С тех пор как Саске впервые поступил в академию, там всегда была группа девушек, известных как "Поклонницы Саске”. Они с радостью приняли это звание, несмотря на то, что знали, что оно было уничижительным. Они носили свое прозвище с гордостью. Каждый день после занятий в Академии ниндзя эти девушки заполняли класс или два класса для занятий своей группы. Чтобы стать членом группы, не обязательно было посещать академию. Если вы обожали Учиху с вороньими волосами, вам разрешалось вступить в группу. Возраст учениц варьировался от восьми до восемнадцати лет. В самом начале они провели черту на пять лет выше возраста своего темного кумира. Если бы они разрешили, некоторые женщины в возрасте сорока лет подали бы прошение о вступлении.
Когда Саске покинул деревню, некоторые считали, что это их вина. Возможно, они слишком сильно досаждали. Может быть, потому что, когда его не было дома, они врывались в его жилище и крали его рубашки, полотенца, боксеры, все, что имело его запах. Однажды ниндзя, вломившийся в его дом, даже продавал на рынке локоны его волос по восемь тысяч рё за локон. Они вычистили слив его душа и щетки для волос, чтобы найти как можно больше волос, и заработали кругленькую сумму на продаже членам "Клыкастых девчонок Саске", у которых был дополнительный доход. Фангёрлз, ответственные за более тревожные злодеяния, были изгнаны из группы за свои преступления.
Когда молодой Учиха покинул Коноху, большинство девушек отошли от жизни "Клыкастых Саске", особенно те, кто еще учился в академии и не закончил ее. Академия включила тему дезертирства Учихи в учебный план, объясняя каждую деталь его дезертирства и катастрофические последствия миссии по его возвращению. Никто из академии больше не боготворил Учиху, но ярые фанаты, ниндзя и гражданские лица от тринадцати до восемнадцати лет, по-прежнему активно собирались в классе академии для занятий каждый день.
Сейчас на собраниях оставалось всего пятьдесят девушек, но те, кто остался, были самыми преданными. Их главной целью было распространение любви к Саске-куну. Они пытались вернуть потерянных членов и, конечно же, предавались воспоминаниям о Саске. С тех пор как Саске покинул клуб, его члены стали гораздо ближе друг к другу. В стремлении сохранить память о Саске они забыли о старых соперничествах.
Кияки Амагаки стояла за учительским столом и радостно смотрела на собравшихся девушек. Шестнадцатилетняя чуунин с длинными струящимися волосами цвета шоколада, спускавшимися до бедер, была новым президентом "Клыкастых девчонок Саске” — она носила очень дорогие очки, облегающее зеленое платье в китайском стиле, расшитое золотыми лебедями, которое спускалось до середины бедра, и белые чулки до бедер. По ее собственным оценкам, ее полная задница и подтянутые ноги компенсировали отсутствие бюста. Она заменила Ино Яманаку после того, как та призналась, что больше не испытывает чувств к Саске.
Кияки улыбнулась, призывая собравшихся девушек к порядку: — Итак, девочки! Первым делом мы рассмотрим вопрос о недостатке девушек, присоединившихся к нашему делу после того, как Саске-кун покинул деревню, — собравшиеся девушки прекратили болтать и сосредоточились на военной дисциплине. — За последние четыре недели мы не получили ни одного нового заявления, и мы потеряли более трех четвертей наших менее преданных членов. Мы должны придумать, как убедить девушек в том, какой Саске-кун классный и красивый! — Кияки наслаждалась визгами членов группы.
Она поправила очки, когда их внимание переключилось на сплетни о том, когда они в последний раз видели Саске. Кияки гордилась тем, что из всех собравшихся девушек видела его последней. Он выходил из своей квартиры в тот день, когда покинул деревню. Тогда она пробралась к нему в квартиру и стала мастурбировать на его кровати с одним из свитков на тумбочке. Простыни все еще были испачканы ее разбитой девичьей головой.
— Девочки! Вернемся к делу! — кияки привела девушек в порядок. Ей нравилась власть, которую она теперь имела над остальными девушками. Она снова поправила свои дорогие очки, возвращая собрание к одной из своих любимых тем, которая так и осталась не обсужденной за время пребывания Яманаки на посту президента. — Далее мы обсудим наши любимые сексуальные фантазии, — ее тон был деловым, но щеки разгорелись, когда снова раздались визги. — Я начну. Прошлой ночью мне приснился новый сон.
Кияки была специалистом по гендзюцу, и поэтому она постоянно концентрировала все пять своих чувств, чтобы создать опыт, способный обмануть шиноби и обнаружить чужое гендзюцу. Это приводило к очень ярким снам, и Кияки всегда помнила свои сны.
— Я была в этой самой комнате наедине с Саске-куном. Горела ароматическая свеча, наполняя комнату запахом ванили. Саске молчал, грубо раздевая меня. Я попыталась дотронуться до него, но он хмыкнул, как всегда, и остановил меня. «Я здесь главный” — он мягко сказал и разорвал мое платье, желая добраться до моего прекрасного тела, — глаза длинноволосой девушки закрылись, когда она вспомнила свой сон прошлой ночи. — Его ногти оставили красные стейки на моей коже. Его прикосновения были подобны огню, распространяющемуся по моему телу, когда он сорвал с моей попки кружевные трусики.
