Глава двадцать четвертая, где семейный артефакт находит своего хозяина
Время до Нового года Хайри традиционно с принцем Исмаилом провели в пустынном дворце, празднично украшенном фонариками, гирляндами и цветами. Необычным было то, что с ними в этот раз был и профессор Снейп, хотя никого это не удивило, ведь он теперь был практически членом семьи его королевского высочества, а также почетным гражданином Королевства Марокко и кавалером Национального ордена Заслуг. За то, что он спас жизнь младшему принцу все во дворце Эр-Амрабат были счастливы ему услужить.
Добравшись до оазиса Аль-Ашраф, и поприветствовав принца Исмаила, Хайри и Северус сразу выразили желание навестить цербера.
— Я пока никому еще не похвастался своим неожиданным приобретением, — ухмыльнулся Исмаил Абдаллах. — Пусть метка хорошенько заживет, чтобы ни у кого не возникло вопросов, как именно я достал Тареша*. К тому же он еще очень маленький. Щенки церберов требуют особого воспитания и дрессировки, поэтому я нанял специалиста, кто займется этим.
Принц встал и жестом велел следовать за ним.
— Тареш? Это имя ему подходит больше, чем Пушок, — хихикнул Хайри.
— А где нашли специалиста? — уточнил Северус, следуя за хозяином дворца по его многочисленным переходам. Исходя из того, что самих церберов было крайне мало, то их «воспитателей» всего ничего.
— Удалось переманить одного прямо у заводчика. Андроник утверждает, что это щенок из выбраковки. У церберов давно подавлен общеизвестный рефлекс быстрого сна при звуках музыки, но у этого он оказался развит. Он должен был быть усыплён, потому на нем и не было никаких меток. Но, видимо, кто-то из персонала украл щенка и продал контрабандистам, а те, в свою очередь, перепродали тому, кто больше заплатил, — пояснил принц Исмаил, подходя к незаметной дверце во внешней стене дворца, где их уже ждал, надо думать, тот самый грек, о чем говорили выразительные черты его лица и одежда. Атлетическое телосложение, несколько шрамов на лице и руках, а также решительный взгляд, указывали на непростой характер его работы.
— Сомневаюсь, что это был Хагрид. У того галеоны никогда не задерживаются в карманах. Либо он их проигрывает в карты сомнительным посетителям паба «Голова борова» в Хогсмиде, либо там же пропивает, — сообщил Снейп, оглядываясь.
Они оказались за стеной Эр-Амрабата, но не с той стороны, где целебные источники, а с противоположной, где он никогда не был. Оазис и здесь раскинул свои зеленые объятия под небом, сотканным из ярких лучей солнца. Листья роскошных пальмы играли роль надежной завесы от палящего жаркого солнца. Под ними оказалось что-то вроде искусственно созданной, судя по правильной форме, небольшой каменной горы с пещерой, в которой, сладко посапывая всеми тремя головами, спал щенок цербера.
— Как видите, мы отлично устроили Тареша. И, хотя, в дополнительной охране оазис не нуждается, из него, как обещает Андроник, через два-три года получится хороший страж, — сказал принц Исмаил, а грек в подтверждение его слов кивнул.
Каникулы до самого Нового года Хайри проводил в Аль-Ашрафе, а в новогоднюю ночь он, вместе с дедом и профессором выбрались в Медину, на ежегодный карнавал. Они устроились на террасе, расположенной на крыше одного из домов, чтобы откуда можно наблюдать за красочным шествием.
Первыми шли танцоры, которые, в своих потрясающих костюмах грациозно двигались в стремительном ритме. За танцорами следовали акробаты, исполняющие ловкие трюки, как на земле, так и в воздухе. Затем на площадь вышли факиры, дышащие огнем. За ними появились местные жители всех возрастов в ярких и необычных костюмах, наполнившие улицы Медины, чтобы принять участие в шумном празднестве. Они пританцовывали и пели в такт музыке. Мелькали фигуры предсказателей будущего, дрессировщиков обезьян и заклинателей змей, добавляя загадочности и таинственности празднику.
Внизу царил сумбур и хаос, несущие в себе энергию, волны радости, смеха, плясок и песен.
