Не опуская взгляда. Часть 2. Глава 48
Небольшая комната в подвале Поттер-мэнора оказалась успешно расширена до Большого Зала Хогвартса. И, что самое ценное, это удалось провернуть незаметно для систем особняка. Благодаря четырем мана-обелискам по углам комнаты удалось запитать расширение пространства отдельно от мэнора, а ряд ухищрений позволил Харальду скрыть манипуляции от любых свидетелей. Хвала гению, сотворившему хроноворот, и собственным способностям, позволявшим скрыть от самого пристального наблюдателя целых две петли.
Недоверие? Естественно. Ведь «личный проект» подразумевал под собой участие единственного человека на всех уровнях, начиная от обеспечения ресурсов и заканчивая анализом перспектив.
Его гордость.
В совершенно пустом и довольно-таки скудно освещенном объеме с теряющимся в темноте сводчатым потолком воздух тяжело и мощно вибрировал от жужжания почти трехсот небольших крылатых големов — механических ос размером с кулак. Еще несколько сотен големов в форме муравьев размером с кошку сновали по полу и по стенам.
Даже самому невнимательному зрителю с первого взгляда стало бы ясно, что и муравьи, и осы преследовали одну цель. Какую? Другой вопрос, ответить на который мог их создатель, наблюдавший за мурмурацией ос и хороводами муравьев светящимися изумрудом зрачками.
Лорд Харальд Поттер не сдерживал эмоций: на все его лицо расползлась широкая улыбка, которую легко было спутать со свирепым оскалом, пальцы предвкушающе подрагивали. Мальчик никогда не был доволен собой, как сейчас.
В Хогвартсе он рыл библиотеку в разделе о големах и артефакторике в поиске хотя бы намека на идею о создании искусственного интеллекта. Искал что-нибудь на тему артефактов-верстаков, способных самостоятельно производить несложные комплексы и заряжать их энергией.
Ответы были на поверхности, и один из них Харальд нашел у себя под ногами. Буквально.
Муравьи. Колония насекомых поодиночке тупых, как пробка, но вместе способных решать весьма и весьма сложные задачи.
Гарри не нужно было создавать центральную матрицу, как он пытался сделать вначале. Достаточно было вложить в каждое создание несколько простых последовательностей действий и обеспечить должную связь сразу между всеми големами. И если муравьи это решали феромонами, с големами дело обстояло проще. Сигнальных систем было создано несколько: звуковая (для муравьев — инфразвук, для ос — еще и жужжание крыльями), семафорная, оптическая и астральная. Феромонная была еще в разработке: предварительно требовалось достаточно освоить биомагию и найти эффективный способ соединить ее с големостроением.
Как показала практика, чем больше единиц в рое, тем лучше они сопротивлялись способам «глушения» связи. Последние были опробованы и отшлифованы до начала серийного производства и доработаны под текущие задачи — «восстание машин» ему тут не нужно.
Природа, определенно, величайший из творцов. Даже рефлекторная деятельность насекомого оказалась не тем, что запросто укладывалось в несколько строчек рун. И здесь Харальд обратился к трудам обычных людей. Да, фильтрация немалого объема монографий и статей потребовали времени, а изучение достойных источников — еще и немалых сил, но это того стоило.
Он справился, объединил достижения науки обычных людей, ментальную магию, големостроение и рунологию, сумев создать ментальную матрицу, записываемую прямо в массе материала големов.
Прорывная ли это идея на почве големостроения? Харальд не знал. Положа руку на сердце, он напрочь игнорировал последние достижения магической науки.
Но мало создать идею. Нужно сделать очень и очень много големов, чтобы роевой интеллект имел шансы на успех. Делать вручную? Уйдут годы. И здесь Харальд также обратился к достижениям науки нормалов.
Станки ЧПУ. Где Уолтер накопал информацию о таком устройстве — вопрос открытый. Более того: он умудрился припереть рабочий образец по металлу и добыл воспоминания инженера-техника, специализировавшегося на этих устройствах.
Это было то, чего Гарри так желал добиться от проекта «Сцилла». Точнее, одна из задач. Немного копировальных чар, несколько големов для внесения задач — и вот, детали для големов готовы в кратчайшие сроки и, что весьма ценно, без малейшего контакта с высокоэнергетическими эфирными полями, главным источником которых являлись маги. Для соблюдения конспирации Харальд игрался с оригиналом у всех на виду (и искренне наслаждался этим).
