Глава 37. О вейлах и Делакурах & Расследование смерти Люпина
Флер Делакур к семье своего супруга относилась более чем прохладно, потому она не возражала, что Билл частенько забегал после работы в родительский дом и оставался там ужинать. Такие свободные вечера она проводила в небольшом коттедже в соседней магловской деревушке, который Делакуры сняли до нового года «на всякий случай». По сведениям, полученным из британского Аврората, вся семья Уизли была в большей или меньшей степени неблагонадежна, имея широкий и длинный шлейф из слухов, штрафов, правонарушений и прочей шелухи, что не украшает добропорядочное семейство. Меньше всего темных пятен было на репутации Чарльза и Уильяма. Был еще загадочный законопослушный Персиваль, с которым родители Флер близко познакомить ее не успели, чтобы проверить его на резистентность к вейлочарам. Срок обязательного замужества поджимал, потому семья остановила выбор на Уильяме.
Почему же Делакуры делали выбор жениха именно из семьи Уизли и этот выбор был обязателен? Франция, как магловская, так и магическая всегда славились либеральностью взглядов. Считалось, что отношение магическим существам в «La Douce France»* самое лояльное во всех европейских анклавах. В пример всегда приводилась полувеликанша Олимпия Максим, которая в данный момент занимала пост директора Академии магии Шармбатон.
Но отношение, отношениями, а безопасность простых обывателей в обеих Франциях была превыше всего. Потому для существ, имеющих опасные для окружающих периоды жизни, существовали специальные законы их регламентирующие. К примеру, оборотни, не употребляющие по любым причинам ликантропное зелье, были обязаны за сутки до полнолуния собираться в специальных отведенных дня их пребывания лесных территориях с малым количеством населения. Поскольку в стране, в связи с ростом магловского населения и уровня их техники, становилось все меньше и меньше, кабинет министров в данный момент вел переговоры с Магической Русью о долгосрочной аренде лесных угодий в Сибири, куда отправлять оборотней собирались автоматически срабатывающими в нужную дату порт-ключами. К проекту собирались присоединиться Магические Германия и Италия, а Швейцария вовсе предлагала коллективный договор всех европейских анклавов с Русью.
Второй головной болью французов были вейлы, выбравшие их анклав основной территорией проживания. С вейлами, с одной стороны, все было проще, чем с оборотнями, а с другой стороны, — сложнее. До двадцати лет они не проявляли никакой агрессивности. Просто отличались особой красотой от всех остальных в магическом мире. Но в день, когда неповязанная вейла отмечала свое двадцатилетие у нее начинался неконтролируемый гон. В ходе удовлетворения инстинкта вейла могла нанести как моральный, так и физический ущерб до десяти особям гуманоидного типа (как было сказано в международной формулировке, так как в мире кроме волшебников и маглов, где-то, видимо, существовали и другие человекоподобные магические существа).
Казалось бы, — что проще? Выдавай всех замуж до двадцати лет и нет никаких проблем. Все было не просто. Чтобы вейла могла продолжить род новой вейлой ее супруг должен был быть носителем особой хромосомы, что наличие было очень просто определить: на него не действовали вейло-чары. Все время брать женихов из одного и того же рода было нельзя — рождались вейлы-сквибки, страшные создания. Как правило, они рано уходили в магловский мир, после чего французская полиция расследовала серии убийств мужчин с особой жестокостью и сексуальной составляющей. Красивейшие магические существа без возможности колдовать превращались в настоящих темных тварей.
Для того чтобы всего этого избежать, уже не первое столетие в особую базу заносились все маги, резистентные к вейло-чарам и всем семьям, где были девушки-вейлы еще в пятнадцать лет приходил особый красный конверт с фамилиями рекомендованных для брака семей. Список Флер включал: одну русскую семью, где из свободных мужчин был десятилетний мальчик и восьмидесяти пяти летний очень зрелый маг; клан заклинателей из Уганды, ведущий кочевой образ жизни; одна семья индийских магов, где главным принципом существования ведьм был «почитание мужа наравне с Богом» и семья британских волшебников Уизли.
— Что это? — воскликнула Флер и рухнула в обморок, ознакомившись со списком таких завидных женихов.
— Габриэль, принеси воды и полотенце! — крикнула младшей дочери Апполин Делакур.
Она приводила в чувство старшую дочь, промокая ее лицо холодной влажной тканью, и когда та открыла глаза, то твердо заявила:
— Это будет английский волшебник или я вообще откажусь от брака!
Последнее заявление было очень опрометчивым. Если до 30 октября текущего года Флер не будет состоять в подтвержденном браке. Ее ждала изоляция в специальном «санатории», как его красиво называли министерские чиновники. На самом деле это было что-то среднее между клиникой и домом свиданий, где вейл принудительно вязали с добровольцами из волшебников (а таких было немало), предварительно лишив их возможности причинять вред партнерам по вязке. Расшифровке в циркуляре о правах вейл не было, потому представить техническую составляющую безопасного процесса весьма затруднительно.
