Дракон из Сумеречного Дола. Главы 101-102

Ветер и снег были лишь вполовину такими же холодными, как голос его отца.

— Мне плевать, что надвигается буря. Мы уезжаем. Сейчас.

Начальник конюшни Ночного Дозора — Гален или Гайард, или как его там — ступал по тонкой грани немилости Дракона Сумеречного Дола, и дрожь в его голосе выдавала, что он это знает. Тем не менее, укутанный в тяжелый плащ мужчина попытался вступиться за лошадей, которые сейчас сгрудились во дворе Черного замка. Это было благородно с его стороны, хотя и ужасно глупо.

— Но, милорд, новый снег может заблокировать лисьи норы или…

Начальник конюшни замолчал на полуслове, когда Эйлор Таргариен обернулся к нему, сверкая фиолетовыми глазами.

— Я прекрасно осведомлен об опасностях для моих лошадей, Гарт. Если они погибнут в этой буре от переохлаждения или неверного шага, я окажусь пешим. А это не сулит ничего хорошего для моей скорости возвращения на юг, не так ли? Я буду предельно осторожен. А теперь, прочь.

Ренлор сочувственно поморщился за попавшего под раздачу Брата. Этот человек всего лишь выражал беспокойство за боевых, верховых коней и вьючных животных, которых спешно готовили к отъезду, несмотря на надвигающуюся бурю — достойное качество для любого конюшего. Тем не менее, он выбрал исключительно неудачное время, чтобы озвучить свои опасения лорду Сумеречного Дола. Эйлор Таргариен никогда не отличался умением слушать, когда был зол, особенно мнения, отличные от его собственного. И хотя Ренлор был значительно более спокойным по натуре, чем человек, который его породил, он полностью понимал гнев Эйлора.

Рейла мертва.

Ренлор помнил день, когда родилась его сестра, в нечетком смешении образов, звуков и воспоминаний, составляющих память трехлетнего ребенка. Она была крошечной, даже меньше его самого, и мать позволила ему подержать ее спящую. Это безмерно обрадовало малыша Рена, и он помнил, как сидел на кровати в родильной комнате с новорожденной на крошечных коленях. Мать держала Эймона, а широкая рука отца обнимала их всех.

И вот, тот младенец мертв. Сгорел заживо в тайных проходах, где Рен играл в детстве.

Он и его сестра никогда не были особенно близки, пока росли. Рейлу с первого дня готовили стать королевой, а Ренлора — лордом Сумеречного Дола. Пока он часами упражнялся с сирами Мэнфредом Дарком и Барристаном Селми, она часами занималась рукоделием, обучаясь не только шитью, но и умению поддерживать приятную беседу с другими дамами. Пока он постигал дипломатию у ног Великого мейстера Колмара Серого и лорда Вимана Мандерли, она училась учтивости у их матери и Ашары Дейн. И все же, несмотря на мало общего в воспитании или характере, она оставалась его сестрой. В течение десяти лет она была его единственной сестрой.

И его дядя убил ее — тот самый дядя, который щекотал их в детстве, был «конем» и «гвардейцем» Дейнерис и позволял Рену побеждать в неуклюжих спаррингах, когда тот едва мог поднять деревянный меч. Предательство, ярость, печаль, боль… Ренлор чувствовал все это.

Семеро знают, что чувствовал его отец.

Ренлор наблюдал с высоты Балериона, черношкурого и мускулистого правнука отцовского коня Воина, как Дракон Сумеречного Дола шел к ним длинными, гневными шагами. Рядом с ним, прихрамывая, шел Аларик Лангвард, по счастью не подозревавший, насколько близки стали Рен и его дочь — извечный советник отца. Рен всегда делил Эйлора Таргариена на две разные сущности. Был Эйлор-отец, который учил его владеть мечом, подбрасывал в воздух в детстве и до сих пор ласково ерошил волосы, несмотря на протесты Рена. А был Эйлор — Десница Короля, суровый, неулыбчивый и совершенно безжалостный и в войне, и в переговорах.

Рен с юных лет усвоил, что с Эйлором-отцом можно спорить. С Эйлором-Десницей — лучше держать рот на замке.

