Приятного чтения :)
Подготовка помещения для проведения магического исцеления — сложная и долгая процедура. Нужно создать различные магические схемы и рисунки как на полу, где будет стоять стол для проведения лечения, так и под койкой для улучшения восстановления и мониторинга состояния пациента. Нужно подготовить множество инструментов, в том числе и для проведения хирургического вмешательства, ведь зачастую приходится добираться до скрытых в теле источников проблем буквально в прямом смысле и без магии. Я уже молчу о необходимости иметь под рукой широкий спектр самых разных зелий — там список огромный, неспроста в Мунго под аптеку и зельеварню отведён целый корпус, пускай это и не очевидно для непосвящённых.
Однако, что нужно мне? Только магический круг под койкой, чтобы я мог знать о состоянии больного после операции. Почему так? Всё вышеперечисленное необходимо для классического целительства по всем стандартам и правилам — длительного, многогранного и с большим периодом восстановления пациента, если травмы особенно тяжелые. И я тоже могу лечить подобным образом, ведь в конце-то концов, именно это является основной частью работы целителем. Однако пациент в лице Аластора Грюма настоял на быстром восстановлении и столь же быстром лечении, ведь не может месяц с лишним проваляться в койке, а потом ещё Мордред знает сколько восстанавливаться. А это значит только — экстремальное тёмное исцеление!
Однако, кое чего мне не хватает.
Достав палочку, свою, не министерскую, я в который раз с удивлением отметил ту лёгкость, с которой магия и любая моя энергия проходят через неё, в любую секунду готовые повиноваться моей воле и воплотить в реальность то, что угодно мне. Взмахнув палочкой, создал большую меловую доску, а вторым взмахом — большую тетрадь на столе.
Очередной взмах, и на полу под койкой буквально выжглась нужная мне магическая схема для диагностики и мониторинга. Сейчас она отключена, но стоит только кому-нибудь оказаться в ней, как она активируется.
Пожалуй, этого будет достаточно.
В ожидании повторного визита Грюма, я подошёл к окну — вид на Площадь Гриммо никак не изменился за это время, да и сама площадь тоже. Даже припаркованные в некоторых местах машины были те же, что я помню — похоже, в соседних многоквартирных домах живут не те, кто любит менять машины, как перчатки.
— Ну что, парень? — Грюм явно думал, что подобрался незамеченным, но это было не так.
— Можно приступить к диагностике.
Грюм хмыкнул и зашёл в помещение, а я — следом. Окинув взглядом практически не изменившееся помещение, он заострил внимание на схеме под кроватью, но, похоже, понял её назначение и задавать вопросы не стал.
— Присаживайтесь, — я указал рукой на обычный стул. — И если не затруднит, снимите артефакты или вещи с пассивной магической защитой.
— А если не сниму?
— Потрачу чуть больше сил для обхода. В диагностике нужна предельная точность.
— То есть, не поможет ни так, ни иначе?
— Разумеется, — кивнул я.
— Обходи. Без защиты я буду нервничать. Даже зная, что она бы не помогла.
— Хорошо.
Грюм присел на стул и убрал свой извечный посох в сторону, а я встал перед ним и, достав свою палочку, начал медленно выписывать пассы медицинских диагностических чар так, чтобы Грюм видел мои действия — не стоит дёргать за хвост его паранойю.
Защита у Грюма и вправду была, и являла собой довольно разнообразную систему, но любую защиту можно обойти, а если спешить некуда — обход неизбежен. А вот в бою или при неожиданной атаке произвести обход намного сложнее, и скорее всего даже невозможно.
Потратив на пару минут больше, чем планировал, я аккуратно обошёл все магические структуры в комплексной защите Грюма, после чего начал принимать информацию от диагностических чар, и с каждой секундой удивлялся всё больше и больше — уверен, Грюм до сих пор жив лишь за счёт своего упрямства и подпитки от собственного волшебства. Неудивительно, что у него такая хорошая магическая чувствительность, ведь он двадцать четыре часа каждый день принудительно заставляют свою магию держать его в шаге от смерти. А ведь ещё он остаётся сильным волшебником, и я уверен, если высвободить ту часть магии наряду с интеллектуальными мощностями, затрачиваемыми на её контроль, он станет ещё сильнее.
Результаты же диагностики неоднозначные. Шестнадцать разных проклятий, застаревших настолько, что благополучно вросли в энергетику, корёжа ту, магию и тело. Двадцать пять повреждений самого тела, не считая очевидного отсутствие ноги, глаза, части уха и видимых шрамов — повреждена печень и одна почка, отсутствует часть кишечника, плохо работает часть правого лёгкого и прочее, что уже мелочь на фоне. Причём как-то это всё лечить более-менее классическими методами не получится из-за покорёженной энергетики — даже если восстановить тело, то эти травмы быстро вернутся вновь.
Получается, классическим методом восстановить Грюма будет ну крайне дорого из-за трат на курсы зелий, времени самих специалистов, обладающих специфическими и крайне продвинутыми навыками работы с энергией, а сам процесс потребует минимум полгода постоянного лечения. При этом такой избыток зелий будет слишком токсичным — придётся компенсировать ещё и это магией крови, а таких спецов у нас почти нет — пара мастеров в Мунго, да и то, они лишь иногда сюда возвращаются из путешествий по миру, не любят у нас магию крови. Правда, справедливости ради, её вообще мало где любят, а информации по ней почти нет — нужно искать наставника.
— Итак, я закончил с диагностикой, — я убрал парочку и отошёл в сторону.
— Скажите, доктор, я буду жить? — с ухмылкой пошутил Грюм, беря свой посох и вставая со стола.
