Глава 8
Брануэн Дэрвел пришел в «Perle» заранее, чтобы иметь возможность посмотреть на профессора зельеварения до того, как тот увидит его самого. Возможно, это даст кое-какую дополнительную информацию о Снейпе как о человеке.
Летом Гаррет хотя и довольно скупо, но делился информацией о своем профессоре с Самюэлем, так как именно он был его наставником по зельеварению. Тогда по отдельным репликам и небольшим рассказам о разных случаях, происходивших с мальчиком на уроках Снейпа и просто в Хогвартсе, Брануэн составил об ожидаемом собеседнике неоднозначное мнение.
С одной стороны, декан Слизерина проявлял странно пристальное внимание к студенту другого Дома, периодически вытаскивая его из разных сложных ситуаций. С другой стороны, еще более странным было снейпово отношение к Гаррету на занятиях, где профессор просто не давал ученику спокойно вздохнуть своими выходящими за рамки педагогической этики высказываниями.
При таком отношении мастера недолго было заработать идиосинкразию на зельеварение, а не научиться варить хоть что-то из зелий. Такое поведение для тридцатипятилетнего человека было ненормально.
Тем более что профессор был очень одаренным зельеваром, известным всей Британии не только юным возрастом, в котором он получил мастерство, но и целым рядом собственных разработок, которые без ясного ума сделать невозможно.
Сэмюэл отзывался о Северусе как о сложном человеке, но прекрасном зельеваре. Слов «странный» или «ненормальный», описывая Снейпа, супруг не употреблял.
Последнее письмо от Гаррета, где он сообщал о проблеме ученичества, казалось, рассказывало о совершенно другом маге. Чувствовалось, что в этом году что-то радикально поменялось во взаимоотношениях студента Поттера и профессора Снейпа. При описании ситуации подопечный Дэрвела, обосновывая свое нежелание обидеть профессора, использовал такие слова как «замечательный учитель», «талантливый зельевар» и, что особенно любопытно, «хороший человек».
Все это было очень интересно Брануэну и как наставнику Гаррета, заинтересованному в нахождении оптимального для подопечного выхода из не очень удобного положения, и просто как любопытствующему исследователю межчеловеческих (или межмагических, если не считать волшебников людьми) взаимоотношений.
Посетителей в «Perle» поначалу было немного, но постепенно зал начал заполняться гостями. Брануэн внимательно рассматривал всех входящих, пока не опознавая ни в ком слизеринского декана по тому описанию внешности, что дал летом Гаррет.
Когда в очередной раз прозвенел дверной колокольчик, в двери вошел высокий маг в теплой мантии из толстого дорогого сукна с воротником из меха норки блэкглама, под которой на нем был черный же сюртук с серебряной вышивкой и пуговицами. Волосы этого волшебника лежали у него на плечах тяжелой черной волной с каким-то сине-фиолетовым отблеском, ничуть не напоминая тот стиль прически, что описывал Гаррет, давая характеристику внешности профессора.
Единственное, что совпадало во внешности пришедшего мага со словесным портретом Снейпа — это довольно выдающийся нос.
Заинтересовавший Брануэна посетитель окинул цепким взглядом зал, безошибочно определил в нем того, с кем у него была назначена встреча, и двинулся по направлению к его столику походкой бывалого бойца.
— Мистер Дэрвел, если не ошибаюсь? — произнес маг, достигнув столика, накрытого на двоих, за которым сидел в одиночестве Брануэн.
— Профессор Снейп? — в тон ему ответил наставник, вставая и протягивая руку для приветственного пожатия, что не соответствовало классическому этикету, но настраивало на определенный лад в общении.
Слизеринский декан ничем не показал своего удивления таким способом приветствия. Руку принял и пожал ее уверенно и сильно, но без излишнего давления, что характеризовало его с положительной стороны. Разомкнув рукопожатие, маги присели к столу, и Брануэн предложил сначала сделать заказ, а потом перейти к разговору.