Небо же над площадью в одно мгновение расцветили самые яркие краски. Фейерверк на карнавале оказался воплощением настоящего волшебства. Разноцветные огни взлетали в воздух, словно звезды, зажигая блеском и сиянием ночное небо. Яркие зеленые всполохи перетекали в оранжевые и красные, создавая потрясающую игру цвета. Малахитовые каскады огней сменялись сиреневыми вспышками, меж которых расцветали причудливые цветы, словно нежное творение сияющего волшебства.
После окончания фейерверка принц Исмаил со всем своим окружением вернулся во дворец Эр-Амрабат. Он сам аппарировал на руках с уже почти спящим Хайри, которого это красивое, но очень шумное развлечение очень утомило.
В оставшиеся дни Северус отправился исследовать долину Себу, крупнейшей реки в Марокко, которая значилась у Финикийцев, как Себус. По его данным там обитал марокканский эндемик Alytes maurus, вид земноводных, чья икра обладала уникальными свойствами и могла в несколько раз усилить действие нескольких зелий, в которые сейчас в Британии добавлялась икра обычных травяных лягушек.
Хайри от сомнительного удовольствия путешествия по болотистым берегам отказался и проводил время с дедом, развлекаясь конными прогулками на Зафире, стрельбой из лука и спаррингами на саблях, выкраивая время для выполнения домашнего задания, которое всем было дано на каникулы. Особенно хотелось хорошо выполнить работу для нового профессора трансфигурации Уильяма Риккета. Он задал им провести дома какое-нибудь трансфигурационное преобразование, которое было бы действительно полезным и без него было бы сложно обойтись.
Поскольку больше всего у Хайри под рукой было песка, он взял его за основу для работы, и сделал несколько преобразований, которые были бы необходимы для путников, чтобы сократить поклажу в караване. Песок — каркас и ткань для шатра; песок — лежанки и одеяла; песок — зонт от солнца. Решив ограничиться тремя вариантами, он написал разумное обоснование о необходимости этих предметов в пустыне и неограниченном количестве песка для любых трансформаций.
Седьмого января был день сборов. Снейп вернулся счастливый, заготовив не только вожделенную икру, но еще и собрав плоды Argania spinosa, одного из «железных деревьев», произрастающих в Марокко, Алжире и Мавритании. Он собирался добыть из них в лабораторных чистое аргановое масло, которое традиционно заготавливали берберы, но в абсолютно антисанитарных условиях. Все это настолько увлекло профессора, что он махнул рукой на слова Хайри, когда тот стал сокрушаться, что им не удается отпраздновать его День рождения дома, заметив, что вообще он его в принципе не празднует.
Восьмого января Северус и Хайри переместились международным порт-ключом в его дом в Паучьем тупике, откуда камином прошли в покои декана Слизерина. Хайри тут же направился к себе, но почти сразу прислал эльфа с сообщением, что срочно требуется его присутствие.
На рабочем столе Хайри в его школьных покоях были сложены подарки, присланные ему друзьями. Уезжая на каникулы, он велел своему домовому эльфу Сабри распаковывать их и сортировать, оставляя открытки и карточки дарителей. Все так и было, кроме одного свёртка.
— Старшина общины домовых эльфов по распоряжению Хогвартса велел доставить это в ваши покои, хотя директор велел положить это на кровать другого ученика, — сообщил домовик.
— Ээмм, и почему? — удивился юный волшебник.
— Потому, что это вещь принадлежит вашему роду, директор должен был вернуть её вам, он не имел права передавать её другому волшебнику.
На свёртке лежал листок. Надпись на нем была сделана очень мелким почерком с завитушками — такого Хайри еще никогда не видел.
«Незадолго до своей смерти твой отец оставил эту вещь мне.
Пришло время вернуть ее его сыну.
Используй ее с умом.
Желаю тебе очень счастливого Рождества».
Никакой подписи не было.
— Попроси декана Снейпа прийти сюда, — велел он эльфу и тот, кивнув, быстро исчез.
Спустя пять минут из камина вышел встревоженный профессор.
— Что-то случилось?
