Жизнь была до парадоксального странной и удивительной вещью в восприятии Момонги. И нет, в данный момент он говорил не о том, что он неожиданно оказался в другом мире в теле своего игрового аватара — или, по крайней мере, не только об этом.
После своего попадания в этот новый мир Момонга достаточно быстро почувствовал давление груза обожания, казалось бы, физически излучаемого каждым обитателем Назарика в его присутствии и воспользовался первым выдавшимся ему шансом сбежать из Великой Гробницы. В данном случае, конечно, идея с возможностью обучиться в мире людей показалась Момонге достаточно интересной и даже потенциально полезной, однако в первую очередь он желал сбежать из Великой Гробницы, где каждая встреченная им горничная мгновенно останавливалась для того, чтобы присесть в какой-то изощренной аристократической позе — как выяснил сам Момонга позже, это называлось реверансом и, судя по всему, отличалось от книксена. Нет, Момонга считал Великую Гробницу своим домом и обитателем той детьми своих друзей, созданными по их образу и подобию и унаследовавшими их некоторые черты, однако если бы Момонга находился все это время в Назарике — он определенно бы сошел с ума от постоянного почитания, и потому сбежать в школу в мире людей, более того, с весьма благородной целью сбора информации об окружающем их новом мире, казалось Момонге весьма неплохой идеей.
К сожалению, Момонга мгновенно столкнулся с худшими частями своего решения — его действия оказались весьма неуклюжими — пусть и не катастрофическими — в отношении демонов, а сам Момонга спустя пару дней возжелал желанием любыми силами отвязаться от школы, оказавшейся намного более отвратительным гриндом, чем сам Момонга мог припомнить во времена Иггдрасиля — по крайней мере в Иггдрасиле Момонга во время ожидания выполнения какого-то действия отправиться заниматься своими делами, в то время как в мире людей Момонга мог только продолжать сидеть на месте и смотреть перед собой в одну точку, отсчитывая внутренне пробегающие перед его глазами секунды.
Учитывая тот факт, что Альбедо смогла получить какие-то баснословные доходы с финансового управления, Демиург уже начал собирать картотеку на все расы этого мира, и даже Шалти с Актером Пандоры получили в десять раз больше информации от окружающего мира за то время, что сам Момонга успел только чуть-чуть освоиться с существованием в этом мире и вовсе ставили крест на любой попытке Момонги в дальнейшем стать эффективным агентом Назарика. А тот факт, что для обитателей Назарика этот мир был в несколько раз более странным, чем для самого Момонги и вовсе был добивающим ударом против его чувства собственного достоинства.
То есть, безусловно, Момонга был рад тому, что ему больше не было нужно терпеть бесконечную школу, однако “вознаградив” Альбедо и Шалти за свои действия — и пообщавшись с Катасе и Мураямой — Момонга неожиданно понял, что ему, строго говоря, больше нечем было заняться. Все его подчиненные были более эффективными в исполнении любых действий, чем он, и фактически не нуждались в контроле — потому, что Альбедо и Демиург также оказались более эффективными в контроле подчиненных, чем он. Так что пообщавшись немного с Мураямой и ответив невнятным ответом на ее просьбу показать ему самую сильную магию, что он знает — что Мураяма восприняла в качестве согласия — Момонга даже не стал возвращаться обратно на кухню дома Мики и отправился по улицам города размышлять о сложившейся в данный момент ситуации. Потому, что Момонга, вопреки возможности просто сесть на свой трон и делать вид, что он контролирует весь мир, не сдвигаясь со своего места, действительно хотел помочь Назарику. Он действительно хотел внести свою лепту и сделать что-то хорошее для Назарика, даже если его итоговый вклад в действия того окажется ничтожным относительно вклада его подчиненных — но, конечно же, будет все равно возвеличен как “краеугольный камень всех схем.” В конце концов, Момонга, зная свою удачу, даже был готов допустить, что его действия действительно окажутся краеугольным камнем всех дальнейших событий — но Момонга не мог проконтролировать эти события, а потому предпочел вместо концентрации на тех сделать что-то, что он мог контролировать. Существовала лишь одна проблема.