Дальше дело было за малым. На пятидесятом муравье мальчик уже научил их собирать тела своих будущих собратьев и ос. Вскоре роевой интеллект вычленил идеальную последовательность, и вот, спустя три дня, он провел несложный, довольно муторный и тяжелый ритуал по вложению рунной матрицы.
Теперь Харальд хотел достать и хорошенько исследовать новомодную штуку под названием 3D-принтер. Вот только стоили они совершенно неприличных денег и так напичканы электроникой, что, по предварительной оценке, ему к ним лучше не приближаться на полмили. Арчеру была дана задача найти способ достать техническую документацию и человека или его память, чтобы в ней разобраться. Дело предстояло небыстрое — у них масса более важных задач — так что пока Гарри разберется своими силами. Тем более, что Арчером это воспринималось сугубо как «добыча новой игрушки».
Итак, проект «Рой» в завершающей стадии. Спектр задач запланирован широкий, начиная от «принеси-подай» и заканчивая сбором заготовок под големы. Боевое применение также не будет обойдено стороной, но пока что у мальчика не было идей, как его грамотно реализовать и не привлечь ненужное внимание.
Обращаться к Бьорну и Альфреду Харальд не спешил, хотя они решили бы задачу в момент. Не сейчас. Сначала нужно наладить процесс, обеспечить ключевым узлам проекта должный уровень секретности и наладить инфраструктуру.
Первое проще всего. Хоть и достаточно сложно, но — проще всего. Потому как на второе нужна серьезная служба безопасности, а для третьего — колоссальный источник ресурсов. Второе сложнее всего: нужны кадры. Живые кадры. Причем не только здесь, но и внедренные в каждую мало-мальски значимую структуру в Британии, как в магическом мире, так и в мире обычных людей.
В противном случае им конец.
— Ладно, хрен с ним, — пробормотал Харальд и взмахом руки остановил големов. Жужжание переросло в единую тональность.
Махать руками не было нужды. Управлялся «Рой» его волей так же легко, как собственные пальцы. Так привычнее.
Есть еще одна важная сфера, в которой эти големы будут полезны. Строительство. Возводить дома с помощью магии легко. Вот только магические строения уже загрязнены остаточными следами, из-за чего накладывание на них стоящих чар превращалось в лютый геморрой. Использование мини-големов, в которых магии три капли на штуку, в теории позволяло решить эту проблему.
Кроме строительства существовала масса менее ярких, но не менее важных задач. Например, конвейерная сборка — что муравьи, что осы с этим справлялись на «Превосходно». Да и вообще, боевое применение — самое яркое и заметное, но далеко не первостепенное.
Те же конвейерные ленты, кстати. Смотаться на автозавод и посмотреть, как это вообще устроено (ну и по ходу дела аккуратно натаскать воспоминаний о нюансах из голов обычных людей), гораздо проще и, пожалуй, важнее, чем тот же 3D-принтер. Даже, пожалуй, найти и заинтересовать людей. Проще всего тем, что нормальным людям недоступно за деньги: алхимия. Лечебные и омолаживающие зелья уже снискали просто жутчайшую популярность у богатеев обычного мира, но влезть в этот рынок означало подписать себе смертный приговор: все давно попилено, и делиться с ним никто не стал бы просто так. А вот люди сильно проще… к этому относились спокойно. Мол, делай, что хочешь, только без шума и пыли. Хочешь — лечи, хочешь — калечь.
Чем же занять его «Рой»? Надо чем-то занять: раз уж некий интеллект создан, его желательно непрерывно озадачивать. Или держать в стазисе. Поттеру не хотелось бы, чтобы его големы сами нашли себе занятие.
Для начала… пожалуй, пусть займутся коммуникациями. У него как раз есть несколько проектов, забракованных по причине отсутствия средств и кадров. Задумано — сделано. Кристалл-проектор нес в себе всю необходимую информацию, а способность взаимодействовать с ними вложена заранее. Теперь «Рой» сделает все остальное, включая поиск и устранение ошибок.
Мимоходом изгнав какую-то мелкую нечисть, Харальд поднялся в защищенный лабораторный комплекс. Там, в наземной части, слишком много унылой бумажной работы и тех, кто будет непрерывно трахать его в мозг с ее исполнением. Здесь, внизу, тоже полно работы гораздо более приятного, но не менее утомительного толка.
И всю эту работу необходимо сделать вовремя. По крайней мере для того, чтобы своим примером мотивировать остальных… и иметь возможность с чистой совестью наказывать на нерасторопность. Так что эта петля станет для него передышкой между бумажными завалами…
Прокрутив хроноворот, Гарри поднялся к себе в кабинет как раз к началу совещания.
