Парадокс Мультивселенной. Глава 54. Каэр Морхен. Часть вторая
Во-первых, всех с прошедшим!
Во-вторых, извините за отсутствие файлов, публикую главу с телефона и мобильный редактор тут… Мое почтение, в общем. Добавляю файл, а он сразу же исчезает, хех.
В-третьих, после этой главы ненадолго прощаемся с Трисс, встречаем Уму, воспитываем Цири, возвращаемся к магическим исследованиям…
Мини-арка о жизни в Каэр Морхене продолжается, но финал основного сюжета уже близок. Могу понять тех, кто хочет узнать развязку прямо сейчас, но потерпите еще совсем чуть-чуть, все-таки лучше закрыть все мини-сюжетки перед завершением фика:)
P.S. Тем более, что продолжения, видимо, не будет
— Э-э-э… — скривив губы, протянул Поттер, рассматривая протянутое нечто. Эскель только что вернулся в замок, и без каких-либо отдельных пояснений заявился к волшебнику.
— Синий мутаген, — заметив замешательство на лице парня, объяснил Эскель, — наткнулся на утопца, когда возвращался. Когда он пробил щит Квена, я сразу понял, что слишком уж сильный попался. Обычно мы просто сжигаем труп в таком случае, но раз уж ты просил, вот.
— Цвет — это природная мутация, верно? — Поттер забрал протянутый шарик, чем-то похожий на вырезанную из мяса железу. — Если синий, то…
— Монстры, в теле которых укрепился синий мутаген, чуть более устойчивы к магии, чем их сородичи, которым не так повезло, — кивнул Эскель, — но актуально подобное только для нас, ведьмаков. Даже самый захудалый чародей не заметит разницы, если решит разобраться с толпой таких же утопцев.
— Хм, спасибо, — поблагодарил ведьмака Поттер. — Слушай, Эскель, ты… Ты, наверное, единственный, кто без враждебности отнесся ко мне, когда я объявился тут, спасибо тебе.
— Ведьмаки везде сталкиваются с предубеждением, зачастую даже обоснованным, — пожал плечами Эскель, — так что я стараюсь всегда судить человека по его поступкам. Вдобавок, мне с лихвой хватило рассказа Геральта о тебе. Наш Белый Волк всегда хорошо разбирался в людях.
Проводив взглядом ушедшего на первый этаж крепости Эскеля, Гарри вернулся в комнату, мельком взглянув на посапывающую Меригольд, лишь частично прикрытую одеялом, после чего вновь уселся на трансфигурированный высокий стул и вернулся к заготовке омута памяти. Теперь, с синим мутагеном, который тут же отправился в специальную колбу с наложенным на нее зачарованием стазиса, Гарри намеревался приступить к созданию экспериментального варианта «стеклышка Линдана».
Поскольку заменить предстояло больше половины ингредиентов, расчеты уже занимали двадцать шесть страниц в блокноте, но Поттер был полон решимости разобраться с этой сложностью, вместе с тем систематизировав еще больше возможных алхимических связей. Несмотря на то, что окончательное решение еще не было принято, он не собирался сидеть сложа руки, когда от его действий зависит развитие целой науки.
Дни тянулись медленно, несмотря на то, что снаружи замка дело постепенно шло к зиме. Появление Трисс практически ничего не изменило: не считая странных взглядов, которыми одарили Поттера наутро все остальные обитатели замка, включая Цири, Меригольд приняли без каких-либо склок и ссор. Тем не менее, уже через пару дней после ее прибытия Гарри внезапно понял, что испытывает непередаваемое, практически неосязаемое чувство дежавю: несмотря на то, что он не виделся с Джинни уже много лет, а теперь еще и находился в другом мире, Трисс вдруг резко стала напоминать ему бывшую девушку.