Момонга просто не знал, чем он мог помочь Назарику!
Все то, что приходило ему на ум, его подчиненные либо уже успели сделать, либо могли сделать с эффективностью намного выше, чем сам Момонга. Более того, они могли сделать то, что сам Момонга никогда бы не рискнул сделать — например, будучи лишенным даже самых базовых способностей стелса — исключая заклятия, конечно же — Момонга никогда бы не рискнул отправиться в стан противника лично, однако Демиург уже воспользовался множеством низкоуровневых, но специализирующийся в стелсе мобов, начав проникать в разрозненные анклавы других паранормальных фракций по миру — даже Актер Пандоры вернулся с информацией о работе церкви и падших ангелов в этом мире, что было одним из случаев, когда Момонга даже мог гордиться своим “сыном”, почти забыв о том стыде, что он испытал, глядя на его поведение.
Конечно, изначально Момонга отдал приказ Актеру Пандоры исключительно о том, чтобы тот изучил церковь издалека. В конце концов церковь этого мира вроде как являлась порождением и союзниками Библейского Бога, за которого Момонга решил себя выдать в данный момент — учитывая эти сложные условия Момонге однозначно была необходима информация о тех, для того, чтобы определиться в дальнейшем со своим поведением — в конце концов, он не хотел создать у обитателей Назарика впечатления, будто бы он совершенно забыл о своих прошлых творениях и теперь считал их врагами, в конце концов тогда бы Назарик перенес бы эти ощущения на себя и Момонга одновременно не хотел как причинять страдания, так и вызывать сомнения в разуме обитателей Назарика. Однако, пока сам Момонга думал о том, что он получит какую-то размытую информацию о церкви вроде “они выглядят как последователи доброго бога” — Актер Пандоры не только прислал к нему дальнейший отчет о внутренностях церкви, включая распорядок дня и текущие политические интриги — информация, которую Момонга не мог и мечтать осилить в ближайшие недели — но еще и информацию о падших ангелах… Вместе с информацией о том, что падшие ангелы были уничтожены церковью — и, конечно же, это тоже было часть “великолепного плана Лорда Момонги.”
Иными словами его подчиненные не только выполнили выданную им миссию с невероятной эффективностью — но и выполнили ее вновь совсем не так, как сам Момонга этого хотел!
Точнее, Момонге было совершенно все равно на жизни самих падших ангелов — более того, если эти действия не приводили к усилению других противников — он был только рад устранению потенциального врага. Проблема была только в том, что Момонга уже решил протянуть руку другим падшим ангелам в этом мире — Рейналь, Миттельт и Калаварнер — и еще один парень из падших ангелов, который попытался его предать и был пойман Демиургом, или как-то так, насколько понимал сам Момонга. И если он неожиданно “простил” этих падших ангелов, то любой мог задаться вопросом о том, почему же он не простил всех остальных падших?
В реальности все это было сложной конструкцией из наслоившихся друг на друга обстоятельств, дженгой из лжи и совпадений, однако если бы он попытался сказать правду о той — все это привело бы к обрушению сложной конструкции вранья, что он уже успел рассказать всем подряд, будь то падшие или даже обитатели Назарика… К тому же Момонге совсем не хотелось убивать этих падших!
Как уже было сказано, Момонге было совершенно плевать на жизни падших как таковых, однако даже после первого осмотра места сражения падших и забора тел тех в распоряжении Назарика оказались тысячи тел падших. Учитывая практически неистощимые запасы тел в самом Назарике даже без учета тел падших и ограничение на число призываемой ежедневно нежити на постоянной основе — Момонга просто не нуждался в делах и не будет нуждаться в тех, прикидывая его расчеты, еще как минимум несколько лет. Учитывая то, что принесение в жертву тела нескольких десятков падших не принесло ему ни единого заклятия — что указывало на то, что большая часть способностей падших попадала в категорию [особых способностей], нежели [заклинаний] — Момонга просто знал, что ему было практически нечего делать с грудами мертвецов — даже попытка скормить их трупы в [Обменную коробку], способную превращать любые неживые объекты в золото в зависимости от объема скармливаемых материалов или ценности самого материала — принесло лишь одну золотую монету за почти сотню трупов. Иными словами, уничтожать падших было просто невыгодно.