Не желая такой судьбы своей старшей дочери, мсье Делакур, который занимал не последний пост в Министерстве Магии Франции, с помощью знакомых в Магической Британии провел селекцию детей Уизли и выбрал на роль супруга Билла. Поездка на Турнир Трех Волшебников была полностью спланированной «операцией» по знакомству и обаянию будущего супруга. В ходе ее реализации выяснилось, что вейлочарам устойчивы еще два британских мага: Гарри Поттер, который спас Габриэль, младшую дочь Делакуров, и профессор зельеварения Северус Снейп.
Флер до сих пор во сне видела сон, где она не смогла спасти сестру, а мальчик-волшебник по имени Гарри Поттер сделал это за нее. Обычно сон начинался с того, что она рыдала на платформе, думая, что сестра утонула, а потом из воды появлялся Гарри с ее сестрой. Она начинала биться в истерике и вырываться с криками:
— Габ’гиэль! Габ’гиэль! Она жива? Скажите мне! Жива?
— С ней все в порядке, — отвечал ей Поттер.
Иногда он говорил это с сестренкой на руках, выходя из воды, иногда вручая ей Габриэль, стоя на одном колене или падая от усталости. Варианты были разные. Она же всегда горячо благодарила юного мага и оправдывалась:
— Там г’индилоу. они на меня напали… о моя сест’генка, я уже думал… я думал… — и тут она опять рыдала. Сон всегда был таким ярким и натуралистическим, что Флер всегда просыпалась со слезами на глазах.
Апполин Делакур исправно выдавала старшей умиротворяющий бальзам и сонное зелье, избавляющие ее от кошмаров. А что касалось волшебников, она считала так: Гарри Поттер был обозначен, как очень выгодный потенциальный жених для Габриэль, а про второго мадам Делакур сказала следующее:
— Его резистентность может быть вызвана профессиональной деформацией: обычно зельевары ежедневно находятся с магически активными зельями и ингредиентами для них, среди которых есть такие как перья вейлы, когти вейлы, телесные жидкости вейлы, разные внутренности вейлы (не будем расширять список). Потому он воспринимает вейл как полезный компонент зельеварческой лаборатории, а не спальни зельевара.
Так Флер и оказалась супругой Уильяма Уизли. Мужем он был неплохим, но и не хорошим. Тонкой вейловской натурой француженка чувствовала, что в нем нет искренности, хотя это могло быть результатом постоянного ношения активным окклюментного щита, что было обязательным для волшебников служащих в Гринготтсе.
Новость о переводе Билла на пакистанские магические раскопки Флер сначала огорошила. Менять довольно комфортный был в «Ракушке» на палатку в пыльных и жарких раскопках она не желала. Апполин, которая тут же прибыла в магловский коттедж для беседы с дочерью, сразу взяла быка за рога:
— Дочь, ты просто смотришь на перевод твоего супруга не под тем углом!
— И под каким я должна на него смотреть? — фыркнула молодая вейла.
— Он тебе только на руку. За время работы вдалеке от своей нахальной семейки Билли отвыкнет от опеки матери и полностью перейдет «под власть» своей молодой супруги, то есть тебя, — широко улыбнулась Апполин.
— Но маман, а жить в палатке?
— Палатка — ерунда. Мы пришлем тебе такое походное жилье, что ваша «Ракушка» покажется сараем. А еще твои знания в географии оставляют желать лучшего. Совсем рядом такие сказочные Сейшелы и Мальдивы, где есть волшебные отели. Для вас будет постоянно забронирован номер в одном из них. При таком раскладе через месяц Уильям не захочет возвращаться в Британию, где делать молодой семье нечего, так как здесь явно нарастает политическая напряженность, грозящая вылиться в военный конфликт.
— И что нам там оставаться навсегда? — уточнила Флер.
— Нет, конечно. Отец выберет момент и переговорит с гоблинами о переводе твоего супруга в Париж. Мы выделим вам отдельный флигель, как молодым супругам и ты снова будешь в своей стае.
Флер согласилась со всеми доводами матери. Билл застал супругу сосредоточенно собирающей вещи по списку в зачарованные чемоданы для переезда к новому месту службы супруга, хотя предполагал, что его встретит что-то вроде вопящей Молли, как обычно бывало в Норе. Он впервые искренне восхитился своей женой, обнял ее, поцеловал и поблагодарил за понимание.
— ’Газве не долг жены быть подле суп’гу’г? — сделала удивленное лицо вейла, улыбнулась Биллу и продолжила сборы: ей просто не терпелось попасть на пляжи тех чудесных островов, о которых говорила маман.
