Глава 55. День Дурина, выбор Гэндальфа и встреча в горах
Таурмирион решил, что он не может бросить гномов и магов одних разыскивать указанный на карте секретный вход, так как и те и другие были уже изрядно подогреты гномьим самогоном и то, что им всем казалось занятным приключением, могло обернуться трагическими последствиями, учитывая, что поиски предполагалось вести на склоне горы.
— Давайте поднимем еще по чарке за День Дурина и споем, как положено на любой нашей вечеринке, ибо какой гномий праздник без хорошей песни, — произнес Торин, выглядя абсолютно трезвым, хотя этих чарок он уже опрокинул в себя не мало.
— За День Дурина! — крикнули дружно все гномы, и маги поддержали их.
— Запевай, Бофур!
Гном в шапке-ушанке, которую он практически никогда не снимал, вскочил на стол и запел:
Трактир, есть трактир,
Веселый трактир,
Всю ночь до утра там пир!
Всю ночь до утра там пир!»
Такое пиво варят там,
Что лунный лик спустился сам,
Чтоб отведать тот эликсир
Конюха жил пьяный кот,
На скрипке он играл
Водил туда-сюда смычком,
То завизжит,
То вдруг — альтом
И снова струны драл
Кот… на скрипке играл,
Весь трактир танцевал,
Так громко, что стены тряслись!
И пока слетал его быстрый смычок
Трактирщик потряс:
Лунный лик за плечо:
Уже три часа, проснись!
Бофур спрыгнул со стола, и в этот же момент вскочил Кили и крикнул:
— Ну, кто пойдет искать тайный вход в Эребор?
Из гномов на поиски отправлялись Торин, которому было интересно, смогли бы они найти эту дверь и войти в гору, как предполагалось в начале похода, Кили, как инициатор авантюры, Фили, который не мог отпустить брата в такое сомнительное приключение без него, Бофур, которой всегда был за любое приключение, Нори, которой любил решать всякие загадки и Ори, который хотел посмотреть на поиски, чтобы потом описать это в своей «Хронике похода».
Со стороны магов в поисках решили участвовать Рабастан Лестрейндж, имеющий тягу к таким предприятиям, Сириус Блэк, как всякий гриффиндорец, считающий приключения смыслом жизни, Ремус Люпин, волнующийся за своего друга и Реймонд Мальсибер, опытный следопыт, и тот, кто не потеряет голову в сложной ситуации. Таурмирион, Северус Снейп, Антонин Долохов, Рудольфус Лестрейндж и Августус Руквуд пообещали помочь с аппарацией гномов на западный склон, но оставаться там не собирались.
— Я думаю, что нам нужно попасть туда, где во время нашего похода вокруг горы Аурлор заметил вытесанное прямо в склоне изображение кого-то из подгорных королей, а я — замаскированную в нем лестницу, — сообщил Басти.
— Лестницу?! — воскликнул, оживившись Торин. — Это может быть действительно нужное нам место.
— Аппарируем вас к ней, а там сами разбирайтесь, — ответил Таурмирион.
И вот Торин, держащий в одной руке ключ, а в другой карту, уже стоит и смотрит на исполинский барельеф вытесанный неизвестными мастерами прямо в горе.
— Удивительно, как это я раньше никогда его не замечал, — прошептал в восхищении от такой грандиозной работы Дубощит.
— Я тоже не видел, хотя частенько выходил по долгу службы на внешнюю сторону горы, — согласился с ним Бофур, который до пришествия Смауга служил в охране Эребора.
— Боюсь мы не сможем аппарировать сразу наверх, так как отсюда плохо видно, как выглядит последняя площадка лестницы и мы запросто можем промахнуться, — заявил Рей. — Придется подниматься пешком.
— Шестнадцать пролётов. Никаких перил и страховочных ограждений. Неизвестно в каком состоянии там ступени. Довольно рискованный подъем — в любой момент можно оступиться и упасть вниз, — проговорил Ремус, разглядывая высеченный в скале путь наверх.
