Написано к дню рождения Дадли (23 июня).
* * *
Дадли Дурсль рос капризным и избалованным засранцем, который ни во что не ставил собственную мать. Кузена Гарри он, по примеру родителей, всячески третировал и шпынял. А вот отца уважал и старался прислушиваться к тому, что тот говорил. А так как Дурсль-старший любил рассуждать о работе и о том, как правильно вести дела, чтобы получить прибыль, то Дадли лучше всех мальчишек в своей школе знал всё о том, как и из чего можно извлечь пользу.
А ещё, с тех пор, как ему подарили компьютер, Дадли очень полюбил компьютерные игры. И так как он умел подмечать выгоду в поведении других игроков, и неважно, насколько ему при этом нравились их персонажи, играть у него выходило очень хорошо для его возраста, чем Дадли заслуженно гордился. Правда, у него начали появляться вопросы по поводу того, что раньше задумываться не заставляло.
Очередной скандал произошёл традиционно, на кухне, где семейство Дурслей с племянником собрались на ужин. Гарри задел поставленную на самый край стола любимую чашку Петуньи, и она, само собой, упала на пол, расколовшись на несколько крупных кусков. Пока хозяйка несчастной чашки набирала в грудь воздуха, чтобы возмутиться от всей души, её перепуганный племянник в ужасе протянул руки к разбитой посудине, и чашка, внезапно срастив повреждения, целой и невредимой прыгнула к нему в ладони. Правда, от криков Петуньи это никого не спасло, она просто выбрала другую причину для возмущения.
— Не смей! — переход на ультразвук ей давался почти без усилий, заставляя всех домашних страдальчески морщиться. — Твои ненормальные выходки — это ужасно! От них нет никакой пользы, как ты вообще смеешь в нашем доме…
— Мама, но ты же не права! — перебил её Дадли, и Петунья подавилась окончанием фразы, а Вернон с удивлением посмотрел на сына, хотя обычно предпочитал прятаться за газетой. — Как ты можешь говорить, что от того, что сделал Гарри, нет никакой пользы, если он починил твою любимую чашку, и тебе не придётся покупать новую? Папа, ты же сам меня учишь, что даже если тебе не нравится какой-то человек, то нельзя отказываться от той выгоды, которую можно получить с его помощью! Так почему же ты не хочешь использовать способности Гарри? — стоявший рядом совершенно озадаченный Гарри робко кивнул, а Дадли продолжил свою разгромную речь. — Я, когда играю, магов не люблю, за них обычно играют выскочки и задаваки, а мне больше нравится быть воином. Но мне и в голову не приходит отказываться от помощи мага, когда он есть в команде. Ведь если я откажусь, то сделаю хуже себе, а не магу!
— Вернон, ты только послушай, что он несёт! — Петунья наконец вернула себе дар речи. — С этим что-то нужно делать!
— А я слушаю, — неожиданно спокойным тоном ответил ей муж. — Слушаю и поражаюсь, каким умным вырос наш сын. В то время, когда ты продолжаешь лелеять обиды на свою сестрицу, судя по ней обо всех представителях её братии, Дадли смог посмотреть на ситуацию под совершенно другим углом, и он совершенно прав. Я вообще не понимаю, почему мы требуем от Поттера отказываться от своей сути, вместо того, чтобы найти ему учителя и извлекать из его навыков пользу!
— Папа, так значит Гарри не один такой? — восторженно уточнил Дадли. Петунья возмущённо всплеснула руками и уселась обратно за стол, всем своим видом показывая, что не произнесёт больше ни слова, а Вернон, кивнув Гарри, чтобы тот тоже присел, начал рассказывать.
— Твои родители, Гарри, были волшебниками. И погибли они не в автомобильной аварии. Там у них было какое-то сражение с очень серьёзным злодеем, и во время этого сражения погибли Лили с мужем, а у тебя появился тот самый шрам. Я знаю, что Петунья тоже надеялась стать волшебницей, а когда её не взяли в их школу, она обозлилась на сестру и на всех остальных магов. Лили и правда была немного заносчивой, да и глуповатой, но я бы не сказал, что совсем уж не любил её, скорее почти не общался, не было у нас общих интересов. Потом они с мужем пропали, а через некоторое время мы нашли тебя у нас на крыльце, с письмом, в котором было написано про то, что ты теперь сирота, а мы обязаны о тебе позаботиться. И Пет, я до сих пор не понимаю, — он несколько повысил голос, обращаясь к жене. — Насколько я помню, Поттер был чуть ли не потомственным аристократом в их магическом обществе, деньги у них водились. Обучение для магов у них обязательное. Так почему мы даже не попытались узнать, не осталось ли у Гарри хоть чего-то от родителей? Почему не выяснили, не может ли он ходить в эту свою магическую школу уже сейчас, чтобы мы не тратили денег на школу обычную? Почему я вообще позволяю твоим обидам на сестру влиять на доходы и расходы семьи?