И дело было не в «рыжем проклятии», существование которого Поттер в определенный момент принял как данность, а в том, что Меригольд была склонна к манипуляциям. Гарри не имел ничего против того, чтобы стать «временной заменой Геральта», заполнившей пустоту в душе соблазнительной чародейки, но ее отношение к нему начало меняться в худшую сторону. Покуда Поттер не испытывал к ней ничего, кроме заложенного природой сексуального желания, сама Трисс явно изменила статус их постельной активности с ничего не значащей интрижки на «что-то непонятное и многообещающее». К сожалению, Гарри не мог воспользоваться легилименцией, чтобы оценить масштаб проблемы, но даже полный идиот заметил бы изменения в ее поведении.
Пылкая, резвая страсть, свойственная встречам на одну ночь, исчезла, уступив место заботливой нежности, от которой Поттера порой в дрожь бросало. Трисс так и норовила оказаться рядом, прикасалась к нему и настаивала на объятиях даже тогда, когда сам Гарри, очевидно, предпочел бы заняться чем-то более важным. Тем более, что важных дел и впрямь хватало, ведь замок надо было готовить к обороне вне зависимости от того, сколько времени оставалось до атаки Эредина и Дикой охоты.
Трисс же явно иначе смотрела на приоритет поставленных перед ними задач, ведь на первое место вдруг вышли мечты о власти. Гарри не знал, стоит ли ему беспокоиться по этому поводу, ведь Трисс не была похожа на фанатичную правительницу, возжелавшую контроля над миром, но… ее прошлое вкупе с серьезными амбициями превращали ее порой в ту, кем она являлась до падения короля Фольтеста — в чародейку, для которой власть — инструмент, с помощью которого она намеревалась сделать жизнь людей лучше. Казалось бы, абсолютно искреннее и даже светлое желание, но… Гарри тяжело было принять его.
Он знал, что и сам далек от образца непогрешимости, а его характер — настоящая находка для психотерапевта, но жизнь научила его избегать власти как огня, и Гарри не собирался меняться. Наверное, кто-то назвал бы его брезгливое отношение к концепции власти как таковой слабостью или дефицитом амбиций, но сам Поттер искренне гордился тем, что мог смотреть на ситуацию трезво и выбирать, не теряя голову.
Возможно, определенные роли в формировании подобных взглядов сыграли Сириус и Артур: первый сбежал из дома и фактически отрекся от богатства и власти, ведомый подростковым максимализмом, но не пожалел о своем выборе даже спустя много лет, а второй… Слэро мог бы стать кем угодно, если бы захотел, и прекрасно знал об этом, но он выбрал магию, выбрал науку и исследования. Впутавшись в войну Грин-де-Вальда из-за жены, он потом прожил почти семьдесят лет, не пытаясь стать частью открытого магического мира.
Слэро занимался тем, что ему по душе, и поступал так, как хотел, не оглядываясь на критику и общепринятые догмы. То же касалось и Сириуса. Впрочем, последнего нельзя было считать сильным человеком, но… Дамблдор многих превратил в послушных солдатиков, в том числе и самого Поттера в какой-то момент. Оглядываясь назад, Гарри понимал, что одного лишь упрямства недостаточно, нужно стать… по-настоящему сильным, чтобы чувствовать себя уверенно в жестоком мире, где каждый второй готов идти по головам, если это потребуется для достижения поставленных целей.
Презрение к власти, с которым считаются окружающие, для Поттера было важным показателем истинной силы.
Для кого-то власть — это цель, а достижение власти — долгожданная, выстраданная победа, но для Поттера — утешительный приз, с которым он бы сразу же расстался, попади тот ему в руки. Истинной, незамутненной и чистой победой для Гарри всегда была и оставалась… свобода. Свобода делать выбор без оглядки на окружающих, свобода жить на отшибе Туссента и есть копченого кролика в субботний вечер, свобода спать с королевой и шутить о потерянных пальцах с крестьянином из Лисьих Ям, который порой заезжает, чтобы рассказать новости. Гарри хотел проживать каждый день как последний, зная, что следующий непременно наступит. И власть была полной противоположностью этому желанию. Власть представляла из себя кандалы, которые жаждущий могущества должен был повесить на себя.
Гарри готов был отстаивать свою точку зрения до последнего вздоха, но едва ли он высказывал ее вслух хоть раз. Зачем? Провоцировать других людей на споры и недовольство, которые ни к чему не приведут? Становиться участником бессмысленных распрей? Подобное отношение к жизни сочтут либо слабостью, либо ошибкой, напрасной тратой прекрасного потенциала, так зачем же тратить нервы?
