Глава 44
Гарри обернулся, услышав этот хорошо ему знакомый голос. Он годами желал, чтобы этим голосом его хотя бы раз похвалили. Но это было давно. Сейчас он никак не среагировал ни на сам голос, ни на его владелицу. Более того, он даже не дернулся, когда Лили вытащила свою палочку, и направила ее на него. Гарри не думал, что у его биологической матери хватит наглости произнести заклинание. Тем не менее, он зажал свою палочку в руке на тот случай, если ошибется.
— Да? — спросил Гарри, глядя на ведьму и гадая, чего, черт возьми, женщина может от него хотеть. Когда Поттеры пытались противостоять ему или контролировать, это никогда не заканчивалось хорошо. Лили не была настолько глупа, чтобы попробовать что-то такое снова, да еще один на один и к тому же в коридоре Хогвартса. Или была? Тогда в Большом зале на четвертом курсе Эйлин здорово напугала Лили. Она говорила с ней так, словно знала кто та такая. Он почувствовал, как его губы подергиваются при воспоминании об этом.
— Ты… — выдохнула Лили, не в силах сразу сформулировать то, что хотела сказать, тяжело дыша от истекающего из нее гнева. — Ты разрушил мою жизнь!
Эти слова миссис Поттер уже вскрикнула во все горло. Ее голос эхом разнёсся по коридорам замка.
— Скорее, эти слова мог бы сказать тебе я, — сказал Гарри, прямо глядя в такие похожие на его собственные зеленые глаза. Они были как насмешка, самое сильное напоминание о том, кем ему приходилась эта ведьма.
— Только ты всегда имела семью, а я постоянно был один.
— Главное — это Ник! Ты никогда этого не понимал! — снова выкрикнула Лили, раздувая ноздри. Она смотрела на этого незнакомого ей парня и с трудом верила, что это она его родила. Было бы лучше, если бы тогда у нее родился только один сын, ее дорогой Ник.
— Меня не интересует ничего из того, что ты можешь мне сказать. Не вижу смысла с тобой разговаривать, — сказал Гарри. — Я итак из-за тебя опаздываю на чары. Так что, профессор Поттер, отойдите, пожалуйста, и дайте ученику проследовать на его урок.
Гарри вложил в последние слова столько сарказма, сколько смог. Как же эта ведьма раздражала, когда вопила. Как с ее-то характером ей вообще позволили учить детей? У нее и опыта никакого не было: она ни одного дня раньше не работала нигде. Статус и деньги Поттера позволили ей все, даже забыть что она всего лишь магловка, которой при иных обстоятельствах в волшебном мире было бы очень сложно найти хоть какую-нибудь работу.
— Если бы было возможно вернуться назад, то я бы отказалась от тебя еще при рождении, чтобы наша жизнь была идеальной, — злобно проговорила она, загораживая проход в сторону кабинета чар.
— Возможно, так было бы лучше для всех, — горько рассмеялся Гарри. — Но ты, увы, этого не сделала.
Сын так долго ненавидел своих родителей, что ничто из услышанного сейчас уже не могло причинить ему морального вреда. Слова матери были для него равнозначны тому, как если бы Неназываемый сказал, что он ему не нравится. Он не собирался рыдать над ними.
«Совершенно невероятно», — сказал про себя Гарри, оценивая происходящее. Он провел все свое детство в отчаянии и отказывался больше зацикливаться на словах этой ненормальной ведьмы. Гарри обошел Лили и продолжил свой путь к кабинету Чар. Он не видел, как Лили вскинула палочку и направила на него, но услышал произнесенное заклинание и был сильно удивлен, чем именно «угостила» его так называемая мать.
«Cruciamentum». Условно разрешенное заклинание, аналог непростительного «Cruciatus». Оно не было запрещено к использованию, так как причиняло скорее мучения, чем «пытки». Как разграничили степень боли, вызываемой этими двумя заклинаниями, было не совсем понятно. Но, тем не менее, только за кастинг «Cruciatus» волшебник немедленно отправлялся в Азкабан, а за «Cruciamentum» наказания не предполагалось.
Похоже, что Лили вообще потеряла способность думать. Она была очень зла и разъярена тем, каким стал этот мальчик. Тем, что все вокруг восхищались его успехами. Его, а не Ника! Тем, что он обокрал их и ни капли не выглядел виноватым из-за того, что оставил их без гроша. Этот мальчик казался удачной мишенью, чтобы выплеснуть все свое недовольство жизнью.
Хорошо натренированный Северусом, Гарри упал, уходя от направления удара, одновременно воздвигая сильнейший из известных ему щит Contego, чтобы обезопасить себя. Заклинание впиталось в щит Гарри, если подумать, что это законное заклинание.
