130 Глава сто тридцатая. Капитан.fb2
Я поднял руку и выставил указательный палец вверх. Над ним тут же появился треугольник из серебра, всего с ноготь размером, но заточенный до состояния бритвы со всех сторон.
— Я называю это лунным лезвием, — спокойно представил я маленький предмет. — Точнее «их».
За секунду лунных лезвий появились десятки, сотни, они упорядоченно слились в один большой треугольник из металла, с приятным перезвоном. Теперь это уже выглядит как лунное лезвие размером с голову.
— Лучше атаковать ими по отдельности, но сейчас я сделаю так. Для наглядности.
Взмах пальца и лезвие летит в Укитаке с огромной скоростью.
Капитан принял удар на скрещённые мечи, даже не пошатнувшись. Треугольник из серебра, блестя заточенными гранями, отлетел назад и левитирует рядом со мной.
Укитаке приподнял брови в стиле «и это всё?».
Я неторопливо продолжил представлять:
— Что ты будешь делать, если вес этой милой штучки будет в десять раз больше?
Концепция Гравитации наполняет каждое лезвие, делая тяжелее. Новый свист рассекаемого воздуха, громкий лязг столкновения! Укитаке пошатнулся, мечами уводя вверх большую инерцию и сам треугольник.
— А в сто?
Новое столкновение Укитаке уже не отводил, он с натугой держит перед собой скрещённые мечи, скользя назад против своей воли и шурша подошвами сандалий по плитам арены. На видимых предплечьях видно, как змеятся под кожей вены на выпуклых мышцах.
Я взмахнул ладонью, и треугольник исчез, словно его не было. А потом снова поднял палец вверх.
Неожиданно для всех солнце перестало припекать, ощутимо потемнело. Укитаке и зрители за ареной подняли головы… Чтобы увидеть море из маленьких лунных лезвий, парящее облаком над всеми. Лезвия волнуются всей массой, издавая уникальный перезвон серебра, но который вовсе не восхищал.
Этот звук пугает сильнее, чем если бы это было море из разозлённых насекомых. Потому каждая частичка из этого моря — смертоносное оружие.
Сила «Падения Луны» тяжестью давит на само пространство, обещая обрушиться таким сокрушительным дождём из утяжелённых лунных лезвий, что уничтожит любого врага.
— Сколько я могу создать лезвий? — небрежный весёлый тон, меня забавляет удивление окружающих. — Восемь миллионов. Как далеко предел управления?
Я убрал все лезвия, солнечный свет снова падает на арену, избавляя всех от чувства огромной опасности, нависшей над головами дамокловым мечом.
— Радиус действия моих лунных лезвий — восемь километров. Я могу действовать на лезвия или проводить через них каждую из способностей своего Шикая. Что это значит при должном творческом подходе?
Укитаке нахмурил белые брови, глаза сузились. Капитан опустил мечи.
— Только с Шикаем я тебе не соперник, — улыбка беловолосого шинигами одобряющая и тёплая. — Это хороший Банкай, Судзин.
— Мой Банкай — это то, чем он должен быть. Абсолютное оружие Шинигами, подавляющее любых врагов, где угодно и когда угодно.
Сильно? Бесспорно. Очень сильно, почти несправедливо сильно.
Но так и должно быть. Так и задумано изначально.
Банкай — это то, что позволило шинигами уничтожить всех врагов, встать на вершину духовного мира и заявить: я здесь номер один! Кто против?
— Думаю, всем уже известны способности моего меча в Шикае, показывать для шоу будет излишне. Просто добавьте к этому лунные лезвия и силу, увеличенную в десять раз.
Довольный взгляд Укитаке, получившего ещё одного сильного товарища. Задумчивый Кьёраку, скрывший выражение глаз за наклонёнными полями шляпы. Полный скрытой зависти Хирако с застывшей улыбкой-забором. И спокойный, без ряби эмоций, взгляд тёмных глаз Ямамото.
Я знаю, что впечатлил всех должным образом.
Но главное я не сказал. Самая ужасающая способность моего Банкая — это не только эта малость. Это расширение способностей Цукигами. В Банкае я способен на Инверсию.