— Лорд Харальд, — поклонился ему Альфред, входя последним.
— Как наши гости? — полюбопытствовал Харальд.
Мальчик достаточно хорошо читал лорда Уорспайта, чтобы по выражению лица понять все, что он думал об Искандере Уолкере и его мелкой своре.
— Позвольте, сэр, — подал голос Экберт, в ведении которого была организация обучения перспективных магов. — Мистер Уолкер и его, с позволения сказать, команда, довольно неплохи.
Как это было сказано! Вот умеют же взрослые сказать нейтральные слова вроде спокойно, но так, что сразу стало ясно: эти ребята как раз стучали снизу того самого дна, с которым регулярно сталкивались Уорспайты в лице бездарностей и о которых, в более простой обстановке, изъяснялись исключительно матом.
Гарри очень хотел этому научиться, но тут больше опыта, чем искусства. А еще он хотел научиться фирменному взгляду Уолтера «ты — говно».
— Благодарю, Экберт, — кивнул мальчик. — Уолтер.
Доклады по службам приходилось слушать внимательно. По меньшей мере для того, чтобы научиться, ведь в большинстве случаев Гарри не имел понятия, что нужно делать. Иногда приходили умные мысли, но чаще всего его предложения аккуратно браковали, объясняя, что к чему. Причем, что приятно, с течением времени умных мыслей становилось больше.
А еще такие нудные занятия учили терпению.
— Переходя к делу Сириуса Блэка, — Арчер подал ему бумаги. — Мы убедили мистера Шмидта представлять его интересы.
Под «его интересами» имелись ввиду только «наши интересы». Поттер давно принял как данность по-человечески отвратительную мысль: есть он, приближенные и все остальные. Причем семья, которой он обзаведется впоследствии, имела шансы не попасть даже в «приближенные».
Бытие лордом вообще на редкость бесчеловечное существование, но иначе нельзя. И не быть им нельзя. Такие вот расклады по жизни.
— Но? — Харальд наложил резолюцию «Принять к исполнению» и отложил в сторону — пусть бухгалтерия разбирается в нюансах.
— Инициация пересмотра дела застопорилась. Если раньше попытку вытащить Блэка браковал Люциус Малфой, то теперь уперся рогом Крауч.
Жаль. Бартемиус Крауч-старший ему искренне симпатичен.
— Я этим займусь, — решил Гарри. — Кроме Крауча есть проблемы?
— Возможно, взбрыкнут некоторые члены Визенгамота, но их голоса перевешиваются лояльными. Мой лорд, при всем уважении, но вы уверены?
Решение по Сириусу Блэку было именно тем, где мальчик уперся рогом и давил на своих, принуждая к исполнению. Если Арчер полагал, что после ситуации с Люциусом аристократия Британии утратит единство и будет вынуждена объединиться вокруг него, чтобы не потерять власть, то Харальд полагал гораздо Сириуса Блэка гораздо лучшей точкой кристаллизации.
Причем делал это не на пустом месте. У его предположения не было никаких доказательств, но был один аргумент в пользу.
Луна Лавгуд. Она знала что так правильно . Гарри несложно было довериться этому решению, ведь в худшем случае Сириуса Блэка, вспыльчивого мага невеликого ума и очень нежного эго, всегда можно спровоцировать и уничтожить. Но мальчик сам чувствовал, что таких радикальных мер не потребуется. Тем более, он уже придумал, как предотвратить необходимость дорогой и шумной операции.
— Абсолютно.
Учеба учебой, но каждый здесь должен знать свое место. Харальд мог изменить свое мнение, но не взвешенное решение, о причинах принятия которого не стал говорить. Кстати о Крауче, Департаменте Магического Правопорядка и прочем.
— Амелия Боунс, — произнес Харальд.
Альфред встрепенулся:
— Если коротко: не представляет угрозы иначе, как лично. На нее пытались выйти французские агенты. Безуспешно.
— Те самые, которые у вас из-под носа уволокли недобитков? — поднял бровь мальчик.
Рот Уорспайта-старшего застыл.
Недобитки. Оставлять их в живых было ошибкой. Увы, это решать нужно было прямо на месте, в Азкабане. После освобождения стало поздно, а хорошая мысль пришла сильно после того, как он утолил жажду крови.
— Итак, на леди Боунс выходили французы. Насколько успешно?