— Уверен, что с лестницей не будет проблем. Если гномы строят что-то — оно им служит верой и правдой тысячелетия, — заявил Торин.
— Я не сомневаюсь в способностях гномов, — кивнул Ремус. — Но природа ветром, дождем, снегом и солнцем оказывает влияние на все, что доступно ее воздействию.
— Да тут больше разговоров, — давайте уже начнем подъем! — предложил возбужденный Кили.
Подниматься по довольно высоким ступеням было сложно даже магам, что уж там говорить о гномах, с их более чем скромным ростом и длинной ног. Преодоление каждого пролета отнимало бы кучу сил, не будь гномы очень сильными и выносливыми. Чем выше поднимался отряд из гномов и магов, там больший обзор открывался на окрестности. Вот уже стали хорошо видны озеро, Эсгарот и мост, ведущий к нему. Но смотреть по сторонам было опасно — усилился ветер, а качество ступеней, действительно, ожидаемо заставляло желать лучшего: кое-где камень раскрошился и осыпался вниз, поэтому одни из ступеней имели выбоины, а другие были засыпаны мелкими камнями, которые осыпались вниз, постукивая по ступеням, уже пройденных пролетов.
— Кто бы ни выдолбил эти ступени, работа явно была тяжелейшей и грандиозной, — проговорил Люпин, когда половина пути была пройдена и отряд остановился на одной из площадок отдохнуть.
Ему, как оборотню, было подниматься легче, чем Рабастану, Сириусу и Рею. Он мог обернуться волком и добежать до верха гораздо быстрее, но не хотел смущать гномов и бросать остальных. Чувствовалось, что эта же мысль посетила и Сириуса, который с опаской поглядывал вниз, а вверх — с унынием. Высокие ступени, с опасными поворотами и прямыми маршами, край которых являл собой обрыв большой высоты ему давно разонравилась. Псом бы он пробегал каждый пролет в несколько прыжков, не обращая внимания на все удаляющуюся землю.
— Я думаю, что господа гномы вас простят, — неожиданно ответил на невысказанный вопрос Рей. — И мы тоже.
Поняв коллегу с полуслова, Сириус и Ремус обернулись гримом и волком и прыжками понеслись по лестнице вперед.
— Ну и мы следом, — заметил Торин, который не забыл переполоха в Ривенделле, когда будущий принц Лесного королевства потерял сознание за ужином. Он точно видел там и волка и здоровенного черного пса, в которых превратились маги.
— Пока дойдем, может они там чего вынюхают, — добавил весело Рабастан, которой сейчас пожалел, что не уделял большого внимания высшей трансфигурации, особенно ее подразделу анимагия. Был бы сейчас птицей и взлетел бы на верхнюю площадку первым.
Как выяснилось, когда вся группа, наконец, добралась до верхней площадки, она находилась чуть выше ручки гигантского топора, которую каменный исполин держал в левой руке, и она являлась своеобразным мостом, ведущим к его правой руке. Этот «мост» был уже ступенек лестницы по которым гномы и маги поднялись сюда. Он имел градусов тридцать наклона вверх и, естественно, никакого ограждения.
— Помоги, Махал, — произнес Торин, и первым вступил на довольно узкий каменный выступ, что вел к рабочей части топора своего каменного предка, которая закрывала половину его руки и часть плеча.
— Главное не смотри вниз, — сказал Фили, обращаясь к младшему брату и последовал за Ториным, Кили — сразу за ним, следом двинулись Бофур, Нори и Ори.
Рабастан и Рей переглянулись и, дождавшись когда гномы скрылись за поворотом, аппарировали на дальний конец «моста» — все же, осторожность и отсутствие тяги ненужному риску, были у слизеринцев в крови. Попав «на ту сторону» маги увидели куда исчезли гномы — в правом плеча каменного предка Дуринов была вырублена еще одна лестница, всего в один пролет, но с очень крутым наклоном. Поднявшись по ней вся группа нашла там Блэка и Люпина, которые видели на камнях с довольным видом.