Наученный горьким опытом, Поттер придерживался подобного поведения, пока ему не удалось узнать Цири чуть лучше. И если нежелание, например, Геральта связываться с власть имущими было прекрасно понятно, ведь он был «простым ведьмаком», жизненный путь которого не раз одарял Белого Волка проблемами, вызванными недостойными представителями той самой элиты.
Цири же… С ней Гарри в кои-то веки почувствовал себя так, словно наконец-то смог найти человека, способного понять его. Поначалу он полагал, что все дело в том самом максимализме и импульсивности, которые в себе давным-давно подавил, но… чем больше времени он проводил с девушкой, тем больше понимал, насколько много у них общего.
От Цири все чего-то ждали, как от него когда-то. Как и в случае с самим Поттером, подобные ожидания отчасти были обоснованными: происхождение, пророчество, особенные силы, даже статус «ребенка предназначения»… Все эти ярлыки превращали Цириллу в рождественскую елку, за оформлением которой мало кто мог разглядеть испуганную девочку, которая просто хочет поступать правильно. Наверное, если бы Поттера поставили перед необходимостью выбрать лучший путь для Цири, а он смог бы поступиться собственными принципами, его выбор, очевидно, склонился бы в сторону политической карьеры.
К сожалению или нет, но Гарри не готов был отступать от железобетонных принципов, подкрепленных страхами, стереотипами и травмами, а потому он собирался помочь ей вне зависимости от того, что будет дальше. Чародейки хотели использовать Цири в своих целях, ведьмаки считали, что нет лучшего пути, чем большак, но Гарри… Он собирался лишь удостовериться, что Цири сделает выбор, опираясь на свои собственные мечты и желания.
Даже если выбор окажется ошибочным, опыт этой ошибки поможет ей, в отличие от комплекса нереализованных и сокровенных желаний, которые та вынуждена будет похоронить из-за давления извне.
— На самом деле, Эмгыр наверняка сможет разобраться с твоим… статусом на территории Туссента, — вздохнув, произнесла лежащая на кровати обнаженная Трисс, закинув руки за голову. — Конечно, у нас и без Туссента хватает прекрасных земель, но если вдруг ты захочешь вернуться туда ненадолго, то едва ли это будет проблемой.
Гарри вынырнул из размышлений и посмотрел на частично законченный омут памяти, после чего повернул голову в сторону чародейки, вновь восхищаясь ее телом. Сколь бы проблемной Меригольд не была личностью, объективные физические данные стал бы отрицать лишь полный идиот. Цокнув языком, Поттер пожал плечами и отряхнул руки, с которых на пол посыпалась каменная пыль.
— Ты знаешь, я не настаиваю на том, чтобы ты торопился с выбором, — продолжила рассуждать Трисс, — но мы можем хотя бы порассуждать вслух о том, что будет после, верно?
— Трисс, — вздохнув, вновь повернулся к чародейке Поттер. Спрыгнув с высокого деревянного стула, он помотал головой, — я терпеть не могу делать подобные заявления, но… ты всего полтора месяца назад жила у Лютика в борделе и думала, что у вас с Геральтом есть шанс на прекрасное светлое будущее вместе.
Окинув чародейку ироничным взглядом, Поттер не сумел удержаться от улыбки, увидев, как та открыла рот в безмолвном удивлении.
— Я ни в коем случае не осуждаю твое желание жить счастливо и все такое, — поспешил добавить он, — но давай повременим с планами, хорошо? В конце концов, нам с тобой необязательно следовать по одному пути.
— В смысле, необязательно? — тут же забыв о предыдущей реплике, переспросила Трисс.
— Строго говоря, мы с тобой просто друзья, — Гарри пожал плечами, — так что нет ничего страшного в том, чтобы заниматься совершенно разными вещами. Ты ждешь от меня понимания, и я понимаю, почему ты стремишься к власти, правда. Не надо так смотреть на меня, я действительно все понимаю, поэтому и не пытаюсь спорить с тобой или отговаривать тебя. Ты старше меня, и ты уже успела понять, чего хочешь от жизни.