За отцом следовали лорд-командующий Мормонт и несколько Черных Братьев. Суровый северянин явно был недоволен, что еще больше людей покидают Стену в такое тревожное время. Эймон — брат, а не старый дядя — и Джехейрис, побледневший как падающий снег, тоже шли через грязный двор, плотно закутавшись в меха. Самый близкий Рену брат и по возрасту, и по сердцу остался в Черном Замке, когда Рен, Бейлон и их отец отправились в Твердыню Ночи несколько недель назад, с головой погрузившись в библиотеку с жаждой знаний, которой Ренлор никогда не разделял. Он втайне молился, чтобы младший брат не поехал на юг. На севере тоже был враг, о чем свидетельствовала кровь, пролитая Ренлором, и одичалая девушка, захваченная Джехейрисом. Но шанс новой битвы здесь казался невысоким. На юге же она была гарантирована — с бесчинствующими железнорожденными и Визерисом. Эймон был приверженцем книг, а не клинка. А ещё пугающе умным. Но точно не воином. Рен молился, чтобы отец понимал это в своем гневе.

Когда группа приблизилась, Рен услышал грубый голос Мормонта, перекрывающий завывания ветра:

— Мне жаль вашей потери, принц Эйлор, но ваши люди нужны здесь.

Голос отца был в свою очередь резким и холодным, и Рену стало ясно, что его решение окончательно:

— Именно поэтому я и оставляю подавляющее большинство из них здесь под командованием моего племянника, лорд-командующий Мормонт. У вас все еще тысячи солдат и семисотфутовая стена. Вы можете обойтись без меня и моей свиты.

Джехейрис вмешался, обеспокоенно глядя на человека, которого ещё месяц назад ненавидел:

— Дядя, я не подхожу для этой должности.

Эйлор фыркнул, подзывая Бейлона, который тут же подвел старого Воина. Дыхание зверя клубами пара вырывалось в холодный воздух.

— Если я сказал, что ты подходишь, значит, подходишь. Я своё слово уже сказал.

— У меня нет опыта командования людьми, нет…

Эйлор повернулся к нему; процессия остановилась. Ренлор отчаянно пытался перенять умение отца полностью брать ситуацию под контроль, но, к своему огорчению, так и не овладел им.

— Лорд-командующий Мормонт будет и советовать тебе, и подчиняться тебе как принцу, как и твой дядя мейстер Эймон, и сир Борран. Ты далеко не одинок, Джехейрис. Кроме того, тебя почти с рождения готовили к командованию. Ты учился владеть мечом у Артура Дейна и Барристана Селми, управлять — у Колмара Серого, тактике — у Рендилла Тарли. К тому же ты принял боевое крещение, неплохо проявив себя в стычке у Твердыни Ночи. И, прежде всего, ты Таргариен. Вся твоя жизнь вела к этому моменту. Ухватись за него.

Отец вскочил на массивную спину Воина, принимая поводья от Бейлона, чтобы третий сын мог оседлать собственного жеребца. Лицо его все еще было мрачным, но чуть смягчилось, когда он взглянул на Эймона:

— Ты уверен, сын?

Юный Таргариен кивнул:

— От меня не будет толку на юге. Здесь мы с Сэмом, возможно, сумеем найти что-то, что переломит ход событий в случае… — брат запнулся, и отец понимающе кивнул.

Рен почувствовал, как выпрямляется, когда отец сел прямо в седле, повернувшись к людям своей свиты, закончившим упаковывать припасы для поездки на юг. Их было немного для боевого отряда — около ста самых свирепых и смертоносных бойцов Эйлора. Ополчение должно было остаться на Стене с Джехейрисом, так как Эйлор намеревался догнать Эйгона с армией, а также соединиться с войсками, двигавшимися на юг. Это оставляло Эйлора, двух его сыновей, лорда Аларика Лангварда и около ста рыцарей и головорезов скакать на юг за королем, который так бездушно бросил их, и самозванцем, который разбудил гнев дракона.

Голос отца звучал властно и гулко:

— Принц Джехейрис принимает командование на Стене. Мы выступаем.

И под звуки воющего ветра и скрип седельной сбруи Эйлор Таргариен поскакал на войну.

***

Он думал, что победа позволит его почувствовать себя неуязвимым и могущественным. Нет. Она оставила его злым и опустошенным.

Визерис никогда не видел битвы, хотя ясно слышал ее рев и нечеловеческий визг, когда Львы Ланнистера вторглись в его дом в детстве. Большая часть его юности прошла в мирное время, в заботах о сестре и страданиях от уроков, на которых настаивал брат. Она прошла в этом самом городе, городе, где он родился.

Городе, который теперь горел.

Битва давно закончилась, когда Визерис сошел на берег. Он негодовал, что его держали вдали от сражения — Эйлор никогда не отсиживался в тылу, пока люди умирали за него. И хотя Визерис знал, что он не брат, он точно не был трусом. Но советники настояли, чтобы он оставался на корабле, пока они хотя бы не высадятся на берег. Это оказалось мудрым решением: Визерис наблюдал сзади, как по меньшей мере дюжина головных кораблей и все люди на них, в числе которых он мог бы оказаться, если бы настоял на своем, взорвались зеленым пламенем, сделавшим печально известными и его брата, и отца.