Лорды Принц и Бёрк выслушали соображения Гарри, Одры и Кэтрин.
— В ваших доводах есть логика. Я тоже думаю, что Люпина кто-то из волшебников заавадил. Это мог быть оборотень с магическими способностями, который так отомстил за что-то сыну вожака стаи, допустим, за все недавние события, в которых Люпин был косвенно виновен, — высказал свое мнение Северус.
— Но это мог быть и просто волшебник, которому оборотень как-то перешел дорогу, — подкинул идею Бёрк.
— Он был трусом. Даже свой главный ужасный поступок совершил, следую уговорам других, — заметил Принц, — если только он что-то сделал случайно.
— Так можем мы отправиться в Кингс-Клифф для расследования обстоятельств его смерти? — нетерпеливо переспросил Гарри.
— Можно сыграть опять в магловских полицейских. Они наверняка не открыли дела по поводу смерти Люпина. В таких случаях работает Аврорат, а магловским служителям порядка подправляют память. Но Аврорату, уверяю вас, нет дела до смерти оборотня.
Было решено, что кузины Норвич де Гастингс отправятся с уже опробованной обороткой, как магловские Бобби, а Гарри просто пойдет под мантией невидимкой.
— Ни в какие трактиры не усаживаетесь и ничего там не пьете и не едите, — строго проговорил Северус. — Проводите осмотр самого места преступления и немного расспросите встреченных на улице местных жителей.
Следующим утром троица любителей сыскного дела после завтрака направилась в Кингс-Клифф. Они двинулись в сторону опушки Рокингемского леса, где было обнаружено тело Люпина и тщательно осмотрели ее.
— Смотрите-ка, какие интересные следы, — произнесла голосом Поттера пустота. — Хорошо, что не было дождя, и они сохранились.
Следы действительно были интересными. Они находились в метрах пятнадцати от того места, где лежало тело Люпина и представляли себе след подкованного мужского сапога и круглый след от протеза.
— Неужели оборотня прикончил «Одноногий» Джон Сильвер? — изумилась Кэтрин. Юная ведьма только недавно начала знакомиться с творчеством шотландского писателя Роберта Льюиса Стивенсона по рекомендации Гарри, который купил ей в магловском Лондоне подарочное издание «Острова сокровищ».
— Увы, но «нет». Хотя лучше бы это был Сильвер, — ухмыльнулся Гарри. — Я знаю одноногого волшебника, у которого еще, в добавок, нет одного глаза, а вместо него он носит стеклянный протез, который способен видеть сквозь стены и двери.
— Вернемся в Кингс-Клифф и поспрашиваем про одноногого и одноглазого? — предложила Кэтрин.
— Лучше просто спрашивать о незнакомцах. А то люди и правда подумают, что мы ищем пирата Сильвера и не будут серьезно относится к нашим расспросам, — сказал Гарри. — Британцы очень консервативны и осторожны.
Спустя час блужданий по городку, новичкам следственного дела удалось получить показания двух местных жителей о том, что «на днях» они действительно видели здесь странного лохматого человека, с протезом вместо ноги и страшным искусственным глазом. Добыв нужные сведения команда вернулась в Три ворона.
— Кричер, достань мне адрес, где живет Аластор Грюм! — распорядился Гарри.
— Вот адрес, — спустя несколько минут домовик появился с серебряным подносом на котором лежал клочок пергамента с нужной записью. Кричер внимательно посмотрел на лорда Блэка-Поттера и проскрипел: — Не дело вы задумали, хозяин! Этот Грюм страшный человек.
— Не волнуйся, Кричер. Мы одним глазком посмотрим дома он или нет, и сразу вернемся. К обеду будем тут! — Гарри был полон азарта, как взявшая след гончая. Иногда в его натуре, все-таки, прорывалась прежняя порывистость.
— Лорд Блэк! Требую, чтобы вы пообещали не попадать в опасные ситуации и ни в коем случае не вступать в бой с этим Грюмом. Он убил стольких, что вам и не представить!
Гарри всё пообещал, дождался пока дамы сменят образы Бобби на свои собственные, и они все вместе перенеслись в Торговый квартал Лондона.
Аластор Грюм отправился к Дамблдору, чтобы разжиться у него деньгами. Люпина он устранил, и, стало быть, ему была положена материальная награда за труды. Он не сделал этого в тот же день, когда упокоил оборотня, а обратился к Альбусу лишь тогда, когда про труп Люпина напечатали в «Ежедневном Пророке».
Пенсион отставного аврора был до смешного мал. Денег едва хватало на жилье и еду. Даже посещения салона мадам Жюли пришлось закончить. Аврором он уже не был и бесплатно его обслуживать никто не хотел. Да же за деньги никто не хотел, помня о его жесткости с «девушками» и глядя на уродство. Дамблдор насчет денег ничего в ответном письме не написал, лишь пригласил его прийти к нему в «Голову борова», так как сам он в ближайшие дни отлучиться не мог.
