S.T.A.L.K.E.R. — Путь человека. Глава 73
Всем приятного чтения.
Стоя перед тремя свежими трупами охотников, я невольно задумался. А не поспешил ли? Конечно, оставлять их в живых было нельзя. Ни за то, что они собирались убить меня, ни за то, что они сделали с сыном Охотника, прощения им нет. Но ведь можно было узнать какую-нибудь важную информацию, а какой инфой могли владеть три таких себе охотничка, сидящих в самой жопе Зоны? О делах Ведьмака? Так тот уже умер, дел у него никаких нет, бандиты, с которыми он сотрудничал, так же разогнаны.
В общем, ответ пришел сам собой. Они были бесполезны и даже опасны. Любая крыса, загнанная в угол, является таковой. Только отвернусь, расслаблюсь или еще что — сразу же попытались бы атаковать. Поэтому… лучше не рисковать. Да и нужны они мне были только как проводники до могилы Жала, но ведь я с легкостью могу узнать дорогу и у самого Охотника, только ПДА открыть и написать. Просто он подумал, что будет проще, если меня кто-то отведет. Плюсом, оказал бы помощь его старым знакомым. Увы, знакомцы оказались так себе.
Писать наставнику сейчас очень не хотелось. Все-таки, не хотелось заставлять его волноваться на ночь. Он крепкий мужик, несмотря на все то, что приключилось в последнее время и недавний продолжительный запой, но лучше напишу ему с утра, когда он отдохнет. А сейчас… сейчас надо обыскать тела эти гавриков. С кого бы начать?..
Меня постигает очередное разочарование в этих людях. Ни денег, ни чего-то интересного на их телах обнаружено мной не было. Так, жалкие копейки да всякая мелочевка по типу зажигалок, спичек и чего-то такого. ПДА были заблокированы у всех, кроме Чижа, но на нем никакой дельной информации не было. Только старые переписки, из которых тот поудалял все компрометирующее. Софта для взлома техники у меня не было, а подбирать комбинации можно было вплоть до операции Фарватер.
— Значит, коротать эту ночь мне придется с мертвецами, ха-а, — протяжно вздыхаю, предусмотрительно забрав себе ключ от лесопилки и встав на ноги. — План на завтра — вытащить эти тела на корм собакам, написать Охотнику и найти могилу его сына.
Дом Охотника, Кордон, утро следующего дня.
Охотник по привычному распорядку готовил завтрак. Ароматный черный чай без сахара, овсяная каша с парой ложек малинового варенья и два небольших бутерброда на белом хлебе с колбасой, сыром и маслом. Старый сталкер не видел смысла ограничивать себя в пище, учитывая, что денег у него и так навалом скопилось.
— Эх-х, — старик переводит взгляд на пустой стул, где по обыкновению сидел его ученик. — А смысл в них, если тратить не на кого? И как же мне их ему всучить…
За то немногое время, проведенное вместе, Охотник успел проникнуться к Палачу самыми теплыми чувствами. А как этого не сделать? Честный, добрый, смелый, понимающий и относящийся ко всем с должным уважением, бескорыстный. Помочь кому-то, даже если это опасно? Да запросто! Смесь удивительных качеств для этого места, особенно, для одного человека.
И ведь Палач не слаб, отнюдь не слаб, несмотря на все вышеперечисленное. Его характер и умения так и кричали о силе, о крепком внутреннем стержне. Чего уж греха таить, Охотник был горд за ученика. Но считал до недавних пор, что тот хорош только в охоте. Он ошибался.
Тот случай, когда они сели на хвост трем странным сталкерам напротив базы Валерьяна, на многое открыл ему глаза. Палач охотился на любую дичь, даже на говорящую и двуногую. Те легкость и простота, с которыми он застрелил тех парней, могли быть объяснены лишь практикой. Долгой практикой.
Охотник давно замечал, что его ученик многое недоговаривал ему, рассказывая лишь об охоте на мутантов и упоминая только незначительные стычки с людьми, но сталкер знал — его ученик занимал не последнее место в клане Валерьяна. А такой человек как он, просто так не стал бы отправлять ценный кадр ошиваться на Свалке и Агропроме, а значит, была причина. Чтобы узнать подробнее обо всем, пришлось связываться с этим “Отцом”. Это претило его сути, всему тому, что знал о Зоне, устоях внутри нее, но он ничего не мог поделать с собой.
И когда он узнал больше, то успокоился. Совсем. И лишь надсадно рассмеялся, еще долго заходясь в кашле после этого. Охотник на самом деле относился к такому сложному с этической точки зрения вопросу достаточно просто. Если кто-то угрожает твоей жизни — начни угрожать его, любой охотник должен быть готов стать жертвой. Сам он предпочитал не убивать людей, не было у него интереса в этом, но в случае чего его рука бы не дрогнула. И старый сталкер был рад, что в этом вопросе его ученик походит на учителя. Палач точно не пропадет в Зоне без него. А те, кто попытаются обидеть его ученика… что ж, им очень не повезет.
