За оружием пришлось возвращаться в каюту. Броню Вертер тоже решил надеть сразу, потому что спускаться на поверхность все равно придется, хотя бы в качестве охраны Германа, и выглядеть нужно внушительно. Поношенная гвардейская гимнастерка нужного эффекта точно не создавала.
По дороге, к вящему облегчению, ему больше никто не встретился. Пересменка завершилась, дневная вахта погрузилась в работу, ночная — отсыпалась. Покой последней скоро будет нарушен, когда начнется выход из варпа. По какой-то неведомой причине спать в момент пересечения границы между материальным миром и духовным было чрезвычайно опасно, и поле Геллера тут ничего не решало. Еще одна мелочь, которую нужно было принять во внимание, впитать и усвоить, чтобы худо-бедно влиться в это начисто свихнувшееся общество.
Добравшись до арсенала, Вертер приложил ладонь к сканеру, чтобы тот считал вмонтированный в нее чип. Машинный дух устройства, чем бы он ни являлся на деле, довольно долго размышлял, но в конце концов решил, что сегодня вредничать не стоит и дверь все же открыл. Кибог прошел внутрь и сгрузил свою ношу на ближайший верстак. Ему почему-то снова вспомнился сегодняшний сон. Когда бездну времени назад, на Земле, он искал работу, то не так представлял себе «рабочие инструменты». Сорок первое тысячелетие сделало его тем, что он больше всего ненавидел в третьем, и как назло, именно на поприще кровопролития Вертер достиг наибольших высот.
Хеллган отозвался на прикосновение и тихо завибрировал. Неуловимо для человеческого уха, но различимо для усиленного слуха киборга. Техноадепты называли это голосом машинного духа. Может, они не так уж далеки были от истины. Оружие неведомым образом излучало предвкушение и нетерпение, хотя казалось бы, как оружие может что-то ощущать?
Длительную стоянку на Тандрос Септима Вертер полностью посвятил обучению всему, что может увеличить его шансы на дальнейшее выживание, и в курс подготовки входило изучение внутреннего устройства оружия. Необходимая мера для тех, кто действует в отрыве от стандартных линий снабжения. Агенты должны быть способны произвести обслуживание, мелкий ремонт и даже модернизацию своего снаряжения, потому что любая мелочь может означать разницу между успехом и провалом. Вертер бы не был землянином, если бы не пошел дальше. Его внимание привлекла высокая степень унификации всего энергетического оружия Империума. Хотя принципы работы боевого лазера оставались ему не до конца понятны, но продуманность конструкции не могла не восхищать. А если все соединяется со всем, значит, имея под рукой запчасти, можно на одной базе собрать оружие под любые нужды.
Лежащий перед ним хеллган был результатом почти трех месяцев трудов, расчетов, и настройки (и упрашивания магоса Варнака, без которого бы ничего не вышло). В девичестве он относился к стандартному шаблону «Аккатран», отличающемуся расположением разъема питания позади рукоятки. Сейчас его бы вряд ли узнал даже генерал-фабрикатор с родного мира-кузни. Удлиненный износостойкий ствол был позаимствован у залпового хеллгана, чтобы выдерживать выстрелы повышенной мощности. Снятый с лонг-лаза пламягаситель делал луч почти невидимым, улучшая маскировку. Дополнительные радиаторные кольца регулировали отвод тепла и позволяли вести непрерывный огонь. Двойной разъем под батарею — вдвое больше выстрелов перед перезарядкой. Трехрежимный переключатель огня, ноу-хау мира-кузни Триплекс-Фолл, избавлял от возни с настройками, одним движением превращая обычное пехотное оружие в снайперское, а снайперское — в тяжелое. И предмет гордости Вертера — складная передняя рукоятка, одним поворотом шарнира превращающаяся в сошки. Предмет гордости, потому что изобрел он ее сам. Почти сам. Почти изобрел. Воспроизвел то, что существовало еще на Земле. Но кого это волнует?
Что в итоге… Удорожание конструкции? Безусловно, но Инквизиция не жаловалась на недостаток финансирования. Усложнение обслуживания? Незначительное, основные ритуалы ничуть не изменились, разве что пришлось выучить Литанию Радиаторных Колец. Оружие стало больше весить? Невеликая проблема для человека, способного в рывке поднять почти тонну или бежать сутками без отдыха. Техноересь? Все детали стандартные, только совмещены немного иначе.
— Ну что, дружок, скоро опять на работу? — вздохнул киборг, начиная разборку.
Хеллган снова предвкушающее загудел.
— Мне бы твой оптимизм.