— Вот она дверь, — произнес Сириус, указывая на что-то в скале.
— У вас зоркий глаз, мистер Блэк, — произнес Торин, глядя на едва различимый контур двери, который вполне можно было и не заметить.
— Похоже это она. Тайная дверь! — восхищенно проговорил Кили.
— Ну что ж. У нас есть ключ. А значит где-то есть и скважина, — добавил Бофур. — Нори, присмотрись, возможно подскажешь нам где она?
Нори стал ощупывать и простукивать каменную дверь прислонившись к ней ухом.
— Последний луч в День Дурина укажет на замочную скважину. Нори, скорее, солнце заходит! — поторопил настоящего взломщика Торин.
Бофур, решил тоже постучать по скале своим топориком, что был заткнут за его пояс.
— Тише! Я ничего не слышу, когда ты бьёшь, — шикнул на него Нори.
— Может мы попробуем? — предложил Ремус и попробовал применить заклинание Аллохомора: на секунду на двери вспыхнули какие-то знаки и погасли. — Не выходит, дверь запечатана какой-то неизвестной мне магией.
— Это рунная гномья магия. К сожалению я не большой специалист по ней и даже не успел запомнить ни одной руны, — расстроено проговорил Торин.
— Солнце садиться! Нет. Нет! Последний луч в День Дурина укажет на замочную скважину. Так написано. Что мы упустили? — расстроено прокричал Кили.
— Мы упустили последний луч, — флегматично заметил Рей. Боюсь, теперь ничего не поделаешь.
— Погодите, мы что заря сюда столько лезли? Да и последний солнечный луч сюда попасть никак не мог, — заметил молчавший до сих пор Рабастан. — Может это какое-то гномское выражение? Ну как у на говорят «последняя капля» — событие, на котором закончилось терпение, «последний пусть» — это похороны. Нет таких у вас?
— Ничего похожего, — покачал головой расстроенный Ори, который больше всех был сведущ в оборотах кхудзула.
— Встань у серого камня, когда прострекочет дрозд. И тогда последний луч в День Дурина… последний луч… последний луч… — повторял Басти расхаживая туда-сюда перед дверью. — Последний луч! Погодите! Если это не оборот речи и не луч солнца, которое зашло без всякого дрозда, это может быть лунный свет?
В этот момент откуда-то сверху небольшая птица спланировала почти на головы искателей и, усевшись на скальный выступ над дверью издала несколько трелей и улетела, унеся что-то в клюве.
Облака, закрывавшие небо разошлись и луна осветила и дверь, и всех, кто стоял перед ней. Снова зажглись непонятные знаки. Огненной чертой серебристо-голубого цвета прорисовался четкий контур двери и одиноким пятном засветилась замочная скважина.
— Это скважина! Это лунный свет! Последняя луна осени! Где ключ? У кого ключ? — разволновался Кили.
Торин подошел к двери и вложил в замочную скважину ключ, затем несколько раз провернул его и… ничего не произошло. Тогда он поднял руки и толкнул, очерченную светом часть скалы и дверь, наконец, открылась. За ней был темный коридор. Маги засветили люмосы, чтобы осветить вход.
— Смотрите! Вскрикнул Ори, указывая на большой золотой барельеф над входом с обратной стороны, на котором было что-то изображено и что-то написано.
— Трон короля, — гордо сказал Торин.
— А что это там над ним? — уточнил Рей.
— Это Аркенстон, камень государя, — пояснил Фили. — А написано тут вот что: «Здесь лежит седьмое королевство народа Дурина. Пусть сердце горы сплотит всех гномов для защиты сего жилища».
Гномы и маги прошли немного вперед и оказались прямо в сокровищнице Эребора.
— Кто же делает тайные ходы прямо к самому ценному? — удивился Сириус.
