Глава 3. Старое новое первое знакомство
Отлично изучив за годы службы Темному Лорду все его вкусы относительно еды и напитков, не считая периода после возрождения, когда в полузмеином облике он питался весьма своеобразно, Лютеция была уверена, что сможет подготовить идеальный ужин. Долохов рад был любой вкусной еде, но вот ледяная русская водка, селедка с луком и соленые огурцы оценит безмерно. Тем более что он еще не успел жениться на своей будущей погибшей жене, и вряд ли кто-то будет специально лично покупать провизию в магловском «Kalinka Shop» на Queensway потому, как домовика туда с галеонами не пошлешь.
Когда к приему все было готово, Лютеция занялась собой. Ванна, массаж, маска, легкий незаметный макияж. Платье в пол из светло-стального гладкого атласа, довольно облегающее, а поверх него еще одно такое же из серебряного шиться по сиреневому тончайшему прозрачному шелку, с уже более широкой юбкой. Максимально закрыто спереди, на спине v образный вырез до середины лопаток. Вроде бы игриво, а с другой стороны — строго, ибо спину закрывают лежащие в художественном беспорядке крупные локоны, слева и справа которые убирают от лица назад тончайшие серебряные веточки, с капельками мелких бриллиантов. На руке одно на тонком пальце одно массивное кольцо с сиреневым кунцитом в тон верхнему платью, ограненному в форме груши и осыпанному бриллиантовой пылью. В той жизни душе Люциуса очень нравились необычные камни в украшениях и теперь в теле Лютеции, видимо тоже. Обувь — гладкие лодочки на довольно низком каблуке. Рост у Лютеции, хоть и пониже, чем у Люциуса, но для девушки очень высокий.
«Для меня это очень удобно, на каблуках я вряд ли бы сейчас хорошо устоял. Но это может быть проблемой при выборе супруга, — подумала Лютеция, осматривая себя со всех сторон в зеркала, которые держали восторженные эльфы. — Все подобрано верно. Аристократично, тонко, скромно, но богато и при этом невинно. Последний штрих: капля жасмина, капля лайма и полкапли чуть горьковатого зеленого чая и… ну где же ты, да не может быть, что бы ни было. Ну вот, нашелся. Наш маленький семейный секрет: ночь Клеопатры. Самую малость, меньше четверти капли: мне не нужно, чтобы меня хотели, пусть будет легкое неясное томление».
Когда прибыли гости: шумный и говорливый Долохов и уже надменный Риддл, их встречала вся семья. Впереди Абраксас, «а за плечами у него, прекрасные как небесные англы его юные дети» — машинально подумал Том, глядя на молодых Малфоев и тут же удивился, что за чушь ему лезет в голову. Хотя дети действительно были очень красивы, взяв у Аби все лучшее и приумножив его.
— Боже ж мой — какая прелестная фея! — тут же выразил свое восхищение Долохов.
— Господа, разрешите вам представить мою дочь, Лютецию Флорет Малфой, с моим сыном вы уже знакомы.
— Ты почему скрывал такую красоту? А, Аби? Твоя дочь станет звездой на будущем балу. Леди, если у вас еще нет кавалера…
— Уймись, Тони! — неожиданно подал голос, молчавший до этого Риддл. — Ты смущаешь девушку.
— Между прочим Корвус уже застолбил для себя менуэт и котильон, — хмыкнул Абраксас, предлагая жестом всем пройти в столовую.
— Вот хмырь! И когда только успел? Леди, оставьте мне мазурку и кадриль. Обещаю — никто в Англии не танцует мазурку, так как я! — заявил Антонин.
— Хорошо, мсье Долохов, я готова убедиться в этом лично, — улыбнулась кончиками губ Лютеция, прикрыв глаза длинными черными ресницами.