— Безуспешно, — справился с собой Альфред. — Слежку за агентом установить не удалось. Известно только, что это — женщина.
Поттер хмыкнул. Что он мог сделать для решения этой проблемы? На данном этапе, пожалуй, только одно.
— Хотя бы за прочими недобитками установите слежку.
В два слоя. Заметную и тщательно сокрытую.
— Исполнено, — склонил голову барон. — Мы сорвем их планы, что бы они ни задумали.
Признаться, в этом Гарри сомневался. У врага инициатива, обширная материальная база и возможность без больших усилий действовать скрытно. Объективно говоря, на нынешнем уровне семья Поттер могла только отвечать на уже совершенное действие.
Сначала уничтожить демона или демонов. Затем уничтожить каждого, кто был в этом замешан.
— Чуть не забыл, — усмехнулся Гарри. — Как поживает мистер Фадж?
Не дав Арчеру ответить, Поттер поднял руку, призывая к тишине: Альфред подобрался, прислушавшись к чему-то. Спустя секунду на лице Уорспайта проступила мрачная усмешка:
— Кстати о недобитках. С одним как раз вышли на контакт.
Мальчик кивнул. Это очень хорошо.
* * *
Новый день как две капли воды напоминал предыдущий. Убогая каморка, выбитое окно которой было заколочено подгнившими досками. Старая скрипящая койка. Инвалидная коляска. Невозможность даже погадить нормально без помощи.
Темнота. Темнота была хуже всего. В ней боль и увечья осознавались так остро, как и в день, когда он пришел в себя.
Просыпаться было тяжело, но необходимо. Тело ломило и лихорадило, в груди булькало и клокотало, дыхания не хватало. Есть не хотелось — да и не было у него еды. Нужно хотя бы попить.
Когда-то — совсем недавно — он был уважаемым человеком. Аврором. Работа была тяжелой, но денежной. Тюремная охрана получала двойной оклад. Он даже помыслить не мог, что будет вот так валяться на задворках жизни, изувеченный и ослепленный, подыхающий от пневмонии и буквально догнивающий заживо.
Когда-то у него была семья. Жена и двое детей. Сын — студент Хогвартса, дочь будет поступать в этом году. Пусть семья не жила на широкую ногу, но они могли позволить детям образование в Хогвартсе.
Когда-то он был сильным. Конечно, не таким сильным, как Моуди, Шеклбот или Блэк, но его сил было достаточно, чтобы стать аврором и продвигаться по службе. Достаточно, чтобы выдерживать присутствие дементоров, охранять самую неприступную тюрьму и обеспечивать семье защиту от недругов одним своим присутствием.
Поттер. Одно упоминание этого имени заставляло его скрипеть зубами от ненависти… но это было все, на что сейчас способен Альберт Грин.
Этот мальчишка был отправлен в Азкабан по приказу Фаджа. Наглый и заносчивый сопляк решил прыгнуть выше головы, за что и был наказан. Грину было не впервой приводить в чувство тех, кто переходил дорогу власть имущим. Это было не хорошо и не плохо. Это — жизнь. Приходилось запачкать руки, ведь если бы он отказался… что ж, Альберту Грину доводилось становиться свидетелем того, как молодые и горячие платили за свой норов.
Он не задумывался о том, что могло пойти не так. Не было смысла. В его представлении худшее, что могло случиться — внезапная смена власти, при которой он вместе с товарищами останется не у дел. Сплоченная группа сильных магов найдет способ достойно существовать в любых политических условиях.
Но такого Грин не ожидал. Юнец с окровавленным палашом в дверях караулки — последнее, что он увидел перед тем, как яркий блеск забрал его глаза. Мгновением позже у него забрали правую руку и перерубили позвоночник. И не только у него.
Так аврор потерял буквально все. Жена собрала вещи и ушла к какому-то хлыщу из департамента магического правопорядка, сообщив слепому инвалиду, что он сам виноват.
Да, блять, он виноват в том, что, когда приходил с работы, вымотанный морально, астрально и физически, в одиночку обеспечивая семью, у этой шлюхи чесался передок!
Вместе с детьми бывшая жена забрала дом и семейный счет в банке. Собственные — немалые — накопления ушли на попытки исцелиться от ран. Его и всех коллег турнули с работы, бросив подачку в виде выходного пособия и жалкой пенсии, которой едва хватало на съем этой халупы.
