поверить в такой рассказ. Но Крауч верил.

— Один вопрос, — кивок на пепел. — Зачем это?

— Чтобы вы восприняли меня всерьез, сэр.

— И что теперь? Слова я услыхал красивые. Что вам нужно, лорд Поттер?

— Вы и сами знаете, что мне нужно, — Гарри поднялся. — Всего хорошего, сэр.

Следующая глава