983.М41, фрегат «Таласа Прайм»
Бывают дни, когда варп оказывается на удивление спокоен, и тогда путешествие по двухнедельному маршруту занимает считанные часы, а то и минуты. Даже не будучи навигатором, Герман точно знал, что сейчас не такой день.
Корабль тащился через штормящий Имматериум уже полтора стандартных срока, и до конца маршрута оставалось еще не менее пяти суток. Недостаточно, чтобы капитан Венкмайер приказал урезать паек для экономии запасов, но достаточно, чтобы от нескончаемого потустороннего шепота начало сводить зубы. Инквизиторская свита спасалась, как умела. Кто-то проводил время в медитациях и молитвах, кто-то занимался самообразованием в архивариуме, кто-то оттачивал навыки в гимназиуме и возился с оборудованием в арсенале.
Герман предпочитал медитации. Путешествия в варпе мало кому нравятся, а уж псайкерам и подавно. Специальные техники концентрации, вынесенные из стен Схола Псайкана, позволяли ему не только отгородиться от скребущихся о ментальные щиты Нерожденных, но и привести разум в предельно упорядоченное состояние. А оно ему требовалось, как никогда.
Прошло больше года с тех пор, как «Таласа Прайм» вернулась в штаб-крепость Инквизиции на Тандрос Септима — как раз к историческому моменту, когда на объявленном собрании секторального Конклава его наставник с трибуны предъявил обнаруженные магосом-биологис Севериной Оттер свидетельства, и потребовал решительных мер против Великого Пожирателя. Тор не ждал многого от этого выступления. Он признался Герману, что уже морально приготовился к тому, что от него отмахнутся, как отмахивались предыдущие два века.
К изумлению самого Тора, руководство Конклава согласилось с его аргументами. Может, он в кои-то веки смог достучаться до «этих замшелых пней», а может ключевую роль сыграли астропатемы от известных экспертов по тиранидам, включая лорда-инквизитора Фидуса Криптмана. Как бы то ни было, после двух месяцев обсуждений — то есть за невероятно короткий срок — дело сдвинулось с мертвой точки.
Инфо-саванты вскрыли хранилища данных, в которых скрупулезно собиралась информация обо всех случаях успешного противодействия осколкам первого флота-улья, Бегемота: начиная успешной обороной Ультрадесанта в битве при Макрагге, и заканчивая взятым на абордаж орденом Мортифакторов биокораблем. Предполагалось, что таким образом удастся сформулировать руководство для командующих Империума, которое им поможет в сражениях. А дальше все скатилось в проторенную колею: то есть, в грызню всех со всеми.
Одни инквизиторы говорили, что следует максимально распространить среди высших офицеров флота и гвардии информацию об угрозе тиранидов, и включить в стандартную «Памятку гвардцейца для поднятия боевого духа» инструкцию по основам борьбы с ними. Что нужно экстраполировать опыт Ультрадесанта, остановившего Бегемот, на остальные ордена, и убедить Марнея Калгара поделиться опытом с другими орденами, действующими на востоке Сегментума Ультима.
Другие, преимущественно амалатианцы, настаивали на сохранении секретности, чтобы избежать массовой паники. По их мнению, следовало постепенно наращивать уровень мобилизации и производства вооружений, растянув процесс на последующие десять лет. Это бы позволило избежать роста мятежных настроений, вызванных резким повышением норм выработки и собираемой десятины.
Третьи, представленные разного рода радикалами, упирали на героическую гибель линкора «Доминус Астра», в битве при Цирцее унесшего с собой в варп свыше девяноста восьми процентов массы флота-улья. Они напоминали, что даже весь флот сектора, собранный в единый кулак, не наберет и тысячи кораблей — включая эскортники, суда снабжения и транспорты. Тогда как Бегемот, по свидетельствам Ультрадесанта, насчитывал свыше ста миллионов пустотных организмов. Это они использовали в качестве главного аргумента, что ключом к победе над тиранидами являются запретные технологии и оккультные ритуалы, которыми можно уничтожить множество биокораблей, или же сбить их с курса. К счастью, их заткнули достаточно быстро, напомнив про феномен «тени в варпе», но едва ли те изменили точку зрения.
Четвертые, в число которых входил и сам Тор, вспомнили, что генокрады являются чем-то вроде авангарда флота-улья, и следовательно нужно сосредоточить усилия на поиске и выкорчевывании их ульев на мирах Империума. Ведь культ гибридов-генокрадов достигнув критической массы, неизбежно поднял бы открытое восстание, сделав планету не способной к организованному сопротивлению.
