Что такое боль? Многие скажут, что это реакция организма на повреждения или раздражение. И они будут правы. С точки зрения физиологии, всё именно так: ноцицепторы, расположенные по всему телу, мгновенно реагируют на травму, посылая сигналы по чувствительным нервным путям к мозгу. Но дело не только в этом.
Боль — это не просто результат физического воздействия. Это работа мозга, который интерпретирует полученные сигналы. Страх, тревога, стресс — всё это может усиливать боль, делая её почти невыносимой. Но стоит успокоиться, взять под контроль свои эмоции, как боль может отступить, стать слабее. Это хорошо видно на примере «плацебо» и «ноцебо», когда ожидания влияют на восприятие боли, или же фантомной боли, когда страдает часть тела, которой больше не существует.
Вот почему, когда речь идёт о боли, слепо доверять мозгу не стоит. Особенно в критических ситуациях, когда тело подвергается экстремальным нагрузкам, а внимание сосредоточено на других задачах.
Однако, как бы наш мозг ни интерпретировал поступающие сигналы, само наличие сигналов это не отменяет, что, собственно, и помогло мне с сестрой наконец-то сделать шаг в нужном направлении.
«Хочу стать сильнее», — подумал я, когда только начал изучать собственный дар, и с упорством, достойным лучшего применения, начал сгибать и разгибать ладонь, пытаясь ощутить мышцы.
И это даже получилось, что только разожгло азарт… Как итог: порванные мышцы и сухожилия, передоз зелий и практически всерьёз обидевшаяся сестрёнка. Думаю, ещё на стадии порванных мышц мне надо было задуматься, что что-то идёт не так, но… это же магия Гарри.
Однако контролировать мышцы — это одно. А вот контролировать всё тело — совсем другое. Что делать с костями, суставами, теми частями тела, которыми нельзя подвигать? Тут простой контроль за мышцами не поможет.
В общем, понимание того, что «двигательный нервный путь», который отвечает за движение и поддержание равновесия, это не совсем то, что нам нужно, пришло только сейчас, прямо после жёстких тренировок, когда болью отдаётся всё тело, а зелья под запретом.
Но что не делается… то не делается, а потому пришло время изменить подход. «Чувствительный нервный путь», идущий от рецепторов(механорецепторы, терморецепторы и ноцицепторы (болевые рецепторы)) по периферийным нервам к спинному, а потом и головному мозгу, дал нам прочувствовать все тело целиком, ибо в кои-то веки мы не исцеляемся и не глушим боль зельями. Тем более те же ноцицепторы есть буквально везде, за исключением мозга и печени, хотя там сама оболочка печени богата ими, а потому…
— Разряд! — с искорками веселья в голосе выкрикнула сестрёнка и приложила кончик палочки к многострадальной левой ладони.
— … Хм-м-м, хорошо пошла, — удержал я конечность от рефлекторного отдёргивания (сигнал от раздражителя, дойдя до спинного мозга, сразу переходит на «Двигательный нервный путь» без обработки сигнала мозгом).
С нашими успехами в окклюменции мы вполне могли фокусировать наше внимание на одном действии, отстраняясь от всего другого, а потому, высокомерно проигнорировав вспыхнувшие эмоции и рефлекторные реакции организма на боль, я сконцентрировался на тех сигналах, что посылала мне периферийная нервная система. …
Нервные окончания неистовствовали, они просто вопили о том, что конечности ну очень плохо. … На самом же деле это была модификация медицинского заклинания для стимуляции нервов. Не воздействуй оно лишь на физическое тело, то было бы не хуже того же «Круцио», а так можно игнорировать.
Стимуляция была не сильной, но зато всеобъемлющей, вся кисть буквально горела изнутри, позволяя мне «прорисовывать» её в мельчайших подробностях. Но важно то, что максимально детально прочувствованная кисть уже не просто висит в моём окклюментном пространстве, а как бы нанизана на каркас нервной системы, а это, согласитесь, совсем другой разговор.
— Пожалуй, … на сегодня всё, — пробормотал я, останавливая разошедшуюся сестру.