То есть, навыки могут действовать в таком широком диапазоне, что меняются на противоположный эффект.
То же Падение Луны становится Восстанием Луны, облегчая лезвия хоть до нуля.
Для примера, та же Сенбонзакура Кучики Бьякуи в Банкае может настигнуть Тенсу Зангецу Ичиго, что сделала на практике, хоть и с трудом.
Я быстрее.
Уже этого достаточно, чтобы враги трепетали в страхе.
И это лишь вершина айсберга моего Банкая. Как я и сказал — никаких поддавков, Банкай должен быть абсолютным оружием шинигами, внушающий врагам чувство бессилия и отчаяния.
Он им и является, точка.
Даже то, что я показываю, я делаю без особого страха перед разведкой от врагов. Даже если Квинси сейчас наблюдают, что с того?
Люди знают о ядерной бомбе, могут они сдержать её своим телом? Они могут только алчно желать такую же силу, равно как бояться её.
— Это хороший Банкай, — вынес вердикт Главнокомандующий. — Но только в твоих руках он такой.
— Это верно, — соглашаюсь я с кивком. — Ужасны не лунные лезвия и не навыки сами по себе, но их синергия и то, как я их применяю. Идеальный Банкай для меня.
Хирако скривил губы и сказал, словно ни к кому не обращаясь:
— Жаль только твоих талантов в Зандзюцу, с пустыми то ручками.
В последний знак своего превосходства над обычными зампакто я выставил руку. А когда сжал пальцы, сотни лунных лезвий с приятным шелестом столкновений собрались в меч, сверкающий серебром.
Бьякуя может, я тоже могу.
Я глянул наверх, не ощущая ничего в небесах. Без опустившихся стен из Секисеки барьер не окружает Сейретей, так что я могу покрасоваться немного.
Как раз вон какое большое облако плывёт, почти над центром города.
— Я не беззащитен в любом случае, — улыбнулся я Шинджи. — Сказал же «все способности Шикая».
А потом я легко и быстро взмахнул клинком в небо. С лезвия с оглушающим свистом и рёвом воздуха срывается огромная дуга из такой плотной реацу, что кажется материальной волной серебра. В десять раз больше обычного, похожий на легендарную Гецугу из рук главного героя, летящий удар.
Не будь он направлен в небо, мог бы срубить под корень Башню Раскаяния, вот насколько велик и силён на вид этот удар.
Не могу же я просто тихо, как мышь, шептать о своей силе? Я должен сделать приятное Цукигами в этот знаменательный день.
Такое зрелище, видимое из любой точки Сейретея, подойдёт.
— Кидоу Секишон. (Орбитальный Разрез) , — небрежно объявляю я, пока на небе большое белое облако распадается надвое. — Хочешь попробовать на себе, улыбка-забор?
Солнце заглядывает в ровную прореху между разрезанных облаков.
Шинджи больше не улыбается.
— Воздержусь, — сухо выдал он.
Его видимое спокойствие предала собственная рука, вцепившись в рукоять меча с такой силой, что побледнели пальцы.
В этом разница между нами. Он не знает, что такое истинный и ложный Банкай, но видимое превосходство неоспоримо. Его любые трюки с путаницей чувств уничтожаются атакой по области легко и просто. Банкай не работает на одиночную цель. А в базовых способностях Шинигами я уже признанный мастер, который стоит выше ленивого недоучки вроде него.
Есть забавная поговорка, что иногда разница между людьми может быть больше, чем между людьми и собаками. К шинигами это тоже относится.
Все его прошлые придирки, «слежка» и прочие несуразности здесь и сейчас решились всего за минуту зрелищем моей силы. Хирако Шинджи отступил.
Смешно, что я до сих пор не знаю, почему он вообще ко мне привязался, относясь с подозрением со дня первой же встречи. Стрёмный параноик.
Стук трости Ямамото привлёк внимание всех. Кажется, он не разозлился на мои громкие действия на весь Сейретей, даже доволен.
Свободной рукой старик огладил длинную седую бороду объявляя:
— Ты сдал экзамен. С этого дня Окикиба Судзин становится новым Капитаном Седьмого Отряда.