Пятые вызвали всеобщее раздражение тем, что потребовали дополнительных ресурсов на изучение биологии и поведения тиранидов. В Конклаве еще свежа была память о масштабном эксперименте, проведенном группой радикалов из Ордо Ксенос: контролируемом заражении генокрадами относительно небольшой колонии. Эксперимент длился почти двести лет, и позволил собрать огромный массив бесценных данных о жизненном цикле генокрадов и этапах развития культа. Правда, с закономерным результатом: когда процент ксено-гибридов в населении планеты достиг двух третей, Конклав решил перестраховаться и отдал приказ на Экстерминатус. Каковой был приведен в исполнение через вирусную бомбардировку, под стенания Администратума, в чьих отчетах очень красиво смотрелись растущие нормы выработки: работниками гибриды оказались куда более выносливыми и неприхотливыми, нежели обычные люди. Повторения этой истории мало кто желал.
Герман находился подле своего наставника во время заседаний, и всей кожей ощущал раздражение, истекавшее от неформального главы Конклава, лорда-инквизитора Соломона Сапиента. Будучи эталонным амалатианцем, тот больше всего ненавидел внутренние смуты и раздор, поражающие институты Империума, и за примерно пятьсот лет службы Трону явно устал от всего. В тот день Герман впервые подумал, что потенциально безграничные полномочия и децентрализация инквизиторов скорее зло, чем благо, потому что каждый привыкал действовать согласно своему разумению, и любое отклонение от собственных взглядов считал чуть ли не достойной костра ересью. Из-за этого на внутренние свары уходило не меньше сил и времени, чем на прямые обязанности, а о доверии между отдельными инквизиторами речи не шло и подавно.
Именно об этом неустанно предупреждал Тор каждый раз, когда «Таласа Прайм» вставала на причал у штаб-крепости: здесь нет друзей. Самые безумные еретики и кровожадные ксеносы не так опасны, как коллеги с инсигниями, потому что первые стреляют в грудь, а вторые в спину.
В итоге, однозначное решение, которому бы подчинились все, так и не было вынесено. Присутствующие инквизиторы разбились по группам, каждая из которых взялась за дело так, как считала нужным. Те, чьи взгляды вступили в противоречие, косо зыркали друг на друга, но кровопролития в штаб-крепости старались не допускать. Это не значило, что оно не начнется позже, уже вне ее.
Тор, вместе с двумя десятками условных единомышленников из Ордо Ксенос и несколькими примкнувшими из Ордо Еретикус составили план, заключающийся в проверке тех миров сектора, которые изобиловали биомассой и достаточной численностью населения, на котором мог бы паразитировать культ. То есть сразу исключались безжизненные булыжники, где кроме руды ничего полезного не было, миры-кузни и миры с убитой биосферой. Все участники Большой Чистки вооружились геномными спецификациями, извлеченными из гибридов различных поколений, и распределили между собой зоны ответственности. Оставалось только найти песчинку в пустыне…
Герман отложил в сторону колоду психоактивных карт, на автомате отхлебнул из фляки, чтобы немного унять головную боль. Сегодня с прорицанием не ладилось, Таро выдавали сумбурные результаты при каждой попытке. Из личного опыта псайкер знал, что нулевой результат — тоже результат. Не произойдет ничего по-настоящему мерзкого, что могло бы вызвать существенные колебания в Имматериуме.
Он глянул на наручный хронометр. До ужина еще слишком долго, чтобы идти в кают-компанию, но слишком мало времени, чтобы заняться чем-то существенным. Дознаватель решил не изобретать колесо, а просто прогуляться, и вышел из каюты в коридор.
На «инквизиторской» палубе никогда не бывало людно, члены экипажа в основном обходили ее стороной. Низшие чины — потому что тут было мало вахт, офицеры же в принципе старались держаться подальше от Инквизиции и ее кошмарных тайн. Так что матрос, переминавшийся с ноги на ногу возле дверей соседней каюты, сразу привлек внимание Германа.
По меркам трюмных крыс он был уже стариком, приблизившимся к полувековому рубежу. Выделяли его волосы: во-первых, в отличие от урожденных пустотников, они у него были. Во-вторых, их редкий ярко-рыжий цвет казался инородным пятном на фоне серого металла коридоров. Благодаря им Герман вспомнил, кто это вообще.
— Что ты тут делаешь?
Матрос от неожиданности чуть не подпрыгнул на месте и резко повернулся к нему. В руках он держал ящик с разнообразным металлическим хламом, какими-то запчастями, о назначении и происхождении которых Герман не имел никакого представления.
— А, ну это, господин Вертер велели-с деталей принести-с.