После такой всеобъемлющей концентрации мир казался слишком ярким и громким, да и хаотично подёргивающиеся мышцы в левой руке всё ещё отдавали болью, что только добавляло неразберихи в сознании.
— Надо спешить, не стоит опаздывать на тренировку с наставницей, — проговорила Нимфи, помогая мне подняться с кровати.
Моргнув пару раз, я с удивлением посмотрел на неё: — Ты её боишься? Хотя нет. … — не смог я сходу оформить в слова её эмоции.
— Не боюсь, я знаю, что она нам не навредит, просто. … — отвела она взгляд. — Порой она бывает неразборчива в методах, да и когда заходит на тренировочную площадку, становится как будто совсем другим человеком.
— Но мы всё равно идём? — задал я риторический вопрос, беря её за руку.
— Идём, — глубоко вздохнув, кивнула она. — Как не идти, если я даже по дому ходить стала иначе. …
* * *
Взгляд со стороны
Тихий свист разрезаемого воздуха, и Кастор едва успел уклониться, когда острый край метательного ножа пролетел всего в нескольких миллиметрах от его плеча, воткнувшись с глухим стуком в деревянную мишень позади. Его сердце колотилось в груди, дыхание было сбито, но времени на передышку практически не было.
— Вы слишком медленны, — голос Минами раздался, как холодный стальной клинок, который вот-вот должен был нанести новый удар. Её глаза были бесстрастны, как у хищника, наблюдающего за беспомощной добычей.
Она стояла напротив Кастора и Нимфадоры, держа в руках ещё несколько ножей, готовая в любой момент выпустить их без предупреждения. Её движения были плавными, почти незаметными, и в этом была пугающая грация.
Перед ней стояла задача, поставленная её новой, а возможно и последней, нанимательницей, и она её выполнит. Да, возможно, для сохранения более тёплых отношений стоило работать помягче, тем более что время ещё есть, но мягкость никогда не научит их не замирать перед смертельным ударом, не заставит сознательно подставлять руку под метательный нож, дабы сберечь внутренние органы. Потому она будет учить их так же, как и учили её, ведь они её ученики, которых она должна закалить, сломать и снова собрать, но уже сильнее.
— Сосредоточьтесь на движении, — резко добавила она, её голос прозвучал как удар. — Ваш страх парализует, замедляет, а в бою это стоит жизни.
Нимфадора, стоявшая рядом с Кастором, выглядела не менее измождённой. Если бы не последние успехи в метаморфизме, то она свалилась бы от усталости ещё 10 минут назад, но пока, если игнорировать вздувшиеся кровеносные сосуды, бешено стучащее сердце, расширенные от адреналина зрачки и лёгкие, которые подобно мехам прокачивают воздух, всё в норме.
— Ещё раз, только уклонение, — напомнила Минами, хотя её холодный приказ звучал как приговор. — И помните, чему я вас учила.
Она подняла руку, направив нож между учениками, затем быстрым движением бросила его в сторону Кастора. Тот среагировал быстрее, чем прежде, но всё равно опоздал. Нож чиркнул по его предплечью, оставив неглубокую, но жгучую рану.
Не останавливая движение, очередной нож, выхваченный, казалось, из воздуха, полетел в сторону ученицы… неудачно для ученицы.
Нимфадора попыталась увернуться, но была на долю секунды медленнее, чем нужно. Лезвие прошло по касательной, оставив глубокий порез на боку. Она вскрикнула от боли, но не остановилась.
Все находящиеся в этом кругу знали, что реальной опасности нет. Безусловно, ножи были боевые, не было и речи о затупленных краях или облегчённом весе, но что такое физическое повреждение обычным, даже не трансфигурированным железом? Ничего! Голова и жизненно важные органы были прикрыты барьером, но разве это имеет значение, когда тебе в лицо летит остро заточенная железка?
— Двигайтесь, — всё таким же ровным голосом, как и при первой встрече, произнесла Минами, продолжая метать ножи.