С другой стороны падшие были уникальным активом этого мира — хотя в Иггдрасиле существовали собственные падшие ангелы, их раса была лишь одной из множества доступных рас, что имела схожесть с обычными ангелами с точки зрения лора, внешности и даже некоторых путей развития, но в конце концов была отдельной расой. Хотя, конечно, превратить ангела в падшего ангела было возможно в Иггдрасиле с помощью предметов, изменяющих расовую принадлежность — уникальная механика превращения ангелов в падших была доступна именно в этом мире, точно также как и их уникальная механика увеличения числа крыльев при увеличении их силы — было ли это связано с ростом [расовых уровней] или с каким-то иным показателем? Момонга этого не знал, но был бы рад прояснить этот момент — и это было бы сложно сделать в том случае, если бы все падшие были уничтожены.
Конечно с точки зрения однозначной эффективности нежить многократно превосходила падших ангелов — она не уставала, не требовала никаких ресурсов для своего поддержания, была бездумно лояльна, могла работать сутки напролет и не требовала никакого содержания вовсе, однако изучение падших ангелов могло пролить свет на некоторые особые способности существ этого мира.
К тому же, если говорить начистоту, Момонге нравились уникальные вещи — даже если это был низкоуровневый артефакт, то он все равно был коллекционером, желающим собрать максимум возможных уникальных вещей под своим контролем. При этом Момонга уже потерял уникального дракона этого мира, и даруемый им уникальный и крайне могущественный артефакт, так что пропустить мимо себя падших Момонге совершенно не хотелось — особенно учитывая то, что падшие предоставлялись в множестве вариаций — двукрылые, шестикрылые, павшие вместе с Азазелем, павшие после гибели Библейского Бога — в общем, полный коллекционный набор!
Однако точно также Момонга не мог и просто сказать об этом — в конце концов он понимал, что падшие являлись врагами и был не настолько глуп чтобы подставлять Назарик ради своего желания собрать как можно более полную коллекцию, тем более зная, что всего одно его слово могло отправить все силы Назарика на захват всех выживших падших в этом мире в ущерб всем иным планам…
И потому Момонга не знал, что именно ему нужно было делать.
Он же не мог просто выйти и сказать, что все выжившие падшие теперь переходят под его контроль — это было просто глупо и контрпродуктивно. И точно также он не желал просто уничтожать тех подчистую — да, у него под контролем уже было трое падших ангелов из церкви в Куо, но это было всего три падших определенного уровня — что насчет кадре или “естественных” четырехкрылых, что уже были созданы таковыми? Рейналь не знала, в какой именно момент она пала, так как находилась под воздействием безумия, Миттельт пала значительно позже гибели Библейского Бога, а Калаварнер и вовсе являлась “естественным” падшим ангелом, рожденным от двух других падших ангелов. Что насчет падших ангелов, что пали во время жизни Библейского Бога? В конце концов, что, если заставить падшего ангела изучить заклинания, после чего убить его и попытаться поглотить его тело — выучит ли Момонга заклятия подобным образом?
В общем, разум Момонги переполнялся вопросами, но блуждал без ответов на те, и потому Момонга точно также блуждал по улицам города, задумчиво осматривая те вокруг него.
После того, как он распрощался с Мураямой, Момонга отправился искать успокоение в своих размышлениях, стараясь придумать подходящее для него действие в этом мире, придумать, как именно он мог помочь Назарику в его деяниях, но никакая гениальная идея так и не посетила его разум, из-за чего придя обратно к дому Мики Момонга смог только покачать головой — а ведь ему казалось, что идея прогулки по живому окружающему его миру поможет его разуму успокоиться, а мыслям прийти в норму — однако, как оказалось, это было легче сказать, чем сделать. Не говоря уже о том, что встреченная им окружающая его природа только больше и больше наводила его на мысли об уникальных вещах, которых он был лишен в прошлом — а они, в свою очередь, только отправляли его обратно к размышлениям о падших.
