Коварный недуг Второго нефрита Гу Су Лань
«Облачные Глубины» располагались высоко в горах. Причудливые сосны, скалы и камни, густые облака и целебные источники, все это создавало непередаваемую красоту обители клана Лань из Гу Су. В пасмурные дни обитель была окутана туманом, а в ясные дни представала перед адептами и приглашенными учениками во всей красе и величии, в разные времена года, сияя как ограненный алмаз гранями, окрашиваемыми в разные цвета.
Зимой высокие горные пики покрывались льдом, на склоны опускался густой туман, на ветках деревьев и скалах появлялись сосульки, делая «Облачные Глубины» таинственными и загадочными. Весной склоны зеленели новой травой, повсюду появлялись ковры цветов, и цвели деревья. Летом плотные шатры изумрудной зелени давали прохладу, особенно над нежно журчащими горными источниками. Осень раскрашивала склоны в пурпур и золото, смешанное с вечнозеленой хвоей сосен. Погода в обители была такова, что летом здесь можно было укрыться от зноя, и не сильно мерзнуть зимой.
Адепты клана все были прекрасны лицом, телом и духом. Они носили белые и светло-голубые одежды, а головы перехватывали сакральными лентами с узором из облаков.
Примерно так для простых людей выглядели небожители сошедшие на землю. А адепты клана и были почти ими. Они вкушали простую растительную пищу, а могли и вовсе не есть целый месяц, не спать неделю, и не дышать… какое-то время. Часами, днями и годами они укрепляли тело и дух стоя на коленях, на руках (в стойке, что в народе зовется «на голове»), принимая удары на разные части тела разнообразными дисциплинарными предметами. А для четкого понимания раздела добра и зла, дозволенного и запрещенного, километрами изводили бумагу многократно переписывая правила клана.
В этом месте родился и дожил до своих семнадцати лет Лань Ванцзы, по семейному а-Чжань. Он был несравненно красивым юношей, который только мог появиться в Поднебесной. Единственным его недостатком было слишком серьезное выражение лица, что, возможно, было следствием постоянного сравнения реальности с правилами высеченными на Стене послушания. А было много, целых три тысячи. Будучи вторым сыном главы клана, он был просто обязан знать все наизусть, и при необходимости, напоминать о них всем, кто был близок к нарушению.
Тот день а-Чжань запомнил на всю последующую жизнь. Заслышав шум у входных ворот, к которым по длинной лестнице поднимались ученики из других кланов, чтобы пройти обучение в обители ордена Гу Су Лань, он поспешил туда, чтобы утихомирить крикунов и навести порядок. Шум производил юноша, судя по цветам одежд всей группы, из клана Юньмэн Цзян, что прибыли из Пристани Лотоса для обучения в Гу Су. Этот ученик, завидев приближающегося а-Чжаня, начал громко говорить что-то о забытом пропуске, при этом ослепительно улыбаться и смотреть так…
Как именно а-Чжань не мог, так как в этот самый момент его сердце впервые в жизни сбилось с ритма, да еще и пропал слух. Все пространство его сознания заняло лицо юноши из Юньмэн Цзян. Очень испугавшись произошедшего, но не подав при этом никакого виду, он ушел (а на самом деле сбежал, только не мог согласно правилам усилить скорость переставления ног) с тем же каменным выражением лица и одной мыслью в голове: " Что со мной такое происходит? "
Скрывшись в своей аскетичной цзинши, а-Чжань провел полную самодиагностику. С ци все было в порядке, слух восстановился, сердце билось ровно. Возможно он вчера слишком долго стоял на руках или съел мало витаминного травяного супа. Причин идти к целителям клана не было.
Посетив вечернюю трапезу а-Чжань лег спать в положенное время, но сон все не шел. Вдруг он услышал снаружи какой-то шум. Он поднялся и выглянул, чтобы понять причину помех его сну и совершенно не удивился, снова увидев того же юношу, что и днем у ворот. Он снова что-то говорил а-Чжаню, а тот опять не мог расслышать его слова. Чтобы не выглядеть дураком он напомнил ученику клана о правилах, которые он нарушил. А этот… Вэй Ин, имя он все же расслышал, снова начал ему улыбаться и смотреть на него с подозрительной теплотой. Как будто а-Чжань не был ему безразличен.
