Зелье романтических историй. Глава 5
Увидев Гарриэт, Адель-Лаванда пришла в безумный восторг. Миссис Фэрфакс-Спраут поздоровалась с ней в своей обычной манере — спокойно и дружелюбно. После того как девушка немного отдохнула с дороги, она была накормлена ужином и призвана в гостиную, где села на пуфик рядом с Миссис Фэрфакс, занятой окутало золотое облако глубокого покоя, рожденного взаимной привязанностью, а Гарриэт безмолвно молила, чтобы время разлука с этим домом настало не так скоро, как она ожидала. Тут без предупреждения вошел профессор Снейп и посмотрел на их маленькую группу так, словно их вид доставил ему удовольствие, но сказать ничего не сказал.
Далее наступили дни странного спокойствия. Профессор все время был дома, если и отлучаясь, то ненадолго. Никаких гостей в Торнфильд тоже не приезжало, если только управляющий и арендаторы, и только по делу. А еще профессор постоянно пребывал в несвойственном ему благодушном состоянии, практически каждый день, приглашая девушку в гостиную. Гарриэт же, наоборот, помня о том, что совсем скоро ей предстоит покинуть это, уже полюбившееся ей, место периодически поддавалась грусти и впадала в неизбежное уныние, которое профессор старался развеять, становясь особенно веселым. Никогда еще не был таким добрым к Гарриэт, чем в те дни, и никогда еще она не любила его так сильно!
Эта любовь стала ужасным открытием для девушки. Ей совершенно не стоило по-настоящему влюбляться в профессора, а помнить, что все происходящее — это просто игра воображения под действием неосмотрительно принятого зелья. Она же совершенно ничего не сможет от него скрыть, а ему будет от её чувств не удобно и некомфортно, и он скорее всего бросит их занятия зельями. Нужно был срочно его разлюбить!
Над Англией стояло сияющее лето. Омываемая морями Британия еще не видела, чтобы столько дней подряд небо оставалось таким ясным и солнце таким лучезарным. Казалось, будто погожие деньки, словно стая чудесных перелетных птиц, перекочевали к сюда откуда-нибудь из солнечной Италии. Как-то вечером Адель, весь день собиравшая землянику, легла спать чуть не с курами.
Гарриэт подождала, пока она заснет, затем вышла во двор и направилась в сад, чтобы насладиться вечерней прохладой и красотой заката, который расстилался пурпуром по небу, охватывая всю западную его половину и становясь все мягче и мягче. Небо постепенно меняло свой цвет на темно-синий. Взошла первая одинокая звезда, скоро должна была появиться и луна. Сад был уединенным и восхитительным местом. Здесь росло множество деревьев и цветов, и можно было бродить в полном уединении, чем и занялась Гарриэт. Вокруг благоухали шиповник и жасмин, а еще к ним неожиданно примешался запах сигары, которые здесь курил профессор, вынужденный это делать согласно литературному образу мистера Рочестера. Девушка была совершенно не готова к встрече с ним где-то на дорожках ночного сада, и потому бросилась к калитке, но не спела до нее добраться. Профессор был уже здесь.
Тогда она решила, что если не шуметь, то он её в такой темноте не заметит и нырнула в хвойную заросль. Профессор стоял, разглядывая большую ночную бабочку, сидевшую на цветке. Решив, что он ею сильно занят, Гарриэт попыталась проскользнуть мимо него, чтобы скрыться в доме, бесшумно ступая по мягкой траве газона. Профессор же, не оборачиваясь, сказал:
— Гарриэт, пойди сюда и посмотри на это создание.
Девушка мысленно выругалась, но делать было нечего — пришлось идти и смотреть. Бабочка действительно была красивой, но видимо заметив, что за ней наблюдают почти сразу и упорхнула. Гарриэт тут же сделала несколько робких шагов в сторону дома, но профессор снова остановил её, сказав:
— Вернись! В такую чудесную ночь стыдно сидеть дома. Можно ли хотеть спать, когда солнечный закат встречается с восходом луны?
«Вот что на такое ответить? — с тоской подумала Гарриэт, — Эта история плохо сказывается на профессоре. Когда мы вернемся в свою реальность, он меня возненавидит за то, как вел себя тут, подчиняясь требованиям проклятого зелья!»
— Гарриэт, — снова заговорил Снейп, подхватывая девушку под локоток и увлекая за собой в глубь сада, — хорошо здесь летом, правда?
