Рожденный под светом Веги 2. Глава 27
Глава 27. Беглецы
Проследовав за Джеммой, которая, казалось, была в игривом настроении, в главный зал лечебницы, Виктор застал там ровные ряды спящих людей обоих полов и всех возрастов — от мала до велика, за исключением стариков, которых здесь не было. Даже самые старшие люди тут были все еще вполне крепкими. А учитывая, что волшебник внимательно отслеживал все действия беглецов, похоже, что от «балласта» избавились еще до начала этого сумасшедшего марша.
— Ну что же, — обратилась к нему развернувшаяся целительница, взмахом руки обводя помещение, — ваш выход, князь! Мне и самой не терпится увидеть, о чем там наши бойцы так вдохновенно рассказывали!
— Секунду, — бросил Виктор, направляясь к одному из мужчин покрепче и понаряднее, — проверю, все ли у них хорошо в ментальном плане, пока они не начали просыпаться.
— Весьма предусмотрительно, — хмыкнул стоявший за его спиной, скрестив руки на груди, Сайрес. — Потому что вчера они точно были не в себе.
— Не будь они такими обессиленными, два стражника с ними точно бы не справились, — согласилась Милли, копируя закрытую позу своего коллеги. И также не спеша приближаться к пациентам.
Волшебник тем временем опустился на одно колено, положил руку на лоб мужчине и слегка ослабил свою защиту. Он мгновенно поблагодарил себя, что ослабил её лишь слегка, потому что в голове у рыбака творился форменный хаос, попытавшийся перекинуться и на гостя. Похоже, что кошмары, представлявшие из себя просто мешанину из каких-то зубастых пастей, шипастых хвостов и всевозможных щупалец, продолжали терзать разум жертвы. Только, видимо, к концу сна они ослабевали, раз пациенты перестали дергаться.
Виктор не сразу заметил в хаосе отвратительных образов одинокую фигурку — образ самого мужчины. Он стоял на коленях и, дрожа, как молоденькое деревце на ветру, отчаянно молился. Судя по всему, это помогало, потому что кошмарные образы держались от него на расстоянии, не в силах приблизиться.
А вот на гостя образы попытались напасть с особенной яростью. Вот только трепещущая фигурка терзаемого кошмарами хозяина разума навела волшебника на мысль, что раз помогает молитва, то может сработать и волшебство. Он расслабился и мысленно воспроизвел своего «патронуса» — огромную, похожую на феникса, хищную птицу неизвестной породы.
Похоже, что в разуме обычного человека даже предусмотрительно исполненный в четверть мощности «патронус» был избыточно силен, потому что всю тьму и кошмары он разорвал моментально, затопив все вокруг энергией счастья и радости. Боясь, что разум пациента может и не выдержать такой нагрузки, сойдя с ума не от ужаса, а от счастья, Виктор мгновенно убрал сверкающую птицу, оставив их с переставшим молиться мужчиной наедине.
— Ты услышал меня! — подняв счастливое лицо с дорожками от слез, произнес мужчина. — Спустя поколения и века ожидания, все было не напрасно! Все в точности, как и было предсказано!
— И что же было предсказано? — сдержав ворчание от очередного пророчества, поинтересовался волшебник. Сейчас было самое подходящее время, чтобы разузнать побольше, и не стоило упускать его только потому, что задолбался уже от вездесущих пророчеств.
— Когда придет время, когда наступит Час Конца, — будто зачитывая строки из книги, продекламировал мужчина, — когда силы Тьмы и Хаоса придут, дабы уничтожить всё живое, золотой петух Камби пропоёт свою песню и пробудит от векового сна Хеймдалля, и тот отправится на битву с силами Тьмы! Он встанет на Радужном Мосту и затрубит в свой рог, подавая знак, что время браться за оружие и строиться в ряды. Для Rag nar Roog, Последней Битвы, в которой решится, опустится ли ночь или настанет рассвет.
— Чтобы настал рассвет, ночь все-таки должна опуститься, — Виктор все же не удержался от ворчания, тем более что он припомнил, как уже слышал это имя. Его ведь так уже называли, на Скеллиге.