— Раз шутите, то будете, — улыбнулся я. — Но ваш случай крайне тяжелый и не менее интересный.
— Справишься?
— Да.
— Вот и отлично. Мне возвращаться в шесть?
— Да, как и договаривались. А я пока займусь расчётами, — поведя рукой в воздухе я создал на доске для мела несколько контуров, десяток форму и рунических цепочек на одной стороне, и схематическое изображение повреждённых областей в энергетике Грюма с другой стороны доски.
Пока я этим занимался, Грюм уже ушёл, стуча протезом и посохом по полу. А ведь он пытался подойти без шума, я не услышал ни звука.
Призвав в одну руку тетрадь, а в другую взяв палочку, я начал использовать магию, чтобы создавать текст и схемы прямо из воздуха сразу на тетради. Мне нужно было разложить поразившие Грюма проклятья на формулы и схемы, ведь в таком виде будет проще просчитать магическое воздействие, нужное для устранения, а не действовать наобум, имея в распоряжении лишь интерпретированные от диагностических заклинаний образы. Так что придётся поработать, подумать, благо время у меня есть.
Минута за минутой, час за часом — за работой можно легко не заметить, как за окном вечерело, а назначенное время лечения Грюма оказывалось всё ближе. Потратив изрядное количество страниц в тетради, испещряя их схемами и формулами, расчётами, раз двадцать меняя вообще все схемы на доске и восстанавливая их с ноля, уже другими, более продвинутыми, я составил, наконец-то, просчитанную схему всех болезней, проклятий, состояния тела и энергетики Грюма. Одна единая массивная схема. Зачем так?
На самом деле причина проста — таким образом я просчитал и единый массив для одного единственного, но крайне громоздкого и массивного магического воздействия. Оно является индивидуальным, и подойдёт только для Грюма и только для его лечения, больше ни для кого и никогда. Такие заклинания обычно не создают по ряду причин — оно очень затратное, слишком требовательное для одного волшебника, а колдовать должен именно один единственный волшебник, а не группа, его нельзя превратить в ритуал или расписать в виде контуров на полу или вокруг волшебника, и вот в итоге получается, что применить его смогут единицы. А смогут ли составить, просчитать? Да, смогут. Для этого вполне достаточно пусть и продвинутого, но вполне постижимого объёма знаний, пусть действительно большого и многогранного.
В общем, за десять минут до визита Грюма я был готов во всеоружии. Но ждать не пришлось — Грюм уже стоял в дверях вместе с Дамблдором, ожидая, когда я закончу с работой.
— Вижу, мистер Грейнджер, — вежливо заговорил Дамблдор, столь же вежливо улыбаясь, — вы провели колоссальную работу. Вы не будете против, если я изучу результат? Больно уж любопытно.
— Не против.
Директор и Грюм прошли в помещение и с интересом стали изучать итоговый результат на доске для мела.
— Ха, — выдохнул Грюм с усмешкой. — Не мой профиль, ни Мордреда не ясно.
Он повернулся ко мне, вглядываясь как искусственным глазом, так и родным.
— Ты мозговитый парень, далеко пойдёшь. Если меня сегодня не прибьешь, конечно.
— Не прибьёт, Аластор, — Дамблдор продолжал изучать схему с неподдельным любопытством. — Пусть и от моего понимания ускользает немало нюансов такого колдовства, ведь тоже не мой профиль, но в целом, я понимаю, что именно хочет сделать мистер Грейнджер.
Дамблдор повернулся ко мне, по-доброму улыбаясь.
— Вы действительно не тратили своё время впустую. Однако, позвольте полюбопытствовать, а вам хватит возможностей реализовать это воздействие? Поймите правильно, я не сомневаюсь в ваших способностях, но в одиночку запустить такой массив… Боюсь, даже мне, с высокой вероятностью, не по силам.
— В самом деле? — Грюм взглянул на своего товарища с лёгким удивлением. — А если вместе с кем-то?
— Боюсь, Аластор, этот массив может быть исполнен только в одиночку, и при этом без каких-либо дополнительных средств или хитростей.
— Смогу, директор.
— Не говорит ли в вас гордыня, мистер Грейнджер? — приличия ради, а может и по причине беспокойства за товарища, уточнил Дамблдор.
— Запускал и сложнее, — пожал я плечами, ведь в некоторых нюансах, мой контур перемещения и вправду сложнее, хотя менее монструозен по объёму. Так что я даже не врал.
Увидев во мне что-то ему одному известное, Дамблдор кивнул, а Грюм нетерпеливо прошёлся к импровизированному низкому столу, который должен будет выполнять роль хирургического, попутно отставляя в сторону посох и снимая плащ.
— Хватит уже трепаться, — буркнул он. — Быстрее начнём — быстрее закончим. Что требуется от меня?
— На этот раз вам точно придётся избавиться от защитных амулетов и прочего. Я не хочу рисковать процедурой из-за того, что мне придётся потратить хотя бы каплю мысленных усилий на её обход. Тем более, как вы догадались, будет использована Тёмная Магия, а ваша защита неизбежно попытается на неё среагировать.
— Тц… — недовольно цыкнул Грюм, — Всё-то у вашей братии не как у людей…
— Надеюсь, — Дамблдор ухмыльнулся в бороду, проведя по ней рукой, — вы не будете заливать кровью жертвенных петухов и барашков всё вокруг? После такого воздействия придётся убирать всё руками, а негодование миссис Уизли… чревато, пожалуй.
— Не беспокойтесь, профессор, — вежливо улыбнулся я. — Мне такие костыли ни к чему.