По итогу Момонга так и не смог ответить на вопрос о том, что же он мог сделать полезного для Назарика и потому он решил воспользоваться идеей, что уже ранее возникала в его разуме — если он не знал, как именно он мог помочь Назарику, то по крайней мере он мог делать то, что Назарику определенно не помешает. И нет, в данном случае это не включало секс с Шалти и Альбедо, а означало попытку Момонги заняться своим обучением — правда, не в смысле ужасающей школы, что уже успела доказать ему, что не всякое образование было безусловным благом, а заняться своим религиозным образованием. В конце концов, судя по всему, его столкновение с паранормальными фракциями этого мира в будущем было неизбежным — даже если Момонга хотел оставить Назарик как можно дольше в тени — как минимум он сам уже успел встретиться с демонами этого мира, а учитывая проблему церкви и факт столь значительного вмешательства в реальный мир, что привело к уничтожению фракции падших — дальнейшее, и, что было немаловажно, крупное столкновение с фракциями паранормального мира было неизбежным. А потому Момонге требовалась информация — не только разведданные, что Демиург и Актер Пандоры уже успели заполучить без его вмешательства, но и понимание “его” религии. Это было вопросом, в котором Момонга не мог просто полагаться на своих подчиненных — в конце концов никто бы не поверил в его слова “напомните пожалуйста, а что именно я проповедовал в прошлом?” — Момонге требовалось разобраться в этой информации самостоятельно.
Правда, стоило сказать, что обучение Момонги в школе принесло ему как минимум одну крайне важную новость — тот факт, что Момонга удивительно плохо поддавался школьному обучению, а потому Момонга не стал даже думать о том, чтобы отправиться в какую-нибудь католическую академию или лично садиться за изучение писаний теологов. Вместо этого Момонга вспомнил, что в прошлом, в Иггдрасиле, он всегда учился на ходу — и в этот раз он также планировал схватить как минимум какие-то поверхностные знания на ходу — в конце концов, Актер Пандоры легко внедрился в церковь до этого. Момонге не нужно было даже привлекать к себе внимание — он мог просто использовать созданную им фальшивую личность и тихонько отойти в тень, наблюдая за жизнью последователей церкви, прежде чем покинуть ту, отправив Актера Пандоры обратно замещать его фальшивую личность. Это ведь не могло иметь никаких непредвиденных последствий, ведь так?
Добравшись же до дома и окрыленный этой идеей Момонга задумался на мгновение о том, что до того, как уйти с Мураямой, та вроде как привела Катасе в его дом — однако быстрый взгляд на Мики, счастливо напевающую какую-то бессловесную песню себе под нос, сообщил ему, что никакой Катасе в его доме не было — скорее всего после невозможности Момонги помочь той та просто ушла домой — в конце концов Мураяма ведь не бросила бы свою подругу в этом доме, разве нет?
И даже если Катасе все же осталась в доме Мики пока Момонга гулял задумчиво по улицам…
Разве это могло привести к чему-то значимому?
