Невермор. Глава 1 (1)
Вначале было слово и было оно неприличным.
Впрочем, шутки в сторону. Ситуация ну вот совсем не смешная.
Я — подросток. Снова!
Что самое обидное, подросток совершенно обычный, без капли магического дара!
То есть, я никак не смогу избежать "прелестей" этого "прекрасного" возраста. Всех этих резких скачков настроения, гиперэмоциональности и дикого желания трахаться!
Несмотря на весь свой жизненный опыт, я ну вот вообще не уверен, что смогу держать себя в руках. Особенно в компании сверстников, которые являются точно такими же малолетками с шилами в задницах! Вот только если у меня есть хоть какие-то мозги, у них под черепными коробками, по большей части, звенящая пустота.
— Джер! Просыпайся давай! — в дверь моей комнаты громко постучалась сестра.
— Я не сплю, — через секунду открываю перед ней дверь.
— Эээ… с тобой всë в порядке? — еë физиономия приобрела достаточно своеобразное выражение.
— Нет, у меня не всë в порядке, — угрюмо ответил я, закрывая за собой дверь, — не спрашивай, ты не поймëшь, никто не поймëт. Я — одинокий камешек в безбрежном океане мазута…
— Ты накурился, что ли?
— Разве что чëрной меланхолией. Дай пройти.
Опешившая девочка посторонилась, давая мне доступ к лестнице. Спустившись на первый этаж нашего довольно-таки неплохого, просторного дома, я тут же полез в холодильник в поисках, чем бы позавтракать.
Родители уже уехали на работу, так что нам с сестрой предстояло добираться до школы самим. Вернее, она должна довезти меня на своëм джипе. Семнадцать лет девчонке, а она уже машину водит. Нет, американское законодательство ничего не смущает.
Родители подарили Елене этот Мерседес как раз на день рождения. И мне в следующем году обещали такой же "презент", если буду хорошо учиться.
Вообще, для Америки подобное норма, автомобили в этой стране не роскошь или показатель состоятельности, а необходимость. Общественный транспорт существует только в крупных городах и даже там оставляет желать лучшего. В Мистик-Фоллс же его почти нет.
Поэтому родители, у которых есть хоть какие-то деньги покупают своим детям бюджетные, поддержанные машины либо ещë в школе, либо сразу по еë окончанию. Вот только наша семья имела доход сильно так выше среднего, поэтому сестре и презентовали джип новой модели, Мерседес ДжиЭл*. Не Роллс-Ройс, конечно, тоже не дешëвая машина. И меня, судя по всему, ждало через год нечто подобное.
— Не боишься зависнуть в сортире на весь день? — спустившись вслед за мной, осведомилась Елена.
— Неф! — сходу отметаю гнусные инсинуации, вливая молоко в набитый чипсами рот.
— Куда торопишься? У нас ещë полчаса, как минимум, — продолжила допытываться моя весьма симпатичная сестрëнка с прямыми, длинными волосами цвета тëмного кофе и весьма приятной глазу фигурой.
— Кто понял жизнь… — поспешно отвожу взгляд, поняв, на "куда" я только что пялился, — тот знает: часики тикают незаметно!
— Это кто сказал?
— Великий Оракул, Джеремайя Гилбертион, тысяча четыреста восемьдесят восьмой год до погружения Атлантиды! — торжественно произнëс я, держа руку у сердца.
— Джер, что с тобой сегодня? — спросила сестра, у которой на лице были написаны ооочень серьëзные сомнения в моëм психическом здоровье.
Да, оно случилось, именно это со мной и произошло. Меня попëрло. Если обычные подростки, как правило, в меру закомплексованы, то я… отвык сдерживать свои порывы. Наверное, потому что глупости мне уже давненько не приходили в голову.
Сохранять здравость мышления однако очень сложно, когда у тебя вырастает огроменное шило пониже спины.