— Я думаю, что таким летом везде хорошо. Правда, я почти нигде не бывала.
— Это досадное упущение, нужно будет его обязательно исправить.
— Хорошо, сэр, как только у меня появится возможность, я исправлю.
— Мы исправим его вместе, и оставь, пожалуйста, где-нибудь в прошлом это «сэр». Северус, меня зовут Северус, ты же не забыла?
— Я помню, но мне кажется нам лучше соблюдать дистанцию, которая существует между нами в нашей реальности и не сближаться более необходимого для того, чтобы туда вернуться.
— И зачем это нам?
— Чтобы потом у нас не было необходимости избегать друг друга.
— То есть ты считаешь, что там, дома, мы не сможем быть даже добрыми друзьями, Гарриэт, верно?
— Да, сэр.
— Давай поговорим спокойно обо всем. Вот каштан, и вот скамья вокруг его старого ствола. Мы посидим здесь мирно сегодня вечером, хотя бы нам больше никогда не было суждено сидеть рядом. — Профессор опустился на скамью и усадил девушку. — Здесь, — продолжал он, — у меня появилось странное чувство по отношению к тебе. Оно особенно заметно когда ты вот так рядом со мной, как сейчас. Мне кажется, что от моего сердца тянется крепкая нить к такой же точке в твоем маленьком существе. Но я боюсь, что когда мы вернемся эта нить порвется. И мне будет грустно оттого, что тогда мое сердце будет кровоточить. Что касается тебя, то ты скоро забудешь все это.
— Я никогда не забуду, сэр, вы это знаете…
Тут голос предал её и девушка не смогла продолжать.
— Гарриэт, ты слышишь, как соловей поет в роще? Послушай!
Она слушала и слезы катились по её лицу. Больше она не была в силах была сдерживать свои чувства, а когда, наконец, заговорила, то лишь для того, чтобы сказать:
— Будь проклят тот день, когда мне попалось описание этого драклова зелья!
— Оттого, что вам жаль будет расстаться с этой историей?
— Чтобы вы там не думали, сэр, мне здесь понравилось! У меня никогда не было ни дома не семьи. Не было жизни, где бы мне не делали больно, не запугивали, не заставляли совершать героические, но безрассудные поступки, не пытались постоянно убить. И вы, тоже, сэр, перестали меня унижать каждый день. Мы говорили с вами как равные, это было чудесно так общаться с человеком, которым я восхищаюсь, с человеком незаурядным и сильным, глубокого и широкого широкого ума. Я узнала вас, профессор с другой стороны и меня повергает в тоску и ужас мысль о том, что больше такого уже не будет никогда. И лишиться этого всего для меня все равно что умереть.
— А почему ты должна лишиться нашего общения? — спросил он вдруг.
— Разве вы сами не понимаете? Я вам совсем не подхожу. Вам нужна более яркая и умная волшебница, полная разнообразных талантов, которая будет составлять вам достойную пару в обществе и занимать вас интересным времяпрепровождением дома.
— И с чего ты решила, что знаешь, кто мне подходит, а кто нет?
— Я знаю, я видела как вы наслаждаетесь обществом мисс Ингрэм! — возразила Гарриэт со страстью. — Неужели вы думаете, что я смогу продолжать с вами общаться, после того, как вы женитесь на ком-то ей подобной, а я превращусь для вас в ничто? Или вы думаете, что если я мала ростом и некрасива, не пою, не вышиваю, не знаю на память стихов Роберт Бёрнса, Джона Китса и баронета сэра Вальтера Скотта, то у меня нет души и нет сердца? Вы ошибаетесь! У меня такая же душа, как и у вас, и, безусловно, такое же сердце.
— Так оно и есть, Гарриэт — сказал профессор. — Почему ты решила, что некрасива? Наверное ни в Блэк-Хаусе, ни здесь ты совсем не видишь своего отражения в зеркале. Ты просто очаровательно выглядишь. Твои глаза сведут с ума кого угодно, а твой маленький рост и изящность это скорее плюс, чем минус, так как тебя можно будет легко всю жизнь носить на руках!
— Смеетесь надо мной, сэр, да?
— Я серьезен как никогда в жизни! И чтобы ты прекратила нести весь этот бред я тебе скажу вот что: я предлагаю тебе руку, сердце и магию, предлагаю прожить наши жизни вместе.
— Вы так шутите, сэр?