Как только дева заговорила, Томас ощутил какое-то неясное томление в груди. Да и не только там. Это было неожиданно, так как он думал, что со всеми своими проведенными над собой ритуалами лишился желаний плоти, так как она давно ни на кого не реагировала. Тут же появилось желание узнать дочь Аби поближе, тем более, именно с этой целью-то он сюда и пришел, так как был удивлен рассуждениями юного создания и выводами, сделанными ею на такой зыбкой почве. Но при таких аналитических способностях она должна была выглядеть как типичная студентка Рейвенкло — невзрачной, с ободком на голове, тощими хвостиками и в клетчатых гольфах.
Сейчас же Томас корил себя, за тот странный образ. Он же знал, что девушка дочь Малфоя. Какие, к черту страшненькие воронихи? Она была прекрасным лебедем, снежной королевой из детской сказки, которую он читал еще в младшей магловской школе.
— Так все же, кто будет вашим кавалером на балу? — продолжал наседать на Лютецию Долохов, пока сюзерен пребывал в задумчивости.
— Я, я буду кавалером леди, если она не возражает, — неожиданно для всех и себя самого вдруг произнес Риддл.
У Абраксаса разом пересохло все, что могло пересохнуть, и поджалось, все, что могло поджиматься.
— Том, быть кавалером на балу несколько… утомительно. Тебе же придется все время находиться в зале, много танцевать и всячески ухаживать за девушкой. Подумай, нужна ли тебе эта суета, — мягко проговорил быстро пришедший в себя лорд Малфой.
— Ты считаешь, что я не достоин быть кавалером твоей дочери на балу? — с легкой угрозой в голосе проговорил Риддл.
— Это честь для меня, Том. Но танцы… Ты уверен, что хочешь топтаться по залу в Кадрили Баслея или Контрдансе «Дженни собирает груши».
— Мне кажется, что ты, Аби, сейчас сомневаешься, знаком ли я с бальными танцами?
«Эх, отец, кто же так отговаривает Темного Лорда! Чем больше ты будешь приводить разумных аргументов, тем больше он будет обижаться и настаивать. Нужно срочно спасать ситуацию!»
— Папа́ ни в коем случае не хотел вас чем-нибудь обидеть, мистер Риддл. Я была бы очень рада, если бы вы сопровождали меня на этом балу, но, как мне кажется, целью этого бала изначально были не танцы как таковые. Исполняя обязанности кавалера, вы можете терять ваше драгоценное время и получите в результате этого собрания больную голову и ноги, а также, возможно, сильное желание кого-нибудь убить, а нерешенные важные дела.
«А действительно, чего это я полез? Мы же собирались, пока молодежь танцует, провести собрание и обсудить множество вопросов. И что подумали бы соратники, если я вместо намеченного плана вдруг потащусь в бальный зал на весь вечер. Малышка не глупа. Дает мне возможность отступить без потерь. Это ценно».
— Тут вы правы, юная леди. Но я хотел бы знать, кто будет вашим кавалером на балу, чтобы оценить, достоин ли он этой роли. И мой с вами танец — медленный вальс.
— Да, милорд, — ответила Лютеция, скромно опустив глаза.
Наконец все расселись за столом, и Долохов сразу стал восхищаться хозяйкой, которая позаботилась о его тонкой русской душе.
— Аби, отдашь мне дочку? — подмигнул он Малфою втягивая запах соленого огурчика обеими ноздрями и жмурясь от удовольствия.
— Перебьёшься, — усмехнулся лорд Малфой.
— Да такой принцессе нужен настоящий прынц или уж сразу король, — проговорил Антонин и громко хрустнул, откусив сразу половину от облюбованного им огурца, затем налил себе в стопку ледяной водки, игнорируя стоящий у тарелки бокал с вином, встал и сказал:
— Предлагаю выпить за прелестную хозяйку этого дома!
Все тост поддержали, а Том зажмурил один глаз, глядя как Долохов опрокидывает в себя этот ужасный русский напиток, который он как-то по глупости попробовал, и с тех пор зарекся даже нюхать. Риддл сидел по левую руку от Абраксаса и напротив его располагался Люциус, а дочь Малфоя занимала место напротив Долохова. Ужин потек в привычном ритме, великолепно приготовленные блюда перемежались с неспешными разговорами.