Прислушавшись к себе, понял, что и вправду могу тянуть откуда-то чистую тёмную магию без всяких неприятных примесей и без того, с чем зачастую связано само появление тёмной магии — эмоциональная составляющая, искажающая тебя самого, либо пытки и смерти, опять же, искажающие твою психику, восприятие и суть. Это странно. Нужно будет проконсультироваться со Сметвиком — далеко не всё можно выявить через самодиагностику.
Взяв палочку, свою, улучшенную, я подошёл к Грюму.
— Уважаемый, будет больно, но не критично. Чаще просто неприятно — тёмномагическое воздействие не является тем, что обычный волшебник испытывает с удовольствием. Хотя в нём не будет негативного влияния из-за чистоты магии и благодаря тому, что тёмномагическая составляющая получена без жертв, эмоций и прочей чернухи.
— А если бы с помочью жертв и чернухи?
— Было бы адски больно. Работать буду на живую, так сказать. Без анестезии или усыпления — вы должны быть в сознании, чтобы энергетика начала сращиваться.
— Просто начинай уже. И да, обычно же у целителей больше всяких режущих штук? И раздеваться надо.
— Это при классическом лечении и месяцах восстановления. Мы работаем так, чтобы завтра к ужину не осталось и следа. Кроме ноги — она сама не вырастет.
— Понял, парень. Давай уже. Хватит лясы точить.
Кивнув, я взмахнул палочкой ради первого пасса в серии из множества, огромного множества этих пассов, а ведь потом ещё и вербальную формулу читать, длинною в страницу текста. И повторять несколько раз её. Эх, тяжкие труды мои.
* * *
На протяжении многих десятилетий были те, и были в изобилии, кто называл директора Дамблдора «Великим Светлым». А причиной тому было всего несколько фактов — победа над Гриндевальдом, прошлым Тёмным Лордом, и за то, что непримиримо боролся с деятельностью Волдеморта и его тёмномагической братией. И если первое ещё понятно, то называть «светлым» только за вполне адекватное и логичное решение хоть как-нибудь бороться с безумными преступниками, у большинства которых от настоящих тёмных магов есть ли десяток заклинаний и безумие из-за незнания или не следования техникой безопасности при работе с тёмными искусствами?
В который раз уже Дамблдор ловит себя на мысли о том, что в стране критически не хватает квалифицированных тёмных волшебников. Правда, будучи в своё время председателем МКМ и имея доступ к различной информации, Дамблдор может с уверенностью сказать, что такая ситуация в подавляющем большинстве магических стран, слишком уж много факторов должны сойтись на одном волшебнике, чтобы он хотя бы просто имел возможность безвредно изучать тёмные искусства. Проще зайцы научить высшей трансфигурации, чем найти такого волшебника, а если и найдётся, то нужно ещё и обучить, а тёмные искусства не тот раздел магии, по которому на каждом углу будут валяться инструкции «Тёмная магия — от азов до высших сфер».
И что тому виной? Политика ли английского министерства магии, тот хаос и смерти, которые принесли тёмные маги за последние сто лет, общественное мнение, подогреваемое правдивыми байками об ужасных тёмных магах? Или дело в том, что практически единственные скудные источники знаний по тёмным искусствам хранятся у старых семей, но ведь они относятся к знаниям так: «Чем сложнее, уникальнее и заковырестее книга, тем лучше!». А если они найдут контакт с той же Бездной, а им откажут из-за отсутствия предрасположенности и несоответствии многих других показателей, английские родовитый волшебники делают что? Правильно — бесятся от уязвлённой гордости, садятся сразу за изучение парочки книг из закромов библиотек своих, и благополучно либо калечат себя, либо сходят с ума, либо извращают своё тело и суть до неузнаваемости.
Альбус не первый раз задумывается о том, а можно было бы что-то изменить в этой ситуации? И вывод очевиден — нет. Нет, нет и ещё раз нет. Школу не создать — учить два-три человека в одном поколении? А кто учить будет? А книги где взять? Можно пригласить гильдейских, но с тем же успехом можно просто создать филиал Бездны. То есть, теоретически можно, ведь если хотя бы зарекнуться о подобном, Альбуса быстренько сошлют на какой-нибудь остров в изоляцию, мол: «Старик устал, старик стал слабоумным, старику надо на покой». И хорошо, если остров будет с хорошим климатом, фруктами и коктейлем. Конечно, на данный момент Альбус мёртв де-юре, но вот решится проблема с Томом, и можно будет «воскреснуть»… Или, может быть, и вправду, хватит? Побриться, сменить образ и уехать во Францию, как в своё время сделал Николя, изучать интересную магию, а не носиться с бумажками, как нюхлер с золотой монеткой?
Альбус наблюдал за тем, как юный мистер Грейнджер начал свою работу по исцелению Аластора, старого друга и товарища. Ощутив поток чистой тёмной магии, мощный и равномерный, без всяких примесей эмоций и негатива, без гадливого привкуса пыток и смерти, за счёт которых классические тёмные волшебники искажают свою магию до тёмной, Альбус ностальгически улыбнулся. Последний раз он ощущал подобное во время одной из дуэлей с Гриндевальдом, уже после того, как они пошли разными дорогами, но до того, как его война волшебников вылилась в ужасы Второй Мировой.
Да, Геллерт был одним из немногих, кто нашёл свой личный способ использовать тёмную магию без необходимости прибегать к радикальным способам искажения своей собственной. И да, он был безумен, но сейчас, после долгих десятилетий размышления и анализа, Альбус понимал, что тёмная магия тут не при чём — Геллерт был безумен давным-давно сам по себе, просто в начале их пути скрывал это с большими усилиями.