Если бы у него когда-то была жена, а не паразит, у Грина были все шансы не только встать на ноги, но и вернуться в строй. Многие его сослуживцы смогли вылечиться. Кто-то — как начальник — использовал артефакты вроде тех, которые таскал на себе Шизоглаз. У кого-то оказались связи в Отделе Тайн, и ему восстановили тело полностью. Некоторые имели родственников на континенте, где с биомагами, химерологами и астромантами получше, чем в Британии после гражданской войны.
Альберт Грин попал в меньшинство неудачников. И если за Стивом и Бобом — его приятелями — ухаживали семьи, собирая деньги на лечение, то он… он потерял все. Все, что осталась — ненависть, глухая и ноющая, как старая рана. Ненависть к шлюхе-жене, бросившей его. Ненависть к сослуживцам, чье участие ограничилось одним-единственным визитом в палате. Ненависть к стране, оставившей его влачить жалкое существование. Ненависть к Поттеру, усадившему его в это проклятое кресло.
Ненависть к себе, слишком слабому, чтобы покончить с этим. Ненависть к каждому, кому повезло чуть больше.
Только ненависть позволяла его телу держаться.
Скрип двери. Грин подобрался: это движение не старой хозяйки притона. Шаги другие… и аура совсем другая.
Твердая, уверенная, но тихая поступь человека сильного, привычного двигаться бесшумно. Аура же принадлежала боевику женского пола с уклоном в пиромантию и темную магию. Вполне стандартный набор… который вкупе с плотным и тяжелым присутствием напрочь исключал иную возможность, кроме того, что Альберту Грину позволили обнаружить незваного гостя.
Мордред, неужели Поттер прислал по его душу одного из своих головорезов? Но почему именно сейчас? Нет, на него не похоже. Этот действовал так, как ему выгодно. А выгодно ему было, чтобы Альберт Грин и прочие неудачники стали наглядным пособием на тему «Семья Поттер: наезд и последствия».
— Кто здесь? — просипел аврор и зашелся в мучительном кашле. В груди клокотало, тело лихорадило, а задыхался он даже от короткой фразы.
Шаги приблизились к нему и остановились в каких-то паре футов.
— Альберт Грин, — голос женщины довольно молодой, чуть хриповатый, с отчетливым французским акцентом. — Это ведь вы?
Сам по себе акцент не удивлял. Среди наемников полно самого разного сброда со всех уголков Земли. Вопросом «что это могло значить?» Альберт даже не задавался: в его положении хуже просто некуда. Лишь бы все уже закончилось.
— Да…
— Вы совсем больны, — в голосе — участие. Причем ему показалось, что искреннее. И даже волнение.
Это… интересно.
— А я и не заметил… — хриплый смешок. Аврор махнул обрубком руки, увенчанным зловонной язвой. В Мунго рану залечили, но здесь, в этой дыре, без должного ухода, она снова открылась.
— Чувство юмора — это хорошо, — в голосе прозвучала улыбка. — Это дает надежду, не так ли?
Надежда… это слово лишь тревожило его переживания еще больше, отдаваясь горьким привкусом. У него нет надежды. Только смерть — медленная и бессмысленная. Смерть, ускорить приход которой ему не хватало воли.
— Что вам нужно? — выдохнул Грин.
— Я хочу помочь вам, — теплая ладонь коснулась обрубка руки, буквально наполняя тело теплом. — Вы ведь хотите… отомстить?
Отомстить… о, да, он хотел отомстить. Всем и каждому, по чьей вине он застрял в этом мешке костей! И плевать на цену…
— Хотите, — в голосе прозвучало томное удовлетворение. — Мы готовы вам помочь.
Глаза… слепота тяготила его больше всего. И думать здесь нечего. Таинственные «мы» — наверняка она о своем нанимателе. Да и плевать, кто это. Важно другое: наверняка они собирались отомстить Поттеру.
— Что я должен делать?
— В целом ничего такого, что вам не понравилось бы, — легкая улыбка в голосе. — Но для начала я попрошу вас дать клятву о неразглашении.
* * *
На этот раз Нарцисса Малфой выглядела гораздо лучше. Частичное снятие проклятия, избавление от бремени и здоровый малыш положительно влияли на британку даже лучше перспективы оказаться под протекцией одной из самых могущественных семей Европы. А где Европа — там и весь мир.
Вот только Элизабетта Гринграсс была этим крайне недовольна. У нее на Нарциссу были свои планы — и что же? Как только она начала достигать успехов в вербовке британки, отец взял и все испортил! Как будто назло.