— Предсказания всегда иносказательны, — рассудительно заметил поднимающийся с колен мужчина, радостно улыбаясь. — Ведь и не петух пропел, а скорее что-то более хищное, да и был он не золотой, а серебряный, будто сотканный из света.
— И меня не Хеймдаль зовут, — добавил волшебник. — Вот только я думал, что это верования Скеллиге, а ты не похож на островитянина.
— Разве чтобы верить во что-то нужно быть какой-то определенной расы или принадлежать к конкретному народу? — улыбка мужчины превратилась в усмешку. — А без веры мы бы не выжили и не смогли бы исполнять свою миссию так долго. Хоть в итоге мы и проиграли…
Последние слова он добавил, уже сильно убавив в радости, но тут же снова воспрял духом и воскликнул:
— Однако мы продержались достаточно долго, чтобы ты пришел! Значит, всё было не напрасно и шанс еще есть!
«Кажется, я окончательно потерял нить, — осознал Виктор. — Так они за хороших что ли? Тогда к чему эти статуэтки с монстрами и их храм с главным, судя по всему, уродом?»
Решив, что сон — это не самое подходящее место для общения, ведь волшебник в нём просто боялся сделать лишнее движение, дабы не разрушить хрупкий разум обычного человека, он объявил:
— Я пока оставлю тебя и займусь твоими земляками. Поговорим, когда я вас подлечу и разбужу.
— А я пока с удовольствием впервые нормально посплю! — радостно согласился мужчина. — Кстати, меня Хагги зовут, я староста нашей бывшей деревни.
«Надо же, как я угадал, — удовлетворенно подумал Виктор, осознавая, что он не столько угадывал, сколько читал знаки — человек, обладающий властью, неизбежно будет чем-то выделяться, эту власть символизируя».
— Виктор Вега, — представился он.
— Спасибо тебе, Виктор Вега, — проникновенно произнес мужчина. — Спасибо не только что избавил мой разум от Тьмы, но и что дал Надежду!
Смущенный волшебник предпочел молча покинуть чужой разум.
— Ну что там? — спросила Джемма, пока Виктор поднимался от лежавшего на тоненьком матрасе мужчины, который теперь и вне сна улыбался. Судя по её взволнованным взгляду и голосу, да еще и прикушенной губе, прождали его достаточно долго.
— Тьма и Хаос, — честно ответил волшебник, понимая, что это можно как угодно интерпретировать. — Однако теперь всё в порядке, осталось привести в норму разумы и остальных пациентов. Предлагаю вам отойти в сторонку и приготовиться радоваться.
Судя по взглядам присутствующих, они ничего не поняли, однако послушно отошли к дверям в зал. А сам Виктор, решив, что тут уже можно особо не сдерживаться, запустил «Патронус» в половину силы. То ли он подсознательно это добавил, то ли и правда что-то изменилось, но в этот раз огромная, сотканная из света птица при своем появлении действительно пела песню. Песню очень похожую на ту, что он пару раз слышал от Спарк — феникса Мерулы.
— Ох, Фрейя! — воскликнула единственная тут, кроме волшебника, чувствительная к магическим энергиям целительница, когда «Патронус» пропел и исчез. — Что это было?
— Особое заклинание защиты от тёмных сил, — достаточно туманно пояснил Виктор, разглядывая лица пациентов. Все как один крестьяне во время пения птицы сперва шумно выдохнули, будто выпуская что-то из себя, а затем на их лицах появилось будто бы одинаковое выражение умиротворения. — Представляет из себя концентрированную радость, самое счастливое воспоминание и весь свет в душе волшебника, которые он обращает в оружие против Тьмы. Я решил, что лазать к каждому в разум вышло бы накладно по времени, и применил его в таком виде.
— А оно у всех такое, или ты просто очень счастливый человек? — шутливо поинтересовалась вернувшая себе обычный жизнерадостный вид Джемма.
— На особые горести я не жалуюсь, — признал очевидный факт Виктор. Уж кому-кому, но ему на жизнь грех было плакаться. — Но еще я и неплохо контролирую свою магию, так что могу как усиливать отдельные заклинания, так и ослаблять. Ну, или вообще их не использовать, полагаясь лишь на силу воли.