Хозяин ресторана месье Треоль, исполнявший сегодня роль сомелье ввиду отъезда оного на несколько дней домой, порекомендовал гостям к выбранным блюдам бутылку неплохого Бордо, что устроило обоих волшебников.
— Профессор, мистер, декан или мастер — какое обращение для вас более комфортно? — поинтересовался Дэрвел.
— Непринципиально, на ваш выбор, а вы сами предпочитаете «мастер» или «наставник»? — задал встречный вопрос Снейп.
— Хм… давайте побудем сегодня профессором и наставником, так как мы собираемся обсуждать нашего общего подопечного и студента, — предложил Брануэн.
— Согласен, — ответил Северус.
— Насколько я понял, ваше предложение ученичества Гаррету является для вас своеобразным долгом чести, который вы не можете не выполнить, — проговорил Дэрвел.
— Если бы это произошло в прошлом году, то я бы полностью согласился с этим утверждением. Но Гаррета этого года мне будет еще и интересно обучать, так как он открылся с совершенно новой стороны, и я чувствую, что наше сотрудничество принесет свои плоды, — заметил Снейп.
— Мой супруг, Сэмюэл Дэрвел — тоже мастер зельеварения, конечно, не такой известный, как вы, летом обучал Гаррета вашему предмету, — сообщил Брануэн.
— Я заметил, что кто-то хорошо поставил ему руку и обучил правилам работы с зельеварческим инструментом и способам нарезки ингредиентов. Как минимум, это ему точно удалось, — отметил зельевар и слегка ехидно ухмыльнулся.
— Непонятно, почему вы не научили его этому сами, будучи его профессором зельеварения. Но Сэмюэлу удалось не только это, а еще и все то, что не удалось вам, а именно — освоение программы за все предыдущие годы обучения, — ответил Снейпу такой же ухмылкой наставник.
— В программе Хогвартса не обучают элементарным навыкам — это изучается дома до школы. Для маглорожденных, которые этого обучения не имели, в комплекте с учебником выдается брошюра, где всё подробно объясняется, — произнес как бы в свое оправдание профессор.
— Гаррет не маглорожденный, но и обычным волшебным ребенком его нельзя назвать при жизни в чулане под лестницей в семье недружественных маглов, — заметил Дэрвел.
— В чулане? — изумился Снейп.
— Знаете, профессор, это такое маленькое помещение под ступеньками, где обычно хранятся метлы, ведра и прочий хозяйственный инвентарь, — пояснил Брануэн.
— Я знаю, что такое чулан! Я не понимаю, какое отношение он имеет к Поттеру, — негромко, сдерживая себя, рыкнул Северус.
— Так вы совершенно, оказывается, не знаете ничего о жизни своего предполагаемого ученика, профессор, — покачал головой Дэрвел.
— Так просветите меня, наставник, — проговорил Снейп, сверля его своими черными глазами.
— Не уверен, что Гаррет одобрит распространение информации о нем. Могу только сообщить, что адрес на письме-приглашении, что он получил из Хогвартса в одиннадцать лет, звучал именно как «чулан под лестницей».
Когда мы впервые встретились с мальчиком, состояние его здоровья было таково, что мне и Сэмюэлу пришлось этим летом отправиться с ним на полный цикл в одну из клиник, где при лечении используют трехмесячный временной карман. И лечения требовало не только тело Гаррета. Весь срок своего пребывания там он ежедневно встречался с целителем разума, чтобы нивелировать последствия психологических травм, нанесенных ему в детстве до Хогвартса, а также постоянных стрессов, что сопровождают все годы его обучения в Хогвартсе.
— О, Мерлин! Я действительно ничего не знал! — искренне расстроился зельевар.
