Я стоял посреди арены, оглядывая произошедшее побоище. Кровь, кости, требуха, гнилая и не очень плоть — всё это щедро устелило песок под ногами. Крики и рёв зрителей смешались в причудливый гул, в котором нельзя было ничего разобрать. Чествуют нас или упрекают в выживании? Да и какая разница?
Мы победили и заплатили за победу кровью.
Несмотря на моё выступление с уничтожением вурдалаков и общее воодушевление после этого, победа не далась нам просто и из двадцати трёх в живых осталось шестеро. Врубившись в строй нежити, люди абсолютно не жалели себя, а мои возможности в использовании Благодати на практике оказались несколько ограничены, а использовать её посреди рубки не то, чтобы просто. Я успел спасти четырех от ран, двое из которых все равно умерли позже. Среди спасенных и выживших оказались полукровка и та гномка с кинжалами. Полуорк сейчас стояла на коленях, уперев руки в песок и тяжело дышала, а гномка и вовсе распласталась на чьем-то трупе от усталости, но была жива. Еще выжил, на удивление, ореад, но лишился правой кисти и сейчас баюкал раненную конечность. Плюс двое мужчин, отделавшихся не критичными травами.
Все остальные, в том числе и любитель шрамов, лежали сейчас вокруг, мертвые. Шрамированный, кстати, сам нашел свою смерть, с удивительной яростью врубившись в строй нежити и почти добравшись до заклинателей. Упокоила его сдвоенная атака некромантов от которой тот просто упал замертво.
Странный был человек.
Из всех выживших, я был единственным, кто остался на ногах. Да и в целом выглядел не столь паршиво, как остальные. Не то, чтобы это была столь великое достижение, просто… я был сильнее, быстрее и крепче даже без Духовных Уз. Пара скелетов, попавших по мне мечами, оставили глубокие царапины, но уже сейчас от тех остался лишь бледный след. А еще я не поддавался эмоциям и бился спокойно. Где надо — отходил, где надо наступал. Не пытался пробить собой строй, не прикрывал заведомо обреченных насмерть собственным телом, как один тифлинг.
И не использовал все свои навыки, которые позволили бы выжить куда как большему числу голарионцев. Никаких навыков каббалиста вообще. Суровый расчет, увы. Наверняка мне еще придется не раз и не два биться на местной арене, а до ближайших карт, которые еще и не факт, что будут полезны, полтора месяца. Нужно выжимать из своих способностей всё, что могу. В этой битве я раскрыл одну крапленую карту, Благодать, но я изначально планировал это раскрыть. Не в битве с вурдалаками, так во время общей свалки — слишком велик был шанс проиграть, в определенный момент оставшись в меньшинстве. А скелеты хоть и хилые для меня, но нельзя было того же сказать о магических снарядах некромантов.
С другой стороны, не сказать, что эта способность сильно помогла в общей рубке. Некоторые ограничения серьезно резали её полезность, отчего применять её налево и направо не вышло. Во-первых, из-за разности энергий был серьезный перерасход. Буквально, шесть-семь раз и мой довольно серьезный резерв показал бы дно. И сосредоточиться во время боя на восполнении резерва, своеобразная медитация, только без самой, собственно, медитации, тоже не было возможным.
В общем, способность оказалась достаточно полезной, но пять раз за весь бой было моим разумным пределом. Если бы мы начали проигрывать и оказались окончательно в меньшинстве, то пришлось бы показывать и другие козыри, на которые стоило иметь запас.
Победили и ладно.
От окончания самого боя прошло едва ли с десяток секунд, которые выждал владыка арены, чтобы дать страстям на трибунах немного улечься, а после вновь взял слово:
— Подумать только, дорогие зрители! — задорный и в то же время полнящийся глубокими обертонами голос разнесся по всему адскому колизею. — Поворот, столь же неожиданный для, сколько он был неожиданным и для меня! Среди стада овец, отправившегося на заклание волкам, затесался волкодав! И все же, шансы были более чем в сторону некромантов, а значит — унижение и забвение проигравшим, почести победившим! Такого правило моей арены! Ура гладиаторам! — трибуны взорвались ликованием. Умеет же этот хрен с толпой работать. — А теперь все выжившие могут возвращаться обратно, — озвученное не то, чтобы было воспринято лежащими с огромным энтузиазмом, но говорящий, чьей фигуры я всё так же не видел ни разу, умел вдохновлять на подвиги. — Конечно, если гладиаторы хотят остаться на следующий бой, где будут биться одни против всех, то кто я такой, чтобы им отказывать?
