Глава 10 часть 2
(Похож на Сона, отца Куроме и сестёр. Но не такой замотанный).
— Зря вы сестрёнку наказали. Тем более без проверки слов её оппонента. Как по мне, то это именно мелкий поганец во всём виноват. Даже если он просто не сдержал свою шавку, а не натравил её, — произношу, после завершения речи отца. — Пойдём, помогу тебе отнести кресло, а заодно по пути загляну к нашей пребывающей под заключением маленькой поборнице справедливости, — сказала я, забрав Люца, с удобством расположившегося в стоящем посреди коридора кресле и отмахнувшись от слуги, который, заметив завершения хозяйского разговора, намеревался нам помочь с переноской мебели.
— Ещё чего! — проворчал мужчина, с готовностью заминая неприятную тему. — Я что, немощный что ли? Сам донесу! А к Рейке загляни, конечно. Она тебя сильно любит, очень обрадуется. А я пойду, жену порадую твоим визитом, — начав двигаться вперёд, сказал вновь взваливший кресло на плечо отец. — Пусть на стол из запасов мечет, коль средняя дочка в гости приехала. Гость в дом — радость в дом. Старшая-то как, заглянет? — сделав пару шагов вперёд, остановился он и повернул ко мне голову.
— Увы, но нет. В этот раз только одной выбраться получилось, — пожала я плечами. — И то, как всегда, ненадолго. Но в следующий раз мы всё-таки вместе приедем, наверное. Я очень постараюсь собрать всех.
Про то, где сейчас находится младшая сестрёнка, я спрашивать не стала. Зачем? Просто ускорила сознание, сконцентрировалась и ощутила местоположение источников духовной силы.
Алекс, кстати, судя по тем же ощущениям, дома временно отсутствовал. Ну да: он же в гости к слишком наглым соседям отправился. Повезло им. Ведь в ином случае могла бы и я лично заглянуть.
Хотя, может, ещё и загляну. По обстоятельствам.
Достаточно полно расширив способность ощущать чужое присутствие, я определила знакомую ауру Рейки, наложила это чувство на возникший в голове план здания и вместе с верным адъютантом-Люцифером отправилась в нужную сторону.
Разве это не удобно? С полсекунды реального времени и нужные знания о местоположении всех интересных персон уже твёрдо уложились в голове: лучше, чем после долгих расспросов кого бы то ни было. Правда, такой трюк несколько напрягает сознание и вызывает головную боль. По-хорошему если, следовало бы не выделываться перед самой собой и потратить несколько секунд, раз никто никуда не гонит и обстановка не боевая, но да ладно. Что сделано, то сделано.
Жаль, что с теми, кто использует техники сокрытия присутствия, дело обстоит несколько сложнее и с ними напрягаться приходится сильнее. Да и чёткость сенсорики сильно падает с расстоянием. Впрочем, это уже жалобы на «мелкий жемчуг»: остальные воители даже этим не владеют, а я к тому же отнюдь не достигла своего предела — и вполне себе продолжаю развиваться.
Рейка, как этого можно ожидать, находилась в своей комнате. Когда я добралась до места, то убедилась, что девочка, одетая в светлую футболку, короткие тёмные шортики и белые же носки скучала лежа на застеленной кровати. Ну да, в особняке довольно тепло, слишком кутаться в одежду смысла нет. Особенно учитывая, что сестрёнка одарённая, которой, дабы простыть, нужно очень сильно постараться. Вот и нарядилась девочка почти что по летней моде.
Фигурка ребёнка, что обхватил длинную подушку руками и ногами, и, положив на оную подушку голову, глядел в окно, на недоступную ему улицу, всем своим видом излучала недовольство мировой несправедливостью. И это учитывая то, что сестрёнка находилась ко мне спиной! Такова сила негодования «узницы», несправедливо отправленной в «карцер».
Чуть в стороне от лежащей на кровати девочки, скучающей и недовольной, лежали какие-то тетрадки и книжки, среди которых затесался и некогда подаренный мною анатомический атлас.
Мило.
— Привет грустным и несправедливо осужденным, — произнесла я, привлекая внимание сестрёнки, не заметившей звука тихонько приоткрывшейся двери. — Представители сил добра, в наших с пушистиком лицах, пришли вызволить тебя из когтей грусти и уныния!
Люц в это время просто поскакал вперёд и, запрыгнув на кровать (при этом аккуратно миновав разложенные там бумаги), потёрся о девочку сначала со спины, а потом, когда Рейка развернулась, «напал» на её лицо, боднув её в нос и щёку.