— Вот, — Хайри протянул Северусу записку от Дамблдора. — Он поручил эльфам положить этот сверток на кровать Джастина, но Хогвартс перенаправил его мне. Замок и эльфы утверждают, что внутри свертка что-то принадлежащее роду Поттер. Я не стал его разворачивать. Вдруг директор снабдил ту вещь какими-нибудь дополнительными чарами, а я еще не так хорош в их определении.
Северус заклинанием поднял сверток в воздух, отметив, что он очень легкий, почти невесомый. И резким взмахом развернул его. Нечто воздушное, серебристо-серое выпало из бумаги и, шурша, мягко опустилось на пол, поблескивая складками.
— Я слышал о таком, — медленно проговорил зельевар. — Если это то, что я думаю, — это очень редкая вещь, и очень ценная. Я предполагал что-то такое в наличии у твоего отца.
— А что это? — с любопытством уточнил Хайри, поддевая кончиком палочки сияющую серебристую ткань. Она была текучей, как будто частично состояла из воды.
—Это мантия-невидимка, — сообщил с долей восторга в голосе Снейп. — Но не рекомендую прямо сейчас надевать её. Я проверил её на дополнительные чары, но Дамблдор действительно великий волшебник и мог бы придумать, как скрыть свои сюрпризы от волшебников моего уровня. Предлагаю отправить её для исследования хорошему артефактору, никак не связанному с нашим директором.
— У вас есть такой на примете? — спросил Хайри.
— Мы пошлем её гоблинской почтой в Германию Гуго Гроцмайеру. Он точно никак не связан с Дамблдором, более того, состоит в довольно близком родстве с Гриндевальдами, которые, как ты понимаешь, не испытывают тёплых чувств к Дамблдору. Я сейчас принесу специальный ларец, чтобы этот артефакт было безопасно перемещать через каминную сеть, даже если на нем есть какие-то чары.
Северус вышел через камин и быстро вернулся, неся в руках ларец из переливающегося темно-зеленого с золотыми искорками материала.
— Это шкатулка из гоблинского стекла. Оно гасит внешнее воздействие любых чар, заклинаний и проклятий, полностью изолирует внутреннее. Имеет высокое сопротивление магическим стихийным воздействиям: наколдованным огню, морозу, любым разрушающим зельям. У меня из такого же стекла сделаны фиалы для моих особо опасных разработок. В отличие от обычного стекла, гоблинское невозможно разбить, а температура его плавления выше, чем у адского огня. В общем, в таком контейнере можно вынести из замка что угодно, охранный контур ничего не зафиксирует.
Северус рукой откинул крышку шкатулки, магией перенес внутрь нее мантию и снова её закрыл.
— Директор наверняка станет спрашивать Джастина про подарок, — нахмурился Хайри.
— Не думаю. Он же напрямую не говорил с ним о том, что считает его сыном Джеймса Поттера. В записке он говорит, что мантия принадлежала отцу Джастина. Но отец Финч-Флетчли магл. Либо он хочет намекнуть, что знает его тайну, которой на самом деле нет, либо записка просто написана необдуманно, что Альбусу не свойственно. Мы можем завернуть в эту бумагу что-то другое, и переписать записку, немного изменив её текст. Есть что-то подходящее? — спросил Снейп.
— Вот, у меня есть книга, которую я сам прочел, перед тем, как направится в Хогвартс, — Хайри снял с полки красиво изданную книгу «Этикет Магической Британии, общие правила и некоторые особенности». Джастину понравится.
— Сейчас, напишем послание почерком директора, — Северус взял самопишущее перо принца, специальными чарами скопировал в него стиль директорской записки, и продиктовал новый текст:
«В этой книге можно найти много полезного.
Используй ее с умом.
Желаю тебе очень счастливого Рождества».
Хогвартс-экспресс прибыл на платформу Хогсмида вечером. Ученики, побросав свои вещи, спешили на ужин в Большой зал. Дин и Шеймус были явно разочарованы тем, что Рон за каникулы ничего о Фламеле не нашел, если, конечно, он вообще хоть раз зашел в библиотеку. Гермиона же, наоборот, была полна гордости за себя саму. Зыркнув по сторонам, она торжественно выложила перед Невиллом карточку из «шоколадной лягушки», отобранную у возмущенных соседок по купе.
— Я нашла его! Читай!