Поняв намёк, я развеял Банкай. Меч вложен в ножны, а сам я выражаю Главнокомандующему уважительный поклон.
— Я буду носить хаори с гордостью.
— Хорошо, — довольно стукнул тростью по земле Ямамото. — Ты уже знаешь всё, что должен делать Капитан. Не хватало только статуса.
Я кивнул. Быть «Исполняющим обязанности Капитана» не так здорово, как звучит. Имеешь все долги и обязанности, но не привилегии и статус.
Я не имел права стоять в одном ряду с Капитанами на собраниях, стоя как раньше позади Лейтенантом. И должен просто молчать в тряпочку, не вносить предложений.
Не носил хаори. Не имел прав радикально менять уклад и законы своего Отряда.
Хоть на последнем месте причин, но зарплата была лейтенантская, наконец… Даже если она шла в казну Отряда, как обычно, это тоже невидимый ярлык «ты не Капитан».
Наконец-то, я избавился от этого зудящего неудобства и взошёл на статусный трон сильнейших существ в мире.
Уголки губ сами собой поднялись в довольной улыбке.
Я — Капитан Готей 13.
* * *
Ближе к ночи. Бараки Седьмого Отряда, большая поляна в лесном массиве на территории Отряда.
Айзен Соскэ, что мягким баритоном произнёс небольшую хвалебную речь, закончил её с красной пиалой саке в руке и фразой:
— За Капитана Окикибу! Выпьем!
Почти три сотни шинигами, расположенных за длинными столами, подняли пиалы с саке и грянули:
— Выпьем!
Я, как виновник торжества, выполняю свою работу. Улыбаюсь, киваю, принимаю поздравления, шучу, хвалю людей в ответ…
Иногда успеваю поесть.
Все дела ждут дня завтрашнего, а сегодня, как положено — пир! Такое событие не отмечать было бы свинством полнейшим, в чём свято уверено 100% Седьмого Отряда.
Да и я сам не против закрепить знаменательный день хорошей попойкой. Все свободные шинигами сегодня здесь, а кому не повезло, тому не повезло.
Было немного неуместно приглашать шинигами не из Седьмого Отряда, это подтвердил даже сам алкоголик Готей 13 номер один, Кьёраку Шинсуй, отказавшись от приглашения.
Дедушка тоже сказал «повеселись», после того как молча и крепко обнял, увидев меня в хаори посреди собственного кабинета.
Я столько хотел ему тогда сказать до встречи, столько услышать в ответ… Хотя бы "Я стал Капитаном" или "Поздравляю, наконец-то, сопляк".
А в реальности мы поняли чувства друг друга без всяких лишних слов. Он обнял меня, чего не делал по-моему, никогда. А я оставил на столе запечатанный кувшин лучшего саке в Сейретее, "Золотого Дракона".
Я уходил с такими легкими шагами, будто на плечах лежала гора и вдруг исчезла. Я знал ее название — надежды Генширо. И я исполнил их, став наяву тем, кем он мечтал и хотел для меня.
Хоть, будь дедушка тут, празднуя со мной, было бы еще лучше. Но традиции, он их соблюдает, чувствовал бы себя неловко, я знаю.
Сейчас сижу за главным столом в новеньких, с иголочки, вещах из-под рук Сенджумары. Чернейшее шикахушо, ало-золотая подкладка, это как раньше.
Что добавилось, так это белое хаори с уникальным стилем. Чёрная подкладка с золотыми ромбиками, словно звёздами и золотые кисточки на воротнике, с изящными трилистниками, дань гербу Семьи.
Вместе с самым роскошным Зампакто в Сейретее смотрелся я просто прекрасно, хоть на картину пиши. По крайней мере, когда примерял образец во сне Шутары… Взгляд её горел, как самое страстное пламя. Кгхм. Одежды я тогда вдруг быстро лишился.
Поднявшись под общими взглядами, я поднял новую пиалу, полную саке. Голоса убавились до шепотов, а потом до тишины. Только треск углей в кострах и шелест ветерка в кронах звучат приятным фоном.