— Сес… пчхи! — забавно сморщившись от попавшей в нос шерсти, чихнула потерявшая всю свою мрачность «узница». Впрочем, надолго это её не остановило. — И-и! Сестрёнка Куроме!! — воскликнула мелочь, после чего, одной рукой прижав к себе кролика, метнулась навстречу мне.
Люц, недовольный столь неаккуратным и непочтительным обращением с «его пушистостью», обиженно фыркнул и без труда выкрутился из хватки счастливо прижавшейся ко мне девочки. Та удивлённо и возмущённо ойкнула такому, хех, побегу, но обнимашки лишь усилила. Да и поток позитивных, по-детски ярких эмоций ничуть не ослаб. Пришлось пригасить пассивную эмпатию.
— Я тоже рада тебя видеть, мелкая, — сказала я, ласково взъерошив чёрные, подстать своим, волосы. — Но бедного Люца ты зря пыталась раздавить.
— Я не мелкая, я уже большая! — предсказуемо и моментально вознегодовала мелочь. — Я уже все буквы и слова умею рисовать, читать, считать — и кучу всего ещё! И ничего я не пыталась никого давить, — чуть отлипнув от любимой старшей сестрёнки, буркнула младшая, взглянув на меня снизу вверх и состроив уморительнейшую моську. — Я хотела, чтобы он тоже вместе с нами обнимался.
— Ну, пушистик хоть и любит, когда его тискают, но предпочитает более нежное обращение, — хмыкаю в ответ. — А то, что ты многому научилась — это хорошо и правильно. И впрямь уже не дитя несмышлёное. Того и гляди, мама замуж решит отдать.
— Фе, не хочу замуж! — ожидаемо запротестовала Рейка. — Все мальчишки — глупые задаваки! Всё важничают, а драться не умеют.
— Это скорее ты необычайно хороша в драке, как для ребёнка, тем более девочки. Прямо как я в твоём возрасте, — глажу продолжающую ко мне прижиматься сестрёнку по голове. — Смотрю, ты, кроме боёвки, решила ещё и на учёбу основательно налечь? Молодец. Волшебницам надо быть умными.
— А? — Рейка проследила за моим взглядом и, увидев разбросанные книжки с тетрадками, смутилась. — Эм, да нет. Просто… просто, меня не выпускают гулять! И друзей сюда не пускают. Ещё и наругались, что всюду бегаю и задираюсь, — буркнула она. — А я невиноватая! Это всё тот гад! Он и других детей задирал! И пугал злой собакой! Ещё и наставник Алекс ушёл. Он рассказывает интересные истории и разрешает смотреть интересные штуки в лаборатории, и даже самой делать. Я думала, что буду с ним, раз гулять не выпускают, а он… Поэтому я захотела хоть посмотреть картинки. И нарисовать чего-нибудь.
— Перерисовывать изображения с анатомического атласа? — изогнула я бровь. — Оригинальное развлечение. Вроде бы студентов-медиков таким заставляют заниматься. Это для запоминания материала полезно. Но для развлечения… хм, — задумчиво касаюсь подбородка. — А читать про разные системы организма ты пробовала? Чтобы и картинку, и описание запомнить?
— Там слишком сложно. И скучно, — надулась прервавшая объятья Рейка.
— Ясно, — согласно кивнула я, ничего не добавляя.
Всё-таки анатомический атлас — это подарок не совсем по возрасту. Даже «совсем не». И ожидать от маленькой девочки, что она станет реально изучать материал, а не рисовать «забавные и увлекательные» картинки с обнажёнными органами и частично вскрытыми телами — это слишком оптимистично.
— Я уже знаю буквы! — вскинулась сестрёнка, заподозрив, что её сочли глупой и ленивой. — Даже складывать их в слова и писать умею, я же говорила! Только медленно, — нехотя созналась она. — И мне интересно узнавать, как у людей и зверей всё работает внутри. Что и где у кого может болеть и как это лечить. А ещё интересно знать, куда можно стукнуть драчливого дурака. И куда нужно ударить ножом или выстрелить в плохого, — ещё сильнее умилила меня Рейка.
Сразу видно будущую воительницу! Да и с невозможностью раннего обучения сложным вещам я, быть может, несколько поторопилась.
— И про остальное тоже интересно! — воодушевлённо продолжила она. — Но дядя Алекс, если принести ему книжку и попросить пересказать, намного лучше рассказывает. А в этой книжке как будто нарочно скучно пишут. Будто хотят, чтобы их вообще не читали. Ещё и слов непонятных и дурацких целая куча! — пожаловалась девочка.