* * *
Несколько часов спустя, мостик «Таласы Прайм»
Иногда Германа Ларико, вопреки вынесенному из Схола Псайкана скептицизму и приобретенному в Инквизиции жизненному опыту, начинало тянуть на рефлексию. Для опытного телепата, обычно погруженного в чужие мысли, анализ собственных чувств и действий был сродни отдыху. Кроме того, повторное переживание прошлого опыта позволяло взглянуть на ситуацию с разных углов, понять неочевидные причинно-следственные связи, что не раз помогало ему в работе и выстраивании отношений с остальной свитой. Герман понимал, что любой псайкер вызывает у окружающих людей страх, и вынужденно признавал, что этот страх небеспочвенен, а потому вопрос взаимного доверия внутри небольшого отряда стоял вдвойне остро.
Перед мысленным взором псайкера плавно разматывалась вся его жизнь, начавшаяся в тот момент, когда ему вручили посох и двери терранской Схола Псайкана закрылись за его спиной. То, что было до этого момента, жизнью не было, скорее одной сплошной изощренной пыткой. Долгий перелет через весь Империум от Терры до Восточного Предела. Назначение аколитом в свиту. Первое поручение. Первая схватка насмерть. Первый раз, когда высвобожденные его разумом энергии варпа растерзали чью-то душу даже раньше, чем плоть.
За одним заданием последовало второе, за вторым третье, и так далее. Недели и месяцы, проведенные за расследованием и уничтожением очередной ксеноугрозы, сливались в года. Одни товарищи гибли, на их место приходили другие. Кто-то погибал почти сразу, кто-то держался долго, и гибель вторых причиняла куда больше боли. Герман сам не заметил, в какой момент стал самым опытным в отряде, но зато хорошо запомнил день своего повышения до дознавателя. Тогда он почувствовал, словно только что пробудился от очень долгого сна, и впервые осознал подлинную цель своей жизни. И он шел к этой цели, ну или к тому, что он считал таковой.
А потом случилась памятная экспедиция на космический скиталец «Понтифик», и все перевернулось вверх дном. И дело было не в том, что на нем обнаружился пришелец из невообразимой глубины эпох, и даже не в знакомой по Астрономикону искорке, что блистала в глубине его вполне заурядной души. Причиной смятения Германа была совершенно дикая философия этого человека, которая, к ужасу псайкера, находила в нем отклик.
Я то, чем вы были. И я в ужасе от того, чем вы стали.
Стройный мир Германа дал трещину. Хотя Владислав, наученный горьким опытом, почти ничего не рассказывал о Старой Земле, псайкер не мог не слышать его мысли, не замечать тени воспоминаний и образов, то и дело всплывающих в памяти. Неужели Терра была такой? Неужели люди могут жить так? К его чести, Герман не в пал в ересь, у него не возникло желания предать Империум и принесенные клятвы, потому что он увидел альтернативу. Наоборот, его ненависть к еретикам и чужакам только окрепла, потому что теперь он увидел, чего они лишили человечество.
Дальше — больше. Иша’киараль стала в некотором смысле откровением. Даже когда сам Владислав сомневался в случившемся, Герман был уверен в том, что увидел психическим зрением. Император избрал не инквизитора Тора, сотни лет искоренявшего мерзости, не кого-то из его аколитов, не проповедника или полководца. Он сделал проводником своей воли человека, который каждым вторым словом умудрялся подвести себя под смертный приговор. Значит, он прав? Значит, все догматы — ложь? Или же дело в чем-то ином?
Герман решил вести себя максимально обыденно и до поры просто наблюдать, тем более что экзальтированное почитание со стороны сестры Мальфрум смотрелось… не очень уместно. Первые же наблюдения показали, что почти ничего не изменилось. Главной проблемой Германа в общении с Владиславом было различать, когда он: ноет в шутку; ноет, чтобы ввести собеседника в заблуждение; ноет, чтобы добиться желаемого; ноет с удвоенной силой, чтобы скрыть тоску или страх; и наконец, когда просто ноет, потому что может.
Как ни странно, но именно нытье в сочетании с не самыми изящными манерами позволяло воспринимать его как живого человека, а не символ, сосуд воли Императора или что-то в этом духе.
И вот, после месяцев стоянки и ремонта на Тандрос Септима, новая миссия. На этот раз Герман не просто действовал в отрыве от своего господина, но и впервые получил под командование «Таласу Прайм» — корабль, ценностью превышавший иной крейсер. Знак великого оказанного доверия, и в то же время великая ответственность.
Герман оглянулся на капитана фрегата. Оркад Венкмайер со спокойным видом восседал на командном троне, и привычно короткими командами готовил корабль к переходу в реальное пространство. Часть его черепа сейчас заменяла стальная пластина, но в остальном он вел себя как обычно, и его совершенно не смущало, что место инквизитора сейчас занимает его гораздо более молодой помощник.
«Не стоит ожидать проблем с субординацией», — решил псайкер.
Он направил поток своих мыслей на текущее задание. Нанести визит на мир-кузню Ганц, что в системе Конор. Получить информацию о заказчике и получателе произведенного там варп-двигателя, а также о платежах. Последнее является не менее важным, чем имена, поскольку варп-двигатель это такая штука, которую не купишь даже за полновесные ультрамарские дукаты. Тут нужны либо древние контракты и соглашения, либо что-то достаточно весомое, чтобы удовлетворить аппетиты генерал-фабрикатора. В любом случае, полученная информация станет уликой. Отказ Адептус Механикус предоставить ее — тоже.
