Глава 12. Альбус — Ксеркс, секущий море
Дамблдор собрал в своем кабинете деканов и сообщил им о произошедшем в Визенгамоте.
— Блэки, Поттеры, Лестрейнджи, Нотты, Селвины, Эйвери, Малфои и Принцы — почти все главные спонсоры всех благотворительных программ приостановили платежи в фонды поддержки Больницы Святого Мунго, Перспективного развития, Поддержки ветеранов Аврората, Магического предпринимательства и остальных благотворительных организаций. И что самое прискорбное для нас — полностью прекратили финансирование школы Хогвартс.
— Да как они могли! — возмутилась Макгонагалл. — Все они учились тут и оставили свою школу без поддержки!
— Минерва, они же все слизеринцы. Положа руку на сердце, ты поклянешься жизнью и магией, что относишься к змеиному факультету без предубеждения? Что тут им так же комфортно учиться, как твоим львятам? — спросил декан Рейвенкло Филиус Флитвик.
Декан Гриффиндора смутилась, правую руку, которой только что размахивала в возмущении, вместо сердца аккуратно пристроила на стол и немного умерила градус своего возмущения:
— Они могли хотя бы предупредить заранее.
— А я уверен, что все это произошло не просто так — да, Альбус? Наш директор, скорее всего, пригрозил чем-то этим господам, а они предпочли просто тихо уехать, чем воевать с Великим светлым волшебником. Так что у вас произошло с «коварными темными магами»? — уточнил Филиус.
— С чего вы так решили? — сузил глаза Дамблдор.
— Странные статьи в прессе, какая-то непонятная смерть Поттеров. Слухи об исчезновении какого-то Темного Лорда и все, с этим связанное. Все же это дело ваших рук, Альбус, ваших и вашего очень тайного Ордена, куда моя любимая талантливейшая, а ныне покойная ученица Лили вступила за каким-то дракклом вместе с ее беспокойным гриффиндорским супругом, который покинул вместе с ней этот мир. Это все как-то взаимосвязано с эмиграцией темных семей. Расскажете нам правду о событиях последней недели? А то как-то мы все узнаем из газет, хотя главный герой всех событий работает рядом с нами, — хмыкнул полугоблин.
Филиус обычно был куда более сдержан в своих высказываниях и придерживался «Let sleeping dogs lie*» стиля во всех беседах с директором. Но не далее как вчера он беседовал с Управляющим Лондонским отделением Гринготтса Рагноком, который сообщил о самом значительном оттоке наличных средств в истории филиала, который явился следствием планов господина Дамблдора в отношении определенного круга лиц. Со вчерашнего дня решением Совета гоблинов Альбус Дамблдор признан «персоной non grata*» для всего гоблинского сообщества, так как фактически никакого конкретного правонарушения, чтобы нести ответственность перед законом, он не совершил. Да если бы и совершил, то статус Победителя Темного Лорда и Кавалера ордена Мерлина I степени все равно защитил бы его от любого судебного преследования. А так ему просто будет отказано в любых услугах банка Гринготтс, а также закрыт вход в любое его отделение. Гоблины вчера специально вызвали Флитвика, чтобы дать ему карт-бланш для формирования новой линии поведения в отношении Альбуса Дамблдора в свете произошедших изменений. Филиус был несказанно рад этому. Наконец-то можно было задавать правильные вопросы и не бояться грозных взглядов директора.
— Что вы хотите от меня услышать? — рыкнул разозленный неожиданно разговорившимся полугоблином Дамблдор.
— О, очень много. Но для начала мне бы очень хотелось прояснить детали гибели моей любимой ученицы Лили Эванс, простите, Поттер. Хагрид прибыл, чтобы забрать маленького Гарри буквально спустя пять минут после смерти его родителей. И утверждает, что его туда послали вы — как вы узнали о произошедшем?
— Эм…м-м-м… Я мог бы не отвечать на такой странный вопрос, но скажу вам — у меня в кабинете были специальные следящие устройства, они и подали сигнал о смерти молодых Поттеров.
— Допустим — да, у вас были артефакты. Но почему вы не отправились в Годрикову лощину сами? Поттеры же были активными членами Ордена Феникса, и вы как его руководитель почему-то не сочли нужным лично проверить, что там произошло?