— «…Профессор Дамблдор прославился, помимо всего прочего, победой над темным волшебником Грин-де-Вальдом в 1945 году, открытием двенадцати способов применения крови дракона и работами по алхимии, проведенными совместно с его партнером Николасом Фламелем…» — озвучил надпись на карточке с кислым видом Лонгботтом. Он надеялся, что Грейнджер еще хотя бы пару месяцев будет занята поиском информации.
— Я успела проверить, — с этими словами Гермиона извлекла из сумки какую-то толстую книгу и пояснила, — купила на каникулах для легкого чтения. Вот что здесь написано: «Древняя наука алхимия занималась созданием Философского Камня, вещества, наделенного удивительными силами. По легенде, камень мог превратить любой металл в чистое золото. С его помощью также можно было приготовить эликсир жизни, который делал бессмертным того, кто выпьет этот эликсир. На протяжении веков возникало множество слухов о том, что Философский Камень уже создан, но единственный существующий в наше время камень принадлежит мистеру Николасу Фламелю, выдающемуся алхимику и поклоннику оперы. Мистер Фланель, в прошлом году отметивший свой шестьсот шестьдесят пятый день рождения». Здесь написано, что Николас Фламель — единственный известный создатель философского камня!
— Это очень интересно, но… — Невилл посмотрел на Грейнджер с сомнением.
— Что но?
— Я не думаю, что нам стоит лезть в дела директора школы. Мы — первокурсники. Если бы у Дамблдора в планах было привлечь учеников к охране того, что он скрывает в школе, чем бы оно ни было, стал бы он обращаться к нам, когда в школе полно учеников старших курсов куда более сведущих в магии, чем мы?
Гермиона задумалась. Слова Лонгботтома звучали логично.
— Мы можем хотя бы проследить за тем, входит ли кто-то в этот запретный коридор или нет, — не сдавалась юная ведьма.
— Согласен, это мы можем, — решил уступить в этом своей подруге Лонгботтом. — Только в свободное время и до отбоя.
Джастин был удивлен еще одним подарком, полученным от неизвестного дарителя. Не сильно задумываясь над тем, от кого он получил книгу, Финч-Флетчли прочитал несколько страниц перед сном в день возвращения в Хогвартс и признал, что подарок очень полезный, и он будет, как и указано в записке «использовать его с умом».
Утро девятого января началось интересным занятием Хаффлпаффа со Слизерином у профессора Флитвика. Сегодня на Чарах он обучал их сразу двум заклинаниям: Инсендио — Разжигающее заклинание и Дефицио — Заклинание угасания огня.
— Инсендио — заклинание разжигающее огонь. Чаще всего мы используем его в быту для разведения огня в каминах, печах, горелках под котлами. При правильном касте Инсендио огонь разгорается моментально. Это может привести к пожару. Поэтому воспламеняющими заклинаниями в Хогвартсе ученикам пользоваться запрещено. Исключением является использование их под контролем преподавателя, — маленький профессор спрыгнул со стопки книг, на которой он обычно стоял за кафедрой и забрался на небольшую стремянку, чтобы все могли хорошо видеть движение его палочки.
— «Инсендио» произносится с ударением на букву «е». Одновременно с произнесением, мы делаем палочкой три круга по часовой стрелке и рассекаем их горизонтально посередине сверху вниз. «Дефицио» произносится с ударением на первую букву «и». Одновременно с произнесением, мы делаем палочкой три круга против часовой стрелки и также рассекаем их горизонтально посередине сверху вниз. Понятно? Теперь будите подходить парами, как сидите за партами. Один из пары будет зажигать огонь в моем камине, а второй — его гасить. Потом поменяетесь ролями.
Практика давалась ученикам с разной степенью успешности, но к концу занятия почти всем удалось хотя бы по одному раз зажечь и загасить пламя.
Затем было занятие Трансфигурацией с Гриффиндором. Профессор Риккета перед объяснением новой темы собрал у всех домашние задания, что были заданы на каникулы, с недовольством отметив, что не все гриффиндорцы его выполнили. Особенно его удивил Рон Уизли, который даже никуда не отлучался из замка. У него под рукой была вся библиотека Хогвартса и сам профессор, который несколько раз за каникулы посетил школу. Если что-то ему было непонятно, Уизли мог бы обратиться за консультацией, но оказалось, что мальчик попросту забыл о задании.