Дамблдор вспомнил о встрече с неким Чумным Доктором. Ощущение от его тёмной магии были иные, с примесью эмоций, но безвредные, что тоже показательно — отнюдь не идиот, знает об опасностях.
Мистер Грейнджер выписывал палочкой в воздухе сложные фигуры с невероятной лёгкостью, изяществом, точностью, формируя то отдельные тёмные контуры, то ленты тумана, то рунные цепочки, они то исчезали, то появлялись и сплетались, иногда опускаясь на лежащего на столе Аластора, заставляя того морщиться от неприятных ощущений, но явно не болевых. Сам Грейнджер тихо бормотал про себя какие-то катрены на смеси латыни, греческого и арамейского.
С удовольствием и большим академическим интересом, пусть и без возможности применить подобное хоть когда-нибудь, ведь Дамблдору тёмные искусства недоступны, если он не хочет стать сумасшедшим больше, чем уже есть, он наблюдал за работой мистера Грейнджера, чистейшим тёмным исцелением без всяких примесей, так сказать. Наблюдал, и был рад, что решил поддерживать молодого волшебника, выдавая литературу и откровенно говоря в своё время об опасностях тёмного колдовства — результат очевиден. Разумеется, Альбус понимал, что основной вклад внёс целитель Сметвик и сам мистер Грейнджер, пользуясь своим неординарным умом, решительностью и способностями, но сам себя не похвалишь — никто не похвалит. По крайней мере, не похвалит заслуженно. Остаётся надеяться, что мистер Грейнджер не сбежит из страны при первой же возможности из-за того, насколько граждане считают неприемлемой тёмную магию.
Двадцать минут мистер Грейнджер непрерывно выписывал пассы палочкой, бормоча слова заклинания, создавая всё больше и больше тёмных схем, контуров и рун над Аластором. В один прекрасный миг он резко опустил палочку, направив на Аластора, и все результаты труда, зависшие над столом, резко погрузились в тело пациента. Но Это был не конец — сейчас пойдёт работа внутри тела пациента.
Именно в этот момент Аластор хрипло выдохнул сквозь сжатые зубы, но более не издал ни звука, как не дёрнул ни единым пальцем. Он был в одежде, потому Дамблдор не мог делать выводы о том, что конкретно происходит с телом, но если судить по коже и шрамам на лице, вокруг мест, повреждённых тёмным колдовством, стягиваются под кожей чёрные жгутики, буквально выжигая повреждённые области. Можно было легко заметить, как повреждённая плоть чернеет и улетучивается вверх чёрным же пеплом, неся в себе мелкие сгустки от проклятий, а если взглянуть через артефактные очки, то можно заметить и проявившиеся следы отрезаемой энергетики.
Вместе с этим раны тут же начинают затягиваться, зарастать, но не шрамом, а чистой плотью, выделяющейся разве-что розоватым оттенком. Восстанавливался посечённый нос и губа, залечивались мелкие шрамы. То же происходило и с не менее посечёнными кистями рук и пальцами.
Через пять минут всё закончилось. Мистер Грейнджер отошёл в сторону и убрал палочку, Аластор же расслабился и нормально выдохнул, тут же засыпая.
Как только юный ученик целителя подошёл а Альбусу, старый волшебник поспешил тихим голосом спросить интересующие его вещи.
— Мистер Грейнджер, как успехи?
— Вполне, — кивнул юный волшебник с лёгкой улыбкой на лице. — Лечение прошло более чем успешно. Мистер Грюм испытал нагрузку на энергетику и ментал, потому проспит минимум шесть часов. Саму энергетику я полностью восстановил, телесные травмы требуют отдыха, питания и пары зелий, я напишу какие именно. С ногой всё как и было оговорено — это пока не в моей компетенции. Внутренние органы восстановлены функционально, но требуют сутки приёма всё тех же зелий. Глазницу я восстановил до уровня «просто нет глазного яблока», а не тот кошмар, что скрывался под креплением протеза. Так что сам протез глаза можно смело носить вместо самого глаза внутри, предварительно обработав зельями — я их запишу отделньым списком. Если мистер Грюм захочет восстановить обычный глаз, то придётся обращаться к тем же спецам, что вырастят ногу заново.
— Это… — Дамблдор пытался подобрать слова. — …Действительно выдающийся результат. Какие-то возможны осложнения или последствия?
— Нет. Остатки своей тёмной магии я удалил сразу после исцеления. Единственное последствие — очень хороший аппетит в ближайшие пару дней. Думаю, миссис Уизли будет рада, что появится большой любитель её изумительной стряпни.
— Не сомневаюсь, мистер Грейнджер, — Дамблдор позволил себе искреннюю улыбку на фоне всего произошедшего. — Вы знаете, обычно я любитель словесных кружев, но сейчас мне о многом стоит подумать, да и позаботиться об Аласторе нужно. Но знайте, если вам однажды потребуется моя помощь, и я буду в силах её оказать, вы можете смело ко мне обращаться.
— Благодарю за ваши добрые слова, директор, — мистер Грейнджер немного пижонским жестом руки создал в ней записку со списком зелий и вручил Дамблдору. — Я тоже вынужден поспешить — не хотелось бы пропускать ужин, возможность общения с друзьями, а потом ещё и субботнее дежурство в Мунго — наставник его не отменял.
— Разумеется, мистер Грейнджер, разумеется. Позвольте вас проводить.
Они прошли вдвоём на первый этаж в гостиную с камином, Дамблдор связался по артефакту со Снейпом, тут же получая ответ.