Не прекращая говорить, волшебник подошел к первым пациентам и именно силой воли стал где снимать, а где просто удалять повязки на них. Ему совсем не хотелось, чтобы во время регенерации новая плоть срослась с тряпками. Конечно, сам он такого не видел, но читал в свое время, что подобное вполне возможно.
— Тех, у кого особо сильные повреждения и заражение крови, я дополнительно усыплю, — предупредил он целительницу. — Им понадобится немного больше времени на восстановление, которое будет не самым приятным.
— А после битвы при Марнадале, как говорят, вы сразу на ноги всех поставили, — заметила Джемма, внимательно следя за всеми производимыми манипуляциями. — Почему сейчас нужно больше времени?
— Потому что тогда мы лечили всех спустя несколько часов после получения повреждений, — резонно заметил Виктор, начиная понемногу накидывать диагностические чары, — а тут у всех минимум пару суток прошло. Заражение крови — это вообще чуть ли не худшее, с чем можно столкнуться при лечении… Ну, ты и сама понимаешь. — Смущенно добавил он, вспомнив, что говорит с обученной целительницей.
— А что еще входит в список худшего для тебя? — хмыкнув на его оговорку, спросила Джемма, акцентируя внимание на некоторую разницу в их подходах и возможностях.
— Труднее всего лечить утерю конечностей и особенно органов, — спокойно ответил волшебник, зная, что на подобное способны и местные целители, хоть и в куда более скромных масштабах. — Человеческий организм очень сложная структура, притом еще и достаточно хрупкая, так что тут сложность именно в том, чтобы не навредить своим лечением, а повторить прежнее состояние в идеальном подобии. Это вон скальным троллям хорошо — кинул исцеляющее посильнее, и у них даже глаза сами восстанавливаются. С людьми, а я имею в виду и подобные расы — эльфов, краснолюдов и прочих низушков, куда сложнее всё происходит.
— Кстати, как там Эсси? — хихикнув, вспомнила девушку-барда некоторое время общавшаяся с ней целительница. — Она все же увидела твоих военных троллей? Придумала им песенку?
— Увидела, — кивнул усмехнувшийся Виктор, припоминая восторг поэтессы от вида марширующих почти в ногу закованных в сталь существ. Со времен битвы их броню немного модернизировали, чтобы она не мешала им спать, так что теперь они её вообще никогда не снимали. Хотя её и снять бы теперь не получилось, так как вместо крепления ремнями её намертво прикручивали к окаменелым частям самих троллей. Пожалуй, не будь они полностью подконтрольны кормившим их людям, такие миниатюрные танки могли бы доставить существенных проблем в случае какого-либо бунта. Правда, были еще и стрелы с бронебойными наконечниками, но это на самый крайний случай, просто чтобы притушить паранойю одного волшебника.
— И как? — голос Джеммы вырвал Виктора из его размышлений, когда они прошли уже половину пациентов.
— Весьма впечатлилась, — честно ответил он, незаметно проверяя, не накосячил ли где, действуя «на автомате». К счастью, как часто и бывает, действия, доведенные до автоматизма, обычно самые правильные. Проходя мимо Хагги, он отдельно указал на него: «Этого я разбужу первым — он их староста, и я бы хотел с ним поговорить».
— Как я понимаю, говорить ты с ним будешь наедине? — усмехнулась целительница. — Можешь воспользоваться моим кабинетом или отвести в дом. Он вроде чуть ли не наименее пострадавший.
— У тебя кроме целого дома еще и кабинет тут есть? — уточнил не сильно удивившийся волшебник.
— Предпочитаю во время работы быть поблизости от пациентов, — пожала хрупкими плечиками Джемма. — Ты с ним уже успел пообщаться, как я понимаю? Что там было?
— Кошмары, как и сказал Сайрес, — честно, хоть и не полностью ответил Виктор. — Вот я и хочу теперь выяснить, что это за массовое помешательство и не грозит ли оно еще кому.
— Да уж, вчера от них прям жутью веяло, — призналась очевидно принимавшая пациентов целительница. — Все бормотали что-то про тьму, ужас и голос из глубин.
— Голос из глубин? — заинтересовался волшебник, которому все это чем дальше, тем больше напоминало творчество одного автора из родного мира.