— Эх, если бы ты, Илюшка, был жив, — шепчут губы старика. — Я не смог бы пожелать тебе лучшего товарища, чем он…
Тут его ПДА завибрировал, уведомляя о новом сообщении. Неужели Палач в такую рань смог добраться до могилы? Охотник вытер чуть влажные руки о полотенце, встал и подошел к небольшой тумбочке у двери, на которой и лежал коммуникатор. И от прочитанного он застыл на месте, едва не забыв о том, как дышать.
Палач: Плохие новости. Чиж, Финн и Рык оказались причастны к смерти Жала. Тебе соврали, Охотник.
18.07.2011, 8:39.
Палач: Вчера вечером Чиж разговорился и рассказал байку о том, что твоего сына пристрелили бандиты во время рейда. А охотники, по науськиванию Ведьмака, побоялись говорить тебе об этом. Боялись, что им сильно достанется от бандитов, если те узнают, что именно они положили отряд урок. Поэтому было решено соврать тебе, что твой сын погиб на охоте от клыков кабана, чтобы ты не поднял бучу.
18.07.2011, 8.40.
Палач: После этой истории меня попросили не рассказывать тебе об этом, но поняли, что молчать я не стану. Их взгляды мне очень не понравились. Мне пришлось притвориться спящим, чтобы подслушать их разговоры. И тогда удалось выяснить, что именно они разобрались с Жалом по указке уже мертвого Ведьмака.
18.07.2011, 8:40.
Палач: Они собирались меня убить, так что оставить их в живых я не мог. В любом случае, не думаю, что шестерки были в курсе замыслов Ведьмака и навряд ли смогли бы пролить свет на эту историю.
18.07.2011, 8:41.
Палач: И… я соболезную, учитель. Мне очень жаль говорить тебе об этом, но молчать было бы еще хуже. По отношению к вам обоим.
Пожалуйста, дай знать, что ты в порядке, иначе я сейчас же напишу Волку, чтобы он проверил тебя.
И, как сможешь, напиши мне о расположении могилы Жала. Попробую отыскать по ориентирам.
18.07.2011, 8:41.
Эти… суки соврали ему? О смерти его мальчика? Как… Как они вообще посмели? За что?! Гнев, злость и разочарование волнами накатывали на старого сталкера. Те, кого его сын, считал друзьями и товарищами, были повинны в его смерти. И целых два года они в ус не дули и продолжали ходить по этой земле, потешаясь над его горем!
Охотник обессилено отшатнулся от тумбочки назад, едва дойдя до стула и плюхнувшись на него. Это было слишком сильным потрясением для него. Старые воспоминания в виде калейдоскопа картинок начали мелькать перед его глазами. Вот, его сын уходит в свою последнюю охоту, обещая вернуться через пару недель, а вот пришли его “товарищи”, слезно умоляя о прощении и принимая на себя все кары, что не усмотрели и пропустили матерого секача. Суки, твари и подонки.
— Охотник, помоги нам, нас тут зажали тарки… — прошептал он с такой злостью, что смогла бы отпугнуть и кровососа. — А вы моего мальчика в расход пустили? Гр-р… Неблагодарная шваль! Так ты ко мне отнесся Ведьмак, так отплатил за все то добро, что я сделал для тебя? Поднял руку на самое ценное и святое, что было в моей жизни!?
— Охотник, открывай! Иначе окно выломаю и так влезу! — прокричал снаружи Волк, громко колотя во входную дверь. — Я тут тонометр у Сидора одолжил, и таблеток разных!
— Сейчас открою! — криком отвечает сталкер и тут же возвращает внимание к ПДА. — Только ученику отвечу…
Лесопилка, Темная лощина, утро.
Дождавшись ответа от Охотника, с облегчением выдыхаю. Старик жив и более-менее здоров. И, хоть я поступил правильно, мое сердце все еще гложило чувство вины. Вины за то, что я сбросил такую правду на наставника. Ведь можно было пойти по легкому пути, соврать, что этих мразей растерзали мутанты, или те вовсе попали в аномалию, но… Нет, не мог я так с ним поступить. Какой бы эта правда ни была горькой, он обязан это знать.
— А теперь можно поподробнее рассмотреть это место, — выдыхаю я.
До того, как написать Охотнику, я уже вытащил тела на улицу. Нечего им тут гнить, пусть эту мразь сожрут мутанты. И судя по тихим чавкающим звукам, раздающимся из-за плотно закрытой двери, кто-то уже вовсю лакомился ими. Поделом.