Ласвелл Пик, человек, который забрал Визериса из изгнания и сделал его королем, превратился в пепел в этой вспышке.

Улицы все еще были забиты телами, по большей части в золотых или багряно-черных цветах. В воздухе висел густой дым — то ли один, то ли несколько пожаров начались и были потушены. Визерис ехал по подсыхающей крови и многовековой грязи на сверкающем белом жеребце. Великолепный скакун, подобающий королю, но Визерис втайне тосковал по черношкурому зверю, которого оставил, когда проклятый племянник вынудил его бежать из Вестероса. Потомки Воина были непревзойденными боевыми конями.

Слева от него ехал Алестер Стронг, его оруженосец и телохранитель, справа — генерал-капитан Гарри Стрикленд. Впереди и позади следовал почетный караул, хотя Майло Джейн методично прочесал город в поисках оставшихся сторонников Эйгона в часы после падения Красного Замка. Визерис втайне надеялся, что опасность появится. Ему не терпелось испытать свои силы в настоящей битве, а меч на боку дарил чувство азарта.

Семеро определенно сочли его истинным Королем Семи Королевств. Это удивило его, учитывая, что раньше он никогда не обращал на них внимания, как и они на него. Но теперь он не сомневался в их благословении.

Он владел Черным Пламенем — мечом всех королей Таргариенов до Дейрона Доброго и войн, последовавших за той преемственностью. Он, Визерис Таргариен, а не Эйгон Таргариен, владел клинком Эйгона Завоевателя и Дейрона Юного Дракона.

Поднимаясь по Крюку к Высокому Холму Эйгона, он позволил левой руке соскользнуть на рукоять меча на бедре. Полуторный меч имел дымчато-черное лезвие, а на его навершии красовался рубин. Когда Визерис клал ладонь на потертую рукоять, он клялся, что чувствует силу королей Таргариенов, и добрых, и злых, владевших этим могучим оружием. Оно заставляло Визериса чувствовать себя сильным, уверенным, повелевающим.

Он чувствовал себя королем.

Члены Золотого отряда вручили ему меч накануне штурма. Визерис в порыве радости овладел и Силарой, и Лилас с неведомой ему прежде неистовостью. Это был один из лучших моментов в его жизни — держать в руках клинок предков, плывя вперед, чтобы завоевать свое королевство и невесту.

Только он не завоевал ни того, ни другого. Даже Черное Пламя не могло усмирить гнев, охвативший его, когда сообщили, что Алисанна, его племянники и племянницы — и Дейнерис! — ускользнули из его рук.

Красный замок продержался дольше всех, хотя и пал в конце концов. Если бы не тайные ходы и люди, проникшие через них в замок, Визерис не сомневался, что они сражались бы за него до сих пор, в первых лучах нового дня. И все же бойницы и дворы не оставляли сомнений в ожесточенности боев, которые здесь велись. Визерис въехал в ворота, оказавшись среди результата резни, хотя люди уже начали убирать тела и кровь с мостовых и красных каменных стен.

Ренли Баратеон ждал его, опустившись на колено, как и подобает вассалу, когда Визерис спешился.

— Ваша милость, город ваш.

Визерис постарался сохранить спокойствие в голосе, умеряя гнев на некомпетентность младшего из братьев Баратеонов пониманием, что без него Королевская Гавань вряд ли пала бы. Его голос прозвучал нарочито весело, когда он жестом велел оленю подняться.

— Да, лорд Баратеон. Хотя, похоже, Алисанна Леффорд и ее отродье — нет. Как и моя сестра.

Баратеон сохранял бесстрастное выражение лица.

— Замок был взят быстро, хотя отдельные очаги сопротивления продержались довольно долго. Многие дворяне сбежали через туннели, в том числе леди Алисанна и ее дети.

— У меня были люди в этих туннелях. Вы хотите сказать, они прошли мимо них?

Франклин Флауэрс, который вместе с Пайквудом Пиком командовал людьми, проникшими в тайные ходы, быстро добавил:

— Туннелей оказалось больше, чем тот, которым воспользовались вы, ваша милость.

У Визериса дернулось лицо от дерзости Бастарда. Однако он сохранил спокойствие в голосе.

— Я предупреждал об этом, Флауэрс.

Баратеон вмешался; в его голосе звучал гнев.