— Но ты сам предложил убить Радовида, — напомнила ему Меригольд, с помощью магии одевая комплект привычной одежды.
— Да, однако я не собирался занимать его место или как-либо распоряжаться предоставленной возможностью, — уклончиво ответил Поттер, понимая, что для Трисс его объяснения в любом случае прозвучат как несвязный бред. — Я просто хотел убить тирана, вот и все.
— А если его место вдруг займет кто-то из его наиболее фанатичных генералов? — прищурилась Трисс. — Мы не можем просто взять и…
— Тогда мы убили бы и его тоже, — Гарри пожал плечами. — Говорю же, для меня это никогда не было государственным переворотом, скрытым договором с Эмгыром или чем-то подобным, понимаешь? Я просто предложил убить плохого человека, вот и все. Убить маньяка, а не просто спасти сиюминутных жертв.
— То есть, ты так и разбираешься с проблемами? — кашлянув от удивления, спросила Меригольд. — Просто убиваешь какого-нибудь плохого человека, а потом наблюдаешь за тем, что происходит после его смерти?
— Ну-у-у, — протянул Гарри, вспоминая о том, как безучастно наблюдал за приговорами Пожирателям Смерти и казнями, для которых пришлось вернуть в Министерство Магии присмиревших дементоров, — я уже говорил тебе, что участвовал в гражданской войне, помнишь?
— Да.
— Я примерно так и поступил, а потом просто наблюдал за тем, как государственный аппарат уничтожает остатки вражеской группировки. Честно говоря, ни разу не пожалел о том, что ушел в сторону, хоть мне и твердили о необходимости участия.
— И ты не использовал момент победы для того, чтобы…
— Вообще ни для чего не использовал, — фыркнул Поттер, — для меня критерии победы… Не знаю, здоровый крепкий десятичасовой сон, вкусная еда, женское внимание, возможность поступать так, как мне хочется…
— Получается, ты эгоист, — подметила Трисс, — при этом какой-то поразительно неамбициозный эгоист.
— О, тут даже спорить не буду, да, — закивал Гарри, — но я не мудак, понимаешь?
— Не мудак, но ты весьма и весьма расчетлив, не так ли? — Трисс нахмурилась. — Ты использовал все социальные связи, которыми успел обзавестись в этом мире, ради личной выгоды. Ты исцелил Анну-Генриетту, чтобы получить доступ в библиотеку Боклерского дворца…
— Нет-нет-нет, не путай причину и следствие, — покачал головой Поттер, — я исцелил ее, потому что она страдала, а причиной ее страданий был украденный из моей лаборатории эликсир. Я чувствовал определенную ответственность в той ситуации и испытывал понятное сострадание.
— Но в итоге ты все равно выбрал в качестве награды пропуск в библиотеку, верно? А, и возможность трахать княгиню в любое время дня и ночи, конечно же.
— Все мы не без греха, — неопределенно повел плечами Гарри, — но позволь все же поправить тебя, второе — это неожиданный, но приятный бонус.
Гарри думал, что это замечание приведет к взрыву, но Трисс вдруг хихикнула и разразилась хохотом. Положив руку на живот, она смеялась не меньше пары минут, после чего вновь рухнула на кровать и, тяжело дыша, посмотрела на Поттера.
— Ты ведь и с ней тоже использовал магию, да? — спросила она между приступами смеха. — Почти уверена, что тебе даже прощение Эмгыра не потребуется, можешь вернуться в Боклерский дворец и вместо темницы тебя сразу же утащат в спальню.
— Удовольствие дамы — приоритет, — Гарри хмыкнул, пожимая плечами. — Эгоистом можно быть везде, но не в постели, это золотое правило. Пока что оно меня не подводило, кстати, вне зависимости от характера дамы.