Альбус выдал Аластору кошель с тремя сотнями галеонов. Это не было большой суммой, но и жертва была оборотнем, которого любой мог убить и бесплатно. Так что претензий у бывшего аврора к бывшему директору Хогвартса не было. Последний налил ему пинту Бомбардье* и спросил не слышал ли он чего-нибудь интересного в Торговом квартале.
— Слышал, что у Малкин в комплекте с мантиями для маглорожденных волшебников будет идти специальная нашивка об их статусе крови. Но этого следовало ожидать с таким-то руководством, — крякнул Аластор, глядя на вывешенный на стене стары выпуск пророка с портретом Снейпа, как нового директора Хогвартса. — Ты зачем эту рожу тут повесил?
— Так, чтобы все видели, как я лоялен новой власти, — проговорил Дамблдор и тоже посмотрел на портрет Северуса с весьма неприятным блеском в глазах.
— Мне не дает покоя один вопрос, — сказал Грюм, глядя на прямо в глаза Альбусу. — Я позабыл, что ты говорил тогда, давно, когда погибли старшие Поттеры. Зачем нам это было нужно? Никак не вспомню.
— Скажу тебе, как и в прошлый раз: не твоего ума дело. Их устранили, потому, что они мешали. Остальное тебе лучше не знать.
— Ого! Кто-то пытается вломиться в мою квартирку! — быстро со своего места вскочил Грюм.
— Только не через мой камин! — вскричал Альбус. — Кто знает, может Пожиратели отслеживают перемещение по каминной сети!
— Ладно, дойду до общественного камина на почте, — кивнул Аластор. У него было еще время — чары стояли на двери сильные и снять их быстро никто бы не смог.
На Диагон аллее все этажи построек занимали магазины, аптеки, лавки, кафе и мастерские. Даже на чердаках теснились небольшие мастерские, вроде магазина-мастерской всевозможных воздушных змеев Милвуса Гриздейла или гадательного салона миоманта. В параллельных улицах и прорезающих их насквозь переулках дело обстояло иначе. Здесь верхние этажи занимали квартиры, в которых жили торговцы и мастера, работающие на первых этажах, или жильцы, снимавшие их в наём.
Квартира Аластора Грюма в Ремесленном тупике располагалась над мастерской по реставрации мебели. На лестничной площадке второго этажа, кроме двери в его логово была еще одна. Она вела в квартиру над пивоварней «Бутылочное пиво Белчера», где жили два молодых парня. Оба они работали продавцами: один в аптеке «Слизень и Джиггер» /Slug & Jigger's/, а второй в Волшебном зверинце /The Magical Menagerie/. Запахи по их месту работы были такими сильными, что «легкий аромат свежезаваренного пива» никак молодым магам не мешал. Естественно, что днем продавцы были на работе, и их квартира пустовала, потому довольно шумное вскрытие защиты на двери Грюма ничьего внимания (кроме хозяина) не привлекло.
Использовав блэковский артефакт разрыва охранных чар, и попав в маленькую квартирку Грюма, Гарри и Кэтрин стали осматривать спальню, прихожую и ванную, а Одре достались кухня-столовая и спальня. Беглый осмотр дал следующий результат: Грюм жил очень просто, можно сказать бедно. Получалось, что он был идейным бойцом, а не купался в деньгах, за выполненные задания директора. Далее ничего толком рассмотреть не удалось, так как вспыхнул камин и вот-вот ожидалось появление хозяина. Одра быстро выскочила на лестничную клетку и просто алохоморой открыла замок двери в соседнюю квартиру. Перед тем как бежать, они крикнула Гарри и Кэтрин, чтобы они тоже спешили убраться из квартиры, но что-то видимо пошло не так. Она прождала их уже почти час, а никто так и не появился.
Грюм быстро обошел всю свою квартиру. В ней никого не оказалось. Но факт оставался фактом — неизвестный зачем-то взломал его охранные чары. Пожалуй, стоит подумать о поисках записывающего артефакта. На его покупку денег у отставного аврора не было, но можно было поискать в хранилище улик, в котором крайне редко проводились инвентаризации. Незваные гости не были ни из Аврората, ни из людей Темного Лорда. Вопрос: кто они такие волновал Грюма все больше и больше.
=======
«La Douce France» — в переводе «Милая Франция»
Бомбардье Бритиш Эль / Bombardier British Ale. Bombardier. Коричнево-рубиновый английский эль, сваренный по старинным стандартам (первое упоминание Bombardier в XVIII веке). Лично мне больше нравится «Newcastle» Brown Ale, хотя я пиво в принципе не люблю, могу выпить бокал эля раз года в три))). Бомбардье слишком горький для меня, такой мужской напиток.