— Они подожгли туннели, ваша милость. Чтобы «выкурить дворян». Они нашли несколько тел.

Визериса охватила ярость, какой он никогда прежде не испытывал, переплетаясь со страхом той же силы. Даже гнев, пережитый им, когда этот болван Брайс Карон ухаживал за его сестрой, не шел ни в какое сравнение.

— Вы рисковали жизнью моей сестры? Той самой женщины, что станет вашей королевой? По чьему приказу? По чьему приказу?!

Флауэрс перешел в режим полного самосохранения.

— Пайквуда Пика, ваша милость. Я пытался отговорить его, но он не слушал. — Визерис распознал в этом ложь, и это, должно быть, отразилось на его валирийском лице, потому что Флауэрс отступил на шаг. Та малая часть разума, что еще не была охвачена гневом и страхом, возликовала, что он способен так напугать бывалого и безжалостного убийцу, как Флауэрс. — Мы подтвердили, что ни одно из тел не принадлежало королеве Дейнерис, ваша милость. Хотя, признаюсь, некоторые сильно обгорели.

Визерис повернулся к собравшимся во дворе командирам и солдатам.

— Где Пик?

Баратеон ответил ему.

— Мертв, ваша милость. Мой человек, Лорас Тирелл, уже казнил его за глупость.

Это несколько смягчило гнев Визериса, но он снова повернулся к Флауэрсу.

— Вы уверены, что моя сестра не пострадала?

Бастард заколебался, и в этом колебании… Визерис едва не убил его. Но Флауэрс вовремя упал на колени и извлек из кармана рубахи обгоревшее ожерелье из стали и серебра, полурасплавленное местами, хотя в центре подвески все еще ясно виднелся сверкающий сапфир. При его виде Визерис тотчас успокоился, хотя вид цепочки пронзил его великой болью и, как бы он ни ненавидел это чувство, виной.

— Только одно тело могло принадлежать будущей королеве, ваша милость, и это было найдено рядом с ним.

Визерис взял обгоревшую цепочку и подвеску из пальцев Флауэрса, вспоминая, сколько раз видел ее на шее племянницы. Его голос был тих даже для собственных ушей.

— Тело не принадлежало моей сестре, и вам всем повезло. Это принадлежало моей племяннице, Рейле. По крайней мере, раньше.

Он не испытывал ненависти к Рейле. Она была доброй, милой девочкой, изо всех сил старавшейся вовлекать более циничного дядю во всё, что только можно. Хотя Визерис знал, что Рейла будет здесь, он даже мысли не допускал о том, что она может погибнуть из-за его действий.

Чувство вины и стыда, обрушившееся на него, едва не сокрушило короля Железного трона.

Вместо этого он повернулся к Баратеону, скрывая эмоции.

— Вы говорите, с Пиком разобрались?

— Да, ваша милость.

— Вам повезло, Флауэрс. Похоже, я не убью вас. По крайней мере, не сегодня. — С разумом, все еще потрясенным тем, что он натворил, Визерис попытался сообразить, что сделал бы король дальше. На ум пришло лишь одно. — Раз уж вы позволили сбежать почти всем дворянам, которых вам было приказано доставить ко мне, скажите, кого вы захватили?

Его отвели в угол двора, где сгрудилась дюжина фигур, несмотря на их высокое происхождение. Среди них он увидел одного из бастардов Оберина Мартелла, а также дочь одного из речных лордов, хотя не мог вспомнить ее имени.

А потом он увидел свою дочь на руках у Мирцеллы Лангвард.

Визерис не был примерным отцом и никогда не интересовался ни одним из своих бастардов. Но он узнал своего ребенка, когда увидел ее. Тотчас он указал на Дейнеллу.

— Немедленно найдите кормилицу для младенца, идиоты. Она моя.

Пока люди спешили подчиниться, одна из женщин-наемниц отряда — Кора, Кайя? — поддавшись материнскому инстинкту, выхватила Дейнеллу у сопротивляющейся Мирцеллы. Визерис не мог не заметить округлившийся живот Лангвард.

— А вот это, — заметил он, указывая на талию блондинки, — определенно не мое. — Мирцелла тут же прикрыла живот руками; на ее лице отразился ужас.

Визерису не потребовалось много времени, чтобы сообразить, кому, вероятно, принадлежит этот ребенок.

Улыбка, озарившая его лицо, была искренней, когда он повернулся к лорду-хранителю Штормовых земель. Ренли последовал за своим королем туда, где держали знатных заложников.

— Похоже, вы подвели меня, но всё же не совсем. Это хорошо.

Следующий фрагмент

Предыдущий фрагмент

Оглавление