Хотя, почему “назло”? В последние несколько дней герцог Провансский возился с этим отродьем, в то время как ее законные дети не были удостоены даже приглашения родного деда! А бастард…
Сначала эта мелкая шлюха втерлась в доверие отцу, потом пролезла к Поттеру в “девушки”. В следующем году и в постель залезет. Элизабетте не было ни малейшего дела до судьбы и положения Дафны. Проблема в мальчишке, с которым она крутила шашни.
Угроза, нависшая над Бернардом и Асторией, становилась все ближе и отчетливее с каждым упущенным днем.
В прошлом году, едва сдав мозолившую глаза девчонку в Хогвартс, Элизабетта вместо облегчения испытала очередное потрясение. Если раньше вражда Поттера и семьи Гринграсс носила сугубо деловой характер и упиралась в рейдерский захват имущества Поттеров, то после его подарка противостояние приобрело личный характер. Да, многие тогда посмеялись над мальчишкой, позволившим себе решать, кто будет наследовать во враждебной семье.
Элизабетте же было не до смеха. Поттер словно насмехался над ее попытками добраться до него, а она, едва не оставшись сквибом после особо неудачного последнего ритуала, не могла сделать вообще ничего! И была вынуждена смотреть, как ее… супруг терпел оскорбления семье.
Шли дни. Ее способности восстанавливались до обидного медленно, а вот семья Поттер, казалось, крепла с каждым днем. Затем было мимолетное облегчение: Люциусу — единственному достойному магу во всей этой островной своре — удалось наконец добраться до сопляка. Казалось, Азкабаном все закончится, и даже если Поттер выйдет, он выйдет слабосилком.
В одну из ночей Йоля кровью умылась вся Магическая Британия. Карты спутаны, многие агенты влияния уничтожены, пропали без вести в застенках Поттер-мэнора (а где же еще?) либо бежали. Оставшиеся оперативно залегли на дно и также были эвакуированы в течение полутора месяцев, пока Мозголом Арчер не добрался и до их секретов.
Это нервировало, причем сильно. Не добавлял спокойствия и вскользь оброненный намек отца, что за этим стоял только и исключительно Харальд Поттер.
Помощи со стороны не было. Как они умудрились провернуть за одну ночь такое количество разноплановых силовых операций? Вопрос на миллион, но факты неумолимы. Из-за Поттера леди Гринграсс почти не спала уже второй месяц.
Люциуса Малфоя объявили в розыск по особо тяжким статьям, причем не без помощи известных лиц очень быстро лоббировали международный розыск. В итоге совсем недавно его отыскали, причем головорезы Поттера легко опередили и наемников отца, и некую третью сторону, у которых была фора в полторы недели.
Корнелиус Фадж получил удар по самому дорогому: сплоченной команде управленцев, на которых держалась его власть. Четверо членов Визенгамота, вторые и трети лица в отделах, непосредственные подчиненные — под удар попали многие. Но хуже всего для британского министра то, что он потерял свою правую руку. Худородная беспринципная стерва Амбридж делала для него львиную долю грязной работы и как следствие знала много интересного. Достоверно неизвестно, кто именно постарался оставить от нее изуродованный труп. Может, ее пытали наемники Поттера, а может это и правда были оборотни. Амбридж была известна своими притеснениями в адрес магиков.
Аврорат и Департамент Магического Правопорядка не только понесли потери в личном составе, но и вляпались по уши в скандал, инициированный Поттером. Любая попытка сунуться в его сторону без алмазных улик была обречена на еще более громкий скандал, от которого полетели бы головы просто всех.
Старые семьи, гильдии, кланы — все сколько-то серьезные дельцы занимались переделом сфер влияния, оставшихся бесхозными после бегства Люциуса. Кто-то устанавливал с семьей Поттер дружеские связи, кто-то придерживался вежливого нейтралитета. Находились и те, кто готовился вонзить нож им в спину. Всех их объединяло одно: никто не выступал против, в чем была немалая заслуга старших вассалов Поттера.
Семья Поттер не замедлила присоединиться к ловле рыбки в мутной водице. Чужими руками, разумеется, и с весьма умеренными аппетитами, но заставляя с собой считаться. Дел у них было полно, особо скрывать что-либо вассалы Поттера не стремились, и при некоторых усилиях было легко отследить все действия каждого силовика на службе Харальда чуть ли не поминутно. Хорошенько копнув, можно было выяснить, что семья Поттер вела игру против команды министра и понемногу укрепляла влияние в Министерстве Магии. Тоже весьма очевидный ход.