— Похоже, директор Снейп уже ожидает вас в своём кабинете, — улыбнулся Дабмлдор на прощание. — Всего наилучшего, мистер Грейнджер.
— И вам, профессор, — кивнул молодой волшебник и, активировав камин горсткой пороха, зашёл в зелёный огонь, произнёс адрес и исчез во вспышке.
— Что же, — выдохнул Дамблдор и ещё раз осмотрел нужный список зелий. — Надо кого-то озадачить покупкой, да и других обрадовать хорошей вестью.
* * *
Вымотался — это стало причиной моего не самого ловко выхода из камина в кабинете директора. Даже немного сажи попало на мантию, так что пришлось удалять её беспалочковым заклинанием — не хотелось тратить ресурсы мозга на имитацию чар.
— Директор, — кивнул я Снейпу, стоявшему напротив камина.
— Мистер Грейнджер. Вам повезло, что вы закончили именно в это время и ни минутой позже, иначе вам пришлось бы ждать моего возвращения с ужина.
— Благодарю.
Мы вместе покинули кабинет и направились в Большой Зал.
— Есть успехи в ваших начинаниях?
— Безусловные, — кивнул я на вопрос Снейпа.
В молчании мы спустились к Большому Залу, где уже собрались практически все ученики. Без лёгких шалостей я не могу, тем более двигаясь рядом со Снейпом, ещё и одинокого стремительно, так что моя мантия развевалась за спиной ничуть не хуже.
Дойдя до стола своего факультета, я занял место рядом с ребятами и поспешил собрать сытную и разнообразную порцию, как обычно, делая упор на мясе.
— Не желаешь рассказать, где был, если не секрет? — сразу же поинтересовалась Ханна.
Давно мною замечен тот факт, что Ханна в дуэте со Сьюзен играет роль человека, который за милой вежливой беседой выведывает информацию, а Сьюзен её хранит и, при необходимости, дозированно выдаёт. Сплетницы Хогвартские.
— Помогал знакомым в решении проблем со здоровьем, — я приступил к нарезке всего, что можно нарезать на порционные кусочки, попутно высматривая в соусницах то, чем бы хотел это дело полить. — Ничего особенного.
— Ясно, значит, секрет.
— Значит. Захария, — я повернулся к парню рядом. — Завтра будет тренировка? Если не сложно, лучше днём или вечером.
— Будет, — важно кивнул он. — Обязательно. Мы примерно так и планировали. Я же помню, что у тебя дежурство в Мунго.
— О, как? — шуточно удивился я. — Обычно ты помнишь только то, что связано с квиддичем.
— Так оно и связано — график тренировок приходится подстраивать под множество факторов. В итоге я помню кто, чем, где и когда занимается не только с нашего факультета, но и с других.
— Надо же, — улыбнулась Сьюзен. — Ты не так безнадёжен, как может показаться.
— Опять инсинуации! Ложь и поклёп, — так же шуточно возмутился Джастин.
Ужин прошёл в довольно приятной атмосфере. Похоже, разнообразные занятия и увлечения, которыми был наполнен субботний день учеников сыграли важную роль в вопросе спокойствия ребят вокруг.
После ужина я первым делом дождался Дафну у окон напротив входа в Большой Зал. Она сразу меня заметила, как и Пэнси, но если разведчица отошла в сторону, наблюдая за нами, то Дафна подошла ко мне, легко улыбаясь.
— Как прошли твои странные дела?
— Великолепно. Вылечил одного тяжелораненого волшебника. Я был ему должен. И знаешь, та услуга, которую он мне оказал, крайне мне помогла. Сейчас бы она мне не потребовалась, сам бы придумал… В общем, а чего я скрываю…
Поведя кистью руки, я создал вокруг нас многослойную защиту от любых видов наблюдения — даже одно из привидений замка, желавшее проплыть над нами, буквально споткнулось о купол.
— Вот, — я вытянул ладонь и создал на ней паучка, разумеется, сразу со всем комплексом управления. — Наблюдательный паучок.
Похож он был, конечно, на паучка лишь количеством лапок, а сегмент тельца был один — он же глаз, он же ухо. По функциям, не по форме.
Дафна с интересом протянула руку, а я легчайшим волевым усилием направил паучка с моей ладони на её. Девушка поднесла руку поближе к лицу, чтобы рассмотреть.
— И что это?
— Он видит и слышит, а за счёт сложных чар и рун, видит сквозь невидимости, дезиллюминационные чары, скрытность и мантии-невидимки.
— Хм… Если я правильно помню, таким мог похвастать только один известный мне волшебник, — Дафна взглянула на меня с улыбкой, на которую я ответил точно так же. — Так вот оно что! Вот, как ты знаешь обо всём в замке! Но… Их же нужно очень много. Как у тебя голова не взорвалась от информации?
— Есть отдельный управляющий артефакт. Он передаёт предельный минимум данных в сознание, а за счёт связи с этим самым сознанием, он может отсеивать важное от неважного, усиливая при необходимости тот сигнал, который нужен.
— Получается, ты уже курса с четвёртого таким промышляешь?
— Да. И это позволило мне собирать информацию, строить планы, немного интриговать, отбиваться от всяких нападок и прочее. Сам бы я только в прошлом году при удачном стечении обстоятельств смог бы просчитать подобное, и то, потратил бы кучу времени. Так что моя ответная услуга в виде лечения — мелочь.
— Каждый раз, когда я что-то узнаю о тебе, я всё больше удивляюсь и восхищаюсь.