Я взяла книгу, после чего, сев на кровать, перелистнула несколько страниц, под ускорением пробежав по ним глазами.
На мой взгляд, написано вполне толково, материал изложен чётко. Но всё же явно не для школьников или, тем более, любопытных дошколят. Не удивительно, что для сестры это слишком: и скучно, и заумно, ещё и с массой непонятной терминологии с латинизмами. Сомневаюсь, что авторы монументального труда с множеством подробных изображений и описаний работы внутренних систем человеческого тела рассчитывали, что его станут читать маленькие дети. Это и впрямь материал уровня ВУЗа, ну, или с натяжкой — специализированной старшей школы.
Несколько странно, что Рейка не просто смотрит картинки, а пытается в этом самостоятельно разобраться. Даже со скуки. Может, и впрямь алхимиком станет? Интересно, Алекс уже заказал для неё дополнительные учебные материалы попроще этого или ему стоит подсказать?
Тем временем милый ребёнок — ранее скучающий и немного обиженный на родителей — который нашёл с кем поделиться наболевшим, пристроившись мне под бок, продолжал с энтузиазмом выливать на любимую старшую сестру поток своих слов, одновременно наглаживая запрыгнувшего на колени Люца:
— А мама говорит, что стреляют в людей и тыкают их всякими острыми штуками — только плохие девочки. А я тоже тренируюсь, чтобы сражаться. Я буду плохой? А ты тоже плохая, сестрёнка Куроме? Ты ведь хорошо умеешь драться, — на меня вопросительно уставилась пара любопытных алых глаз.
— Мама не врёт: тыкать, хех, острыми штуками или стрелять в людей — это плохо, — не стала я рушить родительский авторитет. — Но то людей. То есть хороших. А вот тыкать и стрелять во всяких гадов, у которых от человеческого имеется только внешность и способность говорить, или тех, кто сам хочет сделать с тобой и твоими друзьями что-то нехорошее — можно. Даже нужно. Как раз чтобы хорошие люди, вроде твоей мамы с отцом, могли жить мирно. Впрочем, тебе ни с кем всерьёз сражаться не требуется. Этим пока пусть взрослые занимаются.
— А братик Джин про всех дворян и аристократов говорил, что они гадкие. Мы же тоже теперь дворяне. Мы плохие?
— А я говорила, что братик Джин — глупый, — в свою очередь погладив кролика, сидящего на коленях доверчиво жмущейся ко мне девочки, сказала я. — Но если ты вдруг забыла, напомню: плохие представители благородного сословия (да и люди вообще) — это не те, про кого только говорят, что они плохие. Я бы вообще не рекомендовала верить чужакам или даже кому-то близкому, кто сам склонен верить мутным «авторитетам» и повторять их слова. У чужих людей и интересы чужие. А плохие — это те, кто действительно вредит тебе, твоим близким или друзьям, — оторвав ладонь от Люца, легонько щёлкаю пальцем по носику сестрёнки. — Понятно?
— Ага, — хихикнув, кивнула девочка, после чего попыталась ухватить за нос уже меня. — Плохие — это кто делает гадости. А чужие, даже если не плохие, могут обманыв… вай! Хи-хи-хи, Куроме, не щекочись! Пушистик, хи-хи, защити меня!
— Пушистик не защищает тех, кто щипает своих старших сестёр! И тех, кто щекочет — тоже. И тех, кто лягается. А вот отдавать в моё распоряжение пятки было огромной ошибкой, — под заливистый смех сестрёнки, перемежаемый радостными взвизгами, я начала щекотать «захваченную в плен» ногу. — Сдавайся! Склони голову и подчинись старшей сестре, иначе будешь защекочена без всякой жалости и снисхождения.
— Супер-Рейка не сдаётся! — вырвав ногу из моей хватки, сестрёнка бросилась в контратаку.
— Силы Щекочущей Тьмы не знают пощады! — напустив на себя театрально-кровожадный вид, вторила ей я. — Да начнутся щекоташки!
Началась весёлая возня.
— …Уф-ф, фуф, фуф… всё-таки я тебя победила, фуф, старшая сестра, — по прошествии какого-то времени, довольно отдуваясь, выдохнула Рейка, развалившаяся поперёк «побеждённой» меня.
— С каких пор привлечение испуганных слуг своим визгом — это победа?
— Но ты же перестала щекотаться? — логично заметила девочка. — Значит, я победила!