Вот тут разлегшимся прямо на песке и трупах пришлось со стонами подниматься. Для всех было предельно понятно, что озвученное не было пустой угрозой. И почти все встали сами, кроме одного из двух выживших мужчин — его раны оказались куда тяжелее, чем виделось на первый взгляд, — и гномки, которая была еще жива и потеряла сознание.
Отправив Благодать в еле как держащегося мужчину, которому помог второй боец, я подхватил легкое тельце девушки на плечо, случайно заметив на лице той бледную татуировку, которой, казалось, раньше там и не было, и первым пошел к выходу с арены, где нас уже ждали охранники.
В этот раз нас вели иным путем, что вызвало у меня секундный ступор. Потому как с арены мы зашли в то же место, где ожидали до этого выхода и тут абсолютно точно был лишь один проход без ответвлений. Опять какие-т игры с пространством? Так это или нет, но сейчас наш путь пролегал по куда как более оживленным коридорам. То тут, то там встречались представители самых разных рас и все при оружии. У кого-то был ошейник на шее, у кого-то нет, но каждый смотрел на нас, как на потенциальную добычу.
Не зря я оставил при себе косу, несмотря на то, что и без неё представляю опасность. Видимая причина для опасения куда лучше скрытой.
— Отныне это ваша общая камера, — когда мы вышли из-за очередного поворота, один из охранников, что были одеты в однотипные черные балахоны с масками, кивнул на типичную тюремную камеру, где стояло шесть лежанок. — Возможно позже вас расселят по вашим достижениям или оставят здесь. По этажу можно ходить с оружием, но применение карается. Еду можно получить на этом же этаже. Всё остальное узнаете сами.
Стражник ушел, оставив нас одних. Полукровка сразу же завалилась на лежанку, свернувшись калачиком и, кажется, сходу отрубившись. Ореад отошел в дальний угол и привалился к стеночке — его отсутствующий взгляд говорил о том, что он сейчас был где-то не здесь и лишь левая рука всё так же сжимала правую культю. Двое мужчин так же завалились на лежанки.
Ну а я остался стоять с гномкой на плече и без какого-либо желания ложиться спать. Так что аккуратно скинув свою ношу на одну из лежанок я пошел на выход из камеры. Тут стоило осмотреться.
Моя фигура была встречена по-разному. Кому-то вообще было фиолетово на очередного узника, кто-то стал напряженно вглядываться в мою фигуру, а некоторые лишь спокойно мазнули взглядом. Камера располагалась в неровном коридоре, так что я не стал задерживаться на месте и пошел в первую попавшуюся сторону.
Быстро стало понятно, что место, куда нас привели, достаточно обширно, но позволяет легко ориентироваться.
Так, дойдя до поворота, я встретил еще один коридор с точно такими же камерами и точно таких же узников. Для верности прошел и по нему, а там по следующему и через некоторое время завершил довольно широкий круг, вернувшись к выданной нам камере. Не трудно было догадаться, что здесь селят низовых гладиаторов или что-то в этом роде.
Развернувшись, я уже собирался пройти к одному из закутков, ведущих куда-то внутрь этого своеобразного "круга", но но не успел и шагу сделать, как был остановлен. Тройка мужчин — полуэльф и два человека, — с видом самых типичных гопников в фентезийных декорациях загородили мне путь. Интеллект был написан лишь на лице одного мужика, оставшегося чуть в стороне, но не сказал бы, что он собирается им пользоваться по назначению.
Вот только с их стороны даже звука раздаться не успело. Слово взял тот, кто подходил к нам по загороженному троицей проходу.
— Свалили.
Гопари резко развернулись с намерением послать говорившего подальше и… просто заткнувшись, развернулись ко мне и прошли мимо, оставив меня наедине с желтокожим тифлингом. В глаза сразу бросились дорогие одежды, подходящие какому-нибудь аристократу, а не простому гладиатору, а так же отсутствие ошейника. Вкупе с бегством тех трёх нетрудно догадаться, что передо мной большая шишка.
— Похоже, ты кто-то важный, — спокойно встречаю взгляд нечеловеческих глаз с фиолетовой радужкой и черной склерой. У тифлингов глаза каких только оттенков не бывают.
— Верное замечание, — поправив сумку, кивнул рогатый. — Меня зовут Зеклекс и я главный распорядитель арены.
— И с чего такая честь?