— Или не хотели замечать. Хотя все признаки домашнего насилия у ребенка были налицо. Вы хотя бы раз присмотрелись, во что он одет и каким худым приезжал каждый год в школу в наглухо застегнутой одежде, чтобы никто не заметил, что мальчик скрывает под ней? Конечно, вы не глава его Дома, и у вас много своих проблемных студентов. Но находили же вы время на его оскорбления, могли и присмотреться к ребенку в эти моменты!..
Каждое слово, что произносил наставник Гаррета, падало раскаленным камнем на душу Северуса. У него прямо сейчас как будто раскрылись глаза, до того застланные непонятным туманом. Мужчина опустил голову и больно сжал переносицу.
— Вы не поверите, но я не могу объяснить, почему в отношении именно этого мальчика был совершенно слеп, — с горечью в голосе проговорил Снейп.
— Я бы на вашем месте проверил кровь и ментал. У Гаррета мы обнаружили столько всего, что волосы встали дыбом, — сообщил Дэрвел. — Мне придется настаивать на магической клятве о неразглашении.
— Конечно, я согласен. Но давайте вернемся к вопросу ученичества, а клятвой займемся в конце беседы, — предложил Северус.
— Я, собственно, начал с того, что мой супруг, имевший опыт обучения Гаррета, уверен, что зельеварение — не его стезя. Максимальный уровень, которого мальчик достигнет — подмастерье. Но раз уж вы так любезно пригласили его в ученики, то я бы посоветовал компромиссный вариант. Родовой дар Гаррета — артефакторика, который сейчас активно раскрывается и развивается. Ему в любом случае нужно звание подмастерья в зельях для мастерства в артефакторике, и в ученичестве вы могли бы делать акцент на зельях, используемых артефакторами.
— Это приемлемо, что-то еще? — уточнил Снейп.
— Вы не сможете заключить полный ученический контракт, так как Гаррет имеет титул лорда. Поэтому будут возникать правовые коллизии между правами и обязанностями мастера и ученика с его обязанностями лорда. В истории вообще редки случаи титулованных учеников в силу обычного возраста принятия лордства. В идеале было бы желательно, чтобы у вас тоже был определенный статус в Магическом мире, — озвучил свои размышления Дэрвел.
— А если бы у меня был примерно равный статус с лордом Поттером-Блэком? — задал вопрос Северус.
— Я как вас увидел, так и подумал, что вы что-то скрываете по поводу своего положения в обществе, — иронично заметил Брануэн. — И мне кажется, что на руке под скрывающими чарами — родовой перстень.
— Думаю, что нам понадобится обоюдная клятва о неразглашении, — произнес Северус, снимая чары со своего кольца, украшенного черным бриллиантом с вырезанным на нем Кубком Гигиеи, что официально относился к гербу только одного британского рода — Принцам.
— Так я примерно и предполагал, — слегка приподнял кончики губ в улыбке Дэрвел. — Что же, тогда я сегодня же отпишу в Гринготтс. Уверен, что у гоблинов найдется и редкая форма ученического договора, когда и мастер, и ученик являются лордами. Попрошу ее отправить вам.
— Спасибо, что поделились со мной информацией о Гаррете, хотя я, конечно, хотел бы знать подробности. Думаю, что смогу на это надеяться в будущем, — проговорил профессор.
— Это уже вы будете решать со своим учеником сами как мастер, — заметил Брануэн.
Закончив совместный ужин, маги принесли друг другу клятвы о неразглашении всей информации, которая стала известна каждому из них сегодня в «Perle», и разошлись, удовлетворенные результатами встречи.
Когда Северус вернулся к себе, то тут же взялся за варку средства, выявляющего наличие в крови зелий любой направленности. Котел он выбрал побольше, чтобы проверить не только себя, но и весь Дом Слизерин.
Какими бы ни были его подопечные, иногда они вели себя не так, как полагалось детям Салазара.
Альбус Дамблдор размышлял над тем, стоит ли именно сейчас разыгрывать карту помолвочного контракта Поттера с Джинни Уизли. С его помощью он мог бы восстановить контроль над Избранным.