— Сегодня я произнесу только один тост, — мой твёрдый голос разносится до краёв поляны чётко и ясно. — Ночь ещё голодна, ожидая наших пьяных снов. Это время отдыха и веселья, так что празднуйте! Ешьте до отвала, пейте до беспамятства, радуйтесь жизни, друзья! Это наша ночь, так что выпьем!
— Выпьем!
Десятки ярких жаровен освещают толстые стволы деревьев вокруг поляны и начинающие краснеть от выпитого лица.
Приглашённые мной повара, во главе с главным поваром поместья Окикиба, приносят новые блюда, только успевай жевать. Пахнет всё умопомрачительно.
Мясо жареное, парное, печёное, рыбы всяких пород, дичь под медовой коркой, всяческие каши, супы и салаты, суши, несколько башен из долек фруктов… Когда закончишь перечислять, что тут на столах есть, во рту закончится слюна.
Главным украшением посреди поляны служит реликтовый зверь из Диких Земель, под огромным костром углей крутится на вертеле саблезубый тигр. Клыки у твари наглядны, не выбили, длинной с мою ногу будут. Над готовкой суетятся аж три повара сразу. Что вертел, что туша — подошли бы на стол великана.
Я честно обалдел, когда увидел такой подгон на праздник от Семьи Ёшино. Как они добыли, как доставили, у кого вообще идея возникла? Удивили, это уж точно.
Горделивая улыбка у рядового Ёшино, что служил гонцом подарка, не слезает даже сейчас, вон он сидит, пьёт на спор со здоровенным рядовым… Уже не пьёт, рухнул лицом в стол. С улыбкой.
За главным столом собрались только мои ближайшие соратники в Отряде, так что всем шинигами видно, кто с моим возвышением станет или укрепится во власти над Седьмым Отрядом.
Всего шесть шинигами. Поддерживающих меня много, но только их я могу назвать значимыми соратниками.
Третий Офицер — Айзен Соскэ. Внешние дела Отряда на виду, в темноте духовная наука и разработки, что пока вне закона.
Четвёртый Офицер — Ода Касуми. Глава госпиталя Отряда, неофициальный секретарь в ближайшем прошлом, отчего я бедняжку избавлю.
Пятый Офицер — Ясухиро Хаси. Этот, являясь самым неприметным, выполняет одну из важнейших ролей. Вербовка и обучение новых шинигами. Когда-то давно он даже меня из Академии встречал…
Шестой Офицер — Гото Такэо. Мрачный жнец Седьмого, молчаливый убийца и моя будущая чёрная перчатка в делах в темноте. У отца есть такие люди, они доказали свою огромную полезность. Гото уже выразил своё желание стать таким человеком для меня. При не очень обременительных условиях для меня, поддержать его бедный родной город, утопающий в грязи и беззаконии. Он того стоит.
Восьмой Офицер — Мичи Юмико, она же «просто Юмико!», она же самый сладкий голос Адских Бабочек Седьмого Отряда. В моих планах она станет лидером информационной сети будущего Седьмого.
Десятый Офицер — Асано Яшики, простой Офицер среднего звена, но я найду ему должное место.
Забавно складывается судьба, что нас пока ровно семеро сидит за столом в Седьмом Отряде. Всё же есть какая-то тайная тяга в этом Отряде к этому числу во всех проявлениях. Я судьбосоплежуйством не увлекаюсь, так что это для меня ничего не значит. Надеюсь, нас будет только больше.
Пир длится долго, шинигами трудно напиться и легко протрезветь.
Всё плавно дошло до момента, когда нас уже мало кто отвлекал и мы общаемся своей компанией.
— Словно не знают, ничего не слышали, — жалуется Касуми, щедро жестикулируя с чашей вина в руке. — Спрашивают снова и снова: а кто будет Лейтенантом? А кто будет? Касуми, не знаешь случайно? Тьфу, задолбали. Как будто я знаю!
И очень выразительный зырк на Айзена. Тот, сидящий через Гото, только улыбается в ответ, да спокойно отвечает:
— Меня устраивает нынешний пост и дела. Я уже отказался от предложения Судзина. Как тебе известно.
Гото, подвыпивший и ставший на одно слово в час разговорчивей, буркнул:
— Стала бы сама.