— Хех, ладно. На этот раз Щекочущая Тьма отступит и затаится, — согласилась я. — Но она бессмертна и может попытаться взять реванш в любую секунду! — восклицаю, делая вид, будто хочу начать щекотать беззащитный живот под задравшейся одёжкой. — Бойся!
С испуганным взвизгом девочка скатилась сначала с меня, а потом и с кровати.
— Злюка! — обиженно ткнули в меня пальцем.
— На том стоим, — усмехаюсь и тоже встаю на ноги.
Нужно привести в порядок кровать, которую наша с сестрёнкой скоротечная «война» превратила в настоящий хаос.
— Куроме, а скажи: если кто-то делает гадости, но не нам, — они тоже плохие? — поинтересовалась Рейка, когда успокоилась, отдохнула и присоединилась к начатому мною наведению порядка.
— Тех, кто вредит нашей стране и её гражданам, конечно, хватает. Но этими вредителями пусть занимаются те, кому по должности положено. Можно вмешаться, если тебе это ничего не стоит, но рисковать самой и подставлять под удар близких, как особо пламенные борцы против всего плохого и за всё хорошее — точно не стоит. Бороться со злом и делать добро, конечно, нужно. Но также стоит соизмерять силы и учитывать последствия. Впрочем, тебе, мелочь, пока рано погружаться в сложности, достаточно просто вести себя с окружающими так, как ты хотела бы, чтобы они вели себя с тобой.
— Я не мелочь! Я же говорила! — по извечной детской привычке не согласилась девочка. — Я уже большая! Мне нравится, как ты со мной, как с взрослой разговариваешь. А когда обзываешься малявкой — не нравится!
— Всё-всё, большая ты, большая, — поднимаю руки, признавая поражение. — Постараюсь больше тебя не обижать этим ужасненьким словом. Но всё равно повторюсь: со взрослыми злодеями пусть взрослые же разбираются.
— А если другие дети делают гадости? — поинтересовалась сестрёнка, очевидно, задавая вопрос в контексте недавно произошедшей с ней ситуации.
— Если они сами делают гадости и лезут на рожон, то тогда можешь их стукнуть.
— Я так и сделала. И других детей защитила. А меня за это наказали! — пожаловалась она. — Так неправильно! Плохой мальчик бросал камни в тех, с кем я подружилась. Я ему сказала, что так нельзя. А он сказал, что он дворянин и может делать что хочет. И взрослый слуга рядом стоит и молчит. И собака их злючая подгавкивает! И они на нас её потом спустили! — девочка хлюпнула носом. — Это они плохие! А я просто сказала, что…
— Тише-тише, — успокаиваю Рейку, чьи глаза налились влагой обиды. — Отец мне уже рассказал свою версию. И я, даже не выслушав тебя, склоняюсь к тому, что ты поступила правильно: тот гадёныш более чем заслужил удар по наглой морде. Я бы даже сказала, что он сильно недополучил своё. Еще, быть может, получит, — мрачно посулила я. — А соседи рано или поздно всё равно попытались бы попробовать новичков на зуб. Сейчас показать им наличие клыков и решимость их применить, пожалуй, станет правильным ходом, — добавляю, после короткой паузы, скорее размышляя вслух, чем пытаясь что-то донести до умненькой, но всего лишь маленькой девочки. — Посмотрим, как договорится Алекс. Хотя то, что тебе повезло столкнуться именно с представителем пусть мелкой, но титульной аристократии, а не с простым дворянчиком, возомнившем о себе невесть что — это, кхм, удача, — криво усмехаюсь, вспоминая и своё везение. — Наверное, уже даже семейная.
Всё-таки пусть я и отправила родных в достаточно тихое место, а ещё взяла под относительный контроль большинство потенциальных источников угрозы, но защитить их от всего не могла. Ну, без полной изоляции, которой семья бы точно не обрадовалась. Большинство угроз — это не все. А контроль скорее означал способность повлиять на окружение, а не твёрдую директиву не сметь тронуть указанных людей. Последнее, наоборот, скорее привлекло ненужное внимание. Тем более в то время, когда всё организовывалось, я имела заметно меньше свободы, влияния и ресурсов. Впрочем, вероятность того, что семья вляпается в представителей высшего дворянства — крайне низка. Как мне казалось.
— Клыков? — переспросила сестрёнка, не уловившая смысла моей сентенции. — Надо было кусаться, как та злючая собака? И что, разве дворяне и аристократы — это не одно и тоже?
— Кусаться не надо, — улыбнулась я. — Нечего всякую гадость тянуть в рот. Это просто аллегория готовности к драке. Тянуть в рот всякую гадость — тоже не стоит. И аристократ с дворянином не то же самое. Чему тут тебя учат? — качаю головой.