Девушки сидели, завороженные рассказом брюнетки. Кияки всегда выступала первой, с тех пор как она представила Фантазию времени, и у нее всегда была новая история для рассказа. Некоторые из молодых членов группы назвали это причиной своего ухода из группы, но оставшимся членам это нравилось. Они больше не чувствовали себя извращенцами, поскольку все делились друг с другом своими фантазиями. Даже самые извращенные фантазии теперь вызывали у группы только румянец.
— Без всякой прелюдии, кроме следов его ногтей на моей коже. Саске грубо развернул меня и нагнул над учительским столом, лишив удовольствия смотреть на его прекрасное тело, пока он ласкал мое. Мои чулки порвались, когда он грубо прижал меня к дереву. "Не так сильно” — хныкала я, но в ответ он сильно шлепнул меня по заднице, прошептав: "Я здесь главный. Ты просто пизда” — Кияки была действительно увлечена этим. Переживая грубое обращение со своим кумиром, как будто это было самое искреннее любовное письмо. Ее зеленые трусики были испачканы ее соками.
— Я услышала, как опускается его молния, и, когда я попыталась оглянуться, еще один шлепок впечатал мою задницу в стол, а он схватил в горсть мои роскошные волосы и дергал до тех пор, пока моя спина не выгнулась дугой, а кожа головы не запылала от боли. “Ты не можешь двигаться. Ты не можешь говорить” — прошептал он и резко отпустил меня. От удара я ударилась спиной о парту, разбив очки, но это был Саске-кун, поэтому, конечно, я сразу же простила его.
Несколько девушек в комнате кивнули. То, как Саске издевается над ними, было обычной фантазией. Его холодная манера поведения и постоянное игнорирование фангёрл создали у девушек тяжелое впечатление об их возлюбленном. Поэтому их фантазии отражали это впечатление.
— И вот настал момент, когда я почувствовала член Саске-куна между булками моей задницы. Он сильно толкнулся вперед, и моя задница сжалась вокруг его пульсирующего, горячего докрасна члена. Я почувствовал, как капля спермы потекла по моей заднице, и мгновение спустя головка его члена прижалась к тугой дырочке. "Не здесь, Саске-кун…” — начал я, но он снова и снова шлепал по моей и без того измученной заднице. “Я… СКАЗАЛ… ЗАКРОЙСЯ…!” Каждое слово он подкреплял шлепком. Моя киска капала от его толчков, и каждый шлепок, казалось, посылал острые ощущения, которые усиливали удовольствие. Я содрогнулась в оргазме, когда последняя пощечина треснула по моей заднице, — она испытала небольшой оргазм, переживая этот опыт перед большой группой. — Он толкнулся бедрами вперед, проникая в мой анус. Я ожидала боли, но чистое удовольствие распространилось от точки соприкосновения. Я застонала от удовольствия, и еще одна пощечина треснула по моей израненной заднице. Толчки Саске продолжали ускоряться. Я вскрикивала и стонала. Каждый раз я получала звонкую пощечину. Когда я наконец дошла до точки, где больше не могла выносить издевательств, я изо всех сил старалась молчать. Саске-кун снова ускорился, хрюкая при каждом толчке. Он вот-вот кончит. Я знала это. Я приготовилась насладиться горячей липкой жидкостью, заполнившей меня, но в последнюю секунду он вырвался и выплеснул ее мне на волосы. Я застонала от потери, и последний шлепок приветствовал мою распухшую задницу. Последнее, что я услышала, это как хлопнула дверь класса, и Саске отошел от моего неподвижного тела, оставив меня на следующий день.
Группа вздохнула, как будто это была самая романтичная история, которую они когда-либо слышали. Кияки вздохнула, это не была одна из ее самых приятных фантазий, но она была одной из самых сильных. Она не думала, что если бы она действительно пережила события своего сна, ей было бы так же весело, как во сне. — У кого еще есть фантазии, которыми вы хотите поделиться? Ами-тян, давай.
________________________________________
(Снаружи)
Девушки и не подозревали, что за ними наблюдают пять фигур, прячущихся на одном из высоких деревьев, возвышающихся над комнатой Клыкастых. Наруто смотрел на кареглазую девушку. — Она настоящая ненормальная, не так ли? Это не может быть нормальным.
Хината хихикнула. — Это фантазия Наруто-кун. На самом деле она не хочет чего-то настолько экстремального. Это просто преувеличение ситуации, которую она хочет. Возможно, это единственная ситуация, в которой она может представить себе Саске-куна с ней, или ей любопытен анальный секс или порка. На самом деле она не будет стремиться к этому. А вот что-то менее экстремальное сведет ее с ума.
Наруто кивнул, понимая его. — Может, ты присоединишься ко мне и сведешь ее с ума, Хината-чан?
Она наклонилась и поцеловала Наруто в щеку. — Конечно, Наруто-кун.
Ино заговорила: — Наруто-кун, у нас с Сакурой-чан тоже есть цель, на которой мы хотели бы сосредоточиться. Девушка, которая сейчас говорит, Ами. Она была в нашем классе в академии.
— Понятно. Тентен-тян, ты остаешься на страже. Следи, чтобы ничего не случилось. Тишина и темнота на окнах, — Наруто выполнял роль командира отряда в этой операции, и он серьезно относился к своим обязанностям. — Начинаем операцию.
Девочки кивнули и ответили. — Да, Наруто-кун, — затем все пятеро исчезли в белых клубах дыма.