— Не придавай этому такого уж большого значения, — буркнула Джемма, видимо уже ведшая подобные разговоры с подчиненными. — У рыбаков и особенно у ныряльщиков куча легенд и историй о каких-то богах и чудищах на дне морском. Они просто как никто представляют всю колоссальность океана, вот и пытаются населить его разными могущественными сущностями. А у вторых естественные страхи накладываются на постоянные длительные задержки дыхания и погружения-всплытия, что, как мы знаем, здорово бьёт по мозгам.
Все замечания целительницы были весьма разумными и адекватными. Виктор даже согласился бы с ними, если только не брать в расчет голос, который он точно слышал. А пробиться к нему в голову — это задача нетривиальная и мало кому по силам. Вернее, он до сих пор не встречал никого, кто был бы способен выполнить такой трюк без его разрешения.
— Ты сказала только про рыбаков и ныряльщиков, — Виктор решил придержать свои размышления при себе, а беседу продолжить в другом направлении. — А как же моряки? У них нет таких легенд?
— Конечно есть! — усмехнулась происходящая из самого морского народа девушка. — Только больше на уровне баек. Разная психология: одни потребители даров моря, а другие его покорители. Морякам больше нравятся истории про открытия, приключения и возможности, а рыбаки чувствуют себя мелкими воришками, которых в любой момент может застигнуть на месте преступления грозный хозяин дома. Добавь сюда еще и то, что рыбаки в море выходят на утлых лодочках, которые чуть поднявшийся ветер перевернуть может, а моряки идут на кораблях, которым даже легкий шторм не станет преградой. Я уж не говорю о ныряльщиках, которые вообще один-на-один со всем океаном.
— А я думал, что нужно куда больше храбрости, чтобы вот так нырять в темноту, надеясь только на свои умения, — сообщил озадаченный волшебник, заметив, что они уже закончили обход всех пациентов и стояли, просто увлекшись беседой. Помощники целительницы в это время, тихонько переговариваясь, осматривали результаты лечения.
— А мы не про храбрость говорим, — подчеркнула Джемма, — а про психологию. Всех этих подводных богов придумывают не от трусости, а из-за подспудного желания извиниться за воровство. Ну, не воровство это, но на подсознательном уровне может восприниматься именно так.
— Значит, ты думаешь, что это все чушь и никаких монстров в глубинах нет? — уточнил Виктор. Все же если кто-то что-то о море и мог знать, так это островитяне.
— А я откуда знаю? — удивленно развела руками дочь Скеллиге. — Может есть, а может и нет. Мы настолько мало знаем о поверхности океана, что говорить о его глубинах вообще бесполезно.
— Ааа, ты, значит, считаешь, что если мы не можем обо всем знать, то и беспокоиться об этом не стоит?
— Не придавать этому слишком уж большого значения, — поправила его Джемма. — И уже точно не верить всем россказням обычных рыбаков.
— Хорошо, постараюсь не устраивать тут отвратительных культов с человеческими жертвоприношениями, — улыбнулся ей волшебник. — По крайней мере, не устраивать их сразу.
— Не думала, что тебе вообще есть дело до богов и всего такого, — усмехнулась девушка.
— Вообще плевать, — согласился Виктор. — Но понять истоки страхов пациентов тоже бывает полезно.
— Согласна, — кивнула целительница. — Так что, кабинет или в дом поведешь?
— Пожалуй, выберу кабинет, раз уж ты предлагаешь. Жаль только, не показали твоим помощникам великолепия целительной магии.
— Шутишь что ли? — насмешливо посмотрела на него Джемма. — Сперва эта птица, а потом за время короткого разговора ты исцелил полный зал людей, часть из которых не дожили бы до завтрашнего утра! Мы получили и зрелище, и эффективность! Так что не переживай, всё прошло как нельзя лучше!
— Ну, раз ты так говоришь, — улыбнулся волшебник. — Пойду тогда проясню, что тут у нас случилось.
Подойдя к Хагги, Виктор развеял на нём ранее наложенное заклинание сна, без которого тот давно бы проснулся. Очнулся мужчина мгновенно, распахнув глаза и тут же сев на лежанке.