Следующее утро оказалось самым запоминающимся за все семь лет жизни Дадли Дурсля. Они встали очень рано, но он даже не пытался возмущаться, как делал это обычно. Позавтракав, всё семейство погрузилось в машину Вернона, и они поехали по названному смирившейся с ситуацией Петуньей адресу.
Ехали долго, Дадли даже успел устать, но капризничать совершенно не хотелось. На месте пришлось ещё немного поплутать, потому что адрес Петунья помнила не очень точно, учитывая, что была она там всего один раз, в детстве. Наконец Дадли заметил странную вывеску — как будто в телевизоре, на ней в большом котле бурлило какое-то варево, хотя сама вывеска выглядела как простой кусок фанеры, и совсем не могла быть экраном. Петунья, вздохнув от облегчения, объявила, что это именно то, что они ищут, зато Вернон на вывеске почему-то не увидел вообще ничего.
— Видимо, эту магическую штуку такие обычные люди как я, увидеть не в состоянии, — пожал он плечами выбираясь из машины и закрывая её. — Зато теперь мы точно знаем, что приехали куда надо. Дадли, Гарри, давайте мне руки, ещё не хватало потеряться, — но стоило мальчикам схватиться с двух сторон за Вернона, как он вздрогнул. — А вот теперь вижу. И впрямь необычная вывеска. Петунья, показывай уже, куда идти!
Магическая улица, на которую удалось пройти совершенно без проблем, оказалась гораздо пустыннее, чем запомнила Петунья. Правда, в прошлый раз было лето, и повсюду были собирающиеся в школу дети и подростки, а также сопровождающие их родители, а сейчас стояла осень, все школьники были на учёбе, а взрослые в связи с будним днём в основном работали.
— Так, мальчики, проводим эксперимент, — притормозил всех Вернон, совсем немного отойдя от входа в магический квартал. — Сейчас вы меня отпускаете, и, если я долго ничего не буду говорить, берётесь заново. Хочу понять, я всё это вижу только из-за вас, или это у них только на входе такие предосторожности. А то, если у меня обязательно должны быть заняты обе руки, это может оказаться неудобным.
Проверка показала, что если Вернон стоит один, то видит вокруг заброшенные здания, а из людей — только свою семью, и даже звуки улицы мгновенно пропадали. Для того, чтобы всё вернулось обратно, ему достаточно было взять за руку кого-то одного — Гарри, Дадли или даже Петунью.
— Думаю, это связано с тем, что Гарри волшебник, мы сами видели, как он творит магию, — сделал вывод Вернон, радуясь тому, что, хотя бы одна рука у него может быть свободна. — А Петунья и Дадли кровные родственники волшебника, так что что-то магическое в вас, видимо, есть. Не зря же вы спокойно можете всё тут видеть, в отличие от меня.
Петунья пошла красными пятнами, но промолчала, зато Дадли чуть не запрыгал от восторга. Отец признал, что магия может быть полезной, а значит наличие в самом Дадли чего-то магического было явно хорошей новостью. А то, что мама злится — так она всегда злится, так что обращать на это внимание он даже не собирался.
Гоблинский банк заставил Дадли неприлично раскрыть рот в удивлении. Зелёный грозный коротышка на входе сначала показался забавной игрушкой, но почти сразу обнаружив, что тот вполне живой, Дадли решил считать его просто другой расы — как китайцев из магазинчика, куда они один раз заезжали вместе с родителями для покупки какому-то папиному партнёру подарка. Позднее Вернон объяснял ему, что хоть китайцы не совсем люди, но когда тебе от них что-то нужно, например, хорошая скидка на дорогущую вазу, то с ними нужно быть очень вежливым и делать вид, что уважаешь их изо всех сил. Дадли тот урок запомнил, и с гоблином вежливо раскланялся, сделав вид, что ему совсем не хочется посмотреть поближе, действительно ли клыки у того во рту такие острые, как это выглядит издалека.