Кастор видел, как сестра, стиснув зубы, продолжает уклоняться, игнорируя кровь, стекающую по её боку. Он чувствовал, насколько ей тяжело, но вмешаться значило не доверять своей сестре, решить, что она слабее, что она нуждается в постоянной защите, что она не может самостоятельно пройти через это.
Пожалуй, это был первый серьёзный спор между ними, несмотря на то, что они чувствовали, что оба хотели позаботиться друг о друге. В итоге победила логика, а потому Кастор чувствовал, но не вмешивался, ожидая сигнала, чтобы запросить остановку тренировки…
Очередной нож летит в сторону Нимфадоры, и на этот раз она успела отклониться, её движение было быстрым, но плавным, без суеты и резких рывков. Лезвие пролетело мимо, не задев её.
Однако у Минами была задача, и она её выполняла. Как умела, а потому второй нож уже летел вслед за первым, и на этот раз Нимфадора не успела уклониться полностью — нож попал во внутреннюю часть бедра, оставив глубокую рану. Сбившись с шага, её ноги подкосились, не выдержав нагрузки, и она рухнула на площадку, заливая всё вокруг кровью.
Не медля ни секунды, Кастор рванул к сестре, да и кто бы мог равнодушно смотреть на любимого человека, истекающего кровью. Но кто бы ему это позволил.
Свист лезвий, мчащихся наперерез Кастору, не позволил ему приблизиться к сестре, оттеснив его в сторону. Это вынуждало его снова и снова предпринимать попытки, выкладываясь до предела, задействовать максимум ментальных усилий, чтобы замечать всё новые летящие предметы… Да, клановые учителя знали толк в мотивации.
Минами атаковала непрерывно, не давала ему расслабиться и собраться с мыслями, попутно подмечая ошибки в движениях, дабы исправить их в дальнейшем. Лезвия снова и снова находили свою цель. Порезы покрыли его руки и ноги, мышцы ныли от перенапряжения, но он словно одержимый рвался вперёд.
Видя, что Кастор уже на пределе и он вот-вот свалится, Минами решила поставить точку в этой тренировке, а заодно проверить… проверить его так же, как проверяли её.
Остановившись на долю секунды, дабы её ученик пришёл в себя, она метнула один единственный нож… в голову Нимфадоре… и увидела то, что и хотела увидеть. Особо не размышляя, Кастор рванул вперёд, но раны, покрывавшие его тело, не позволили прикрыть сестру полностью, однако выставить ладонь… левую ладонь на траектории ножа он успел.
* * *
Открывать глаза решительно не хотелось, да в принципе никто и не заставлял, а потому я продолжил неподвижно лежать, наслаждаясь минутами спокойствия после очередной тренировки… Да, на этот раз учитель почти перешла черту, так и до магического выброса от переизбытка направленных эмоций недалеко.
Вроде и повод для истерики есть, но даже не знаю. Вроде и надо бы высказать всё, что я думаю о таких методах, а с другой стороны, они показали свою эффективность. Да и что ни говори, но сейчас я лежу не в пыли на тренировочной площадке, а чистый в своей кровати, рядом точно так же лежит Нимфи, а недалеко, в углу комнаты, сидит Минами, наверняка поддерживающая диагностические чары для отслеживания нашего состояния. И как тут истерить в такой обстановке?
Подавив тяжёлый вздох, я ощутил, как сестра тоже проснулась, однако вставать не спешила, а только поёрзала под одеялом, пододвигаясь ко мне поближе. Приятно.
Услышав, что учитель встаёт с кресла, видимо, решила, что пригляд за нами больше не требуется, я поспешил открыть глаза и спросить то, что уже давно крутилось в голове:
— Почему ножи, учитель?
Мой внезапный вопрос заставил её замереть у выхода, однако она ответила:
— У всего есть предел. — проговорила она, явно вложив в эти слова нечто большее, чем собиралась. — …Как в заклинаниях есть предел вместимости маны, после которого контуры не выдержат и распадутся, так и в предметах есть свой предел.
— Но… — привлёк я её внимание, так как уже секунд тридцать она неподвижно стояла в проходе, видимо, что-то вспоминая.