Обычным моим ответом на вызовы окружающего мира было угрюмое молчание, меланхолия и карандашные наброски, с помощью которых я избавляться от особенно острых внутренних переживаний. Но с возвращением воспоминаний все барьеры в моём сознании просто рухнули, и мне трудно теперь себя сдерживать. Грубо говоря, я не успеваю, толком, подумать прежде, чем сделать.
К тому же, память вернулась всего полчаса назад. Понадобиться время на то, чтобы психика адаптировалась. Всë-таки совместить обычного, слегка мажористого подростка и трëхсотлетнего архимага, весьма непросто.
— Ничего, — махнул я рукой, — пошутить уже нельзя…
— Ну ты… предупреждал в следующий раз, что у тебя хорошее настроение. Хоть попкорном запасусь, — отправив в рот алую вишенку, широко улыбнулась сестра.
— Предупреждаю, — не в силах полностью подавить веселье, изобразил я хитрую ухмылку. Почти как Харрисон Форд в оригинальной трилогии Звëздных Войн. — Наслаждайся зрелищем!
— Всенепременно, — изобразила Елена нечто похожее на реверанс.
На этом наше кухонной общение и закончилось. Я начал забивать желудок всем, что было хотя бы минимально съедобно, а сестра убежала наверх, одеваться и краситься.
По идее, ей следовало сначала заняться собой, а потом уже спускаться на кухню, но первым делом Елене всегда будит меня. Обычно я встаю тяжело и далеко не с первого стука в дверь. А сегодня всë случилось несколько иначе. Я проснулся очень рано, охренел и, решив не тратить время попусту, заранее умылся, почистил зубы и оделся.
По прошествии пятнадцати минут уже мой кулак стучался в комнату сестры.
— Ты там скоро? Мы уже как бы опаздываем… почти.
— Я сейчас! — донëсся из-за двери приглушëнный крик.
Опыт совместного проживания с этой девчонкой подсказывал, что если Елена задерживается дольше десяти минут, скоро это не закончиться. Она точно увидела где-то у себя прыщик и начала судорожно его маскировать.
— Ладно, не парься, я сам дойду! — кричу сестре, чтобы уж точно меня услышала.
Тут до школы минут двадцать быстрого шага. Как раз, успею к началу первого урока. А, если буду ждать Елену, то через полчаса мы, скорее всего, только выйдем.
— Уверен?!
— Да!
— Окей, отговаривать не буду!
И вот, прихватив рюкзак с парой учебников и тетрадей, я выдвинулся в школу. Идти по ухоженным улицам самого дорогого района в нашего маленького городка было в какой-то мере даже интересно. С одной стороны я видел всë это уже тысячу раз, а с другой — окружающее виделось мне теперь с совершенно иной стороны.
Состояние фасадов, материалы, из которых сделаны те или иные дома. Ну там: фанера, дерево или кирпич. Количество этажей, состояние асфальта и газонов, количество людей на улице и машин, припаркованных у тротуара.
Всë это я отмечал почти машинально, составляя мнение о Мистик-Фоллс уже не по воспоминаниям прежнего себя, которые, конечно же, ни разу не объективны и дают лишь то, что мог сказать об окружающем его мире шестнадцатилетний подросток.
Кстати, обо мне. Теперь меня зовут Джереми Гилберт. И на этот раз мне действительно повезло родиться. Никакого тебе тяжёлого крестьянского труда от зари до зари или девяностых в России со всеми их приколами.
Тут я родился в богатой семье местных "столпов общества". Пусть мы и не жили в шикарном особняке или старом поместье, как другие «основатели» города, а предпочитали в меру дорогой дом в пригороде, но по факту наша семья являлась «сливками сливок», что по богатству, что по «родословной».
По этой причине наше с сестрой детство было довольно благополучным. Конечно, без трудностей не обходилось, но все проблемы не выходили за пределы обычных житейских неурядиц. Плохие оценки в школе, ссоры с друзьями и родными, зависть к чужим успехам или страстное желание отжарить одну чику, но жуткая боязнь просто даже заговорить с ней.