— Я должен был устроить малыша на новое место жительства, это было важнее! — пафосно заявил Дамблдор.
— А почему вы вдруг взяли на себя такое важное решение, не являясь опекуном мальчика и не имея никакого права распоряжаться местом его проживания? Его родители только что погибли, а вы сразу же своим единоличным решением его отправили к маглам! Откуда у вас адрес старшей сестры Лили? Она ведь не живет в Коукворте, где был старый дом Эвансов.
— Это допрос директора персоналом? Декан Флитвик, вы меня в чем-то подозреваете?
— Приходится, так как вы очень странно себя ведете. Мы все хотим знать правду. Вы публикуете в газетах статьи о том, что Неназываемый развоплотился, и что виновник произошедшего — именно этот малыш, но свидетелей этих трагических событий, кроме полуторагодовалого ребенка, нет. Расписываете ужасы о каких-то Пожирателях смерти, после чего из страны исчезает большая часть богатых семейств, а школа лишается средств.
— Действительно, Альбус, ты зачем это все сделал? — вдруг спросила Помона Спраут, декан Хаффлпаффа.
— Что — все? Говори конкретнее, Помона! — буркнул Дамблдор.
— А вот все, что сказал Филиус. Такое ощущение, что ты дал убить Джеймса и Лили, чтобы получить возможность преследовать семьи темных волшебников. И из-за тебя мы остались на бобах. А мне Попечительский совет обещал весной выделить денег на полную реконструкцию теплиц в следующие летние каникулы. И кто теперь будет спонсировать гранты для маглорожденных студентов?
— Помона, какие гранты, у нас не будет денег даже на стандартную закупку продовольствия в следующем месяце! Это я говорю как заместитель директора. Деньги попечителей составляли большую часть бюджета школы. Сейчас в совете остались всего двое, Бёрк и Огден. Первый не так уж чтобы сильно богат, но положенный ежегодный взнос всегда вносит вовремя. Огдена можно попросить внести побольше. Но это капля в море. Допустим, даст он один взнос в двукратном размере, но каждый месяц — точно не станет. Нам нужны другие попечители и срочно. Альбус! Что ты предполагаешь делать?
— Для начала я приглашу Филча, чтобы он обошел все этажи и снял портреты всех представителей семей, которые отказали нам в деньгах.
— Это еще зачем? — удивилась Минерва.
— Членам семей предателей не место на стенах нашего замка. Мы заменим их портреты новыми лицами, представителями тех родов, которые станут новыми членами Совета попечителей.
— Альбус, это просто смешно! Ты станешь снимать портреты заслуженных магов, которые либо ранее преподавали в Хогвартсе, либо внесли своими научными изобретениями вклад в историю всей Магической Британии? Они в чем-то вдруг провинились перед школой? — изумилась декан Спраут.
— Виновны их семьи, а значит, отвечать будут все!
— Виновны в том, что больше не хотят отдавать тебе свои деньги? — ухмыльнулся Флитвик. — Никто не обязан быть благотворителем. Это личное желание каждого.
— Тогда и меня снимите со стены! — воскликнул возмущённый портрет одного из бывших директоров Хогвартса Финеас Найджелус Блэк.
— Непременно, придумаю, как преодолеть чары Хогвартса, и сниму! — упрямо заявил Дамблдор.
В этот момент камин директора полыхнул зеленым пламенем, и из него вышла делегация гоблинов. Один, видимо старший, держал в руках какие-то свитки, а двое других в форме охранников банка несли окованный железом сундук.
Увидев эту делегацию, директор воспрял духом, подумав, что кто-то из членов Визенгамота, узнав о бедственном положении Хогвартса, прислал сундук галеонов. Желая, чтобы все деканы устыдились своего поведения, он махнул рукой им остаться, хотя те, как было видно, собирались покинуть кабинет, чтобы Альбус мог спокойно общаться с гоблинами.
— Мы ненадолго! — объявил старший из гоблинов и уточнил у директора:
— Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор — это вы?
— Я, — гордо подтвердил директор.