* * *
Саджи Генширо проснулся утром в обычное время, в которое он просыпался и до того, не столько стремясь как можно раньше попасть в свою школу, сколько осознавая проблемы, что навалятся на него в случае его опоздания. В конце концов Академия Куо все же была достаточно элитным заведением с выдающимися учителями и великолепным финансированием из рук влиятельных семей — судить о том, какой уровень элитности та занимала по всей Японии было сложно, но в небольшом городке Куо места лучше для обучения нельзя было найти — и сам Саджи не был членом Троицы Извращенцев, которые, казалось, смеялись над всеми законами и моральными устоями этого мира и потому могли игнорировать все внутренние школьные правила. Если бы Саджи опоздал в школу даже на несколько минут — он мог бы остаться после занятий, проверять, насколько легко его учителям было проесть ему плешь разговорами о “благородном статусе ученика Академии Куо” — не говоря уже о том, что пропуск занятий и вовсе мог бы поставить под вопрос его исключение из школы — директор Академии был удивительно строгим человеком…
Правда, не так давно Саджи выяснил, что это было связано с тем, что прямо под боком у него — и, как подозревал сам Саджи, у большей части человечества — незаметно для него существовал целый мир паранормальных и необъяснимых явлений, ангелов, демонов и магов. А еще Академия Куо действительно являлась столь элитной потому, что в ней обучался десяток демонов, включая двух наследниц аристократических демонических родов, что и вкладывали деньги в поддержку Академии, а директором его школы являлся могущественный маг на службе одной из этих аристократических семей. Кстати говоря, с недавних пор в его школу также ходил и бог — а как выяснилось чуть позднее в разговоре с падшими ангелами, которые уже давненько проживали на задворках этого самого городка — этот бог был Единым, тем самым, из Библии, который вернулся после своего перерождения. А еще он убивает драконов и повелевает какими-то невероятно могущественными демонами. Кстати говоря, здание этой Академии практически уничтожили из-за того, что другой могущественный демон почувствовал злобу из-за случившихся событий и…
Саджи почувствовал, как с перечислением все новых и новых фактов в его глазах начинает темнеть, прежде чем прикрыть глаза и выдохнуть, словно бы стараясь исторгнуть из себя всю новую информацию, что не вмещалась в его слабый человеческий разум и давила изнутри на стенки его черепа, и вернуться к куда меньшей картине его мира. Какая разница, какие вокруг него были боги и демоны и все остальное, если он был всего-лишь человеком со своей маленькой человеческой судьбой? Ему удалось получить официальное усыновление от его директора, Йохана, что позволил им Саджи жить своей семьей в старом доме его дедушки — было бы странно, если бы влиятельный маг не имел собственных влиятельных знакомств — и этого было достаточно. Он просыпался каждый день, видел свою семью, отводил своих младших в детский сад, затем в школу, и затем шел в нее сам, получая более чем приличное содержание от его “приемного отца” — и все было неплохо.
К тому же он, хотя и столкнулся с ужасами осознания своей ничтожности перед лицом всевозможных паранормальных существ, получил вроде как покровительство от Йохана и даже, по прокси, от этого самого Библейского Бога — так что Саджи мог сказать, что он достаточно легко смог подстроиться под свою новую жизнь. Она не слишком отличается от его старой жизни — и ладно.
Выйдя из своей комнаты Саджи зевнул, выйдя на кухню по привычке, прежде чем чуть ругнуться — несмотря на то, что он смог более-менее адаптироваться к новой жизни с паранормальными существами — наверное потому, что для него это всего было “где-то там” — то адаптироваться к тому, что его дедушка умер было значительно сложнее — потому, что это событие было для Саджи значительно “ближе.”
Нет, Саджи не собирался плакать лишний раз — он успел выплакаться от произошедшего в прошлом, и хотя раны от случившегося все еще были достаточно свежи — жизнь должна была продолжаться, его младшая сестра и брат должны были улыбаться, а сам он должен был проявлять о них заботу. И вот именно с этим у Саджи периодически возникали проблемы — например сейчас, когда Саджи встал по звонку немного раньше обычного, для того, чтобы успеть не только довести своих младших до школы, но и добраться до его собственной новой школы, выделенной ему на время ремонта здания старой, уничтоженной во время беснования могущественного демона. Вспомнить о том, что Саджи нужно встать еще раньше этого для того, чтобы успеть приготовить поесть Саджи не сообразил.
В прошлом, когда он жил с дедушкой, несмотря на то, тсо Саджи старался помогать тому изо всех сил, в то числе своими подработками и небольшими суммами денег, что он все же получал за раздачу листовок и курьерскую работу, завтрак обычно готовил дедушка — и потому Саджи было тяжело перестроиться в данный момент и полностью принять на себя все возможные взрослые обязанности в доме. В конце концов он сам мог обойтись и без завтрака и потом перехватить что-нибудь в школе во время обеда, однако заботиться о младших теперь было его заботой.