Дааа, есть одна девушка, на которую я облизывать уже почти год, а подойти стесняюсь. Причин дофига и больше, но все они несущественны. Кроме одной. Она на несколько лет меня старше и является совершеннолетней, вооот…
Сегодня, вроде, у местной молодëжи намечается вписка, почему бы мне к ней там не подкатить?
Она будет, я в этом почти уверен. Не в первый раз, как говориться.
Моя сестра вообще школьная знаменитость. Умница, красавица и спортсменка, вернее, черлидерша. Все еë знают, любят и уважают. Настолько, что почти для всех сверстников я не "Джереми", а "брат Елены". Причëм, со временем подобное отношение не менялось, что бы я ни делал.
Раньше меня это здорово напрягало, несмотря на то, что с сестрой у нас всегда были отличные отношения. Я всегда думал: внимание окружающих она полностью заслужила. Меня просто напрягало, что я вечно нахожусь в еë тени.
Но вот сейчас мне уже не кажется, что Елена заслуженно пользуется всеобщим обожанием. Не то, чтобы я стал хуже к ней относиться. Просто понял, что вряд ли бы она стала такой популярной, если бы не имя семьи Гилберт.
На дворе стоял конец мая, приближались летние каникулы. Вот только на улице было довольно прохладно. Ночью прошëл дождь, намочивший лужайки и окрасивший асфальт в тëмные тона. Судя по тучам и порывистому ветру, из-за которого с меня то и дело слетал капюшон, скоро ливень хлынет вновь. И, чтобы не попасть под дождь, я бегом бежал в школу.
— Эй! — рядом со мной, посигналив, остановился джип сестры. — Подвезти?
— Чëрт с ним! — запрыгнул я на переднее сидение. До школы мне пешком было топать ещё не меньше десяти минут. Вовремя Елена подоспела!
В салоне пахло искусственной кожей и бензином. Неприятный такой аромат. Если в родительских автомобилях ещë более или менее, то вот тут меня при долгом нахождении внутри просто начинает мутить.
Всегда ненавидел ездить в салоне машин. Уж не знаю почему, тáк-то я здоров, как бык. Но некоторых машинах меня просто начинает укачивать по прошествии какого-то времени после посадки.
Уже через минуту мы въехали в исторический центр Мистик-Фоллс, который был примечателен разве что большим обилием старых домов. И в данном случае это был скорее минус. Потому что многие из них пребывали не в лучшем состоянии. Откровенно уродливых развалюх тут не было. Как и заброшенных строений с выбитыми стëклами. Просто фасады были откровенно неухоженными и совершенно явно давно не обновлялись. Как бы не с семидесятых годов.
Средняя школа Мистик-Фоллс была одним из немногих зданий в центре, которые выглядели вполне достойно для конца первого десятилетия двадцать первого века. Впрочем, оно и построено было совсем недавно. Я ещë помню, как на этом месте был консервный завод, который потом перенесли из центра на окраину, а на его месте возвели школу, снеся все заброшенные постройки к чертям.
— Ну всë, пока, увидимся вечером, — попрощался я с сестрой, вылезая из машины.
— Пока, — помахала она мне и уехала парковаться.
В принципе, я, наверное, мог бы и прогулять сегодня. Всë равно, образования тут, толком, не дают. Я в позапрошлой жизни проходил всë это классе в шестом.
Естественные науки тут мало того, что изучались крайне мало, так ещë и подавались в крайне у*бищной форме. Формулы и задачи по минимуму, вместо них презентации и эссе о жизни великих учëных и *бучие тесты!
Единственные предметы, преподавание которых не вызывает у меня особых нареканий, это литература и английский язык. Изучению американской классики отведено довольно много учебных часов, и учителю явно не наплевать на то, чем он занимается. Дрючит только так, но и учит, надо сказать, просто отлично. Даже «штатные» качки, которым всë, кроме своего футбола, просто параллельно, что-то по литературе да знают.