Трисс закрыла глаза и расслабилась, пытаясь отдышаться после затянувшегося приступа смеха. Рваное дыхание постепенно становилось все более размеренным, пока она лежала и думала о том, что умудрилась запутаться в, казалось бы, до безумия простой ситуации. Гарри вернул ее в реальность, напомнив о том, что эту интрижку даже затянувшейся назвать нельзя: они познакомились совсем недавно, а спали вместе и того меньше. С чего это вдруг она решила, что он обязан следовать ее словам? Подсмотрела за Йеннифэр, вьющей из Геральта веревки, и решила поступить также?
А, так вот из-за чего. Попытка заменить Геральта Поттером, верно? Попытка притвориться, что ничего не изменилось, таков ответ. Вот только Гарри не был Геральтом, это уж точно. В отличие от ведьмака, который, хоть и казался себе независимым, на самом деле всегда был человеком ведомым, Поттер представлял из себя самостоятельного игрока, добровольно покинувшего игру и наблюдающего за всем происходящим со стороны. Забавно, что поначалу она считала, что все с точностью до наоборот.
— Мы друзья, — Гарри избавился от пыли на коже и в волосах, после чего уселся на кровать рядом с Трисс, — но это не значит, что мы должны отказываться от… Ну, ты понимаешь. Кашу маслом не испортишь.
— Не наглей, Гарри, — фыркнула Трисс, не открывая глаз, — мне в любом случае нужно возвращаться в Лан Эксетер. Пока Цири не будет в безопасности, мы не можем разобраться с Радовидом, а всем, кто сбежал из-под его гнета все равно требуется моя помощь.
— Я мог бы помочь эликсирами и…
— Гарри, там хватает алхимиков и зельеваров, — улыбнулась Трисс, коснувшись его руки, — пусть и не таких талантливых, как ты. Проблемы скорее… финансового характера. Каким богатым бы ни был Ковир, тяжело уболтать власть имущих на «лишние траты», понимаешь?
— На самом деле… — Гарри провел рукой по щетине и посмотрел на чародейку с едва заметным призраком вины во взгляде, — здесь я тоже мог бы помочь.
— Если ты собрался шутить про то, что переспишь с пожилой зажиточной дамой ради ее состояния, то…
Гарри закатил глаза и рывком поднялся с кровати, взмахом руки приманивая свою бездонную сумку из другого угла комнаты. Открыв застежку, он запустил внутрь руку и попытался было с сосредоточенным видом отыскать необходимое, но довольно быстро сдался. Еще одно заклинание призыва, и на сей раз внушительных размеров крепкий холщовый мешок в его руке. Перевернув сумку, Поттер дернул за ткань, вытягивая мешок из магически расширенного пространства и позволяя тому упасть на пол.
Поскольку содержимое весило куда больше, чем мог бы выдержать двойной слой крепкой ткани, а прибегать к облегчающему вес заклинанию во время демонстрации Поттер не слишком хотел, подобный маневр оказался на удивление впечатляющим. Потянув за веревочку, которая стягивала края мешка, он развязал узел и оттянул ткань в сторону, демонстрируя Трисс верхний слой монет.
Открыв рот, рыжеволосая чародейка посмотрела сначала на новиградские кроны, перемешанные с флоренами и оренами, а потом и на довольного произведенным эффектом Поттера, стоявшего рядом с мешком. Решив покрасоваться, Поттер слегка отвел одну ногу назад и отвесил неказистый, но все же изящный поклон.
— Алхимики со стажем неплохо зарабатывают нынче, — наконец произнесла Трисс, и Гарри прыснул, возвращаясь на кровать и усаживаясь рядом с девушкой.
— А ты представляешь, какая надбавка полагается друидам? Думаешь, я просто дурачок деревенский, раз хожу босиком и использую для магии самый красивый в мире посох? Я не так уж и прост, да-да.
Трисс улыбнулась, качая головой:
— Если серьезно, то… откуда все это?
— Помнишь ту ночь, когда мы искали Лютика?
Меригольд кивнула.
— Так вот, когда я отпустил тебя и остался наедине с Ублюдком-младшим, то решил сначала узнать у него, где находится часть денег, которую ему удалось умыкнуть. Он довольно быстро признался, я был очень убедителен. Сундук оказался насквозь гнилым, так что я вложил один пустой мешок в другой, пересыпал монеты и запихнул мешок в свою сумку, вот и вся история.