— Доброе утро, — поприветствовал его волшебник. — Похоже, что пришла пора нам поговорить в реальности. Хозяйка данного заведения предоставила нам в пользование свой кабинет, куда я и предлагаю пройти.
Мужчина глянул на него с явно видимым страхом в глазах и немедленно принялся подниматься, бормоча при этом:
— Да, да, конечно, господин.
— Как-то ты был смелее в своем сне, — заметил изрядно удивленный таким переменам Виктор, разглядывая едва достававшего ему макушкой до плеча мужчину, что на самом деле было высоким ростом по местным меркам. Это пришлый волшебник разросся вне всякой меры на фоне злоупотребления ритуалами.
— Так-то во сне было, господин, — сконфуженно развел руками староста. — Прошу прощения, если проявил непочтительность. То я без злого умысла.
— Всё в порядке, — успокоил его Виктор, сам задумавшись о разнице восприятия снов, в которых сам он вел себя в точности, как и в реальности. — Пойдем лучше расскажешь, что же тут произошло. Полагаю, что история будет презанимательной.
Располагаясь в кабинете целительницы, волшебнику не пришлось создавать мебель, так как там и без него нашлись два удобных кресла, судя по расположению которых, можно было решить, что для подобных бесед они тут и поставлены. Когда Хагги несмело присел чуть ли не на краешек кресла, расположившийся напротив него и внимательно разглядывавший сбитого с толку мужчину Виктор приступил к беседе:
— Итак, начнем, пожалуй, с самого очевидного вопроса: куда вы направлялись?
— Подальше от моря, господин, — коротко ответил староста, предпочитая разглядывать половицы, а не своего собеседника. Которому, однако, это не мешало считывать его эмоции и поверхностные мысли. А там был полный бедлам, видимо, последствия перенесенного безумия.
— И что же в море вас так напугало? Вы ведь поколениями жили от его даров.
Мужчина замялся, боясь, что собеседник не поверит его словам, сочтя бредом сумасшедшего.
— Не бойся, говори, как есть, — подтолкнул его волшебник. — Уж поверь, я повидал такого, что мало вещей могут меня поразить.
— Многоликий, Ужас из Глубин, Отродье Тьмы, — будто в полу-трансе принялся перечислять Хагги. — У него много имен, но еще больше обличий. Никому не известен его истинный облик, ведь появился он раньше любого живого существа. Рожденный из первозданных Тьмы и Хаоса, он противен всему сущему, сам ненавидя всё, что его окружает. Любой порядок ему отвратителен, любая законченная форма вызывает желание изломать её, извратить, искалечить. Тысячи лет он спал в глубинах океана, куда не проникает даже солнечный свет, копя свои силы и ненависть, дабы однажды пробудиться и принести в мир Тьму, Хаос и свое вечное владычество.
— В мир? Ты имеешь в виду весь мир? — уточнил Виктор, когда мужчина замолк. — Не только побережье?
— Так говорят нам древние предания, господин, — произнес староста. — Они передавались на протяжении поколений в нашей деревне, ведь мы одни из тех, кто его сдерживал, не давал ему проснуться.
— Молясь ему? — удивился волшебник такому подходу.
— Мы не молились! — мужчина впервые вскинул взгляд на собеседника, пылая возмущением. Правда, быстро опустил его обратно к полу и тише добавил: — Мы пели ему колыбельные, преподносили еду, дабы он был сыт и глубже спал. В его доме не было окон, дабы он не видел рассвет и не знал, что наступает новый день…
«Ну, теперь я хотя бы знаю, почему в их круглом храме не было окон, — мысленно усмехнулся Виктор. — Наверняка и круглая форма что-то должна обозначать. Но они реально таким образом могли сдерживать что-то могущественное? Хотя статуэтки тот же туман как-то сдерживали».
— Но раз вы приняли решение покинуть свои дома, значит, что-то изменилось?
— Многоликий проснулся! — уверенно заявил Хагги. — Изменения мы почувствовали не так давно, около двух недель назад, сперва даже не придали им большого значения. Мы были слепы!
«Две недели? В принципе, с некоторым запозданием подходит по времени к моей схватке с Вильгефорцем».
— В чем проявлялись изменения? — волшебник даже немного подался вперед, дабы не пропустить ни звука из слов собеседника.