— Очень хорошо, — заметил гоблин и развернул первый пергамент. — Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, Совет старейшин расы гоблинов вчера своим решением объявил вас «персоной non grata*» или «нежелательной персоной» для всего народа гоблинов. Более не приветствуются любые контакты с вами представителей нашего народа, вам запрещается находиться на суверенных территориях гоблинов, к коим относятся и помещения всех отделений нашего банка. Банк Гринготтс более не сотрудничает с вами как с частным лицом по любым вопросам. Потому мы возвращаем вам все наличные деньги, которые вы хранили в ваших сейфах.
Охранники открыли крышку сундука и посмотрели на руководителя их маленькой делегации, который свернул первый свиток и развернул второй.
— Двадцать восемь тысяч галеонов одиннадцать сиклей и три кната из именного сейфа. Они пересчитаны и упакованы в мешок с чарами незримого расширения и облегчения веса для удобства транспортировки.
Охранники извлекли из сундука первый мешок и положили на стол.
— Сто пятьдесят четыре тысячи галеонов восемь сиклей и пять кнатов из сейфа пожертвований на нужды Ордена Феникса.
На стол был выложен второй мешок.
— Сто семьдесят одна тысяча галеонов из безымянного частного сейфа, куда вы переводили часть средств Хогвартса.
На стол был выложен третий мешок.
— Более долгов у банка Гринготтс перед вами, Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, нет. Оставляю вам меморандум, принятый в вашем отношении, — гоблин передал ему первый зачитанный им свиток.
— Управляющий Лондонским отделением Гринготтса уважаемый Рагнок просил сообщить, что ваша финансовая подпись как директора Хогвартса более для банка не действительна. Все договоры и счета с этого момента должны быть заверены новым финансовым уполномоченным Хогвартса, которым согласно уставу школы в случае дисквалификации банком директора, признается его заместитель. Ему же передаются полномочия распоряжения сейфом Хогвартса в банке Гринготтс. В течение месяца комиссия в составе директора Хогвартса, его заместителя и представителя банка Гринготтс будет заниматься передачей дел и сопутствующим финансовым аудитом, где это потребуется. У меня все, господа волшебники. Хорошего вам дня!
Делегация гоблинов удалилась также молча и быстро, как и прибыла. Помона Спраут и Минерва Макгонагалл смотрели на директора с изумлением.
— Что все это значит, Альбус? — спросила Минерва.
— Я только что сам узнал об этом, что я могу тебе пояснить? — возмутился Дамблдор.
— Например, что это за безымянный частный сейф, куда вы переводили деньги из сейфа Хогвартса, — заметил Флитвик. — Хорошо, что их принесли сейчас, и мы все о них узнали. Сумма немаленькая, она позволит нам продержаться почти до весны, если новые попечители не поспешат найтись.
Дамблдор скрипнул зубами так, что будь он маглом, наверное, раскрошил бы их к дракклам. Мордредовы гоблины, пикси им в зад! Мало того, что они отстранили его от управления финансами Хогвартса, так еще и оголили его тайный сейф, назвав источник его пополнения. Очень четко обозначив его вором и растратчиком.
— Минерва! Давайте я схожу с вами в Гринготтс, где мы оформим вас как финансового управляющего Хогвартсом, и вернем эти галеоны обратно в сейф школы, — сказал Флитвик, вставая со своего места и приближаясь к столу директора. — Вы ведь не возражаете, Альбус?
Возразить было нечего. Сто семьдесят одна тысяча галеонов, накопленная не за один год аккуратными и продуманными изъятиями, возвращалась туда, откуда была украдена. Минерва и Филиус вышли из кабинета директора через дверь, так как декан Гриффиндора желала переодеться для визита в Банк. Мадам Спраут поспешила уйти вслед за ними, перед этим укоризненно посмотрев на Дамблдора.
— Драккловы зеленошкурые коротышки! Мордредовы темные маги! И эти с ними — чистоплюи-сотрудники! Вы еще у меня вот где все будете! — вскричал Альбус, размахивая кулаком правой руки. — Эльф! Филча ко мне срочно! Пусть займется портретами. Я уничтожу даже память об этих семьях. Меньше чистокровных — больше возможностей для маглорожденных! А с деньгами я что-нибудь придумаю.