Девочка должна была надеть на своего жениха помолвочное кольцо, в качестве которого Альбус собирался использовать подчиняющий волю артефакт — «Кольцо Каиноса». Тот, кому надели это кольцо, будет безоговорочно подчиняться указаниям того, кто его надел.
Этот момент оставался самым слабым в плане.
Девчонка Уизли была слишком своевольна и амбициозна. Это ярко показало ее поведение еще на первом курсе, когда Джинни руководила василиском Слизерина, никому об этом не сообщив и реализуя собственные детские планы. После того, как Поттер спас рыжую малявку и вытащил из Тайной комнаты, она даже не испытала ни грамма раскаяния в своих действиях.
Тогда Дамблдор удачно вспомнил о старом всеми забытом ритуале «Спасение девы» и к радости всей семьи Уизли завершил его инициацией магического контракта, так как в то время имел доступ и к крови, и к палочке героя.
Джинни, Джинни, Джинни… Она могла отказаться исполнять его указания, а действовать только в своих интересах. Сейчас девчонка была на три года старше, чем тогда, в истории с дневником Риддла, и знала о том, что она уже практически законная невеста Гарри.
На Джинни, конечно, можно было бы наложить империо… Но ее братья могут заметить странности в поведении сестры и сообщить родителям, а уж Молли вынесет Дамблдору весь мозг, если узнает, что он наложил на ее дочурку подвластное заклятье.
И жить под империусом долго нельзя — через год начинаются необратимые процессы и в магическом ядре, и в физическом теле у заклятого мага. И неизвестно, как быстро это произойдет с юной девушкой. А умирать ей до того, как Гарри и Том поубивают друг друга, нет никакого резона — рассеется действие кольца, и наследство Поттеров и Блэков уплывет куда-нибудь на сторону.
Он совершил большую ошибку прошлым летом, запретив Грейнджер и Уизли писать герою. Как следствие — он каким-то образом выскользнул из-под надзора и натворил дел столько, что Альбусу и в страшном сне бы не приснилось. И все из-за каких-то писем!
Но и друзья хороши — Дамблдор не знал, какую точно информацию узнал Поттер об Уизли и Грейнджер, но из своей жизни Гарри вычеркнул их решительно и навсегда, судя по его поведению с начала года.
Надо бы поговорить с ними — где часть «золотого трио» могла проколоться так сильно, что Гарри от них шарахается, как от прокаженных. Если бы эта дружба продолжалась, любой из них мог бы надеть на Поттера кольцо просто в качестве дружеского подарка. Но сейчас он от них, пожалуй, не примет ничего.
— Донги, пригласи ко мне студентов Грейнджер и Рональда Уизли из Гриффиндора.
…Бывшие друзья Избранного появились в кабинете директора быстро. Но и небольшого времени ожидания Альбусу хватило, чтобы заварить чай и подлить в него зелье болтливости. Веритасерум, конечно, был бы надежнее, но на детях его применять запрещено, и замок мог бы счесть это актом вредительства ученикам, что Альбусу, как директору, было категорически запрещено.
Пока Рон и Гермиона пили чай, Дамблдор завел с ними разговор об учебе. А попутно выслушал жалобы на Амбридж, нытье по поводу предстоящего в конце года экзамена и заносчивости Поттера, что так и не согласился заниматься ЗоТИ со студентами.
— Вот именно о ваших отношениях с Поттером я и хотел бы поговорить. Скажите, что такого мог узнать о вас Гарри прошлым летом, отчего он так резко изменил мнение о вас?
— Да ничего такого мы не делали! Он же лордом стал богатеньким, и теперь мы рылом не вышли быть с ним рядом.
— Я не верю, что это так. Поскольку вы не встречались с ним летом, то информация поступила к Поттеру либо от других волшебников, либо из каких-то документов. Думайте — что это могло быть?