А лазить лесопилке было таким же бессмысленным делом, как и осмотр трупов. Абсолютно ничего ценного. Большая часть нагруженных тут и там ящиков была пуста, а тот хабар, что мне удалось найти, едва ли тянул на несколько тысяч. Ржавые и старые ружья без должного ухода, россыпь дроби разных калибров, немного жратвы, одежды и других мелочей. Или охотники жили совсем бедно, перебиваясь лишь редкой охотой, или большую часть богатств спрятали в другом месте. А может их спер почивший Ведьмак? Черт его знает.
Решаю, что пора выдвигаться. Если не повезет найти могилу сразу, придется долгое время плутать по лесу… Хоть мутантов опасаться мне не стоит. Открываю железную дверь и выхожу на улицу, тут же натыкаясь на огромного вида серых волков. Лоснящаяся шерсть серо-белого окраса, внимательные желтые глаза, пушистые хвосты и окровавленные пасти. От Охотников почти ничего не осталось, кроме клочков одежды, костей и крови. Треплю по голове одну из собак и сворачиваю направо, уходя в лес.
День обещает быть долгим.
Небольшая поляна посреди леса, несколько часов спустя.
Несмотря на предоставленные ориентиры, выйти на нужную тропку, которая смогла привести меня к могиле, заняло очень много времени, и я попросту блуждал по лесу, то выходя из него, то возвращаясь в его объятия. Сама могила представляла собой обычный деревянный крест, грубо и наскоро сколоченный из двух досок, судя по всему, некогда бывших забором. На верхней части креста прямо на гвоздь прибит потрепанный противогаз, а ниже, в центре, белой краской было написано прозвище с двумя датами:
“Жало
2007-2009”
— Так отмечают годы сталкерства? — задаю вопрос сам себе, подходя ближе. — Здравствуй, Жало. Не будешь против, если я немного соберусь с мыслями и осмотрюсь тут? Надеюсь, что нет.
Скидываю рюкзак на мягкую и сочную траву и оглядываюсь по сторонам. Не по той причине, что искал в зарослях кустарников и травы каких-то врагов или любовался видами, нет. Я действительно собирался с мыслями. Хоть никто и не видел меня, и не сможет рассказать, как я выполнил просьбу Охотника, все равно хотелось отнестись к ней максимально серьезно. Из уважения к двум людям.
Невольно подмечаю, что под самым крестом разрослись белые ромашки с яркой и желтой сердцевиной, да и вся остальная полянка была усеяна разными цветами. Голубые васильки, несколько одуванчиков и другие. Красивое место, умиротворяющее. Хах, тут даже затесались несколько малиновых кустиков. Они находились всего в нескольких метрах от креста.
— Знаешь, — обращаюсь я к невидимому глазу собеседнику. — Мне очень жаль, что такое произошло с вами. Но, если это утешит тебя, то я разобрался со всеми — ведьмак и остальные поплатились за то, что сделали с тобой и обманывали твоего отца. Эх, кажется, мы могли бы стать с тобой друзьями, грустно, что нам так и не довелось познакомиться. А теперь…
В лицо подул приятный освежающий ветер, практически сразу затихая.
— Я перейду к той части, что хотел сообщить тебе Охотник, — ненадолго останавливаюсь, освежая в памяти заученные строки. Конечно, можно было их просто прочитать, но… было правильнее их заучить. — Я бесконечно сильно люблю тебя, мой драгоценный сын, и безмерно скучаю по тебе, по твоему громкому смеху и яркой улыбке. Ты всегда был и будешь нашей с твоей мамой гордостью. Я люблю вас обоих, и в отмеренный мне час мы снова будем вместе.
В каждое из этих слов я старался вложить так много эмоций, как только мог. Потому что так было правильно. И когда я закончил в мое лицо вновь подул свежий ветер, будто с новой силой, приятно обдувавший лицо и волосы. Буду считать это хорошим знаком.
— Ну, а теперь на посошок, — хмыкаю я и из лежащего на земле рюкзака выуживаю две небольшие стопки с бутылкой водки и несколько шоколадных конфет, купленных накануне у Сидоровича. Разливаю водку по рюмкам, и одну из них ставлю почти вплотную к кресту, туда же кладу конфеты. — За здоровье Охотника!.. Ух-х, хорошо пошла… Бутылку оставлю тебе, ты тут только не мусори стеклом и фантиками, хорошо? И, кстати, надеюсь ты не будешь против, что я прихвачу с собой малину?
Деревня новичков, поздний вечер, переходящий в ночь.
Сталкерский лагерь встретил меня тишиной — погасли костры и замолчали гитары. Лишь ночной караульный, поставленный сюда Волком, недобро взглянул на меня, как бы предупреждая о возможных проблемах, только тронь я его, да и всё. Сразу же направляюсь к дому Охотника, и как только захожу за угол забора, вижу, что в окне все еще горит свет от керосинки. Все еще не спит?