— Тот, кто оставляет шанс спасти это ценное через тайный выход, — ответил Торин.
— Немного бы вы унесли по этим ступеням, — заметил Блэк сверкая смеющимися синими глазами, и Дубощит стрельнул в него такими же, но рассерженными.
— Не будем ссориться. Главное, что вы прошли тот путь, что должны были пройти, если бы мы не встретились вам, сделав задачу по возвращению королевства немного проще, — проговорил Мальсибер. — Мы, пожалуй, вернемся теперь домой, а вы и так уже дома.
Гэндальф сидел на крыше Ортханка и размышлял. Он уже послал весточку Гваихиру, с просьбой забрать его с башни. Оставалось решить для себя несколько вопросов: отправлять ли Гваихира к Манве с докладом обо всем уже произошедшем в Средиземье, и том, что могло скоро произойти, или ничего не сообщать и постараться справиться теми силами, что уже победили Темного властелина? Как бы не были противны ему речи Сарумана, все же было в них то, что смутило истари. За время проведенное в Средиземье ему тут успело очень понравиться. Можно даже сказать, он, Гэндальф, тут прижился. Все его тут уважали и прислушивались к его советам. Ну или почти все. Трандуила можно было рассматривать как особый случай, так как он, обычно, игнорировал любые советы, а не только его. Здесь он был участником истории и, даже, отчасти ее творцом.
Он, конечно, может снова присоединился к свите Манвэ Сулимо. Но чертоги Манвэ находились на горе Таникветиль и он поклялся не спускаться оттуда до Дагор Дагорат. Сидеть на вершине горы, ему, привыкшему к простору и постоянным передвижениям по Средиземью, категорически не хотелось. Отправиться в сады Ирмо Лориэна и снова слушать наставления его сестры Ниэнны? Скорее всего, и это уже ему не подойдет, он уже не тот, каким был, нося еще имя Олорин. Он столько раз сам помогал Перворожденным, подсказывая им мудрые решения, что вернуться к роли ученика не был готов.
Вывод напрашивался сам собой. Гваихира к Валар не отправляем. Они так видят все сами. Если захотят вмешаться — никто их не остановит. Тогда вставал второй вопрос: куда лететь?
Логичнее всего было бы отправиться к Трандуилу, у которого была возможность немедленно не только связаться с остальными эльфийскими владыками, но и с помощью магов, поселившихся у него, быстро собрать их всех для Совета. Но сделать этого Гэндальф не мог. Во-первых, он был уверен, что таур потребует у него объяснений, зачем он прислал к нему во дворец отряд гномов. Трандуил не мог не догадаться, что Гэндальф проделал это специально, а логичного объяснения, кроме правдивого и неудобного для него самого у истари не было. Во-вторых, Галадриэль ни за что не согласится прибыть в Лихолесье. Она по какой-то непонятной причине недолюбливала лесного короля. Хотя понятно почему — она была принцессой третьего из трёх королевских домов эльфов народа Нолдор, а Трандуил голубой кровью похвастаться не мог. Титул лесного короля Орофер, отец нынешнего правителя, получил от самих лесных эльфов, признавших его таковым. Трандуил унаследовал королевство, но, признаться, совершенно заслужено. Лесные эльфы души не чаяли в своем аране и каждый готов был умереть за него, как и их король, который всегда шел на битву в первых рядах, готовый погибнуть за свой народ.
Направиться в Лориэн? Скорее всего сейчас это было бы ошибкой. Галадриэль может воспринять его появление для созыва Совета в Карас Галадон, как признание за ней старшинства в решении вопросов, по которым нужно будет принять решение, а героем последних событий была не она, а владыка Келеборн, коего Галадриэль на предыдущие советы никогда не звала. Он, Гэндальф, не был готов выбирать, чье мнение для него более весомо: Келеборна или Галадриэль, а тем более не хотел стать причиной раздора в семье.