— Я прошу тебя пройти рядом со мной через жизнь — быть моим вторым я, моим лучшим земным спутником. Ты сомневаешься во мне, Гарриэт?
— Безусловно.
— Ты не веришь мне?
— Ни капли.
— Значит, я лгун, по-твоему? — продолжал он пылко допрашивать меня. — Маленький скептик, я найду способ убедить тебя. Посмотри на меня, мое лицо, мои глаза скажут тебе правду!
И действительно, лицо его было взволнованно, оно пылало, судорожно подергивалось, а в глазах горел странный огонь.
— Гарриэт! — воскликнул он. — Твой испытующий и вместе с тем преданный взгляд терзает меня.
— Почему терзает? Если вы не обманываете меня и ваше предложение искренне, то я могу относиться к вам только с благодарностью и преданностью.
— Гарриэт! — с чувством проговорил профессор: — Скажи, что принимаешь мою руку, сердце и магию, и согласна прожить наши жизни вместе. Скажи: Северус, — назови меня по имени, и скажи, что согласна быть моей женой.
— Вы говорите серьезно? Вы в самом деле хотите, чтобы я была вашей женой? Вы тоже любите меня?
— Да, мой ответ на все твои вопросы «Да»! И если тебе нужна клятва, я готов поклясться.
— Тогда, сэр, я согласна выйти за вас замуж.
— Скажи: Северус!
— Дорогой Северус! Я согласна быть твоей женой. Я принимаю твою руку, сердце и магию, согласна прожить наши жизни вместе.
После этих слов профессор крепко прижал Гарриэт к себе и зашептал ей взволнованно на ухо, прижимаясь щекой к моей щеке:
— Дай мне счастье, и я сделаю тебя счастливой. Самой счастливой на свете! Искуплю все свои прегрешения перед тобой, за каждое свое ужасное слово в твой адрес, каждое свое действие буду вымаливать прощение все дни нашей жизни!
— Но мне не нужно ничего такого, мы же знаем, что тогда ты не мог иначе! Да и я сама, тоже не была подарком…
После этих слов профессор решил, что он дал Гарриэт уже достаточно высказаться и закрыл ей рот пылким поцелуем. И этот поцелуй совсем не походил на тот первый, исследовательский, после которого Гарриэт предательски грохнулась в обморок. Кровь от этого горячего поцелуя потихоньку закипала в венах у девушки, заставляя её сердце биться все быстрее и быстрее, ласковый язык жениха звал куда-то за собой в мерцающие дали, заставляя подняться, как можно выше на носочки, чтобы следовать за ним. А еще безумно хотелось прикосновений, но не через пластины корсета и ворох юбок, а кожа к коже. Предательски ныла грудь, и что-то судорожно, но приятно сжалось между ног. Тут профессор видимо вспомнил, чем закончился их первый поцелуй и резко отстранился от девушки, вглядываясь в её лицо.
— Как ты, Гарриэт? — голова не кружится? — спросил он сам тяжело дыша.
— Я в порядке, — проговорила ошеломленная девушка едва ворочая языком, смотря на мужчину осоловелыми глазами.
Вдруг резко изменилась окружающая действительность. Порывисто подул ветер, принеся тучи, скрывшие луну. На землю резко упал такой мрак, что Северус и Гарриэт стали с трудом различать черты друг друга.
— Нужно уходить, — сказал волшебник. — Погода меняется, а я бы мог здесь просидеть с тобою до утра, Гарриэт.
«И я, — пронеслось девушки в голове, — я тоже».
Тут темноту прорезала сверкающая стрела молнии, совсем поблизости раздались грохот и треск, Гарриэт испуганно прижалась головой к плечу Северуса. Хлынул дождь и они оба побежали второпях через парк в дом, но струи дождя настигли их где-то в середине пути и у дверей они оказались уже мокрыми насквозь. В холле он Северус провел ладонями рук по волосам и одежде девушки, высушивая их. Слава Мерлину, этого не увидела миссис Фэйрфакс, которая появилась на пороге своей комнаты, выходившей в холл. Ни Гарриэт, ни Северус ее не заметили.
— Ступай скорей в свою уютную постель, — сказал Северус, покрывая беспорядочными поцелуями лицо девушки.
А когда Гарриэт, наконец, вырвавшись из его объятий, подняла глаза, то увидела вдову — бледную, оскорбленную, негодующую. Но девушка только улыбнулась ей и побежала наверх.
«Объяснения можно отложить до завтра», — решила она.