Что касается английского, то тут мне просто не с чем сравнивать. Изучать иностранный язык и изучать родной это два совершенно разных процесса. Даже если язык один и тот же.
Мне же больше всего нравились именно литература и история. Если с первым, как я и говорил, всë просто отлично, то вот второе преподаëт… физрук. И это нифига не шутка. Мало того, что мужик, мягко говоря, слабо в теме разбирается и просто шпарит заученный текст из методички, так ещë и строит из себя х*р пойми что. Любимая забава этого мудака — ловить учеников на незнании темы, которую по программе ещë не проходили.
Плохие оценки он из-за этого не ставит, это было бы слишком, но на финальных или промежуточных тестах изрядно поднасерает провинившимся, выдавая им специальные, особо сложные варианты. И всë бы ничего, вот только, как учитель, он — полное говно. А, ну и ещë, сей прекрасный человек является кем-то вроде завуча. Вызывает родителей, дрючит за плохое поведение и следит за посещаемостью. Не скажу, что делает он это плохо. Хорошо… скотина.
Так и живëм.
Однако, несмотря но отношение к учителю, я всë же любил историю. В немалой степени этому способствовала наша домашняя библиотека, в которой было достаточно много правильной литературы. В том числе и исторической. Вернее, околоисторической. У нас хранились мемуары разных выдающихся личностей, которые так или иначе были связаны с Мистик-Фоллс. Ну и родителям тоже можно сказать спасибо за то, что они приложили усилия, привив ребëнку хороший вкус с самого детства.
Так как сегодня моих любимых предметов не было, я, наверное, мог бы со спокойной душой прогулять. Но решил этого не делать. Как ни странно, но возобладал здравый смысл. Мне не захотелось наживать себе лишних проблем на ровном месте. Всë равно у меня
— Здорово, чувак, — поприветствовал меня Бобби, когда я зашëл в класс.
— И тебе не кашлять, — пожал я протянутую ладонь.
Нас нельзя назвать большими друзьями, мы просто сошлись на теме того, какие все вокруг придурки, и какие мы не такие как все, тонкие ценители старых комиксов.
Через полчаса я пожалел, что не забил на школу. Унылый "стендап" о бытовых проблемах чернокожих в маленьких городках — явно не то, что я ожидал от урока биологии.
Подобная хрень происходит не впервые. Этим так или иначе грешат все учителя. Но именно сегодня я пришëл в школу с чистым сердцем и открытым разумом, неужели вы, дармоеды бюджетные, не можете нормально выполнять свои обязанности?!
К счастью, второй урок был несколько информативнее. Но, если бы мне сообщили на нëм что-то новое, я был бы просто счастлив! Математические функции на девятом году обучения! Ну что это за мрак?!
И ведь учимся то мы совсем не в задрипанной муниципальной школе из гетто. Сюда не только казëнных денег дох*ра вбухивается. Частные «пожервования» также нередко наполняют бюджет сего учебного заведения.
После того, как повторный час биологии подошёл к концу, я всë же не выдержал и свалил. Рассказы молодой и сексапильной преподавательницы о своих кошках, кои она перемежала с учебным материалом о строении внутренних органов у земноводных, меня просто добили.
С одной стороны я просто кипел от негодования из-за того, что мне втирают какую-то дичь, а с другой — голодно облизывался на верхушки загорелой, упругой груди, что виднелись в небольшом, треугольной вырезе на кофте мисс Флеминг.
В башке был полный кавардак, и я просто пошëл в ближайшую забегаловку тире бар. Заесть весь этот стресс и подкрепиться заодно. Что-то я снова проголодался.
Встретила меня в Мистик Грилль приятная, ламповая обстановка прямиком из нуарных фильмов. Если бы не редкие посетители, портящие всë своими современными прикидами я был бы просто на седьмом небе от счастья.