Обсуждали разработку новых законопроектов в различных областях. Темный Лорд увлеченно что-то говорил. В этом времени он был красив и харизматичен. Высокий рост, темные чуть вьющиеся волосы до плеч, удивительные темно-синие глаза, аристократические тонкие черты лица.
«Интересно, сколько уже крестражей он сделал? По моим прикидкам три точно. Еще один — и глаза станут красными, как у вампира, а после следующего он сойдет с ума, начнет разбрасываться круциатусами направо и налево, а потом убьётся об Поттера. А пока очень даже привлекательный мужчина. Конечно он полукровка, но какой полукровка! Можно решить вопросы с нужными ритуалами у гоблинов и сделать его настоящим лордом Слизерином», — рассуждала Лютеция, элегантно отправляя в рот маленький кусочек рулета из утки с луковым мармеладом.
«Да, что со мной такое сегодня? — удивился Томас, когда посередине фразы он заметил, как дочка Аби оценивающе разглядывает его из-под полуопущенных длинных и густых ресниц. И снова то самое томление накрыло его, и чтобы отвлечь взгляд девушки от его лица и тела, Риддл неожиданно обратился к ней с вопросом:
— А вы, что думаете по этому поводу?
— Если вы хотите расширить электорат, который проголосует за вас на следующих выборах министра, вам нужно привлечь те слои населения, которые обычно игнорирует Альбус Дамблдор. И совершенно напрасно игнорирует.
— Например? — заинтересовался Риддл.
— Директор Хогвартса описается в своей пропаганде в основном на своих выпускников. Тех, кому сейчас от 18 до, скажем, 40. Но он, во-первых, совершенно, никак не задействует самую ответственную часть магического сообщества — возрастных волшебников, которых гораздо больше, чем молодых и средних дет, но они, как правило, не очень интересуются политикой, так как никто не интересуется в политике ими: их проблемами, их интересами и желаниями. Во-вторых, вы могли бы легко стать кумиром для волшебниц средних лет и старше. Особенно для вдов, для неустроенных колдуний, для тех, чьи мужья им надоели и не удовлетворяют в постели. По статистике из всего женского магического населения их чуть меньше половины. Активисток дамблдоровской политики на самом деле не так и много. Мало кто из девушек мечтает делать карьеру. Все просто хотят быть счастливыми. Я не знаю, кто будет следующим кандидатом в министры от «светлых», но вы, своей харизмой заткнете его запросто за пояс. Нужно только грамотно заранее начать завоевывать эти неучтенные в борьбе массы.
Мужчины переглянулись, и задумались.
— Это очень интересная мысль, — произнес посерьезневший мгновенно Долохов.
— Задействование этих избирателей может коренным образом переломить ситуацию, — сказал Абраксас.
— Вы очень интересная леди, — медленно произнес Том. — Вы в этом году еще будите учиться?
— Да. И при этом отец зачем-то хочет, чтобы я оставила Шармбатон, где училась до этого, и пошла вместе с братом в Хогвартс, — притворно вздохнула Лютеция, которой совершенно не хотелось ехать одной доучиваться год в малознакомую школу во Франции.
— Уже не могу доверять французам, — заметил Абраксас.
— Возможно, стоило выбрать домашнее обучение? — предположил Антонин.
— Зачем? Пусть покрутится среди нашей молодежи. Присмотреться, кто, чем дышит. Быть может, ей кто-то приглянется на 7м курсе, — с улыбкой ответил лорд Малфой.
— Папа́, на кого там смотреть? — закатил глаза Люциус. — Нас на Слизерине всего пятеро парней на седьмом курсе. Я, Догард Булстроуд, Джорах Монтегю, Гардиан Гринграсс да Ивен Розье. Кого ты видишь своим зятем? Тем более что Гринграсс и Булстроуд крепко и давно помолвлены.
— Слизерин, не единственный факультет в Хогвартсе.
— О нет, сестра, ты же не приведешь к нам в дом шумного гриффа и не заведешь себе мягонького барсучка.