Даже не будь у меня знаний иной вселенной, не трудно было бы догадаться, что главный распорядитель — далеко не рядовая должность. Скорее очень даже серьезная. И вот вопрос: с чего бы главному распорядителю подходить к низовому гладиатору, только вышедшему за планку откровенного мяса? Ага, уже не просто требуха, а какая-нибудь куриная грудка. Суть-то все одна — отправиться на чей-то стол в качестве блюда. Просто грызть меня теперь будут не собаки, а кто-то более… просто более.
Что-то меня на философию потянуло.
— Тебе это несет только лишние проблемы, — состроив на лице что-то вроде барской учтивости, поведал мне тифлинг. — Пройдемся, — как не трудно догадаться, меня не спрашивали. Тифлинг лишь развернулся и пошел вглубь, я же пристроился за ним. — Я сейчас скажу тебе несколько моментов, а ты молчи и слушай. Ситуация такова, что сейчас ты привлек моё и не только моё внимание, однако ты еще не интересен, как реальный любимчик, лишь как диковинная зверушка, способная занять это место. Но при этом моё внимание уже сделает тебя в глазах многих целью. Просто из природной или приобретенной злобы, чтобы не дать тебе возвыситься. Здесь, кстати, общий зал, где можно заказать, при наличии денег, самые разные услуги, либо же, в их отсутствии, довольствоваться тем, что предоставляется всем недобровольным гладиаторам.
Говорил он о довольно просторном помещении, чья противоположная стена была едва ли видна и что было битком набито народом. Условно можно было разделить это столпотворение на две группы — те, кто покупал, и те, кто продавали. Вокруг последних и собирались первые. И да, вышли мы из коридора на небольшом возвышении и стояли в тени, благодаря чему на нас еще не обратили внимания, а мне было прекрасно видно, что предлагаемый товар был поистине разнообразен.
Опустим всякие доспехи и оружие, свитки и алхимию. В дальнем углу стояли скорее раздетые, чем одетые рабыни самых разных рас. Там, как и у группы суккуб чуть поодаль было меньше всего покупателей, но все сплошь выглядящие серьезными бойцами. С другой стороны, прямо на глазах у многочисленной публики, проводилась натуральная вивисекция каким-то безумным камбионом — тот копался в кишках человека, на что последний дергался, но терпел. Дело у камбиона много времени не заняло и он достал откуда-то из своей сумки нечто склизкое и кровавое и засунул внутрь потрохов человека, отчего того выгнуло особенно сильно.
— Здесь не воруют?
— Воруют, но не у торговцев, они защищены волей Ирмангалета… — он медленно запустил руку в сумку, — и моей.
— А если гладиатор не может защитить купленное, то это его проблемы.
— Именно.
— Ты сказал, что твоё ко мне внимание несет сейчас мне только проблемы, — перестав смотреть на вакханалию, перевел взгляд на тифлинга. — Зачем же тогда его проявлять?
— Ты показал себя хорошо и я был бы не против иметь такого гладиатора, если выживешь, под своим крылом, — Зеклекс же продолжал безучастно глядеть куда-то в толпу, держа руку в сумке и, кажется, что-то там поглаживая. — Беда в том, что Ирмангалет тоже тобой заинтересовался, а его интерес… его интерес намного пагубней, чем мой. Может он тебя возвысит на этой арене, а может и сбросит в самые пучины отчаяния. С ним нельзя предугадать.
— То есть, с одной стороны ты принес мне проблем своим вниманием, но с другой дал информацию о том, что меня поджидает еще большая жопа? Ясно, — я потянул нить рассуждений чуть дальше. — Но почему не передать информацию тайно? Решил тоже устроить проверку? Выдержу или нет?
— Хорошо, что ты из понятливых, — тифлинг медленно кивнул, всё так же не смотря на меня. — Из этого зала можно пройти на нижние уровни — там тренировочные площадки, лазарет и пункт выдачи бесплатной еды. Дерьмо то еще, но силы дает и позволяет прожить чуть больше. Ни мне, ни владыке арены не нужно, чтобы даже мясо едва дергалось в битве от голода. Остальное узнаешь сам.
— А что наверху? — уцепившись взглядом за нечто, наподобие лифта, расположившееся в левой стене, я заметил, как туда зашел гладиатор вместе с суккубой и платформа отправила его вверх.
— Верх — это то место, куда пытается добраться каждый гладиатор, особенно подневольный, — проследив за моим взглядом, хмыкнул распорядитель и, всё-таки, вытащил руку из сумки. — Получается у единиц. Попав на верх ты получишь собственные покои, лучшее обслуживание, девочек по вызову и даже свободу. Добраться наверх для тебя единственный способ остаться без ошейника.
Осознав сказанное Зеклексом и сделав себе зарубку в памяти на тему свободы, я решил уточнить один момент.