— Я разрешаю всем, кто не выполнил работу, подготовить её к следующему уроку, но вы получите на один балл ниже, чем она будет заслуживать.
Джастин подумал, что Рону можно было смело ничего не делать. Уизли крайне редко получал за свои работы «Удовлетворительно», обычно ему ставили «Слабо», бывали и «Отвратительно» и «Тролль». Если задание будет выполнено на «Слабо», ему светит такое же «Отвратительно», как если бы он работу не сдал.
— Темой сегодняшнего изучения будет изменение размеров объекта, или, так называемое трансфигурационное масштабирование. У него есть три правила, которые вы должны запомнить навсегда. Первое. Объект имеет пределы в своем увеличении. Теоретически бесконечное увеличение вероятно, но практически невозможно. Второе. Нижней границы уменьшения объекта нет, но нужно помнить, что существует предел уменьшения, после которого прежний размер предмету вернуть будет невозможно. Третье. Уменьшать или увеличивать волшебников, разумных магических существ, а также маглов запрещено. Нарушение данного правила карается заключением в Азкабане, хоть и на короткий, но надолго запоминающийся срок. Всем меня хорошо слышно?
Хаффлпаффцы и гриффиндорцы согласно загудели.
— Специально для забывчивых повторю, — профессор Риккерт махнул рукой в сторону доски, на которой появились слова: «Reducio» уменьшение, «Engorgio» — увеличение. — Направлять палочку на всех разумных, включая существ и маглов, и произносить вот эти слова ЗАПРЕЩЕНО!
После Трансфигурации был обед, а за ним Гербология снова со Слизерином. Сегодня была теория, и урок проходил в классе, который находился в северном крыле. По окончанию занятий все поспешили в сторону своих Домов, но Джастина остановил уже на выходе из коридора какой-то неизвестный ему домовик и сообщил, что декан Спраут просит его ненадолго вернуться.
Не заподозрив ничего плохого, юный волшебник махнул Эрни, чтобы тот его не ждал, и пошел по коридору обратно. За окнами зимние сумерки уже перешли в непроглядную темень, но путь был освещен ярко пылающими факелами, которые неожиданно стали тускнеть, а потом и вовсе погасли. Финч-Флетчли не на шутку испугался. Он попытался открыть первую попавшуюся дверь в стене коридора, но ничего не вышло. Тогда мальчик побежал вперед, дергая за ручку каждую встречную дверь, и вот одна из них поддалась. За ней даже было светло.
Джастин обвел глазами комнату, в которую попал. Это был класс, которым давно не пользовались, полный старых, в том числе сломанных, парт и стульев. У стены, где обычно висит доска, прислоненной к ней стояла огромная золоченая рама, похожая на те, в которых у него дома висят портреты предков. Но в ней не было холста, его место занимало зеркало. Казалось, его поставили сюда недавно, так как пыли, как везде в классе, на нём не было. Джастин подошел ближе и увидел, что на верхней части рамы выгравирована надпись: «Еиналеж еечярог еомас ешав он оцил ешавен юавызакоп я».
— Глупость какая-то, — произнес Финч-Флетчли, и уже начал разворачиваться, чтобы уйти, когда заметил странное.
В зеркале, где должно было быть отражение класса и его самого, виделось совершенно другое. Он действительно увидел самого себя, но гораздо старше, чем он был сейчас. На нем был смокинг, а рядом с ним в бальном платье стояла молодая прекрасная леди. Все это было невозможно, так как кроме него никого перед зеркалом больше не было. И тут он вспомнил, как кто-то из знакомых предупреждал его о том, что в магическом мире можно столкнуться с самыми неожиданными артефактами, чье влияние может быть даже смертельным. В ужасе, от посетившей его мысли Джастин отпрыгнул от необычного зеркала как можно дальше, развернулся и выскочил за дверь. В коридоре снова горел свет, и он выглядел совершенно обычным.
==========
Тареш — второе имя Властителя всех ифри́тов (мифических существ, могущественных демонов в арабской и мусульманской мифологии) Малика Тареша.