Северус тоже отправился к себе. Лицо его было совершенно иным, чем пять минут назад. Камин в его комнате был разожжён, маг сбросил с себя сюртук и жилет, налил себе полстакана коньяка и зажег сигару. Нужно было обдумать, есть ли способ избежать тех событий о которых рассказывала Гарриэт. Отправлять её в пешее путешествие одну по недружелюбным дорогам Англии первой половины девятнадцатого века он совершенно не собирался. Насколько он помнил, в этот период в стране было полно нищих и бродяг, происходили беспорядки по типу Swing Riots* 1830 года. И его хрупкая маленькая невеста может стать отличной жертвой для каких-нибудь отморозков. И никакая магия её не спасет, если предварительно её оглушат, к примеру, ударив чем-нибудь по голове. Но ничего толкового не приходило в голову. Чертово зелье заставляло проживать героев весь сюжет книги, видимо придется пойти на этот шаг, но максимально постараться её при этом обезопасить. Тут тяжки мысли были вытеснены воспоминаниями о том, как его маленькая и нежная Гарриэт страстно отвечала на его пылкий поцелуй, как она постанывала и выгибалась в его руках, стараясь прижаться к нему потеснее.
«Эх, нужно было проводить её до комнаты и запутать незаметно шнуровку на корсете, чтобы потом помочь ей от него освободиться. Тогда у меня бы был шанс если не увидеть её грудь, то хотя бы приласкать её сквозь нижнюю рубашку. Мерлин, вот о чем я думаю? Стал похож на пятнадцатилетнего подростка. Это все, Поттер, её ужасное влияние!»
Пока Гарриэт утром вставала и одевалась, она обдумывала все, что произошло, и спрашивала себя: не приснилось ли ей всё это? Она не могла окончательно поверить в произошедшее до тех пор, пока снова не увидит профессора и он не подтвердит ей реальность этого.
Причесываясь, она посмотрела на себя в зеркало, чтобы понять о чем ей толковал Северус. Пожалуй, она действительно неплохо выглядела. Лицо сияло надеждой, на щеках горел румянец, а в глазах, казалось, играли блистающие лучи. Почему она раньше этого не замечала? Возможно, от того, что этого тогда и не было?
Когда она сбежала вниз, в холл, миссис Фэйрфакс вышла и сказала с видом оскорбленного достоинства:
— Мисс Эйр, вы придете завтракать?
За столом она была спокойна, но холодна. Однако Гарриэт ничего не могла сказать ей. Приходилось ждать, пока профессор сам даст ей нужные объяснения. После завтрака Гарриэт поспешила наверх. Навстречу ей из классной комнаты выбежала Адель.
— Куда ты идешь? Пора заниматься.
— Мистер Рочестер отправил меня в детскую.
— А где он?
— Вот там. — И она указала на комнату, откуда вышла.
Гарриэт вошла и увидела профессора.
— Поди сюда и поздоровайся со мной, — сказал он. Она с радостью подошла и Снейп обнял её и поцеловал. И это показалось Гарриэт вполне естественным — быть так любимой и ласкаемой им.
— У тебя сегодня цветущий вид. Ты улыбаешься и слишком опасно хороша, замечательно, что никто из мужчин, кроме меня не видит этого, — сказал Северус.
— Ты собираешься меня ревновать? К кому?
— К любому, кто подойдет к тебе ближе чем на три ярда до самой свадьбы, пока ты не станешь миссис Снейп-Поттер!
В этот момент у Гарриэт внезапно закружилась голова. Странное ощущение пронизало её: оно совсем не обрадовало, а поразило и оглушило девушку; какой-то безотчетный страх сковал все её тело.
— Что с тобой, Гарриэт? — разволновался профессор. — Ты была такая румяная и вдруг побледнела!
— Сама не знаю. Мне почему-то вдруг стало очень страшно. Возможно это от того, что скоро произойдет?
— Ничего не бойся, — сказал Северус прижимая девушку к себе. — Я никогда не позволю случится с тобой ничему плохому.
— Знаете, когда я была маленькая я мечтала о том, чтобы вырасти и стать счастливой. Шли годы и я поняла, что никому не дано переживать в этом мире полного счастья, всегда есть что-то, что мешает этому. И я ничем не отличаюсь ото всех. То счастье, что вчера выпало мне, сейчас кажется волшебной сказкой, как сон наяву.