— Всякому, — смутилась девочка. — Про всяких дворян тоже говорили. Но я забыла.
— Ладно, напомню. Дворянин — это просто человек с привилегиями благородных, которые он получает, служа имперской власти. Таких в Империи очень даже много, в том числе и не наследных. Едва ли не пятая часть от общего населения. А настоящий аристократ — это обладатель титула и родовых земель. И таких довольно мало. Если не углубляться в подробности, то всё просто, не так ли?
— Угу, — кивнула девочка и потёрла нос. — Но мы теперь дворяне. И мы же просто живём, а не служим? — вопросительно уставилась на меня увидевшая противоречие младшая сестра. — А ещё у нас земля есть. Как это?
— А это уже подробности со сложностями, — видя неподдельный интерес в алых глазах, решаю развернуть мысль. — Если коротко, то в современной Империи дворянские привилегии уже не так переплетены с государственной службой. Это раньше, лет пятьсот назад, если дворянский род не справлялся с возложенными на него обязанностями, то его привилегии и земли, которые дарованы Императором именно за службу, могли отобрать и передать кому-то более подходящему. Ну а все аристократы владели тем, чем владели, по праву собственности: их предки когда-то завоевали свои земли или получили иным путём. Лишить их владений уже не так просто. Понимаешь? Привилегии за службу — и привилегии по наследству. Обычные дворяне и потомственные аристократы.
Делаю паузу, дабы убедится, что девочка всё поняла и не имеет вопросов. Рейка демонстрировала молчаливую готовность внимать дальше. Ну да: ту, кто даже медицинскую литературу для студентов пыталась читать, капелькой занудства не напугать.
— Но сейчас дворяне уже не обязаны служить, могут сами владеть землёй и порой обладают вполне серьёзными богатствами. А лорды и леди из старой наследной знати иногда не имеют за душой ничего, кроме, собственно, титула и громкой фамилии. Я и сама порой путаю эти термины в обычном разговоре. Да и не только я. Это не считается такой уж ошибкой. Но будучи благородной, знать подобные тонкости необходимо, чтобы ненароком кого-нибудь не оскорбить… Или, — усмехаюсь, — наоборот, оскорбить специально. И в большинстве случаев какой-нибудь лоулорд всё равно остаётся гораздо более влиятельной и состоятельной фигурой, чем обычный дворянин. Просто помни, что аристократов можно считать частью множества дворян. Привилегированной частью. Но при этом далеко не все дворяне — аристократы, — закончила я, почувствовав, что ребёнок таки начал тонуть в моих слишком занудных для него рассуждениях.
— А… — означенный ребёнок ещё раз глубокомысленно почесал нос, осмысливая импровизированную лекцию. — Обычные дворяне — это как большой кружочек, а, аристократы — маленький, который внутри большого, правильно?
— Соображаешь, — похвалила я девочку. — Малое привилегированное множество внутри другого привилегированного множества.
— Значит у нас неприятности? — спросила Рейка обеспокоенно. — А что теперь делать? Мы обычные дворяне, а те — при-ве-лигр… — попыталась она использовать заковыристое словцо, но не преуспела, так что в итоге заменила его своей версией, — Те — они главнючнее нас, да? Нас теперь накажут?
— Не части, — перебила я сестру. — Всё у вас нормально, сказала же. Твоя старшая сестрёнка страшнее и главнючее всех здешних главнючих главнюков, понятно?
— Хи-хи-хи, Куроме — страшно главнючая сестра! — засмеялась Рейка.
— Ага, что-то вроде. Я страшная и тёмная, а ещё — злая, но добрая. Ладно, успокойся, насмешница. Давай лучше я задам несколько вопросов, чтобы понять, как удобнее за тебя заступиться. А после ты уже и сама расскажешь то, что считаешь важным.
— Ну, хорошо… — нехотя согласилась девочка.
Рейка уже успела отдохнуть, так что её вновь распирало от эмоций и желания самостоятельно рассказать старшей сестрёнке всё-всё самое интересное, поделившись с ней пережитым.
Но раз сначала нужно ответить на вопросы, то она сделает. И тогда добрая сестрёнка Куроме (злая, но добрая, хи-хи!) снова её похвалит. И скажет маме с папой, что она уже большая и умная, а не маленькая и глупая задира. И что её не нужно наказывать. И подарит какую-нибудь интересную штучку или вкусность. Или покажет крутой фокус!
И… и ещё много всего! Но сначала нужно ответить на вопросы.