— Stupefy! — рявкнул Гарри, бросая в Лили оглушающее заклятие, которое парализует и отбрасывает нападающего. Он не станет атаковать безумную ведьму, а будет использовать против нее только защитные заклинания. Гарри не был ничего должен этой женщине и будет удовлетворен тем, что увидит еще до вечера, как ее уволят с должности профессора за нападение на ученика. Он не мог позволить ей остаться в Хогвартсе. Только Мерлин знает, на кого она в следующий раз нападет, давая выход своему гневу и какими заклинаниями воспользуется.
— Торкео! /Torqueo (лат. «скручивать», «поворачивать») — заклинание, очень болезненно выкручивающее противнику кости)/ — прошипела как змея Лили одно из тёмных проклятий, с наполненными злобой глазами. Если бы кто-нибудь сейчас взглянул на ведьму, но уверился бы в том, что она одержима. Но, к сожалению, это было не так. Она действовала по собственной воле, не чувствуя ничего, кроме огромной чистой ярости, осознавая все свои действия.
— Contego! Incarcerous! /Щит и связывающее заклинание/ — проговорил Гарри, защищаясь и все еще пытаясь утихомирить разбушевавшуюся ведьму и так, чтобы не показать ни ей, ни тем, кто будет изучать потом это происшествие то, на что он способен. Последние заклинания сохранялись в палочке, кроме того, в замке срабатывали оповещающие чары на произнесение тёмномагических проклятий. По идее, после «Torqueo» Дамблдор уже должен был быть в курсе, что в этом коридоре что-то происходит.
— Crucio! — зарычала Лили, чувствуя как вся накопившаяся ярость, покидает её вместе с заклинанием, вылетевшим из палочки.
Гарри, зная, что не существует никакого щита, которое могло бы остановить это проклятие, прижался вплотную к стене, и непростительное пролетело в нескольких миллиметрах от него. Гарри был в шоке от того, до чего дошла Лили. Он никогда бы не подумал, что у этой ведьмы хватит смелости бросить в него непростительное заклинание.
— Aguamenti! — юноша направил в Лили мощную струю холодной воды, которая отрезвила ее. Он видел, как ужас проявился на ее лице. Запоздалое осознание того, где она находится и что она только что сделала, заставило ее глаза расшириться от шока.
В этот момент громкий и строгий голос произнес: — Что здесь происходит?
Первой на место кастинга непростительного заклинания успела Минерва Макгонагалл. Она поджимала губы, верный признак того, что декан львов была очень зла.
Гарри, все еще вжимаясь в стену, уставился на Минерву, пустыми глазами, что вызвало беспокойство шотландки. Она немедленно подошла к нему и обнаружила, что он находится в шоковом состоянии.
— Гарри, ты меня слышишь? — спросила Минерва, обхватив его лицо руками, но он никак не отреагировал на это. Продолжая смотреть в пустоту немигающими глазами.
Минерва сразу отправила патронус Северусу, уверенная, что если не сделает этого, то всем будет еще хуже. Затем она скастовала второй и отправила сообщение Поппи, не желая рисковать и самостоятельно перемещать Гарри в больничное крыло, так как не знала, что с ним происходит.
За ее спиной Лили сначала уронила палочку, а потом и сама потеряла сознание, рухнув на пол.
— Минерва, что здесь произошло? — удивленно спросил Дамблдор, появляясь на сцене.
— Раз ты пришел сюда, значит, ты в курсе здесь произошло! — раздраженно ответила Минерва. По ее мнению случилось что-то гораздо большее, чем размолвка между Лили и Гарри.
— Кто-то скастовал здесь непростительное заклинание, что дало мне тревожный сигнал оповещающих чар, — сообщил Дамблдор, резко вырывая палочку Гарри из его крепкой хватки. Он был уверен, что это он применил пыточное заклинание, ни на секунду не сомневаясь, что Лили этого сделать не могла.
Минерва ахнула от действий и слов директора. Особенно от того, что он явно заподозрил в таком мальчика.
— Что случилось? — спросила Поппи, подбегая к ним. Она захватила свой аварийный комплект, когда услышала сообщение Минервы. Сначала она приблизилась к Гарри.
— Мальчик в состоянии шока. Я еще раз спрашиваю, что здесь произошло?
— Я тоже хотел бы знать это, — сказал Северус таким тоном, который мог бы напугать любого и все, Поппи, Минерва и Альбус, вздрогнули.
— Я сам дам ему зелье, — добавил зельевар, отстраняя Помфри, доставая все нужное из своих карманов.
— Кто-то использовал непростительное заклинание в коридоре, — пояснила происходящее для Поппи и Северуса Минерва.
Снейп на миллисекунду замер, прежде чем продолжить вливать в Гарри успокоительное зелье. Гарри ненавидел Лили, но он никогда не стал бы делать такого. По крайней мере, не в Хогвартсе, он был слишком умен и осторожен для этого.