— Но… — глубоко вздохнула она и, став к кровати полуоборотом, продолжила отвечать: — Но специально изготовленный предмет может вместить значительно больше маны, чем содержится в перекаченной «Бомбарде», а с помощью рун мане можно задать необходимые свойства, будь то пробивание щита или стихийное проявление. Такие предметы одноразовы, и они не могут удерживать такое количество маны долго, но эффективность… Она всё окупает.
— Тогда почему на островах они не популярны? — задал я логичный вопрос, невольно заинтересовавшись темой.
— Как мне кажется, это из-за традиций дуэлинга, хоть и не берусь утверждать наверняка. — безразлично пожала она плечами. — Я заметила, что тут, на островах, да и в Европе, маги предпочитают использовать лишь заклинания.
Развернувшись и сделав пару шагов, она чуть тише добавила: — Хотя я этому рада, проще выполнять одиночные заказы, — и прикрыла за собой дверь.
Посидев и переварив то ли шутку, то ли завуалированный намёк на простоту работы ликвидатором в старом свете, я откинул эти мысли, возвращаясь к тёплому, мягкому клубочку, что устроился у меня под боком. После такой тренировки она явно не откажется от моей поддержки и внимания.
* * *
Из-под одеяла мы выбрались только к вечеру. Было уютно и тепло, и если бы не голод, то, вероятно, остались бы так до самого утра, в обнимку, ни о чём не думая. В доме никого не было, и мы могли позволить себе немного расслабиться. Без лишних церемоний я подхватил пискнувшую сестрёнку на руки и понёс её на кухню…
«Всё же выходка Минами затронула то, что не стоило трогать», — осознал я, когда ощутил почти физическую боль, ставя сестрёнку на пол. Её тепло, её прикосновения — всё это словно унимало те беспокойные мысли, что всколыхнул летящий нож. И она, чертовка, явно чувствовала это.
Стоило мне её отпустить, как она тут же ловко вскарабкалась на меня, обвив руками шею, а ногами обхватив пояс. И знаете что? Я был не против.
Без промедления, под её тихий шёпот на ухо, я продолжил накрывать на стол, а когда всё было готово, она пододвинула свою тарелку к моей и уютно устроилась у меня на коленях.
— Братика пора покормить, — заявила она с лукавой улыбкой, поворачиваясь ко мне боком. — Моему защитнику нужно хорошо кушать!
И всё было бы прекрасно, если бы не её покрасневшие ушки и бесенята в глазах, которые явно выдавали бурю чувств, скрытую внутри. Этот клубок эмоций было невозможно распутать, но одно было ясно — она наслаждалась нашей близостью, искусно играя с моими братскими чувствами, прикрывая это всё беззаботностью.
Взяв ложку, она аккуратно зачерпнула кусочек сочного мяса из тушёных овощей и поднесла его к моим губам.
— Открой рот, бра-а-а-тик, — настойчиво протянула она, вглядываясь мне в глаза.
Я подчинился. Слегка обжигающий, насыщенный вкус мяса наполнил рот, а её глаза не отрывались от моего лица, изучая каждую реакцию, каждую эмоцию.
— Ещё, — шепнула она, снова зачерпывая рагу. На этот раз она подалась ближе, её дыхание коснулось моей щеки, когда она аккуратно подала мне еду.
Мои руки инстинктивно легли на талию, чтобы удержать её ближе, и я почувствовал, как её тело слегка напряглось от моего прикосновения, но она не возражала. Наоборот, казалось, что ей это нравится.
— Не волнуйся, — сказала она тихо, прижимаясь чуть ближе ко мне. — Я всегда позабочусь о тебе. — прошептала она, и в этом шёпоте было столько тепла и нежности, что у меня просто не могло быть иного ответа.
— Как и я о тебе…
Эта идиллия продолжалась вплоть до того момента, как в аппарационном комнате не раздался хлопок, благо мы уже перешли к десерту да и обсудить успели многое, уж больно у нас нетипичное поведение… Гормоны, да, куда ж без них.
Однако появление Нарциссы одним лишь своим видом заставило нас моментально напрячься, а её слова…
— Люциуса выпускают из Азкабана.