Так, думая о возможности быстро состряпать парочку бутербродов — или все же попытаться разыграть карту новичка в другой школе и задержаться подольше дома, чтобы быстро сварить что-нибудь более значимое — Саджи оказался на кухне и был поприветствован видом его младшей сестры, Кахо, уже заканчивающей накрывать на стол.
— О, доброе утро! — Кахо улыбнулась вошедшему внутрь Саджи, пододвигая к его стулу тарелку с рисом и тушеной говядиной,— Присаживайся, Генго тоже скоро подойдет!
Саджи после этих слов мгновенно почувствовал приступ стыда, прильнувший к его щекам красным цветом, однако не стал делать ситуацию еще хуже — как ее можно было сделать, Кахо уже приготовила завтрак и теперь Генширо оставалось только перекусить тем и сказать “спасибо” — заодно поставить себе заметку на будущее о том, чтобы просыпаться еще раньше и не заставлять свою младшую сестру из средней школы готовить вместо него. А то, что ему стыдно в данный момент от случившегося будет ему уроком на будущее и поможет ему в дальнейшем не забывать о том, что он сам решил заботиться о своей семье — и теперь помимо желания у него должны были быть и действия на предмет этой заботы.
Саджи присел за стол после этих мыслей, однако мгновенно поднялся в тот момент, когда услышал трель дверного звонка и, махнув Кахо, направился к входной двери, думая о том, кто ранним утром мог прийти к нему в дом. На мгновение мысль о социальных службах все же заставила Саджи похолодеть, но у него уже была официальная бумага об усыновлении, да и сам Йохан обещал, что правительство теперь оставит его семью в покое, а словам не только директора, но еще и мага связанного с богами и демонами Саджи просто был вынужден доверять.
Добравшись до двери Саджи заглянул в глазок той, после чего, обнаружив за ней только что упомянутого директора, раскрыл дверь, впуская его внутрь,— Директор Йохан, проходите. Мы как раз завтракаем, может быть хотите присоединиться?
Впускать в свой дом и тем более приглашать к завтраку практически незнакомого человека самому Саджи было неуютно, но с недавних пор Йохан являлся его опекуном, да еще и обеспечивал его семью деньгами, так что отправлять его прочь или держать на пороге Саджи было бы даже более неловко, чем приглашать внутрь.
— Спасибо за предложение, но я буду вынужден отказаться на сегодня,— директор попытался улыбнуться, но Саджи мгновенно почувствовал какое-то внутреннее напряжение взрослого европейца,— Как долго… Будет продолжаться ваш завтрак?
Саджи, смутившись на мгновение, взглянул на директора,— Минут десять-пятнадцать… А что-то случилось?
— Нет, нет, ничего… — словно бы на автомате постарался как можно быстрее оправдаться директор, прежде чем осечь свои слова и выдохнуть,— Ничего смертельного в любом случае.
После этих слов директор огляделся вокруг, проверяя, не выглянул ли кто-то из младших Генширо в коридор, прежде чем провести рукой в воздухе и произнести несколько слов, после чего пробежавшая по стенам вокруг Саджи вязь из странных символов уверила его в том, что он вновь стал свидетелем сотворения магии перед его глазами, после чего Йохан выдохнул и взглянул на Саджи,.— Лорд Демиург и Леди Альбедо решили, что пришла пора начать ваше обучение магии.
— Мое обучение? — Саджи чуть было не отшатнулся от этих слов, глупо хлопнув глазами, прежде чем взять себя под контроль. Конечно же, как и всякий подросток, хотя бы раз в жизни но он задумывался о том, как было бы круто быть магом или обладать суперспособностями — тем более сейчас, когда он знал о том, что существование магии все же было реальностью — но до этого момента Саджи всерьез не стремился к этому исходу, и тем более не думал, что тот сам упадет в его руки, без требований с другой стороны.