Гоблины в банке на Вернона и Гарри смотрели с неприкрытым интересом, хотя было заметно, что причины интереса разные. А вот Дадли и Петунью восприняли как ничем не примечательных существ, взглянув один раз и больше не возвращаясь к ним.
— Нам нужно поменять фунты на магические деньги, — обратился Вернон к гоблину за стойкой. — И получить ответ на вопрос, возможно не один. Сначала вопросы, так как от этого зависит, сколько денег будем менять.
— Вопросы, касающиеся банка — бесплатно, все остальные по отдельным расценкам, — оскалился гоблин.
— Конечно вопросы про ваши услуги, — усмехнулся Вернон. — Если бы я хотел что-то спросить про, например, книги, я бы пошёл в книжный магазин, а не в банк! — гоблин кивнул, признавая его правоту, и Вернон продолжил. — Подскажите, уважаемый. Если родители ребёнка погибли, и при этом, вероятно, держали на хранении в вашем банке свои сбережения, как ребёнок или его опекуны могут узнать, действительно ли сбережения имеются, и что нужно сделать для того, чтобы они не пропали и достались этому ребёнку? Сами понимаете, ждать с этим до совершеннолетия малыша слишком глупо — деньги должны работать, а не лежать мёртвым грузом, всеми забытые.
— Вы сейчас очень хорошо сказали, — расцвел гоблин. — Совершенно с вами согласен, мистер.?
— Дурсль, меня зовут Вернон Дурсль, — представлять остальных Вернон не торопился, и гоблин понятливо продолжил:
— Мистер Дурсль, если наследник наших клиентов хочет получить доступ к сейфам своих погибших родственников, то у него есть два пути. Он может предъявить ключ от сейфа, причём в таком случае мы вообще не проверяем личность пришедшего, так как ключ невозможно украсть, только передать добровольно. А передавая ключ, хозяин сейфа тем самым даёт разрешение на его использование. А второй способ — принести заверенное свидетельство о том, что он действительно родственник наших клиентов, и имеет право на наследство. Если наследник несовершеннолетний, то также нужно свидетельство для опекуна. После этого мы выдаём новый ключ, а старый автоматически уничтожается, где бы он ни находился. Да, предвосхищая ваш вопрос — свидетельство должно быть магическим, выдаётся сертифицированным ритуалистом.
Гоблин оказался так любезен, что выдал Вернону список, оказавшийся очень коротким, всего три имени с адресами, и назвал примерную стоимость услуг этих самых ритуалистов. Обменяв деньги, потратив на это практически всю наличность, которую взял с собой Вернон, они отправились по ближайшему из указанных адресов.
Сухонький старичок, представившийся Мастером Греем, внимательно выслушал историю Гарри, и прежде чем начать проверку, спросил:
— Мистер Дурсль. Я ни в коем случае не отрицаю ваши заслуги в воспитании племянника, но весь магический мир уверен, что опекуном Гарри Поттера является директор Хогвартса Альбус Дамблдор. И для того, чтобы опекун сменился, нужно что-то посущественней слов магла, уж простите меня за такое невежливое определение.
— Письма, оставленного вместе с мальчиком, будет достаточно? — уточнил Вернон, протягивая конверт.
— Так, что тут у нас? — старик тут же вчитался в написанные размашистым почерком строчки. — «Родная кровь… оставляю вам, обязаны воспитать…» Просто великолепно, это же недвусмысленный отказ от опекунства в вашу пользу. А подпись… — взмах волшебной палочкой, и подпись, занимающая почти половину листа, засветилась золотом. — Подпись магическая! Прекрасно, советую это письмо сохранить в сейфе в гоблинском банке, причём лучше вам для этого открыть собственный сейф, на ваше имя, а не на имя семьи Поттеров. А подтверждение, что Дамблдор отказался от опекунства, я вам напишу. Вот только остался другой вопрос — магл не может быть магическим опекуном полноценного волшебника, так что вы, мистер Дурсль, увы, не подходите. А кем является ваша молчаливая супруга?
— Я, так же, как и муж, не имею к магии никакого отношения! — фыркнула Петунья. — Несмотря на то, что моя сестра оказалась ведьмой, во мне не смогли найти ни капли волшебства, и этот ваш Дамблдор категорически отказал мне в приёме в Хогвартс.