Эти прозрачность и предсказуемость настораживали больше всего. Нет сомнений: Мозголом проворачивал какую-то стратагему. Леди Гринграсс не верила, что они вели дела так прозрачно и открыто, как ненавязчиво демонстрировали. Вот только шпионов, достаточно высоко внедренных в стан Поттера, просто не было, да и количество активных агентов влияния сократилось до околонулевых значений. Заниматься сбором и анализом оперативной информации в прежних объемах было просто некому.
Ситуация в Британии накалялась. Поттер стал силой, с которой были вынуждены считаться, и имел шансы стать одним из крупных островных игроков. Хуже всего было то, что мальчишка служил консолидирующим и вдохновляющим фактором для своих слуг и наемников.
Пока ее сын был в Хогвартсе, он был в безопасности. Альбус Дамблдор при всех своих недостатках истово защищал подопечных от любых угроз жизни. Что не помешало Поттеру распять в полном составе кружок по интересам сына Нарциссы, но он никого не убил и не покалечил.
Астория еще не была принята в Хогвартс, и она была под угрозой все это время. Теперь под угрозой и Бернард. Да, в ту ночь они спаслись, но постфактум очевидно, что головорезы Поттера имели множество целей, и семья Гринграсс не являлась приоритетной. Что будет, если ему вздумается сосредоточить всю свою силу на их семье?
Одному Мерлину известно, что было бы с ее принцессой, не будь Поттер отвлечен на свору так называемого Наследника Слизерина и не будь его вассалы заняты Фаджем и его фракцией. И хуже всего то, что отец не выпускал ее из поместья!
Нужно было что-то делать. Ликвидировать угрозу до того, как она обрушится на ее семью. Леди Гринграсс четко знала, что и как делать. Пусть ее собственных сил не хватало, это всегда можно было компенсировать достаточным количеством участников… или жертв, если им не повезет.
В одноразовых инструментах недостатка не было. Авроры тюремной охраны Азкабана, изувеченные Поттером, стали прекрасным субстратом. Среди них нашлось достаточно тех, кого бросили близкие, кто отчаялись достаточно, чтобы участвовать в чернейших таинствах и быть готовыми отплатить не только Поттеру, но и Британии.
Увы, действовать приходилось крайне осторожно. Ей не удалось расчистить себе дорогу, завербовав Нарциссу и ее выродка в качестве пешек. Казавшаяся пустоголовой куклой, леди Малфой продемонстрировала неожиданно высокий уровень выучки. Критичный подход к реальности, умение вовремя включить дурочку… опасная способность принять бразды правления после своего мужа в качестве леди-регента.
Элизабетте не нужна сильная семья Малфой. Не после того, как супруг продал ее дочь в невесты сыну Люциуса. Леди Гринграсс была нужна покорная и подконтрольная семья Малфой. Идеально было бы оставить Драко сиротой и взять на воспитание, но и теперь у нее есть пространство для маневра. Нарцисса родила — это нужно использовать.
Но это дело будущего. Для начала нужно уничтожить лорда Харальда Поттера с тем, что есть. Сокрушить самый многообещающий из Столпов Британии, а там шаг за шагом острова падут к ее ногам. И отцу ничего не останется, кроме как признать ее.
— Мадам, — раздался знакомый малоэмоциональный голос.
Клод. Ее слуга, доверенное лицо… любовник. Он не задавал вопросов, не спорил и не позволял себе лишних эмоций, одинаково безукоризненно выполняя любые поручения, будь то утренний кофе, оральный секс или кража младенцев для ритуалов.
— Говори, — распорядилась леди Гринграсс.
— Герцог желает вас видеть. Угодно ли вам вечером полетать?
Кодовая фраза означала, что нужное число участников завербовано, осталось найти жертв. В доме отца предосторожности не лишние: герцог не проявлял к Поттеру особых симпатий, но наблюдал за ним и отчетливо не заинтересован в его устранении. Старый дурак, чего он дожидался — когда мальчишка превратится в мужчину, обретет надежную опору, станет Архимагом? Нет. Отец сам учил, что угрозы такого толка нужно устранять заранее.
— Идем, — Элизабетта со стуком сложила веер и, не оглядываясь на Клода, направилась к любимому саду отца. Она знала, где герцог проводил послеобеденные часы.