— Да, твое обучение. Не могу сказать, что это было совсем уж неожиданно для меня, но Лорд Демиург и Леди Альбедо все же решили начать обучение выдающихся учеников этой академии — и ты оказался в первой партии,— Йохан выпалил информацию как на духу, чуть расслабившись после того, как он смог донести важную информацию до своего получателя и взглянул на Саджи после этого даже с толикой улыбки, если не сказать — гордости за своего бывшего и будущего ученика единовременно.
— Первая партия? — Саджи, однако, ухватился за другую важную деталь ответа директора и воззрился на него внимательно, прежде чем его взгляд вдруг бросился в сторону в стену, за которой прямо сейчас мирно завтракали его младшие. Йохан же, проследив за его взглядом и определив мысли Саджи только пожал плечами,— Я не буду врать, я не знаю, обладают ли твои младшие талантом к магии — обучить паре фокусов можно практически любого человека, но на это потребуется столько усилий и времени, что заниматься этим может только какое-нибудь бессмертное существо от скуки, или преследующее свои, непостижимые для простого человека цели…
После этих слов, словно бы вспомнив о том, что теперь он находился в услужении Библейского Бога, Йохан вдруг откашлялся и поспешил добавить,— В любом случае, не переживай, вторая партия, если она и будет, то еще не определена. Пока что Леди Альбедо хочет проверить, насколько эффективно будет подобное обучение, а Лорд Демиург — методы возможного обучения новичков магическим искусствам.
— Хорошо… — Саджи кивнул со вздохом. А что ему еще оставалось — хотел он или не хотел заниматься подобным обучением было совершенно неважно — от таких предложений люди не отказывались… Если это было вообще предложением, а не вполне однозначным приказом со стороны покровителей его покровителей,— А кто именно будет участвовать в этом обучении?
— Ты, Катасе Хига, Мураяма Танабе… И Мики Хедо в качестве пробной партии. Ты же их знаешь? — директор взглянул на Саджи, заставив его закатить глаза — конечно же он знал Катасе, вечную жертву домогательств от Троицы Извращенцев Академии Куо напару со своей подругой Мураямой, но вот Мики… Фамилию Хедо Саджи конечно же знал, но вот о существовании каких-либо сестер или кузин у Иссея Саджи не помнил, а потому, округлив глаза, взглянул на директора,— Мать Иссея?!
— Ага, кхм, именно так,— явно почувствовав себя неуютно и не в своей тарелке директор быстро пролепетал окончание фразы,— И еще будет Асия Ардженто, но с ней ты познакомишься позднее, в любом случае это будет после занятий в школе, а на время обучения с твоими младшими посидит сиделка.
Саджи на эти слова чуть поморщился, оставлять свою семью на незнакомого человека вновь ему претило, однако не то, чтобы у него была возможность этого не допустить, и потому он со вздохом кивнул,— Хорошо, ладно, но… Почему?
— Если ты говоришь о себе, то все связано с тем, что Сатору — то есть, Лорд Момонга — лично отметил тебя своим выбором,— перейдя с явно неуютной для мужчины темы, тот чуть расслабленно выдохнул,— А если ты спрашиваешь о том, почему это началось в данный момент…
Йохан пожал плечами,— Не могу говорить уверенно, поверь, у высоких Лордов есть дела поважнее, чем отчитываться мне обо всех существующих на свете планах. Я знаю только то, что это как-то связано с Катасе и Мики, но насчет этого тебе лучше пообщаться с ними.
Попытавшись представить себя выспрашивающим что-то у Мики Хедо, женщины на несколько десятков лет старше его самого, Саджи опустил взгляд, чувствуя новый прилив смущения, однако Йохан на эти слова только положил ему руку на плечо и сжал ту в чуть ободрящем жесте,— Не стоит так сильно переживать, это обучение будет происходить под покровительством самых опытных магов, и в конце концов ты получишь сверхспособности. Так что отчего бы тебе переживать?
На эти слова Саджи поднял взгляд, после чего, стряхнув грустную мину со своего лица, улыбнулся в ответ. Действительно, он получит магические способности и познакомиться поближе с кучей девушек в одном классе с ним.
Разве это может закончиться чем-то плохим?