— А как же вороны? — поинтересовалась с улыбкой Лютеция.
— Вороны — они хороши в лаборатории, в теоретической науке, но никак не у ног дамы, — хмыкнул Антонин.
После окончания ужина Лютеция распорядилась подать напитки в малую гостиную, а сама, попрощавшись с гостями, направилась в свои покои. Вечер прошел хорошо. Лорд, как помнилось, в этом времени еще вполне адекватен, с этим можно работать. Немного напрягал вопрос с ухаживаниями и замужеством. Кто бы, что не думал, в той жизни к мужчинам Люциуса в этом плане никогда не тянуло. Он не был идеальным и верным супругом, но все его аманты были женского пола. Сможет ли он настолько раствориться в девичьих ощущениях, чтобы хотя бы с кем-нибудь поцеловаться?
Дождавшись, когда стукнула дверь в покоях брата, Лютти тут же направилась к нему.
— Люци, я зайду? — спросила она из-за двери.
— Входи, что-то случилось? — встревоженно спросил юный Малфой, уже скинувший мантию, и одетый только в белую рубашку, отделанную кружевами на манжетах.
— У меня к тебе просьба, — сказала Лютеция и на самом деле немного засмущалась, только что, осознав, что она обращается не только к брату, но и к самому себе, только в прошлом.
— Видимо, это что-то важное, что не могло подождать до утра? — улыбнулся брат.
— Да. Очень важное. Мог бы ты меня поцеловать?
— Как поцеловать? Как брат? — уточнил растерянный Люциус.
— Нет, как раз наоборот. Забудь на пару минут, что мы с тобой брат и сестра и поцелуй меня как красивую девушку. По-настоящему поцелуй.
— Зачем тебе это, Лютти?
«Так я тебе и сказала, что собираюсь проверить смогу я целовать мужика или нет»
— Понимаешь, я никогда ни с кем так не целовалась. Вдруг мне скоро понадобится это сделать? Как я пойму хорошо целуется тот, с кем я буду это делать или нет?
— Мне кажется, это глупая идея. Ты сообразишь сама по ходу действия.
— А вдруг мне покажется, что все хорошо, а потом выяснится, что наоборот все плохо, а только я, не имевшая опыта, этого не поняла?
Ошарашенный напором сестры Люциус не нашел что на это ответить, но слабо себе представлял, как сможет поцеловать Лютти.
— Мы просто закроем глаза и каждый представит кого-то другого. Ты — Нарси, а я — кого-нибудь и других мужчин.
— Ну ладно, но недолго и только один раз! — подался уговорам брат.
Он сел в кресло и усадил себе на колени Лютецию. Когда она закрыла глаза, отметил, насколько девушка соблазнительно выглядит в своем пеньюаре, а затем, тоже зажмурился, и коснулся своими губами ее, подумав неожиданно о том, что он первый мужчина, который целует Лютти и должен проявить себя хорошо.
И проявил. А сестра ответила, да как! Никогда еще юный Малфой не был вовлечен в такой одновременно нежный и страстный поцелуй. В какой-то момент он понял, что уже ему не особенно важно, кто именно сидит на его коленях и начал как мантру повторять: «это сестра, это моя сестра», но это не слишком помогало, и Лютти вот-вот могла почувствовать его заинтересованность своей изящной попкой. Тогда резко он прервал эксперимент, довольно тяжело дыша и с изрядно разогнавшимся сердечным ритмом.
«Ничего я был в молодости, но над техникой работать и работать, — была первая мысль Лютеции. — Представлять Тома на месте Люциуса было возбуждающе. Все-таки гормоны женские, поцелуи я точно переживу, а об остальном подумаю, когда встанет этот вопрос»
— Ну как? — спросил Люциус взволнованный молчанием сестры.
— Боюсь, всем будет сложно соответствовать тебе, братик. Это было божественно. Но больше повторять такие эксперименты мы не будем. Ты прав. С остальным придется разбираться самой.
Лютеция ускользнула из комнаты Люциуса, который только успел подумать:
«Это с чем остальным она собралась сама разбираться?»