— Это не сказка и не сон. Я докажу тебе, что все реально! Сейчас же мы едем в Милкот, и ты должна заказать себе подвенечное платье! И еще не менее дюжины других. Через месяц мы поженимся. Свадьба будет скромная, вон в той церкви.
— Ты же знаешь, чем закончится этот день, — грустно сказала Гарриэт.
— Знаю, но по плану у нас подготовка к свадьбе и ты не заставишь меня отказаться от этой приятной части её.
— Ладно, пусть будет так. Но я хотела попросить тебя кое о чем. — Сообщи, пожалуйста, о своих намерениях миссис Фэйрфакс. Она видела меня вчера вечером вместе с тобой в холле и была оскорблена в своих лучших чувствах. Объясни ей все до того, как мы снова с ней встретимся. Мне тяжело, что эта добрая женщина судит обо мне превратно.
— Ступай к себе в комнату и надень шляпу. Сегодня ты поедешь со мной в Милкот; а пока ты одеваешься, я все объясню старушке. Вероятно, она решила, Гарриэт, что ты очертя голову всем пожертвовала ради любви?
— Вероятно.
Гарриэт быстро оделась. И когда она услышала, что мистер профессор выходит из гостиной от миссис Фэйрфакс, девушка поспешила туда. Старушка только что читала, перед ней еще лежала раскрытая книга, а на ней поблескивали ее очки. Казалось, она позабыла о своем занятии, прерванном сообщением Северуса. Взгляд, устремленный на противоположную стену, выражал изумление. Увидев Гарриэт, она поднялась, сделала усилие, чтоб улыбнуться, и пробормотала поздравление. Но и улыбка и поздравление как-то не вышли.
— Я так удивлена, — начала она, — я просто не знаю, что вам сказать, мисс Эйр. Не во сне ли мне это приснилось? Случается, что я задремлю, когда сижу одна, и мне мерещится то, чего никогда не было. Не раз, например, мне снилось, когда я так дремала, что мой дорогой супруг, скончавшийся пятнадцать лет назад, входит и садится рядом со мной, и я даже слышу, как он зовет меня по имени Алиса, как звал обычно. А теперь скажите мне, это действительно правда, что мистер Рочестер сделал вам предложение? Не смейтесь надо мной, но мне показалось, что он был здесь пять минут назад и сказал, будто через месяц вы станете его женой.
— Он сказал мне то же самое, — ответила ей Гарриэт.
— И вы поверили ему и согласились?
— Да.
Она растерянно посмотрела на девушку.
— Вот уж никогда не подумала бы. Он такой гордый и расчетливым. И он собирается жениться на вас?
— Так он сказал мне.
— Странно, очень странно, — продолжала она. — Ваше и его положение… Да и возраст: он вам в отцы годится!
— Ну, уж нет, миссис Фэйрфакс! — воскликнула Гарриэт, задетая за живое. — Какой он мне отец! Мистеру Рочестеру по виду можно дать лет двадцать пять, не больше.
— И он действительно женится на вас по любви? — спросила она.
Девушка была так оскорблена ее холодностью и недоверием, что слезы выступили у неё на глазах.
— Мне не хочется огорчать вас, — продолжала вдова, — но вы молоды и мало знаете мужчин. Все окажется не таким, как надеемся вы и я. Было очевидно с первого дня, что вы мистеру Рочестеру вы пришлись по душе. Я замечала, как он вас балует и сколько внимания уделяет. Меня крайне это беспокоило. Любя вас, я все собиралась поговорить об этом, но мне это было очень трудно сделать, так как я знала, что такое предположение поразит и обидит вас. А вы держались настолько скромно, умно и тактично, что я надеялась — вы сами сможете за себя постоять. Я надеюсь, что все и будет в порядке до самого конца. Старайтесь не подпускать мистера Рочестера слишком близко, не доверяйте ни себе, ни ему: люди его положения обычно не женятся на гувернантках.
Гарриэт начинала по-настоящему сердиться, но, к счастью, вбежала Адель.
— Возьмите меня, возьмите меня с собой в Милкот! — закричала она. — Мистер Рочестер не хочет, хотя в коляске места сколько угодно. Попросите его, мадемуазель, чтобы он позволил мне ехать с вами.
— Хорошо, Адель! — и Гарриэт поспешила вместе с ней к мистеру Рочестеру, радуясь возможности поскорей уйти от своей мрачной наставницы. Коляску как раз подавали к подъезду. В ожидании ее Северус расхаживал перед дверью взад и вперед. Как ему не хватало его мантии, которая бы развивалась при этом у него за спиной!