Дознаватель подозрительно осмотрел матроса и его ношу. Никакой враждебности и ничего подозрительного, что само по себе подозрительно. Но волнение рыжего выдавало его с поличным.
— Зачем эти детали?
— Так господин не уточнили-с, — рыжий замялся. — Только нет их на месте, вот так вот.
Герман продолжал шарить по поверхностным слоям памяти матроса, и быстро пришел к выводу, что большая часть содержимого ящика ворованная. Если сдать его корабельным техножрецам, из него в лучшем случае сделают сервитора. Вопрос: зачем Владу понадобился этот хлам? Решил что-то еще изобрести?
— Я чувствую его присутствие.
— А, ну это, спасибо, господин колдун… ой, то есть ведьмак… в смысле…
Матрос окончательно стушевался и попятился задом. Ящик, впрочем, из рук не выпустил, и излучал решимость (почти) любой ценой оправдать оказанное доверие и вручить его лично просителю. Герман только вздохнул.
— Давай сюда, я сам отнесу. А ты марш на свой пост.
Ящик оказался небольшим, но увесистым. К тому времени, когда Герман добрался до арсенала, его руки успели занеметь. Зеленый огонек, горевший возле замка, сигнализировал, что внутри кто-то есть. Герман уверенно мог сказать, кто именно, потому что волны мрачной меланхолии распространялись сквозь переборки подобно тяжелому дыму от горящего неочищенного прометия. Он подставил тыльную сторону ладони под сканер, позволяя считать электротатуировку, и двери разъехались в стороны.
В арсенале всегда царил прохладный полумрак. Считалось, что такая температура угодна духам оружия… или просто ради экономии энергии. Помимо тусклых ламп под потолком, свет горел только над одним верстаком. На нем в тисках был закреплен полуразобранный револьвер. Влад сидел перед ним на табурете, с увеличительным окуляром в одном глазу, и что-то выкорябывал алмазным стилом. Он не отреагировал на звук приближающихся шагов, хотя точно их услышал.
Герман приблизился и поставил ящик рядом, но решил просто понаблюдать за работой. Влад продолжил свое занятия, стило в его пальцах штрих за штрихом выводило очередной символ на раме револьвера. Приглядевшись, Герман увидел, что солидную часть поверхности буквы уже покрывают сплошным узором. Часть из них походила на привычный алфавит Высокого Готика, но другие ставили в тупик.
— Что это за письмена? — спросил он.
— Один из языков Старой Земли, — ответил Влад не оборачиваясь. — Точнее, мой родной.
— А что они означают?
— Это изречения ненависти и презрения. Я заметил, что так часто делают.
Псайкер озадаченно приподнял бровь. Вообще, под подобными «изречениями» можно понимать что угодно: от совершенного в своей банальности «здохни еритик!» на боку лазгана в исполнении полуграмотного гвардейца, до освященного силового молота, испещренного истинными именами демонов. На его собственном черепе еще во время обучения выгравировали особые обереги и заклинания, помогающие сопротивляться воздействию варпа.
На всякий случай он выпустил вперед психический щуп и коснулся им револьвера. Надписи действительно несли эмоциональный след, но какой эффект они окажут, сложно было предсказать. Возможно, что никакого.
— Думаешь, сработает?
— Я верю. Значит сработает.
Герман подтащил еще один табурет и сел рядом. В его обязанности, как командира, входило наблюдение за моральным состоянием свиты. Он уже порядочно затянул с назревшим разговором, но не знал, с чего начать. Изменения, произошедшие с Владом за последний год, можно было принять за обычную закалку ветерана, узревшего тьму и устоявшего перед ней. Однако, как опытный телепат, Герман видел куда больше.
— Если ты ждешь, что я сейчас впаду в одержимость или превращусь в фиолетового орка, вынужден тебя разочаровать.
— Тебя что-то гнетет.
— Как и всех нас.
— Влад, ну кому ты пиз… врешь?
— Вот за это вас, псайкеров, и не любят. И к чему тогда вопросы?
— Нас не любят за то, что у нас в головах врата в Ад, которые могут распахнуться в любой момент, стоит ослабить бдительность. А вопросы нужны не мне, а тебе самому.
Терранец тихо зашипел сквозь зубы и отложил в сторону окуляр со стилом. Он с обманчивой медлительностью развернулся в сторону Германа. В этом движении было что-то от греющейся на солнце змеи, которую потревожили шаги неподалеку. Она еще не начала готовить смертоносный выпад, но вполне может.
— Ты когда-нибудь думал, какое влияние оказал на вселенную?
— Как-то не приходило в голову. Мы слишком незначительны в масштабах даже одного сектора.