Чезаре Дориа и Аурелиус Принц с раннего утра отправились решать дела насчет земли на Косе. Небо было чистым, ветра почти не было, так что, накрыв климатическими чарами крышу башни, Кьяра сервировала там завтрак для себя и Северуса, сбегав сама за свежими симитами* в пекарню и заварив ароматный кофе. Она расставила на столе много маленьких красивых тарелочек, как это принято в Султанате, на которых чего только не было: халва, варенье из абрикосов, мёд, жирный белый мягкий сыр Эзине беяз пейнири, сыр из овечьего молока Бергама тулуму, маслины, варёные яйца со специями и оливковым маслом и прочие мезе*, которые принято подавать по утрам. Сама лично она пожарила трубочки из юфки* с соленым сыром, надеясь, что они понравятся гостю. Кроме симитов из пекарни Кьяра еще принесла булочки бойоз, гёзлеме с зеленью и горячие лепешки.
— О, я видел такие бублики! — обрадовался молодой Принц, что хоть что-то из стоящего на столе ему известно, указывая на симиты. — Их продают в красных тележках!
— Запомни, ragazzo! Никто из местных жителей никогда не купит бублик из тележки на улице. Он вкусный только что выпеченный, а через час это как… ну, как несъедобный камень!
— Ясно, буду иметь в виду на будущее, — хмыкнул Северус, глядя на Золотой рог и Босфор.
— Видишь, вот там на Галатском мосту целое море рыбаков? — уточнила девушка.
— Да, их, правда, очень много!
— Говорят, что больше всего они боятся поймать трех рыбин, поджаренных с одной стороны, — подмигнула юноше задорная девушка, отламывая кусочек симита, макая его в мед и отправляя в рот.
— И почему же это? Какие-то сказки? — озадачился Северус, который как раз попал на тарелочку с сырными трубочками и поедал их одну за другой к удовольствию хозяйки.
— А вот и нет! В день, когда османы взяли Константинополь, отец Стефанис в православном греческом монастыре Святого Георгия Кудунского, что на Бююкада, это такой маленький остров тут рядом в Мраморном море, можно быстро доплыть, готовил обед и жарил рыбу. К нему пришел гонец и сообщил, что Константинополь пал. Отец Стефанис не поверил и ответил: «Скорее рыба оживет и спрыгнет со сковородки, чем падет Город». И, о горе! Рыба ожила, выпрыгнула со сковородки и уплыла в море. С тех пор где-то рядом плавают три рыбины, поджаренные с одной стороны. И когда их поймают, они сами запрыгнут обратно на сковородку и дожарятся с другой стороны, потому что в тот день Стамбул вернется к грекам и снова станет Константинополем. Все встанет на свои места.
— Я же сказал — сказки! — рассмеялся Северус.
— Не сказки, а легенды, а в каждой легенде есть доля истины, — произнесла Кьяра поучительным тоном и важно покачала головой, но потом не выдержала и тоже рассмеялась. — Деды сказали, что вернутся только к обеду. Что хочешь посмотреть? У меня есть два часа.
— Я бы посмотрел собор Святой Софии.
— Тогда побежим с холма вниз — это мой обычный моцион, а потом я аппарирую нас прямо к Софии.
Они шли очень-очень быстрым шагом по круто спускающейся к заливу улочке, на которой почти все было еще закрыто, работали только пекарни и кафе, которые подают завтрак, и где, как это ни удивительно, уже сидели люди. Слева и справа мелькали очень интересные витрины — магазин антикварных книг, музыкальных инструментов, грампластинок, расписных тарелок, художественный салон, мастерская обуви на заказ, кафе-библиотека, магазин художественного стекла, лавка плетеных изделий, а дальше Северус отвлекся, так как Кьяра решила на ходу немного рассказать о Святой Софии.
— Есть много историй, связанных с этим храмом. В одних утверждается, что план храма императору Юстиниану Великому был передан во сне ангелами, и что когда во время строительства возникали какие-то сложности, то ангелы спускались с небес на землю и говорили, как поступать в том или ином случае. Это слишком, как это… просто, мне нравится история с пчелками.
— С пчелками? Это те, что летают и делают мёд?