— Эээммм… А когда Гарри стал лордом, он мог проверить выписки по движению средств в своем сейфе? — уточнила Гермиона.
— Мог, это же был его сейф. Я предполагаю, что он это сделал, так как старый ключ к сейфу больше не активен.
Рон зло посмотрел на Гермиону, а та, в свою очередь, покраснела.
— Как я понимаю, вы брали деньги из его сейфа, так? — понял по этим переглядкам Дамблдор.
— Да, иногда, — неохотно ответил Рон.
— Как именно вы это делали? — уточнил разозлившийся Альбус.
— По доверенностям, заверенным ключом, — пробубнил Уизли.
— Откуда у вас ключ и доверенности? — спросил Дамблдор, уже заранее зная ответ.
— Мама мне дала вместо карманных денег, велела не наглеть и по многу за раз не брать. Но это было только до четвертого курса!
— Само собой — все сейфы Поттера заблокировались с началом турнира, так как он был признан Магией совершеннолетним и пока не пришел бы в Гринготтс для принятия наследства, никто никаких операций совершить с ними не мог.
— Знаю, я в день выбора кубка разозлился на него сильно и выписал доверенность аж на тысячу галеонов — мне отказали. Я сначала подумал — сумма большая, но отказали в выдаче и двадцати пяти.
— А я всего два раза брала по пятнадцать галеонов. Еще просила выдать список книг в сейфе, но мне отказали, — жалобно почти прошептала Гермиона.
— Конечно, отказали, кто ты такая, чтобы просить доступ к вещам, которыми владеет род! — воскликнул Альбус. — Вы — два идиота, и твоя мать, Рон — дура! Поди, паслась сама в деньгах у Поттера, как в своем сейфе? Отвечать!
— Я знаю, что она брала деньги, не очень большими суммами, на жизнь, еще компенсацию какую-то за Джинни. Папа получил деньги за разбитую машину и оплатил билеты на Чемпионат мира в vip-ложу, — сам не понимая, как у него вырвалось это признание, быстро проговорил Рон, а после зажал себе рот рукой.
— Сколько стоили билеты?
— Двадцать пять тысяч галеонов, я видел, как папа заполнял доверенность дома.
— И отец твой — идиот. Теперь мне понятно, почему Поттер отвернулся от всех Уизли и от тебя, Гермиона. Воровать деньги — непростительная ошибка.
— Кто же знал-то, что он этим летом попрется в банк. Все должно было быть как всегда — помаялся бы у своей тетки, потом бы к нам приехал. Мать бы сама деньги ему сняла. Это вы велели ему не писать!
Рон снова зажал рот рукой, опасаясь, что сейчас еще что-нибудь Дамблдору выскажет.
— Ваше распоряжение спровоцировало Гарри совершать несвойственные ему поступки! — вступила в хор болтливых Гермиона. — Так что ответственность за изменения в его поведении и на вас лежит тоже!
Директор не стал ставить на место ученицу, которая осмелилась указывать ему на его ошибки, так как понимал, что это все эффект зелья. Он отпустил Уизли и Грейнджер и стал размышлять дальше.
Причину неприязни к нему Поттера Дамблдор выяснил.
Гарри узнал, что когда он все детство жил голодный и оборванный, Альбус распоряжался деньгами из его детского сейфа как своими, проводя с ними различные махинации вместо того, чтобы тратить их на мальчика. Да еще и штраф заверил за летающую машину, а потом пытался забрать настоящий выигрыш в Турнире Трех Волшебников.
Белая полоса в жизни Дамблдора, похоже, стремилась стать черной. Этим летом он вылетел из кресла главы Визенгамота, в сентябре потерял председательство в МКМ и утратил доверие и уважением Мальчика-Который-Выжил.
Первое и второе восстановить в ближайшее время не представлялось возможным, оставалось работать над третьим.
Следующая глава