И была права. Жиль Рене де Авиньон прогуливался по прохладным тенистым аллеям, на обычно бесстрастном лице отражалось умиротворение, а с ним была…
Дафна. Сдержав гримасу отвращения, Элизабетта окинула это отродье взглядом и с недовольством подметила, что со вкусом у девчонки все в порядке.
— Матушка, — бастард исполнила безупречный книксен. Луч света пробрался сквозь крону, играя на камнях ее диадемы, и этот вид породил в душе волну злобы.
Наглая сучка не снимала эту игрушку, словно намеренно дразня ее!
— Отец, — склонила голову женщина, не удостоив девчонку каплей внимания. Удалось с трудом.
— Элизабетта, — лицо герцога неуловимо приняло обычное бесстрастное выражение, породив в душе волну черной ревности. Но стоило ему взглянуть на Дафну, как глаза потеплели, а на губах появился намек на улыбку.
— Можешь идти, — милостивый кивок.
В ответ отродье лишь кивнула, глубоко возмутив таким вопиющим нарушением этикета, но герцог не отреагировал. Это значило, что они настолько сблизились! Ее родной отец…
Сердце пропустило удар и забилось вдвое чаще. Сдержать злую гримасу было выше ее сил, ведь Элизабетта Гринграсс как ни старалась, что бы ни делала — ни разу не видела даже одобрительного кивка отца, в то время как гнусному отродью, плоду насилия досталась вполне искренняя улыбка !
Задыхаясь от ненависти, женщина оперлась на руку Клода и принялась махать веером в попытке скрыть лицо, пока не возьмет себя в руки. Отец не терпел проявлений чувств.
Вот девчонка скрылась из виду, и лицо герцога вновь застыло. В глазах сквозил холод. Отец глянул на Клода — и слуга тут же исчез, бросив ее наедине с герцогом.
— Вы хотели меня видеть, — постаравшись не пустить эмоции в голос произнесла Элизабетта.
Один взгляд отца дал понять, что он все знал о чувствах дочери. И… словно ему было плевать.
— Да, — де Авиньон обратил взгляд на крону. — Твой муж ни на что не годится. Он продал мою плоть и кровь ради спасения жалкой шкуры. Его сын также позволяет себе тратить время на детские шалости и самоутверждение за счет слабаков и худородных. И тем не менее, кое-что ты сделала правильно. Дафна меня не разочаровала.
Он ставил это отродье в пример ее детям? Он… он…
— Впрочем, за это мне стоило бы благодарить лорда Харальда, — продолжил герцог.
Что? Благодарить… этого?
— И я непременно его поблагодарю при личной встрече. Там, где опустили руки прочие, ему хватило способностей, твердости и дерзости по меньшей мере компенсировать то, что ты сотворила с родной дочерью.
Зубы сжались до скрипа, но Элизабетта молчала. Ее выворачивало от любого упоминания, кем приходилась ей эта девчонка. Словно женщине вновь приходилось пережить насилие.
Сколько раз она пожалела о том, что не вытравила плод из утробы, пока был шанс…
— Теперь у Дафны есть время. И у меня есть время. Сеньор Пацци заинтересовался нашим случаем. Он прибудет послезавтра и обследует Дафну.
Чезаре Пацци. Итальянский Архимаг. Непревзойденный целитель. Если он возьмется за отродье, Элизабетте не доведется испытать облегчение от ее смерти в шестнадцать.
— Не в последнюю очередь это произошло благодаря лорду Харальду, — отец и не думал прекращать унижать и оскорблять родную дочь. — Поэтому я приказываю тебе прекратить.
Живот прорезал ледяной нож страха. Герцог знал. Вот только на кону ее дети, и отступить Элизабетта не намерена.
— Прекратить что? — включила дурочку женщина.
Вот теперь сердце натурально замерло, а тело пронизала парализующая дрожь. Леди Гринграсс на себе ощутила, что такое “убийственный взгляд” в буквальном смысле… и осознала, что в слухах о способности герцога Провансского убить врага взглядом было немало истины.
— Впрочем, как знаешь, — равнодушно отвернулся отец, скрестив руки за спиной. — Можешь вернуться под крышу своего мужа.
Сказав это, герцог ушел прочь, оставив ее кусать губы и трястись от унижения. Взяв себя в руки и сжав губы, Элизабетта развернулась на пятках и последовала в свои покои — собрать вещи. Оставаться под кровом этого человека она больше не намерена.
Сегодня Элизабетта окончательно убедилась во, в сущности, простой истине: для мага, породившего ее на свет, она никогда не была родной дочерью. Значит, он не имел права называться ее отцом.