— Ну что вы, миссис Дурсль! — покачал головой Мастер Грей. — то, что ваша кровная сестра оказалась волшебницей, уже говорит о том, что в вас есть магия. Так же как-то, что вы спокойно находитесь тут, и для того, чтобы всё видеть и слышать вам не приходится держаться за руку вашего племянника, как это делает ваш супруг. Так что вы, как и ваш сын, как минимум сквибы. Хотя я бы на вашем месте всё равно прошёл расширенную проверку. Отсутствие детских выбросов и то, что ваше имя не появилось в книге Хогвартса, может говорить только о том, что вы не являетесь достаточно сильной ведьмой. Но при этом в вас может быть небольшой дар, и его, при желании и трудолюбии, возможно развить.
— У нас не так много магических денег, — Вернон не позволил Петунье сказать ни слова, опасаясь, что та откажется, а потом будет жалеть и опять устроит по этому поводу скандал. — Мы рассчитывали только на проверку родства Гарри с родителями и подтверждение опекунства.
— Меня вполне устроит и банковский чек в фунтах, — усмехнулся Мастер Грей. — Это молодёжь сейчас презирает магловские деньги и то, что за них можно купить. Старики, вроде меня, предпочитают выбирать то, что выгоднее, а не то, что модно.
— Тогда проверяйте! И Петунью, и Дадли. Если уж всё равно придётся тратиться на учёбу Гарри, то можно же учить и всех сразу. Уверен, частный преподаватель даст скидку на групповые занятия.
* * *
Скандал Петунья отложила до возвращения домой. Но что это был за скандал! Дадли заслушался. Она крыла неизвестного ему Дамблдора такими словами, что Дадли, с одной стороны, хотел бежать за блокнотиком, куда записывал новые интересные слова, чтобы переписать туда всё, что успела уже произнести мама, а с другой стороны, он боялся лишний раз вздохнуть, чтобы она не заметила, что он слушает то, что ему точно нельзя было слышать.
Проверка показала, что магия была и у Петуньи, и у Дадли. Правда у второго она, как сказал ритуалист, только-только проснулась, как будто её что-то раньше подавляло и не давало развиваться. Дадли ему заявил, что раньше он думал, что магия — это ненормально, а вот только вчера они с папой решили, что от неё может быть польза, и Мастер Грей согласился, что это должно быть именно от этого.
С Петуньей всё было интереснее. Магический дар был у неё от рождения, но, так как она всегда, даже в детстве, очень хорошо себя контролировала, стараясь быть такой, как положено, то магических выбросов у неё не было, а без них книга Хогвартса не могла зафиксировать этот самый дар. Но если бы ещё тогда, после того, как дар обнаружился у Лили, Петунью проверили у ритуалиста, то дар можно было очень быстро раскрыть до того уровня, чтобы она тоже смогла пойти в Хогвартс. Причём раньше такая проверка была обязательна для всех братьев и сестёр выявленных маглорожденных волшебников, и только когда Дамблдор стал директором, он отменил обычай предлагать родителям юных волшебников отвести детей на эту проверку. То есть, отправляя ей письмо с отказом, он знал, что она могла пройти проверку, а раньше гораздо больше половины детей её проходили, но почему-то решил, что Петунья Эванс обойдётся без магии.
Учиться Дадли не любил, но от мысли о том, что частный учитель, с которым отец уже успел договориться, будет приходит к ним домой и обучать магии не только его с Гарри, но и маму, становилось очень весело и любопытно. И ужасно хотелось начать получать отметки лучше, чем мама, ведь тогда она совсем не сможет запрещать ему по вечерам играть в компьютер, говоря, что это из-за того, что он плохо учится.
* * *
Следующим летом Дурсли с племянником насовсем переехали жить во Францию, так как Петунья объявила мужу, что в Хогвартс, к Дамблдору, её сын, да и Гарри, пойдут учиться только через её труп. Учитывая, насколько замечательно продвигалось её обучение магии, спорить с ней Вернон не рискнул. Да и не захотел — Дамблдору он точно так же не доверял.
А Дадли с Гарри, успев за прошедшее время изучить условия обучения как в Хогвартсе, так и в других магических школах, вообще не думали о том, кто там директор и кого Петунья терпеть не может. Невнятные предметы, дающие только общее образование в Хогвартсе и нацеленность на профессиональное развитие чуть ли не с первого курса в Шармбатоне, а также кардинально отличающиеся в пользу французской школы условия проживания помогли согласиться на переезд без сожалений. Вопрос выгоды, только и всего.
_____