— Сперва это были просто тревожные сны, — тихим голосом начал свой рассказ мужчина. — Потом пришли кошмары, с каждым днём становясь всё ужаснее и извращённее. На третий день разные люди стали замечать, будто что-то мелькало в воде, что-то тёмное и быстрое. Ну а на четвертый день моя племянница заметила нечто в лесу. Я сразу объявил общее собрание, и, обсудив все, мы пришли к выводу, что надо что-то делать. Сражаться с тварями мы не могли — мы даже не воины, а тут нужно что-то посильнее…
Он снова бросил взгляд на Виктора, как бы намекая на разговор во сне.
— И вы решили бежать?
— У нас не оставалось выхода! — чуть не взмолился мужчина. — Мы могли сдерживать его только теми средствами, что передавали нам наши отцы и деды. Наше дело не воевать, а только убаюкивая его, не дать проснуться раньше времени.
— Но откуда тогда эта бешеная спешка? Почему вы так торопились?
— На седьмой день, когда сборы были уже окончены, твари, видимо, поняли, что мы задумали, и не захотели нас отпускать. Ночью они напали, но мы успели запереться в доме Многоликого, куда им ходу нет, так как они низшие, презираемые им существа. А днём мы спешно тронулись в путь, заметая свои следы специальными метлами, чтобы твари не смогли нас найти. Но вокруг либо море, либо лес, на юге еще и ужасный Брокилон, так что путь наш лежал на север.
«Ну, скорее на северо-запад, но простим крестьянину подобную неточность».
— Отойдя от деревни, к ночи мы подумали было, что в безопасности, даже отважились сходить в лес за дровами, правда, не заходя глубоко, но хвороста и так хватало. Но мы не учли, что твари бросились в погоню! Нам пришлось всю ночь жечь костры, сдерживая их. Хворост закончился бы раньше, чем настало утро, если бы мы не пожертвовали часть своих вещей, благо жир у нас был и сделать факелы было нетрудно. А как только их разогнал рассвет, мы побежали.
«Хм, запахи я анализировать не догадался, да и вонь даже от сгоревшего жира за неделю бы выветрилась, — огорченно подумал волшебник, припоминая, как выглядела первая ночная стоянка беглецов. Пока вроде бы всё сходилось».
— Но прибыв в Бремервоорд, почему вы не сели на корабль хотя бы до Цидариса? — спросил озадаченный выбором беглецов продолжать сбивать ноги по местным «дорогам» Виктор. — Чем платить, как я понимаю, у вас было.
— Море небезопасно! — снова поднял свой взгляд Хагги, в этот раз посмотрев прямо в глаза собеседнику. — А раз Келти, моя племянница, видела тварей и в лесу, значит, они все еще боятся солнца. Спасение можно найти только в полях, голых холмах и горах!
— Но разве ты не говорил, что этот «Многоликий» хочет принести Хаос, Тьму и прочее в мир? — уточнил волшебник, проверяя на прочность озвученную рыбаком версию. — Он ведь не ограничится морем и побережьем?
— Не ограничится, — подтвердил мужчина, отчаянно закивав головой, — ему нужен весь мир, от морских глубин до горных вершин.
— Тогда какой смысл бежать? Он ведь все равно настигнет рано или поздно.
Староста некоторое время молчал, пока не начал говорить тихим голосом, постепенно набираясь уверенности:
— Потому что всегда есть надежда. Надежда, что кто-то поможет, что-то случится и Ужас отступит. Наша надежда — это Хеймдаль, герой, который поведет нас на Последнюю битву. Единственный, у кого есть шансы в этой битве победить.
— Вы ведь не воины, — напомнил Виктор.
— В Последней битве уже будет неважно, кто мы и чем занимались допрежь, — вполне уверенно заявил Хагги. — Либо мы все вместе победим, либо всех нас ждет судьба хуже смерти!
— А что за ситуация с жемчугом? — сменил тему волшебник, чтобы слегка успокоить неожиданно разошедшегося рыбака. Было очевидно, что уж в свои слова он верит истово. — Мне говорили, что к вам приходили и другие люди, пытались добывать его, но у них ничего не получалось. Говорили, что они даже рыбу у вас ловить не могли. Это тоже последствия влияния этого «Многоликого»?