— А… — указываю большим пальцем на столпотворение около суккуб и рабов.
— Тот, кого ты видел, это Вайдлет, один из чемпионов, и он просто любит заставлять остальных себе завидовать. Большая же часть стоящих там это просто более-менее удачливые гладиаторы, кому хватит на ночь с суккубой или рабыней, а так же на съем комнаты. Такие услуги здесь тоже предоставляют.
— Целый, чтоб его, мир.
— Ирмангалет обожает своё детище, — тифлинг неопределенно пожал плечами. — Я вижу это, как пустые траты, по большей части, но для него происходящее и пред глазами зрителей и здесь, внизу, имеет огромнейшее значение.
— Как попасть наверх?
— Скорее, ты хотел спросить: как освободиться? — впервые за разговор тифлинг изогнул бледные губы в подобии улыбки. — Все начинающие интересуются в первую очередь возможностью освободиться и лишь пара разумных на моей памяти, пройдя весь путь, еще горели этим желанием. Что же касаемо пропуска туда, то всё просто — нужно иметь определенную репутацию и убить на арене одного из тех, кто уже там. Одного из бойцов Нахиндрийской Лиги.
— Репутация?
— Репутация победителя. Если ты проиграешь, то, в большинстве случаев, умрешь, так что вариантов не так уж и много, — распорядитель неопределенно махнул рукой. — Так или иначе, но вопрос битвы с действующим бойцом из высшей лиги решает непосредственно Ирмангалет.
— Хм.
Что же, это было интересно. И, похоже, это был единственный реальный на данный момент способ получить свободу и свалить нахрен из Бездны. Хотя… стоит кое-что уточнить.
— У меня еще два вопроса, — мало ли где границы щедрости этого типа?
— Задавай.
— Как здесь заработать деньги и что будет, если я попытаюсь силой сдернуть ошейник?
— Начну со второго — ничего хорошего, — как ни в чем не бывало хмыкнул тифлинг. Хотя ему то что, в самом деле? Он то прекрасно понимает мои резоны. — Сам ошейник будет воздействовать на твоё ощущение боли, вызывая ужаснейшую агонию. Если же ты все же её преодолеешь и сможешь сломать ошейник, то страже тут же придет о том оповещение и на тебя начнут охоту, подключая в том числе и гладиаторов, — ага, то есть вся эта братия в моих врагах будет. Мило. — По деньгам всё просто — начиная со следующего боя вам будут выдавать награждения за победы. На руки в виде золота и драгоценностей, так что советую заранее подумать, куда их прятать или на что тратить. Поножовщину никто из стражи не оценит, особенно среди рабов, но если по-тихому или вовсе без оружия и смертей? Легко.
— Понял.
Надо будет проверить величину болевых ощущений. Если будет достаточно терпимо, то все равно придется подождать до разблокировки остальных возможностей, но это будет шанс. Конечно, к тому моменту я уже успею раз десять умереть, если не больше, но это более реальный вариант, нежели становление чемпионом.
А еще… серьезно, тут платят рабам? Пусть и боевым рабам. Впрочем, если ты тратишь деньги тут же, у местных торговцев, что работают тут с позволения Ирмангалета и, наверняка, отстегивают ему долю? Владелец арены не в минусе точно. Сделал себе эдакий кукольный домик, где куклы бьются насмерть, живут и тратят деньги в пределах арены. Не все, конечно, но многие. В пределах безумия могущественного камбиона, наверное. Не то, чтобы я знал многих могущественных камбионов.
— Что ж, раз у тебя больше вопросов нет, то я тебе, напоследок, дам три, нет, четыре совета, — развернувшись ко мне грудью, хмыкнул тифлинг. — Не торопись принимать какие-либо предложения здесь. Не держись за тех, с кем сюда пришел. Никому не доверяй. И не рассказывай никому о нашем с тобой разговоре. Последнее тоже совет.
То есть, если обобщить, то просто никому не верить и ничего никому не доверять.
— А как же…
— Те, кто видел, как мы с тобой сюда зашли, ничего и никому не расскажут. На этом я откланяюсь, — с этими словами Зеклекс развернулся и пошел вглубь того коридора, откуда мы пришли. — Буду ждать твоего выступления.
Проводив взглядом тифлинга до того момента, как он скрылся в проходе, я лишь скупо хмыкнул.
Никому не доверять, да? А в первую очередь это относится к вышестоящим в местной иерархии. Но за ответы и советы ему, конечно, спасибо. Пусть это всё я мог бы узнать и сам, но он мне сохранил время и, возможно, здоровье. Это я запомню.