— Кстати, Дафна, — я забрал обратно паучка, протянутого мне, развеяв конструкцию, — ты не связывалась с крёстным, когда я вернулся? А то я так понять не могу, будет ли сегодня моя практика в Мунго, или нет.
— Разумеется связалась, — Дафна демонстративно чуть вздёрнула носик, — в отличие от некоторых.
— Я же извинился.
— Иногда я просто не могу не напомнить об этом. Ты редко совершаешь ошибки, так что это прямо праздник какой-то.
И улыбаемся, прекрасно понимая друг друга. И это приносит какое-то странное удовольствие, удовлетворение правильно сделанным однажды выбором.
— Будет практика, будет. Он, кстати, тоже не особо рад, что ты не сообщаешь новостей о своей деятельности и жизни. Он обычно учеников не берёт, а учитывая ещё и нас с тобой, то беспокоится он знатно. Помнишь, я спросила, нужно ли тебе устраивать спасательную операцию перед твоим отбытием?
— Разумеется.
— Это было шуткой лишь наполовину.
— Я знаю, я тебя довольно хорошо понимаю.
— Крёстный был готов агитировать весь персонал Мунго и гильдию, чтобы тебя вытаскивать с суда и продавливать решение, если потребовалось бы.
— Тёмные тоже зашевелились.
— Ты имеешь в виду… — Дафна многозначительно кивнула в сторону Большого Зала, спиной к которому стояла.
— Именно. Тоже пришлось притормозить. И эта поездка закончилась с феноменальным прибытком.
— Это просто невероятная удача, Гектор. Не надейся на неё постоянно.
— Разумеется. Но я бы в любом случае хотел бы посетить Азкабан, так что рано или поздно я бы там оказался. За одним исключением — как посетитель, а не так, как было.
Дафна наколдовала Темпус.
— Тебе пора в Больничное Крыло. А я с Пэнси пойдём в Дуэльный Клуб. Малфой тоже хотел там сегодня быть, так что всё под контролем.
— Хорошо. Если что — блокнот у меня с собой. Да и ты ведь носишь амулетик для экстренной связи?
— И никогда не снимаю, Гектор. И не беспокойся, — Дафна коротко поцеловала меня, — я не скажу о твоём секрете. Тем более нашей шпионке. Она же места себе не найдёт, если узнает.
— Ха-ха, это точно.
Дафна покинула моё скромное общество и, поравнявшись с Пэнси, бодро направилась в сторону подземелий к Дуэльному Клубу Флитвика. Мне же оставалось выдвигаться в Больничное Крыло, что я и поспешил сделать.
Двери Больничного Крыла были открыты, так что я переступил через порог, предупредительно постучав костяшками пальцев о дверной косяк.
— Доброго вечера, — улыбнулся я тут же вышедшей мадам Помфри. — Вижу, пациентов сегодня немного.
— Доброго, мистер Грейнджер. И да, вы поразительно внимательны. Надеюсь, вы пришли не для того, чтобы стать одним из них?
— Разумеется. Я рассчитывал, что сегодня я продолжу добрую традицию практики целительства в Мунго под руководством Сметвика.
— А, не забыли, значит. Я уже оповещена, камин будет открыт буквально через десять минут. Проходите.
В Больничном крыле всё было идеально, убрано и чисто, как и всегда. Каждая койка ровно застелена и ожидает своего временного постояльца, ширмы раскрыты, прикроватные тумбочки аккуратно стоят, на каждой из них небольшой светильник, сейчас выключенный — не каждый, кто сюда попадает, находится в состоянии полной дисфункции, а почитать иногда надо, да хотя бы тот же Пророк.
Вслед за мадам Помфри я прошёл в её рабочий кабинет с камином и, кивнув, отправился в Мунго. Слишком много каминов за последнее время. Слишком много. А ведь я умею шикарно аппарировать. Хотя, наверное, стоит придумать название для моего перемещения. Скольжение? В принципе, я сам уже не раз мысленно называл этот процесс именно так, а значит название приживётся как минимум в моём сознании.
Мунго встретил меня неизменной толпой в холле — волшебники с самыми нелепыми травмами никогда не перестанут сюда приходить за лечением, и, пожалуй, только проклятых пациентов можно понять. К слову, обычно народа поменьше.
Среди работников Мунго в лаймовых мантиях я быстро заметил Сметвика, заполнявшего какие-то бланки на ресепшене, и поспешил к нему.
— Наставник, — обратился я к Сметвику, обращая на себя внимание. — Здравствуйте.
Тот оторвался от своих дел и посмотрел на меня, чуть улыбнувшись, но взгляд проблем не обещал, по крайней мере не сразу.
— А, мистер Грейнджер. Вижу, с вами всё в порядке. Поспешите переодеться, жду вас здесь.
— Так точно.
Пришлось быстро добираться до подобия ординаторской, в смежном помещении с которой была большая раздевалка и душевые для персонала. Найдя свой ящик, приступил к смене гардероба, основным элементом которой здесь была именно лаймовая мантия — остальное особо дресскода не имеет, но есть ряд требований — подсумки для быстрого доступа к основным зельям и переноска для инструментов, разумеется, с незримым расширением. Либо какой-то свой вариант, которым выступает моя сумка.
Переодевшись и спустившись на ресепшен, я дождался, когда Сметвик закончит работу с бланками и отдаст их медиведьме у стойки.
— Итак, мистер Грейнджер, — мы неспешно пошли в приёмное отделение к смотровым, — наша смена через пятнадцать минут, так что время есть. Рассказывайте.
— А что рассказывать. В Пророке всё описано так, как было. Командировка в Азкабан…
— Командировка, значит?