— И куда в него столько лезет, — довольно тихо сказал бармен, по совместительству, официант, принеся мне уже третью порцию бургеров с картошкой.
Я услышал, но не стал как-то это комментировать. На меня напал какой-то необъяснимые жор. Гораздо более сильный, чем утром. Я ел и чувствовал лишь небольшое насыщение. Это было, мягко говоря, ненормально. И очень стрëмно.
Прикончив ещë одну порцию, я решил всё же помедитировать. Никаких особых условий для этого не требовалось. Мой разум достаточно тренирован, чтобы входить во "внутреннее состояние", когда и где угодно. Поэтому, откинувшись на спинку п-образного дивана, я скользнул в контролируемый транс.
Однако на сей раз это далось мне с ощутимым трудом. Я будто проплыл несколько метров по мутной, полной водорослей, солёной воде. Ощущение прохождения сквозь нечто не очень приятное было вполне явственным.
Я аж весь мурашками покрылся и чуть не выпал из транса. И на сей раз всë виделось не столь чëтко, как раньше, мой взор был будто замылен.
Однако, пусть самые мельчайшие детали рассмотреть я не мог, но то, что нужно видел вполне отчëтливо.
К счастью, корень проблемы был зарыт не очень глубоко. Моë тело начало активно перестраиваться под действием расширяющейся духовной оболочки.
Шестнадцать лет назад, когда я, дрейфуя по большому астралу, пробился к этому миру и слился со слабой, молодой душой, которая уже очистилась от груза прошлой жизни и готова была, соответственно, к перерождению, мне пришлось столкнуться с определëнными трудностями.
Ещë до непосредственно рождения в новом качестве я понял, что совершил ошибку, ассимилировав душу целиком. Моя энергетическая оболочка стала слишком большой для того маленького, слабого тельца, которое было для неë предназначено.
Мне пришлось, грубо говоря, сжать свою душу, дабы втиснуться в нужный "размер". Что и привело к временной потере памяти, так как мой разум просто не мог интегрироваться в мозг младенца.
Со временем тело, разумеется, росло, развивалось и крепло. Я постепенно интегрировался в данную мне оболочку, осторожно распрямляя сжатую до предела пружину. Но даже так у меня не вышло полностью нивелировать влияние души на тело. Из-за чего в свои шестнадцать я выгляжу на все двадцать и имею приличную мускулатуру, как у того же Мэтта Донована, парня моей сестры и, по совместительству, капитана футбольной команды школы. Хотя никогда особо спортом не занимался.
И всë бы хорошо, но сегодня ночью "пружина" всë-таки выстрелила. Поначалу я решил, что возвращение воспоминаний ознаменовало завершение интеграции в это тело, но теперь, посмотрев на себя духовным взором, мне стало ясно, что ситуация сложилась не самая лучшая.
По хорошему, я должен был пробудиться через пару — тройку лет. Но запущенный мной в момент рождения механизм дал сбой. Душа рывком вернулась к своим прежним размерам, и это не привело к немедленным фатальным последствиям, так как тело уже достаточно окрепло, чтобы выдержать мою энергетику. Однако, резкое расширение всё же на пользу совсем не пошло, дух потянул за собой оболочку, которая старается теперь быстро его догнать. Заменить белые и красные мышечные волокна на розовые, укрепить кости, увеличить количество нейронов и плотность мозговой ткани.
Будь у меня магия, я бы даже париться по этому поводу на стал. Но еë не было.
Организм стремится за счëт калорий провести масшатбную модификацию, но это дохлый номер.
Здесь и сейчас я просто не найду жратву со всем необходимым спектром ферментов. Бургеры и колбасы к пиву мне тут явно не помогут.
Если пустить всë на самотëк, я, конечно, не умру, но здоровье будет сильно подорвано. Мне придëтся ещë, как минимум, пару лет соблюдать специальную диету и глотать гостями разнообразные витамины, чтобы не стать натуральным инвалидом.