Только дотрагиваюсь до двери, как она сразу же, с небольшим скрипом, поддается и открывается. Всё это время он держал ее открытой. Захожу в прихожую, разуваюсь и только после этого прохожу дальше, на кухню. Охотник сидел мрачным. Побледневшая кожа, сведенные вместе брови, поджатые губы, сложенные в замок руки перед собой на столе, и тяжелый взгляд покрасневших от лопнувших капилляров глаз.
— Присаживайся, — безэмоциональным голосом, совсем тихо, произносит он и лениво указывает рукой на стул.
— Совсем все плохо? — спрашиваю его.
— А ты как думаешь, ученик? — горько усмехнувшись, отвечает учитель. — Те, кому доверял мой сын, да и я сам, на проверку оказались настолько подлыми тварями… Два года они захаживали ко мне, советов просили, патронов им сделай новых, помощнее. Да байками меня кормили, как Илюша их не раз выручал. Довыручался!
Следует удар кулака по столу, от чего вся стоявшая на нем посуда едва не подпрыгнула.
— Как ты думаешь, насколько все плохо!? — вызверевшись, смотрит на меня наставник, но тут же как будто сдувается. — Прости… Прости меня, Палач, не на тебя я должен кричать. Ты… Ты не при чем. Наоборот, спасибо…
И тут он склоняется над столом, поднося руки к глазам, плечи его содрогаются, а сам Охотник начинает горько всхлипывать. Сердце разрывается от картины, как мой непоколебимый учитель, плачет навзрыд. Пододвигаю поближе стул и осторожно кладу ладонь на его плечо, показывая, что я рядом. Так мы просидели несколько минут, пока наставник тихо плакал, а я не знал, что и сказать.
— Как умерли эти три суки? — шепчет Охотник, немного успокоившись.
— Застрелил как бешеных собак и отдал на корм мутантам, — отвечаю ему. — Когда я уходил, от них уже мало что осталось…
— Легко отделались, твари! — вновь вскипает Охотник. — А как они о помощи просили меня, а? Как умоляли? Я ведь не хотел тебя туда сначала посылать, но передумал… А почему? Потому что друзья моего сына, которые проводили его в последний путь, не мог их бросить одних в беде. И как оно оказалось?.. А что Ведьмак? Это же ты его убил в тот раз, когда наведывался в кишку?
— Он пытался меня на свою сторону переманить, подошел близко, а я всадил ему этот клинок, — достаю свой охотничий нож и кладу его на стол. — Прямо вниз живота, и прорезал доверху, практически до грудины. Потроха так и повалились наружу, а потом я расстрелял в него весь магазин пистолета.
— Надеюсь, это сука мучилась перед смертью, — вздыхает учитель, и комната вновь погружается в тишину. — Лживые мрази… Обманули меня, а я, как дурак, поверил, что моего сыночка какой-то драный кабан был способен завалить! Еще помогал им, когда требовалось, заказы подкидывал по своим заказам, деньги давал, чтоб жить было на что… Как же я Илюше в глаза посмотрю, когда увижусь с ним?
Тогда я встаю и отхожу к стене, у которой стоял мой рюкзак, открываю его и достаю оттуда небольшой целлофановый пакет с ягодами малины. Возвращаюсь к столу и ставлю ягоду перед Охотником, тот удивленно смотрит на меня.
— Красивое там место у Ильи, — решаю сменить тему. — Сочная зелень, повсюду цветы. Ромашки, васильки, одуванчики, всякие разные… Так спокойно там, тихо. Только ветер колышет ветви, шелестя листочками. А эту ягоду я вам оттуда принес, росла на той же полянке.
— Как это? Два года назад не было там малины… Зона!.. — и на заплаканных глазах вновь проступает влага. — Сыночек… Это ведь наша с ним любимая ягода всегда была, проросла как-то…
— Всё хорошо, учитель, — ласково поглаживаю его по руке. — Всё решено. Виновные понесли наказание и, извиняюсь за выражение, уже удобрили собой несколько кустов. И Илья, я уверен, поймет тебя, не будет винить за то, что в горе ты поверил лжи.
— Спасибо тебе, спасибо. За всё… Ты так много сделал для меня, не описать словами…
— Ну хватит, я должен был сделать это всё.
— Сейчас, принесу деньги… — Охотник пытается встать, но цепляюсь за его запястье стальной хваткой и еле усаживаю обратно.
— Не надо мне никаких денег, лучше про сына расскажите. Интересно, каким человеком он был…
Так, под тихий разговор с частыми перерывами на слезы, мы проговорили почти до самого утра.