— Я ровно там, где сила позволяет, — удручённо повесила голову блондинка. — Когда я силы Лейтенанта достигну, один Король Душ знает. Судзин так меня заместителем Отряда не сделает.
— Не сделаю, — соглашаюсь я, включаясь в болтовню. — Но, вообще-то, у меня уже есть на примете один кандидат.
— Что?
— Кто это?
Теперь внимание всех за столом привлечено.
— Он пока не в Отряде и сил не хватит, — загадочно выдаю я словесный туман. — Но через несколько лет, если Айзен всё ещё не согласится…
Рот на замок, рука за пиалу саке ко рту, будто и не говорил ничего, на далёкую драку на кулаках с той стороны поляны смотрю. Ничего страшного, все по согласию морды бьют. Со ставками. У нас тут не клуб девиц на выезде, а боевой коллектив, я такое даже одобряю. Что там пару синяков для шинигами значит? Баловство, пусть.
Все поняли нежелание раскрывать карты, кроме слишком любопытной блондинки.
— Айзен, ты же точно знаешь?
Айзен делает вид, что ничего не слышит, протирая очки.
— Секретногады проклятые, чтоб вам в очко Они провалиться, — бурчит Касуми под нос, запивая горе вином.
Гото поперхнулся куском утки, услышав такую внезапную грязную ругань на пустом месте.
— Ух ты, Гото синеет, — показал на него пальцем пьяный Асано, решивший очнуться от ступора. — Хи-хи, ну и рожа у тебя.
— Он ведь так задохнуться может, — Айзен неторопливо протирает снятые очки, делая вид, что заняты руки.
Я сижу далеко от Гото, но готов вмешаться, когда эти придурки закончат развлекаться над бедным пандоглазым. Шинигами не люди, ему ещё минуты три-четыре так «синеть», прежде чем сознание потеряет, так что шутки понятны.
— М-м! — показывает на спину Гото, яростно вращая глазами.
— Чёрт возьми, Гото! — нахмурилась Касуми. — Обязательно сбивать с мысли?
С размаху она дала ему под дых с локтя!
— Кха! — вылетел кусок мяса изо рта. — Сука.
— Что?
— Спасибо, говорю.
— Не за что. И чего такой унылый опять сидишь, Гото? Давай, сейчас к нам девчонок из нашего госпиталя позову?
Всё это время сидевшая тихоней Мичи Юмико оживилась и сказала:
— Зови, что мы тут вдвоём девочками сидим!
— Да я не в том смысле, — забавно дважды подмигнула ей Касуми. — Гото не помешала бы женская компания.
— Это в каком таком смысле?
— Хорош дурочку строить!
— Ничего не понимаю, — засвистела местный отрядный «непорочный» идол.
Наблюдая за всем этим, я только головой покачал, не собираясь как-либо обламывать народу веселье. Наоборот, я подливаю масла в отрядный жёрнов слухов.
— Эй, Соскэ, разве тебя не пробовала звать на свидание та новенькая, с косичками?
Я кивнул на девушку шинигами, ещё не успевшую пройти годичную тренировку. Выглядит она мило, только роста маленького, не выше той же Хиори из Двенадцатого.
— Я не понимаю, почему эти малявки на меня вешаются, — пошёл в отрицание очкарик. — Ты же знаешь, какие мне нравятся.
Я кивнул. Соскэ и правда никогда бы взглядом не остановился на каких-то лоли, его привлекают фигуристые дамы. Зато, наоборот работает ещё как.
Вспомнить хоть канон. Две лоли арранкара, одна плоскодонка Лейтенант, уже аж три есть. Он и правда как магнит для них, что ли?
Касуми стала потешаться над ним:
— Ты внушаешь таким мелким чувства надёжного папочки, Айзен! Пф-ха-ха!
— Это называется зрелым шармом, Касуми, — легко отбивается словесно он. — То, до чего тебе расти ещё долго, пацанка.
Ода надулась, как хомячок, не в силах сразу опровергнуть аргумент. На глаза ей попался спокойно думающий о своем Гото.
— Гото, он же врёт? Гото?
— Хм…
— Да скажи ты словами, сволочь молчаливая!
— Нет.
— Нет, врёт или нет, не врёт?
— …
— Гото!