— Можно Адель поехать с нами?
— Я сказал ей, что нет. Никаких детей! Едешь только ты.
— Очень прошу, так будет лучше.
— Ничего подобного. Она только помешает.
Тон и взгляд у него были самые повелительные. Неприятный холодок, которым веяло от всех предостережений миссис Фэйрфакс, пробежался по всему телу. Гарриэт вдруг почувствовала хрупковть своих надежд. Подсаживая её в экипаж, профессор заглянул девушке в лицо.
— Что случилось? — спросил он. — Почему мы так насупились? Тебе действительно хочется, чтобы девчонка поехала?
— Я предпочла бы, чтобы мы взяли.
— Тогда скорей беги за шляпой, как стрела! — крикнул он Адели.
Девочка послушалась его и помчалась со всей быстротой, на какую была способна.
В Милкоте Северус отвел Гарриэт в один из лучших магазинов шелковых товаров и сам стал выбирать материал для платьев, отбирая атлас богатых оттенков и великолепные шелка. Гарриэт зашептала ему, что все это будет куплено зря, она все равно скоро уйдет из Торнфильда, и ничего с собой из платьев не возьмет, а носит это сейчас она просто не сможет, так как не привыкла к такому. После бесконечных уговоров, были отложены более скромные цвета. Но затем еще последовал поход в ювелирную лавку! Тут Гарриэт пришло в голову, что после этой поездки Джейн вспомнила о письме дяди Джона Эйра и написала ему на Мадейру, тем самым спровоцировав дальнейший исход событий. Как не хотелось ей, но нужно было отправить то злосчастное письмо, о котором узнает брат жены мистер Мейсен, и вся правда выплывет наружу. В этот момент Гарриэт отвлеклась от своих размышлений и, наконец, подняла голову, встретившись взглядом с Северусом, который настойчиво засматривал ей в глаза. Он улыбнулся. И девушке показалось, что так улыбнулся бы расчувствовавшийся султан, глядя на свою рабыню, удостоенную им богатых подарков. Она изо всех сил стиснула его руку и отбросила ее.
— Пожалуйста, не смотри так на меня, — сказала девушка, — а не то я клянусь не носить ничего до самой смерти, кроме моих старых школьных платьев, а ты сможете нашить себе шелковых халатов и атласных жилетов разнообразных цветов. Он засмеялся и потер себе руки.
— Мерлин, ты не повторима! — воскликнул он. — Я не отдам эту маленькую английскую девочку за целый сераль одалисок с глазами газели и формами гурий.
— Знаете, что СЭР, если ВЫ думаете, что я буду заменять вам сераль, вы крупно ошибаетесь.
— Да я не имел ничего такого в виду!
— Не надейтесь на мою милость, мистер Рочестер. С этой минуты и до часа нашей свадьбы мы ничего не станем менять в наших отношениях, чтобы у вас не было даже повода для таких мыслей!
— Какой кошмар! За что? Но возможно вы соблаговолите пообедать со мной сегодня?
— Нет, благодарю вас, сэр.
— А отчего «нет, благодарю вас, сэр», смею спросить?
— Я с вами никогда не обедала, сэр, и не вижу причины отступать от этого, пока…
— Пока что?
— Пока иначе уже будет нельзя.
— Вы столько лет наблюдали как я ем в большом зале, думаете, здесь я делаю это как-то иначе, что боитесь быть моей соседкой за столом?
— Я же сказала — весь этот месяц пройдет как и все предыдущие. Никаких перемен!
— О, мне необходимо выпить и покурить, Гарриэт, чтобы немножко прийти в себя от всего этого, — pour me donner une contenance [чтобы приободриться (фр.)], как сказала бы Адель, — а у меня, к несчастью, нет с собой ни моих сигар, ни коньяку. Но послушайте, что я вам шепну. Сейчас ваша власть, маленький тиран, но скоро будет моя, и тогда я уж вас схвачу и посажу, выражаясь фигурально, вот на такую цепь (при этом он коснулся своей часовой цепочки).
Он сказал это, помогая девушке выйти из экипажа. А пока он извлекал оттуда Адель, Гарриэт поспешила к себе наверх.
Примечания:
* Swing Riots — восстания сельскохозяйственных рабочих в южной и восточной Англии, в знак протеста против механизации сельского хозяйства и тяжелых условий труда.