Что было дальше он помнил смутно, что говорило о проблемах не только со слухом, но и с памятью. А также был полностью утрачен контроль над сознанием и телом. С завтрашнего дня он в половину урежет для себя количество еды и в три раза увеличит время медитаций. Если это не поможет, придется просить дядю назначить ему наказание. Утрата контроля это полное фиаско для образцового адепта Гу Су Лань.
А дальше все было только хуже. А-Чжань понял, что новый ученик, этот Вэй Усянь, склонен постоянно нарушать правила ордена, поэтому он добровольно взял на себя миссию приобщения его к порядку и ограждению от самого себя. Но чем больше он стремился помочь Вэй Усяню, тем хуже становилось его собственное состояние. Он начал видеть Вэй Усяня во снах. Мало того, даже во время утренних медитаций его образ всплывал в сознании А-Чжаня, после чего приходилось прерываться и идти осматривать территорию обители ордена, так как он точно знал, что Вэй Усянь уже что-то натворил.
Когда а-Чжань находил его в компании Цзян Чэна и Не Хуайсана, или любых других учеников, хотелось немедленно забрать его у них. Чтобы он не смотрел на них своим теплым взглядом, не улыбался ослепительной улыбкой и не смеялся звонким музыкальным смехом. Чтобы его губы произносили исключительно его имя так, как умел только он. Если бы ему разрешили, он поселил бы его в своей цзиньши, чтобы ночью и днем контролировать то, что происходит с Вэй Усянем, а еще смотреть на него.
Самое ужасное, что после того, как Вэй Усянь подсунул ему книгу с весенними картинками, во сне ему стали являться запретные образы, где присутствовал он сам и злосчастный юньмендзянец. Тело на эти кошмары реагировало провокационно, соблазняя нарушить целый десяток правил.
Не помогало от всего этого ни стояние на руках, на медитации, ни удары линейкой, назначенные ему дядей. Он даже спустился в холодные пещеры, где оставался без света и еды безостановочно медитируя. Результата никакого не было, но и ухудшений не наблюдалось.
Кризис наступил когда ученики клана Юньмэн Цзян отбыли к себе обратно в Пристань Лотоса. В этот день сердце а-Чжаня болело как никогда, разум впал в панику, а тело начало отторгать любую пищу. Даже травяной суп не вызывал никакого аппетита.
Обеспокоенный тем, что его брат не выходит из цзиньши, а кроме того исхудал, став похож на тень, стал бледен до синевы лицом, при этом имея темные круги под глазами, отправился к нему поговорить и выяснить что происходит. Он страшно испугался, когда его любимый брат произнес трагичным голосом:
— Я болен и скоро умру.
— Ты был у целителей?
— Нет. Но я вот уже три месяца как борюсь со своей болезнью всеми доступными способами, но ничего не помогает, становится только хуже.
— Расскажи мне, пожалуйста, а как ты обнаружил, что болен и в чем проявляется твоя болезнь?
И а-Чжань с совершенно серьезным лицом рассказал брату обо всем, что с ним происходило. даже о том, за что пришлось краснеть лицом.
Старший брат спустя первые пять минут повествования брата сразу понял какой болезнью заболел бедный а-Чжань. Неискушенный жизнью юноша, живший в мире книг и свода правил, конечно не понял, что с ним произошло.
Выслушав брата до конца, он достал из левого рукава маленькую книжицу стихов, что всегда имел при себе. Полистав открыл на одной странице и протянул а-Чжаню.
Мой возлюбленный — тепло ушедшего лета,
Поток стремительный, бурный ливень,
Что прекратился,
И я плачу.
Юноша перечитал строки несколько раз.
« Возлюбленный… Теплый, стремительный, бурный… Я влюбился? Я влюбился! » — выражение лица а-Чжаня все время менялось, за процессом осознания происходящего братом было очень весело наблюдать.
— Как ты считаешь, может быть нам в ближайшее время пригласить на ночную охоту Первого ученика клана Юньмэн Цзян?
— Мгм, — издал утвердительный звук Лань Ванцзи прижимая к груди томик стихов о любви, который оказался лучшим лекарством от его болезни.