— То есть, это деньги… Дийкстры?
— Насколько я понял, не только, ведь Дийкстра был держателем общака для всех новиградских воротил, верно? — Гарри пожал плечами. — В любом случае, украсть краденое — это не кража, если предыдущие владельцы плохо себя ведут и не желают исправляться.
— Почти уверена, что это все-таки кража, — протянула Меригольд, — но отдать им деньги — это как-то…
— Да, я просто ждал, когда они понадобятся кому-нибудь, — Гарри кивнул. — Твоя инициатива мне нравится, так что предоставляю право распоряжаться всем этим добром именно тебе.
— Я вернусь через два-три дня, — Трисс поднялась с кровати, — и тебе очень понравится то, что произойдет после моего возвращения.
— Омут памяти как раз будет готов к тому времени, — пожал плечами Поттер, — я бы мог показать тебе свой мир, если ты захочешь.
— Захочу, — Трисс подошла к Поттеру и наклонилась.
Их губы встретились, и Трисс надавила на плечи парня, вынуждая того упасть на кровать. Вскарабкавшись на него, она простонала прямо ему в рот, когда руки Поттера заняли привычное место, сжав ее ягодицы, но все же не стала затягивать, разрывая поцелуй. Тяжело дыша, она посмотрела в ярко-зеленые глаза, похожие на два невероятных изумруда, после чего оставила еще раз коснулась его губ своими, оставляя невесомый след «невероятной незавершенности».
— Это форменное издевательство, — пробормотал Поттер, недовольным взглядом наблюдая за тем, как Трисс слезает с него и поправляет одежду, — за такое поведение должны щекотать пятки круглыми сутками.
— Ага, а теперь ты недоволен, — Трисс фыркнула, облизывая губы. — Мне уже пора отправляться, но… я вернусь и мы обсудим, что именно будет считаться благодарностью.
— Да у меня с фантазией всегда туго было, — вздохнул Гарри, закрывая глаза и взмахом руки накладывая на мешок чары невесомости. Трисс недоуменно кашлянула, когда одной рукой подняла разом огромную кучу денег. — Продержится часа три, но все же…
— Этого хватит, — кивнула Трисс, сосредотачиваясь и открывая портал посреди каменной стены. Взглянув своим оценивающе-непонимающим взглядом на Поттера еще раз, Меригольд шагнула в черную бездну, оставляя волшебника в одиночестве. Несколько секунд он и впрямь пролежал в тишине, прислушиваясь лишь к пению птиц, свивших гнездо над окном его комнаты, но все же досада взяла вверх.
— Вот ведь рыжая… — вздохнул Гарри, со стоном поднимаясь на локтях и смотря на результат прерванных ласк. — Мерлин мне свидетель, рано или поздно я и впрямь стану друидом, лишь бы не испытывать больше этих мирских соблазнов. Буду пить настойку из сосновых шишек, — Поттер коснулся ногами пола и медленно слез с кровати, — отращу огромную бороду, сделаю себе трубку, нормальный посох с каким-нибудь природным самоцветом…
Вернувшись к той части магически увеличенной комнаты, что была отведена под лабораторию, Поттер посмотрел на несколько незаконченных проектов, над которыми работал в «свободное время». Дефицит последнего напрягал, но без соблазна в лице снующей туда-сюда Трисс в обтягивающих брюках, Гарри намеревался разобраться как минимум с омутом памяти.
Йеннифэр и Геральт все еще не вернулись, а без первой Поттер не решался приступать к изучению ментальных наук этого мира. Он отчаянно желал узнать, что случилось с его навыками и почему легилименция попросту отказывается работать, когда Гарри пытается применить ее к кому-либо, но для этого ему необходимо было заручиться поддержкой Йеннифэр, черноволосой чародейки с характером ржавой кочерги и вечно недовольным выражением лица.
— Мерлин, и за что мне все это… — вздохнув, прошептал Гарри, размещаясь на стуле рядом с рабочим столом и возвращаясь к вытачиванию рун на каменной поверхности.
__________