— У меня на родине говорили, что взмах крыла бабочки порождает ураган на другом конце планеты. Что бы случилось, если бы в какой-то момент меня не выдернуло из варпа?
— Буду рад выслушать твои соображения.
— Вы бы были мертвы. Ты, Джей, Айна, Алисия, Герион… вы бы все погибли тогда, на космическом скитальце. Мое появление убило повелителя выводка генокрадов и большую часть тварей рядом с ним. Вы бы нарвались на него, и он перемолол вас в фарш. Вы мертвы — господин Тор не продолжает изучать содержимое скитальца самостоятельно и не осматривает трупы генокрадов. «Таласа Прайм» не берет курс на Рислу-IV, Тор не встречается с магосом-биологис Оттер, и не отправляется во Внешнюю Тьму искать совета с эльдар. Как итог, Империум не предупрежден об угрозе вторжения флота-улья, а культ на Рисле-IV продолжает деятельность вплоть до поднятия восстания.
Герман кивнул. Это близко совпадало и с его мыслями, и с тем, что предполагал Тор.
— Теперь вспоминаем Ганц. Мне тоже казалось, что дело выглядит как-то мутно, но ты пришел к тем же выводам, причем более точным. Даже без прямых доказательств это повод серьезно задуматься.
О, Герман об этом задумывался, и не он один. Они с Тором провели десятки часов за мозговыми штурмами, пытаясь на основе скудных данных выстроить причинно-следственные взаимосвязи.
— Боюсь, тут ты прав. Но кто стоит за этими событиями, мы не можем даже предположить.
— Виновник либо обитает в варпе, либо очень тесно с ним связан.
— Аргументируй.
— На Ганце, пока вы с Варнаком мчались на помощь, мы очень мило побеседовали с Самусом. В основном он обещал обглодать мои кости, но упомянул и кое-что интересное. Что силы, масштабы которых я, ничтожное создание, не способен даже представить, уже пришли в движение, и неуклюжие усилия смертных ничего не изменят. Что свет Анафемы угаснет.
— Слова демона едва ли стоит считать надежным свидетельством, — от упоминания имени Нерожденного вот так просто, между делом, Германа продрал мороз по коже. — Возможно, это уловка, чтобы сбить нас со следа. А Анафема…
— Так они называют Императора. Только сейчас речь не о нем, а том, что мы влезли в адски серьезный переплет, и выкарабкиваться из него нам предстоит только своими силами.
— Ты говоришь об этом с уверенностью.
— Скажем так, предчувствие.
«Не предчувствие. Знание», — подумал Герман, заметив скользнувшую на поверхности памяти Влада мысль.
Разум древнего терранца оставался слишком открытым. Его не удовлетворяли общепринятые догмы и даже секреты Инквизиции, и он продолжал жадно искать знания. Которое в равной мере могло как стать ключом к понимаю истины, так и обречь на проклятие. Люди, подобные ему, своим дерзким интеллектом сотворили древнюю Империю, и они же повергли ее в кошмар Изуверского Интеллекта. По этой причине Герман рекомендовал Тору повременить с повышением.
— А зачем тебе этот хлам? — он пихнул сапогом ящик с деталями.
— Решил собрать одно устройство. Правда, тут многовато всего. Фраст в своем обычае, запасливый не в меру.
— Я надеюсь, не очередную техноересь?
Опасения, на самом деле, были небеспочвенными. На Тандрос Септима Влад столкнулся с двумя техножрецами, входивших в свиты других инквизиторов. При виде глубоко модифицированного хеллгана оба впали в необычное для шестеренок возбуждение и затеяли яростный спор: угодна ли Омниссии эта конструкция или нет. Их не смущало даже то, что виновник спора под шумок давно ушел. Разнимать их пришлось уже местной охране.
— Нет, простейшее приспособление, которое не покинет пределов кают-компании. Сам увидишь.
— Допустим, но может ты не будешь больше отправлять матросов воровать для тебя детали?
— Хорошо, в следующий раз пойду воровать сам, — Влад снова взялся за стило, давая понять, что в дальнейшем разговоре не заинтересован. — Яйца Императора, сам же знаешь: от корабельных шестеренок снега зимой не допросишься, а у Варнака нет в хозяйстве настолько примитивных вещей.
Когда Герман вышел из арсенала, то еще раз прокрутил в памяти весь разговор. Древний не собирался с ним откровенничать. Он ловко увел разговор в сторону, высказал интересные мысли и прошелся по проблемам, но не упомянул главного. Не будь его собеседник псайкером, то мог и купиться.
«Тебе все еще нужно больше тренировок», — подумал он и направился к себе.