— Я не знаю, почему они не могли ловить рыбу, — признался староста вполне зажиточной рыбачьей деревни. — У нас с нею никогда проблем не было, рыба всегда была в избытке. Могу только догадываться, что на них как-то влияли места, где мы усыпляли бдительность Многоликого. Все же не только мы на него влияли, но и он на нас.
— О чем ты? — заинтересовался Виктор, следующий вопрос которого должен был быть о слишком уж правильной для крестьянина речи собеседника.
— Мы поколениями живем небольшой закрытой общиной, не пуская к себе чужаков, — эти слова Хагги напомнили волшебнику слова Рамона, утверждавшего, что жители деревеньки туповаты и уродливы, чего он точно не заметил. — Насколько я знаю, обычно это приводит к некоторым проблемам. Но не у нас. Не скажу, что мы все такие уж умные и красивые, но приходили к нам точно сплошные уроды и дебилы. Видимо, думали, что раз у нас получается в этих местах жить в достатке, то и у них получится без каких-либо усилий.
«Какая интересная полярность взглядов, — мысленно усмехнулся Виктор. — Однако стоит признать, что сидящий передо мной человек точно не подходит под определение слова «вырожденец». Скорее уж он и выше, и крепче, да и поразумнее многих простолюдинов, с которыми я общался. А это говорит, как минимум, о хорошем питании».
— Только вот ты мне не всё рассказываешь про жемчуг, — открыто заявил волшебник, уловив одну из мыслей на поверхности разума старосты. — Вы ведь не весь его сами добывали. Так ведь?
Хагги бросил на него испуганный взгляд, но, видимо, вспомнил, что общается с чародеем, сил которого и не представляет, поэтому коротко кивнул и заговорил:
— Самый лучший жемчуг, который мы сдавали в качестве налогов, чтобы к нам не лезли слишком уж активно, мы получали от водяных. Только им доступны такие глубины, на которых можно найти раковины с самым крупным, самым необычным и дорогим жемчугом. Взамен же мы предоставляли им изделия с поверхности. Всё же под водой не слишком удобно заниматься обработкой тех же металлов.
— А вы их откуда брали? — удивился Виктор, как-то не заметивший на территории деревеньки особого расцвета кузнечного ремесла. Лишь небольшая кузница для мелких бытовых задач, не более.
— Так у торговцев покупали, — недоуменно глянул на него староста, будто бы не ожидавший такого простого вопроса. — Водяные эти совсем цены своему жемчугу не знают, так что мы хоть и не пытались их обкрадывать, но хватало, чтобы и им нужных изделий закупить, и нам налоги заплатить, да еще и свою долю малую оставить.
«Что-то у меня нихрена не сходится, — подумал волшебник. — И ведь ни Рамон, ни Хагги мне не врут, но показания чуть ли не прямо противоположные. И я бы поставил на то, что это именно Рамону голову задурили ложными докладами. Что не удивительно для этого разбойного края».
— А почему они не торгуют напрямую?
— Не доверяют друг другу, — выдал очевидную версию староста. — А мы не представляем опасности ни тем, ни другим, так что подходим на роль посредников. Ну и водяные, как я полагаю, испытывают некоторую сопричастность к нам из-за нашей борьбы с Многоликим… Ну, теперь уже бывшей борьбы.
— Они с ним как-то связаны? — поинтересовался Виктор, припоминая всё, что знали «доноры» его знаний об этих рыболюдях. Знали они не особо много, выделяя разве что их не самый приятный внешний вид и повышенную агрессивность по отношению к людям. Однако похоже, что жителей деревеньки они не трогали.
— Наверняка, — закивал мужчина. — Только они категорически отказываются его обсуждать. Видимо, то ли пытаются забыть, то ли запрет какой-то есть.
— Хм, а они могут быть его бывшими рабами? — волшебник припомнил свой разговор со статуей. Других кандидатов на эту роль пока не наблюдалось.
— Ну, учитывая их внешний вид и реакцию на любое упоминание о нем, — Хагги явно задумался, — то это выглядит вполне возможным.
— Кстати, — Виктор неожиданно для себя вспомнил свое первое впечатление от увиденных пациентов, — а где ваши старики?