— …К-хм, именно. В общем, командировка прошла успешно, опыта набрался немеряно, случаи очень сложные бывали и сами по себе, а уж учитывая условия… Сделал много набросков по разным направлениям целительства. Кстати, не желаете ознакомиться?
— Можете передать, но, разумеется, это будем делать не сейчас. Хадсон, — кивнул Сметвик коллеге, как и я, тут же получив ответный кивок — именно его группу мы сменим на эту ночь. — И, знаете, поначалу я хотел вычерпать вам мозг чайной ложечкой, читая нотации. Но… Передумал. Хочу сказать только одно — научитесь уже чаще переписываться и сообщать о себе. Вы не один на этом свете, так сказать. И есть много людей, которые за вас беспокоятся.
— Я уже получил выговор, наставник.
— Не сомневаюсь, — улыбнулся Сметвик. — Дафночка только выглядит холодной, но, если нужно, решительности и боевитости ей не занимать.
Согласно кивнув, я вытащил из сумки все свои проекты и идеи из Азкабана в виде записей на пергаменте и в тетради, сложной серией заклинаний без палочки сделал точные копии и передал Сметвику. Тот быстро просмотрел пару листов, немного удивился, чему-то хмыкнул и положил их уже в свою сумку.
— Обязательно ознакомлюсь. Готовитесь к защите мастерского звания уже сейчас?
— Не мог упустить момент.
Мы подошли к одной из смотровых и зашли внутрь. Там уже сидела какая-то дамочка среднего возраста, а на кушетке, болтая ногами, сидел ребёнок лет девяти, в цветастом костюме и яркой мантии поверх. Лицо в зелёных пятнышках, а из носа фиолетовые сопли текут — их он старательно размазывает по носовому платку в руках, при этом гнусаво но громко рассказывает, судя по всему, маме, о том что он вот ну совсем ни в чём не виноват.
Тихо, на пределе слуха, я шепнул себе под нос:
— Хочу обратно в Азкабан…
— Ха-х, — ухмыльнулся Сметвик. — Мечтать не вредно, — так же тихо ответил он.
Пора бы и поработать, что уж…
Два часа прошли. Список травм у пациентов: перекрутило руку выпрыгнувшим из котла зельем; сыпь и сопли у ребёнка — он хотел проверить, что будет если смешать два таких красивых зелья вместе; мужик средних лет умудрился наколдовать Зеркало Фостера на самого себя, а не на область, создавая желтый туман, и теперь для него верх это низ, право это лево, и так далее, восприятие конечностей тоже реверсировано; трое пациентов прибыли из какой-то переделки с беглыми зэками, не иначе, и могли похвастать классическими травмами тела и парой сглазов;
Ещё два часа. Прибыли любители ночных переделок, у них было поинтереснее — там проклятья уже серьёзные, но их лечение было таким унылыми и классическим, что аж оторопь берёт.
Ещё два часа. Пошли криворукие любители варить сомнительные зелья ночью. Некоторых мы принимаем уже не впервые. Травмы… Нелепые, школьного уровня. Занимаясь анализом травм и понимая, что и как они получили, меня, как подмастерья зельеварения, аж оторопь берёт — да как так-то! Вы же даже не экспериментировали — просто тупо испортили по стандартному рецепту!
Перерыв на кофе в ординаторской. Кроме нас со Сметвиком никого нет — носятся по больнице, размещают тех, кого нужно госпитализировать, по палатам стационара, заполняют карты и уже начинают готовиться к передаче пациентов с утра.
А мы сидим. Пьём кофе.
— Вы какой-то больно унылый, мистер Грейнджер, — Сметвик же выглядел вполне довольным, развалившись на кресле, отчего даже под мантией проступил его авторитетный живот.
— Да как-то… Скучно. Рутина. И всё такое нелепое.
— Это вы так относитесь к вопросу после Азкабана?
— Там был вызов мои знаниям и навыкам, причём вообще всем вместе, а не только какой-то маленькой их части. Там была работа, рождались проекты один за другим, ограничения невероятные. А тут?
Мы сделали по глотку ароматного напитка.
— Нет, ну вы видели? Варить Ликантропное в обычном тонкостенном оловянном котле, самом дешевом. Ещё и решить, что пожухлый аконит — вполне себе достойный ингредиент. Так и хочется Тёмным Исцелением шарахнуть по всему Мунго, вылечить всех разом и отправить восвояси, чтобы не мозолили глаза, честное слово.
— О, я вас прекрасно понимаю, хотя мои методы отвода негатива тёмной магии не настолько хороши, чтобы кидать площадные заклинания такого типа. Тем более, в Тёмном Исцелении для каждого сверхиндивидуальный подход.
— Знаю, — выдохнул я.
— Не переживайте, через это проходят все мастера, — Сметвик сделал ещё глоточек, даже крякнув от удовольствия. — Вы пришли к этому состоянию чуть раньше. Вы ведь довольно сообразительный молодой волшебник, мистер Грейнджер, и должны понимать, рутина — неизбежная часть официальной деятельности.
— И это я понимаю. Просто есть такое чувство, что я трачу время.
— Поверьте моему опыту — вы набиваете руку. В итоге навыки станут для вас естественными, как дыхание, а на данный момент вы пока всё ещё многое обдумываете, пусть и крайне быстро.
Сделав ещё по глотку, мы решили помолчать, но долго тишина не продлилась — я вспомнил, что хотел задать Сметвику пару вопросов.
— Наставник, у меня есть вопрос, а точнее, некоторое непонимание. Вы же обследовали меня, когда я ещё болел?
— Разумеется.