Альбус держа в руке палочку Гарри, использовал заклинание Приоре Инкантатем, которое проявляло последние кастинги, сделанные хозяином с помощью нее. Зельевар мгновенно пришел в ярость. Его ноздри раздулись: конечно, Дамблдор думает, что это сделал Гарри, так как драгоценный член Ордена просто не может быть виновным в чем-либо.
— Contego — Stupefy — Contego — Incarcerous — Aguamenti — одно за другим вышли из палочки последние заклинания.
Северус расслабился, он был прав. Гарри не использовал никаких непростительных и темномагических заклинаний на территории Хогвартса. После этого к нему пришло осознание того, что это Лили Поттер применила непростительное к ученику Хогвартса. И не просто к ученику, а к его Гарри! Ей лучше в ближайшее время не приходить в сознание, иначе он не мог гарантировать, что не убьет ее.
Альбус стоял с волшебной палочкой Гарри в руках, никак не понимая, как мог получиться такой результат. А где же примененное им непростительное заклинание? Глубоко вздохнув, медленным движением он подал палочку Гарри его мастеру, прежде чем направиться к Лили. В этот момент он страстно желал, чтобы это был какой-то сбой в оповещающих чарах замка, чтобы ему не пришлось вызывать авроров и арестовывать Лили.
— Приори Инкантатем! — сказал Дамблдор, за которым наблюдали и Северус, и Минерва и Поппи Помфри.
Заклинания, последние, использованные Лили Поттер, начали появляться из ее палочки. Северуса позабавило бы выражение ужаса на лице Дамблдора, если бы сам он не был глубоко потрясен результатом усугубившем его гнев.
— Alohomora — Scourgify — Cruciamentum — Torqueo — Crucio — непростительное было применено Лили Поттер, а кроме него она использовала темномгическое проклятие Torqueo и условно разрешенное болевое заклинание Cruciamentum. И все это в адрес ученика, которым был ее собственный сын.
— Если ты сейчас же не вызовешь авроров, я лично разберусь с ней! — зарычал Северус, его лицо исказилось гневом настолько, что стало почти неузнаваемым. Никто из присутствующих еще не видел таким мастера зелий.
— Она, вероятно, не пребывает сейчас в здравом уме, — вздохнул Дамблдор, который не мог принять то, что Лили могла сделать такое осознанно. Он не мог принять это знание.
— Вы не можете судить об этом, вы не специалист! — заметила Поппи. — Такое может определить только квалифицированный целитель разума.
Как бы там ни было, Лили, очевидно, зашла слишком далеко. Когда она очнется, то наверняка попытается обвинить во всем Гарри. Но юноша, судя по произнесенным им заклинаниям, только защищался и пытался остановить ее, не причиняя ей никакого вреда. Альбус не мог помешать закону делать свою работу.
— Я думаю, что нам следует перебраться в твой кабинет, Альбус — сказала Минерва, замечая студентов, стоящих в коридоре в небольшом отдалении. Вероятно, они были достаточно близко, чтобы видеть, что тут произошло. Ее сердце сжалось: скоро весь Хогвартс будет все знать. Не было никакой надежды удержать это в секрете. Учитель нападает на ученика с применением непростительного заклинания. Эта не та новость, которую без потерь может выдержать Хогвартс.
— Я забираю своего ученика домой, — немедленно отреагировал Северус на слова Макгонагалл. Действия Лили, без сомнения, вызвали воспоминания о пытках в подвалах Малфой-мэнора, которые Гарри очень старался подавить.
— Он должен быть здесь, когда придут авроры, Северус, — сказал Альбус мягким и успокаивающим голосом, не желая направлять гнев зельевара и на себя.
— Дракл тебя побери, Альбус. Мальчик в шоке. Круцио от матери, вероятно, вызвало те ужасные воспоминания, которые он недавно пережил. Или вы так усердно стараетесь забыть, что мальчика летом пытали Пожиратели смерти, чтобы успокоить свою совесть? Разве вы не видели на суде его воспоминания?! — прорычал Северус, поднимая на руки шестнадцатилетнего подростка, который к этому пребывал в бессознательном состоянии.
Альбус отступил на шаг, выглядя лишь слегка виноватым. Он действительно об этом забыл. К сожалению, он будет вынужден объяснять произошедшее аврорам самостоятельно. Когда эта история станет всем известна, пресса и министерство не дадут ему покоя. А еще ему придется сказать Роуз и Нику, что их мать арестована и объяснить за что.
Прозвенел звонок, коридоры вот-вот должны были заполниться большим количеством студентов. Директор быстро поднял Лили, которая до сих пор не пришла в сознание.
— Идите домой, я объясню, что смогу, — сказал Альбус и поспешил в свой кабинет.