Незаметно прихватив с собой вилку, я отправился в туалет, закрылся в одной из кабинок и начал выцарапывать на ладони мистическую руну Древнего Языка.
Даже самые простые слова этого наречия, произносимые с определëнным настроем, способны сотворить магию. Но руны обладают особой силой и способны на великое.
Я никогда особо ими не пользовался. Слишком опасно и непредсказуемо, во-первых. И, во-вторых, с какого-то момента они мне уже были совсем без надобности. С помощью плетений можно было делать практически всë, что угодно, и не волноваться о конечном результате. Будет он таким, каким нужно или что-то всё же пойдёт не по плану.
Но сейчас мне ничего не оставалось, кроме как прибегнуть к методам языческих колдунов, которые в своë время были мной вообще-то и истреблены.
Преодолевая боль и не обращая внимания на капающую на пол кровь, я выводил на ладони пять ромбов, частично проникающих друг в друга, и расписывал вокруг них узор из плавных, закруглëнных линий.
Алфавит Древних был совершенно не похож на письменность человеческих народов. Ни на один из еë вариантов.
А их священные письмена были ещë более чужды людскому разуму. Потому что представляли из себя не только изображения на какой-либо поверхности. Руны Древних это многомерные узоры, большая часть которых состоит из пранических контруктов, привязанных к материальному плану при помощи специальных графических узоров.
Периодически прерываясь на то, чтобы перевести дух и собраться с силами, я всë же закончил "уродовать" себя и, оторвав от майки достаточно длинную полоску ткани, перевязал ею жутко саднящую ладонь.
А затем на всех парах ринулся домой. Там в это время никого не должно было быть. Что мне сейчас очень сильно на руку. Ха, забавно…
Снедаемый голодом и испытывающий острую боль, которая отдавалась в предплечье, я бежал не то, чтобы очень быстро, и на половине пути, сильно запыхавшись, остановился.
— Джереми! Всë в порядке?! — откликнул меня наш сосед, что подстригал сейчас газон у своего дома.
В ответ я поднял руку и выпрямился, показывая, что всë хорошо.
— Нормально, мистер Рисби!
Тот окинул меня скептическим взглядом и вернулся к своему занятию.
А я медленно продолжил путь, успокаивая себя мыслями о всякой жратве. Есть в этот момент уже хотелось просто неимоверно. У меня уже начала кружиться голова, а желудок стал выдавать откровенно нехорошие позывы.
Когда наш дом уже показался на горизонте, у меня аж открылось второе дыхание. Я собрался с силами и побежал. Уже у дверей, краем глаза заметил въезжающую в гараж мамину машину. Но для меня сейчас было важно, как можно скорее, добраться до холодильника.
— Ммм… кафой ше кайф! — запивал я пепси половину неразогретого бургера с арахисовым маслом.
Сухой, холодный хлеб и резиновая говяжья котлета еле размягчались под действием газированного напитка. Приходилось работать челюстью, чтобы отправить это всë в желудок и не подавиться. Зубы болели из-за ледяного пепси. Но я не обращал на это почти никакого внимания, замозабвенно ублажая голодное нутро.
Вслед за бургером в мой желудок отправился литр молока, пачка хлеба для сендвичей и большая часть деликатесной краковской колбасы.
— Джереми! — раздался позади меня голос матери. — Что ты делаешь?!
— Всë нормально, мам, — не глядя ей в глаза, быстро ретируюсь наверх, — всего лишь странные подростковые проблемы! Не волнуйся!
— Джереми! — манëвр не удался, она поднялась вслед за мной. — Почему ты не в школе?!
— У меня "эти дни"! — крикнул я из ванной, не забыв запереть дверь своей комнаты.
— Что ещë за дни?!
Так, прана это, грубо говоря, духовная сила с небольшим вкраплениями жизненной энергии, а потому…
Елена
Джереми