— Можете быстренько провести диагностику. Я переживаю, что могу пропустить нечто…
— Не вопрос.
Сметвик отставил в сторону чашечку и, встав с кресла, подошёл ко мне, доставая палочку.
— Что-то конкретное?
— Я с какого-то перепуга могу использовать чистейшую тёмную магию без всяких негативных примесей. Без эмоций, без всего прочего, сами понимаете, чего.
— Понял. Попрошу не двигаться.
Сметвик пару минут выводил вокруг меня сложные диагностические чары высокого уровня, явно мастерского, некоторые из которых мне до сих пор неизвестны, но и не удивительно — не все аспекты этого направления волшебства мне знакомы.
— Занятно, — Сметвик вернулся обратно в кресло и, убрав палочку, взял свои блюдце с чашечкой кофе. — Скажите, вы контактировали с насыщенным и старым темномагическим фоном при каких-то особенных, уникальных условиях?
— Эм…
— Вы всё ещё мой пациент, не забывайте, несмотря на то, что являетесь моим же учеником. Медицинская тайна всё ещё актуальна.
— В общем, дело было так…
В тезисах я рассказал, как работал с тёмным туманом и каким методом проходил через него.
— Полагаю, у меня есть мысли. Вы же наверняка догадывались, что до сих пор не являетесь абсолютно здоровым?
— Были такие мысли и наблюдения за самим собой. Но последнее время у меня не было скачущих туда-сюда мыслей и настроений.
— Да, мозг у тебя вышел на пик здоровья и состояния раньше, чем я предполагал, но вот духовная составляющая триады всё ещё должна была представлять этакую мозаику. Не спрашивай деталей — магию души никто тут не знает, как с этим работать непонятно, а хоть какое-то понимание хоть чего-нибудь есть у наших ведущих специалистов из пары сложных пациентов, уже давно поселившихся тут.
— Хм… — слова Сметвика начали неожиданно приобретать смысл.
— Вот вам и «хм-м». А теперь духовная составляющая у тебя полностью идеально целая, а последней каплей для её исцеления стал явно абсурдно насыщенный фон тёмной магии, и ещё чего-то… От этого веет ощущением абсолютной безальтернативности и абсолютного абсолюта, прошу прощения за тавтологию.
— Я понял, кажется.
— Покажите-ка, будьте любезны, что это там вы за скольжение изобрели.
Встав, я просто скользнул по грани смерти на пару метров в сторону, взорвавшись тут же исчезнувшим серым дымом, и из него же появившись.
— О, видел я один раз такое исполнение, только дым был чёрный, — радостно покивал Сметвик. — Мне тогда пояснили, что это наподобие смещения из реальности на какую-то там грань, и последующий выход из неё. Не мой уровень, честно говоря. Думаю магия той грани, которую вы выбрали для скольжения, просто помогла огромному количеству тёмной энергии срастить духовную вашу часть просто из-за концентрации тьмы. А учитывая, что веет от этой второй составляющей ощущением абсолютности, то и результат получился абсолютным.
— Имеете в виду, что моя духовная составляющая работает с абсолютно тёмной магией в том числе, а её абсолютность в том, что она абсолютно чистая?
— Именно! Вам повезло. Если бы вы были здоровым человеком, то для вас подобный маневр прошёл бы абсолютно без последствий.
— Даже не знаю, радоваться или печалиться.
— Рекомендую просто записать все нюансы произошедшего и все вводные, надёжно защитить запись и кинуть на самое дно вашей будущей фамильной библиотеки.
— А ведь у меня было всё просчитано идеально, никаких последствий быть не должно было, — я в расстроенных чувствах сел обратно в кресло и одним глотком выпил остатки кофе в чашечке, даже поморщившись от такой концентрации вкуса.
— С точки зрения магии и расчётов, уверен, вы и правду сделали идеальную работу, идеальное заклинание, и как уже сказал, при прочих равных, всё прошло бы без изменений. Но нужно учитывать и собственное состояние. Сейчас это сыграло вам на руку, мистер Грейнджер, и теперь перед вами открыт путь и в Тёмных Искусствах, причём так, как… как… Как не знаю кому ещё. Но в следующий раз последствия могут быть негативными. Всегда учитывайте своё собственное состояние.
— Да, я и в самом деле думал, что уже здоров в этом плане, а самодиагностика не особо работает на духовный аспект. Даже заклинаний-то нет в ассортименте подходящих.
— Как и у нас, — пожал плечами Сметвик. — Всё за счёт опыта. А теперь, раз кофе выпито, а темы обсуждены, предлагаю пойти и набивать руку ради этого самого опыта, даже такого смехотворного. Каждое действие — кирпичик в доме вашего будущего.
— Действительно. Интересно, сколько раз мне нужно будет обжечься, чтобы перестать совать руку в огонь?
— Хо-хо-хо, — засмеялся Сметвик, положив руки себе на живот, а мы тем временем покинули ординаторскую. — Нельзя прекращать совать руку в огонь, мистер Грейнджер. Просто не забывайте надевать перчатки из драконьей кожи. Вперёд, мой верный ученик — фиолетовые сопли не ждут!
— Вы-таки по живому без ножа, наставник…
Но всё-таки он прав. Работа — это работа. И её нужно работать. Тем более, что мне теперь делать в Азкабане? Почти все сбежали, многих вылечил, дементоров нет, новых зэков так пытать уже не будут, проблемные кончились. Нужно будет посмотреть, какие ещё тюрьмы есть? Интересно, а можно попасть в Нурменгард? Если Гриндевальд жив, ему наверняка потребуется лечение…