— Вот именно. Когда Юстиниан задумал строить храм, разные зодчие предлагали ему свои проекты, но ни один не нравился ему. Он уже думал выбрать хоть какой-то, но хорошо, что не поторопился, ибо в один прекрасный день случилось чудо. Шла служба в храме Святой Ирины. Когда литургия закончилась, Юстиниан первым подошел за просфорой*, но маленький её кусочек стал падать, его подхватила пролетавшая мимо пчела и унесла. Нельзя было допустить, чтобы просфора оставалась у пчел!* И чтобы найти унесенный кусочек, Юстиниан приказал всем в городе открыть свои ульи и посмотреть, нет ли внутри того кусочка, что он ищет. Главный зодчий тоже имел небольшую пасеку. Когда он открыл свой улей, то увидел, что пчелы внутри него построили из воска прекрасный храм, и так искусно, что через открытые двери можно было увидеть, что внутри как раз лежит тот самый кусочек просфоры. Зодчий показал это диво Юстиниану, и тот приказал строить Святую Софию по этой восковой модели. Вот мы и на берегу.
Кьяра аппарировала их с Северусом к небольшому скверу с фонтаном, располагающемуся прямо у собора. Они зашли внутрь, минуя магловскую охрану, так как было еще рано, и вход был закрыт. Девушка рассказала ему о том, как на самом деле строили храм, и что с ним случилось после становления здесь Султаната.
— Что еще удивительного: вон там плачущая колонна, исполняющая желание, но для этого нужно загадать что-то, вставить в отверстие, которое в ней имеется, большой палец руки и повернуть кисть на 180 градусов, можно загадать желание и тогда желание исполнится. Еще, вроде бы, она лечит от головной боли.
— Нужно вставить куда-то голову и провернуть шею?
— Нет, все гораздо проще — голову нужно просто приложить. Жаль, но мне уже пора открывать лавку. Аппарируешь сам в башню, чтобы дождаться там дедов?
— А давай я помогу тебе в лавке? Я как-никак мастер зельеварения, уж сгожусь на что-то, как я думаю.
— Мне как раз нужно проверить новую партию златоцветника — поможешь?
— Запросто! Но если что — котлы драить не буду. Все же мастер из нас двоих я, а ты еще подмастерье!
— Договорились — котлы всегда буду чистить я! — ответила Кьяра и достала порт-ключ прямо в лавку.
Примечания:
Ксеркс, секущий море — человек обвиняющий в неудачах кого угодно и что угодно только не себя. Происхождение. Когда готовилось сражение при Саламине, Ксеркс приказал устроить понтонный мост, чтобы скорее перебросить свои воинские силы к месту битвы. Но поднялся ветер, мост был разрушен. Разъярённый царь приказал наказать море, и персидские палачи, бывшие при войске, высекли морскую воду. Море было «наказано».
Let sleeping dogs lie — Эквивалент русского «не буди лихо, пока оно тихо» или более забавного «не надо дёргать тигра за усы». Фраза пришла в английский язык в начале XIV века из французского. Там она звучала как n'esveillez pas lou chien qui dort — «не буди спящую собаку». На английском ее впервые опубликовал в 1380 году Джеффри Чосер. У него она написана так: it is nought good a slepyng hound to wake (староангл.). А в том виде, в котором мы его знаем, выражение впервые использовал Вальтер Скотт в 1824 году в романе Redgauntlet (Редгонтлет).
Персо́на нон гра́та (лат. persona non grata — «нежелательная персона», «нежелательное лицо») — дипломатический термин, означающий иностранное лицо, которому властями иного государства (в данном случае иной расы), отказано в одобрении и чье пребывание на его (в данном случае их) территории объявлено нежелательным. Данное определение является наиболее серьёзной формой порицания, которая может применяться к лицам, защищенным от ареста и других видов судебного преследования.
Симит, выпечка типа бублика с кунжутом, которую едят как на Ближнем Востоке и Балканах, геврек у сербов, македонцев, болгар
Мезе от турецкого «meze», изначально от персидского «вкус, закуска». В Западном Средиземноморье набор закусок или небольших блюд.
Юфка — очень тонкое тесто, похоже на греческое тесто фило, которое можно приобрести в наших магазинах
Просфора — это круглый небольшой хлеб, состоящий из двух частей (символ двойной природы Христа — Божьей и человеческой). Просфоры по окончании Литургии выносятся из алтаря и раздаются верующим.
Считается, что к просфоре нужно относиться как к святыне, так как это не простой хлеб: он участвовал в богослужении.