Все просто и понятно. Что может пойти не так?
На псайкера словно вылили ведро ледяной воды. Он непроизвольно поежился и повел плечами. Нет, одежда сухая. Это не физическое ощущение.
— Капитан, — произнес он вслух. — У нас есть резерв мощности?
— Смотря для чего, дознаватель.
— Поднимите щиты «корвус» перед выходом из Имматериума.
— Как скажете.
На мостике закипела деятельность, а Герман вцепился в посох и приготовился терпеть отдачу варп-перехода. Вот старпом принялся диктовать обратный отсчет…
— Три… два… один… выход!
По корпусу фрегата прошла дрожь, которая быстро перешла в облегченный вздох. Путешествие сквозь Эмпирии завершилось успешно, и сейчас все души на борту, от капитана до последнего матроса, возносили благодарственные молитвы. Герман последовал их примеру, когда один из дежурных офицеров крикнул:
— Есть данные с авгуров! Наблюдаю цели!
— Цели?! — рявкнул капитан. — Мы в системе мира-кузни, тут все должно быть забито кораблями!
— Враждебные цели, сэр! Вывожу на гололит.
Герман впился взглядом в метки, усыпавшие схему звездной системы. Одна из них идентифицировалась как ударный крейсер Астартес «Вае Виктус», еще один — как фрегат «Честь Жиллимана». Плюс пара легких крейсеров класса «Неустрашимый» и десяток тяжелых системных мониторов. И все они вели бой с превосходящими силами.
— Линкор класса «Опустошитель». Пять крейсеров класса «Убийство», Два крейсера класса «Резня». Две дюжины кораблей эскортного тоннажа различных типов, — прошептал Венкмайер. — Это не просто пираты, это флот вторжения!
— «Просто пираты» не посмели бы сунуться в вотчину Ультрадесантников, — мрачно сказал Герман. — Можете определить, чьи это корабли?
— Я узнаю «Опустошителя». Еще в академии флота нас заставляли учить силуэты и названия этих проклятых чудовищ, чтобы мы знали, кто приоритетная цель. Это — «Дух стали», принадлежит легиону предателей, Железным Воинам.
Что может пойти не так? Все.
Герман несколько раз глубоко вдохнул и мысленно прочел молитву против страха. Да, самым логичным решением было бы развернуться и нырнуть обратно в варп. Логичным, и абсолютно неверным. У них все еще есть задание, и его следует выполнить. Это не их война, но пройти мимо невозможно. Один фрегат бессилен против целого флота, но победа добывается не только грубой силой.
— Капитан, как вы оцените текущую диспозицию?
— Численное превосходство у врага, в первую очередь за счет многочисленных эскортников. Качественное тоже, из-за линкора. Однако стратегически они в проигрыше, потому что если задержатся здесь надолго, то Ультрадесант стянет все силы ордена для отражения атаки, включая «Честь Макрагга», которая в одиночку расправится со всем флотом, и Адептус Механикус тоже не станут терпеть осквернение мира-кузни. Видите, как защитники держат строй? Мониторы прикрывают собой ударный крейсер, и заменяют друг друга по мере проседания щитов. Они используют гравитационный колодец планеты Конор, чтобы прикрыть фланг, а пара «Неустрашимых» концентрируют огонь, чтобы уничтожать малые рейдеры. «Убийства» сильны, пока держат дистанцию и могут сосредотачиваться на целях, но если они решат разделить силы и попытаться обойти построение, макротурели мониторов разорвут их в клочья, а что уцелеет после обстрела, получит абордажные торпеды от «Вае Виктис».
На гололите одна из точек мигнула и погасла. Венкмайер удовлетворенно хмыкнул.
— Вот, еще один готов.
— То есть они продержатся?
— Имеют шансы. Но продержаться — не значит победить. Флот предателей контролирует пространство над Ганцем, ведь это луна Конора. А раз контролирует пространство, значит может высадить наземные силы и все разграбить.
Плохо. Герман хотел было задать вопрос, почему молчат собственные орудия противокосмической обороны Ганца, но вовремя вспомнил, что на этот счет говорил Варнак. Где Железные Воины — там скрап-код. Либо заслали вперед себя диверсантов, распространивших логический вирус в оборонительных системах, либо атаковали им уже после своего появления.
— Ясно. Капитан, направьте «Таласу Прайм» к строю защитников. Мы не будем вступать в бой без крайней необходимости, у нас другое задание. И установите связь с «Вае Виктис» по прямому лучу, как только он войдет в радиус действия передатчика.
— Будет сделано.
Герман кивнул и вышел с мостика прочь. Путь от границы Мандевилля до орбиты Конора займет не менее шести часов даже для быстроходного фрегата класса «Меч». Надо сообщить отряду, что планы изменились.