Достаточно было одной палочки, чтобы доказать вину Лили. Скорее всего, она проведет ночь в камере предварительного заключения Министерства. Он знал, что у нее нет денег, чтобы выйти под залог, поэтому до суда она останется там. Усталый и вмиг постаревший Альбус вошел в свой кабинет в сопровождении Поппи и Минервы, а также Северуса с Гарри на руках, который ни говоря директору ни слова, воспользовался его камином. У Дамблдора было такое чувство, что Снейп винил его в том, что произошло.
Эйлин разговаривала с эльфами насчет меню, когда мимо нее пронесся в сторону камина очень злой Северус, бегущий с такой скоростью, как будто за ним гналась какая-то темная тварь. Выкрикнув на ходу «кабинет директора Хогвартса» он исчез в пламени. Поскольку Гарри в данный момент был в замке, Эйлин поняла по поведению сына, что с мальчиком что-то случилось.
Отослав эльфов, ведьма стала мерить шагами гостиную, беспокоясь о своих мальчиках. В какой-то момент ей надоела неизвестность, и Эйлин решила сама направиться в Хогвартс и потребовать ответов, но вспыхнул камин, из которого вышел Северус с бессознательным Гарри на руках. Сердце ее болезненно сжалось, а в черных глазах вспыхнул страх за мальчика, которого она полюбила всей душой.
— Что случилось? Пожиратели смерти проникли Хогвартс?
— Только если у них рыжие волосы и их зовут Лили Поттер, — ответил матери Северус холодным и злым голосом.
Глаза Эйлин сузились.
— Что она сделала? — прорычала разъяренная мать-медведица внутри нее, выпуская когти и яростно желая крови обидчицы, еще даже не знала, что та сделала.
— Она пыталась наложить на него Круциатус, — сказал Северус, резко вздохнув, — Я отнесу Гарри в его комнату.
Эйлин последовала за сыном, и открыла двери комнаты Гарри, облегчая Северусу путь. Тот снял с Гарри туфли, рюкзак и мантию, прежде чем накрыть его одеялом. Обморок перешел под влиянием зелий в сон. Мерлин знает, как долго он продлится. Зельевар дал ему большую дозу успокоительного девятого уровня, используемого при экстремальных травмах.
— Где она сейчас? — спросила Эйлин, сверкая глазами.
— Должна быть уже в Аврорате, — ответил Северус, внезапно почувствовав усталость. — Не стоит ничего делать с ней, мама. Гарри был бы против, если бы был в сознании.
— Дамблдор не попытается замять это? — уточнила Эйлин, вспомнив, как он поступит с инцидентом с оборотнем и ее сыном. О, как бы она хотела, чтобы ее сын сказал ей об этом тогда, а не много лет спустя. И даже тогда Северусу пришлось оглушить ее, чтобы она не задушила Альбуса. прорвавшись в его кабинет через камин. Дамблдор был слишком ошеломлен ее резким вторжением, что не успел ничего предпринять против разгневанной ведьмы. Северус никогда выражение его лица в тот момент, когда она его душила. Он был действительно напуган Эйлин и понял, от кого Северусу достался такой ядовитый язык.
— Ты серьезно думаешь, что я это так оставил бы? — прямо спросил Северус, устало протирая глаза. Утро было удачным, Гарри впервые попробовал сварить Ликантропное зелье. День должен был быть не хуже, если бы не Лили. Зельевару оставалось надеяться, что Гарри переживет произошедшее без больших последствий.
— Нет, нет, я совсем об этом не думала, — сказала Эйлин. Она знала, что ее сын простил Дамблдора за его действия. Простил, но он не забыл. Северус никогда ничего никому не забывал. Он просто молча сдерживал свои обиды до поры до времени.
— Я думаю, что либо Дамблдор, либо авроры, будут в ближайшее время ломиться в камин Принц-мэнора до тех пор, пока он не выйдет из строя, так как ни у кого из них нет доступа.
— Директор подключен на уровне разговора через камин, но проход закрыт для всех
— Если кто-то будет обращаться, я поговорю с ними, Северус, не волнуйся, — сказала Эйлин, зная, что сын не оставит Гарри. Она бы тоже не хотела остаться, но, к сожалению, кто-то должен был быть в гостиной у камина.
— Спасибо, мама, — сказал Северус.
— Нет проблем, сын, — ответила Эйлин, успокаивающим жестом, положив свои руки ему на плечи.
Несколько мгновений она молча смотрела на Гарри, беспокоясь о его душевном состоянии. Неужели в своем забытьи он вернулся в Малфой-мэнор и снова переживает все то, что ему тогда пришлось вынести? О, Мерлин, она надеялась, что нет. Эйлин молила высшие силы, чтобы Гарри скорее вернулся к ним.