Оставался один вариант — вернуться туда, откуда он начал свой путь в Изенгард. Ведь именно Элронд обратил его внимание на странности происходящие тут. Теперь он знал причину всего того, о чем говорил ему Элронд, будет очень хорошо вернуться к нему же с этими ужасными новостями.
Окончательно утвердившись в решениях по обоим вопросам, Гэндальф совсем скоро увидел в свете луны приближающегося к нему главу стаи Великих орлов Гваихира. Скоро он будет в Имладрисе и вместе с Элрондом они подумают, где и в каком составе проводить Совет, чтобы обсудить новости, которые он принес от Сарумана.
Нове, поднимаясь по отрогам Туманных гор к нижнему перевалу, что посоветовали ему в Имладрисе, уверив, что там не только нет орков, но и еще появилась новая комфортная для передвижения по горам дорога, размышлял о Трандуиле, во владения которого направлялся.
Можно сказать, что Новэ почти не знал Трандуила. Он несколько раз посещал Элу Тингола, но Трандуила по Дориату не помнил. Он был коротко знаком с Орофером. Настолько коротко, что не успел составить о нем своего собственного мнения. Но ориентируясь на то, что он с малым количеством дориатских синдар смог основать и развить Лесное королевство, его можно было считать умным и решительным правителем, но в тоже время слишком гордым и мстительным, из-за чего он и погиб. Несмотря на враждебность к нолдор, Орофер вступил в Последний Союз, собранный Верховным королем Нолдор Гил-галадом. Последний Союз победу, но ее цена особенно высока для Трандуила и всех лесных эльфов. Битва на равнине Дагорлад унесла жизни двух третей войска Орофера и его самого. Эльфы Зеленолесья были стойкими и доблестными, но сильно уступали эльфам Запада в вооружении и защите. Гил-галад видел это, но ничего не предпринял по каким-то своим причинам. Орофер же то ли в отместку за старые обиды, то ли за все сразу, не пожелал подчиняться приказам Гиль-галада и повел своих эльфов в атаку, без его указания. В ходе этой атаки Орофер погиб, как и две трети его войска.
Трандуил выжил. Когда война закончилась, он вернулся, принеся дурные вести многим семьям королевства. С того времени о новом лесном короле было мало, что известно. Все, что доходило до Митлонда, это то, что у Трандуила скверный характер, что он практически не общается ни с кем из эльфийских владык и сидит как сыч в своем лесу не интересуясь тем, что происходит вокруг. В это Новэ верил очень слабо. За полтора тысячелетия, судя по последним сведениям, Трандуил создал хорошо оснащённое и тренированное войско, которое долгое время держало оборону на границе с Тьмой. А еще он потерял отца, супругу и младшего сына. Пусть тот, кто обвинял таура в том, что у него плохой характер скажет, кого потерял он.
Кирдан видел как мужественно сражался Трандуил после смерти отца. Он не ушел с поля боя сам и не увел своих воинов, дрался до самого конца. И лишь тогда, когда все закончилось, забрав тело отца, тихо отбыл домой вместе со своим другом Амдиром, товарищем по несчастью, который тоже вез тело своего отца в Лотлориэн. Все это говорило о силе характера Трандуила и его мудрости. Сейчас Новэ жалел, что даже не подошел тогда ни к Амроту, ни к Трандуилу. Оба молодые, по меркам эльфов, новые владыки наверняка были не только полны скорби, но и растеряны предстоящими переменами в их жизни. Извинением могла быть только его озабоченность победой над Сауроном, а позднее, собственная скорбь по погибшему Гил-галаду и забота об эльфах Линдона, что пришли на битву с ним, и которых он повел к себе в Митлонд после гибели Темного Властелина.
До нижнего перевала телэри поднимались больше недели: все же лошади не корабли, а горы — не море. Все были рады, когда отряд оказался, наконец, на восточной стороне гор, и очень удивлены, обнаружив там небольшой бассейн среди снега, присыпавшего землю, от которого шел пар, намекающий на горячую воду в нем. До невозможности захотелось раздеться и залезть в него. Отвлекаясь взглядом от такого чуда, Новэ заметил неподалеку палатку из которой уже вышли четверо: два эльфа и два человека, в которых ощущалось что-то странное.
Эльфы были почти точными копиями Трандуила, каким его помнил Новэ полторы тысячи лет назад, что говорило о том, что это его близкие родственники. Поскольку он знал только о двух сыновьях в семье лесного короля, то это определенно были они. Новэ сделал знак всем остановиться и сам спрыгнул с коня.
— Приветствуем вас, владыка Кирдан, — обратился к нему, видимо, старший из братьев. — Я Лаэголас Трандулион, это мой брат Таурмирион Трандулион. Наши друзья Антонин Долохов и Рудольфус Лестрейндж. Лорд Элронд сообщил нам, что вы намерены посетить наше королевство и уже отправились в сторону перевала и мы тот час поспешили на встречу вам, чтобы сделать спуск с гор и путешествие по нашему лесу более комфортными и быстрыми.
— Благословен будет свет Анор, что осветил нашу встречу. Рад знакомству с вами аранены и вашими друзьями. Много слухов долетело и до нашего морского края, и мы решили предпринять это длинное путешествие, чтобы узнать все из первых рук.
— Наш дом — ваш дом. Король ожидает вас во дворце и скоро вы увидите его.
— А похож ли ваш дворец на Имладрис? — спросил Эстель, тоже спрыгнув с пони, подбегая к Леголасу.
— О, маленький следопыт! — улыбнулся принц, который видел ребенка еще совсем маленьким, а потом, когда ему было лет шесть или семь. — Наш дворец совсем не похож на дом владыки Элронда, но он не хуже. Просто другой. У тебя есть возможность оценить его самостоятельно. Я рад, что ты тоже будешь гостем в моем доме.
— Эстель! — воскликнула Гильраэн, так же спешиваясь, и собираясь забрать мальчика.
Рудольфус и Антонин, мгновенно оценившие обычную для людей форму ушей у сына и его очень хорошенькой матери, шагнули ей навстречу.
— Ну что вы, прекрасная леди, такой прелестный ребенок. Не ругайте его! — очень мягко произнес Рудольфус.
— Хотите вместе с сыном заглянуть в наше скромное обиталище и выпить горячего взвару? — предложил Антонин. — Меня зовут Антонин, но для друзей я просто Тони. И приглашение касается всех!
Гильраэн растерянно посмотрела сначала на магов, потом на принцев, затем на палатку скромных размеров и уже в конце на Кирдана.
— Зайдем, — не моргнув глазом ответил Новэ, догадавшись, что с палаткой не все так просто, а эти двое и есть те самые маги о которых ему рассказывали в Шире и Имладрисе. — Всем спешиться для небольшого отдыха!
==================
the-hobbit-films.fandom wikiутверждает, что Нори — опытный вор. Не очень понятно, на чем основано это утверждение (возможно на том, что в первом фильме он крадет у эльфов в Ривенделле солонку))), но тем не менее, во многих англоязычных фанфиках Нори приписывают именно воровское прошлое. Мы не станем ни с кем спорить, пусть так и будет.
Ирмо Лориэн — брат Мандоса и Ниэнны, супруг Эстэ. Повелитель видений и снов в Арде. Сады Ирмо или Сады Лориэна — вотчина Вала Ирмо, где он обитал вместе со своей супругой Валиэ Эстэ, самое прекрасное место в Арде — с серебряными ивами, цветами и озёрами.
Ниэнна — Сестра Намо и Ирмо. Владычица жалости, горя и надежды.
Карас Галандон (синдарин) — «Город Деревьев», город на высоком холме в центре земель Лориэна.
Песню, что поет Бофур, конечно же узнали внимательные зрители первой части фильма "Хоббит"