Глава 36. Сome state, синьоры маги? Часть II
28-29 сентября 1985 года.
Покои Кардинала Джузеппе Манчини, Палаццо Рипосо, Ватикан
Кардинал Манчини посмотрел на часы. Секундная стрелка завершала круг, а минутная должна была вот-вот достигнуть отметки двенадцать. Встреча была назначена на десять утра, а английского лорда до сих пор не было, но когда минутная стрелка со щелчком передвинулась на полдень, в дверь постучали, вошел Доменико Капиули и произнес:
— Ваше высокопреосвященство, к вам Лорд Принц и Вальдемар Вольфссеген.
«Что за Вольфссеген? — удивился кардинал. — Никакого Вальдемара я не приглашал. Но и выгнать нельзя — будет странно выглядеть. Что ж, завербуем сегодня двух агентов, вряд ли маг пришел с человеком».
— Здравствуйте, господа, проходите, присаживайтесь, — предложил Джузеппе Манчини вошедшим, не вставая, подчеркивая этим свой высокий статус.
— Здравствуйте, синьор Манчини, — сказал Вальдемар, обращаясь к итальянцу без всяких величаний и титулов, давая понять, что для них они не имеют значения, а Северус так и вовсе просто кивнул.
— Вам следует обращаться к кардиналу «ваше высокопреосвященство», — тихо сказал стоящий за спинами гостей Доменико Капиули.
— Следует из чего? — уточнил Северус.
— Что значит «из чего»? — не понял его ординарий.
— Вы сказали, что нам следует обращаться к этому синьору «ваше высокопреосвященство» — из чего это следует? — пояснил лорд Принц.
— Так положено обращаться к кардиналам Святого престола.
— Мы не имеем никакого отношения к вашей церкви, потому все ваши заморочки для нас не работают. А если вы продолжите стоять у нас за спинами, я гарантирую вам немного боли и дискомфорта, — заметил Вальдемар.
— Покиньте кабинет, Доменико, — проговорил кардинал, пытаясь подавить в себе раздражение, которое спровоцировали визитеры — как-то не так он представлял себе начало их встречи.
— Вы простите моего ординария, он бывает излишне требователен к мелочам, — произнес кардинал доверительно-отеческим тоном. — Я пригласил вас не за тем, чтобы обсуждать обязательность титулования.
— С удовольствием послушаю, зачем же вы меня пригласили, да еще так настойчиво, шантажируя уважаемую семью, — холодно произнес Северус, а кардинал Манчини чуть не подпрыгнул на этих словах: «Ах, Сфорца! Ma che stronzo che sei! /итал. Ну ты и засранец!/ Вот как после этого вести доверительную беседу?»
— Может быть, вы выпьете кофе? — предложил кардинал, собираясь дать сигнал Капиули, чтобы Змальдоне и Сурдо приступали, так как этот Принц явно не настроен на сотрудничество.
— Мы воздержимся, — ответил за обоих Северус. — Так зачем вы меня хотели видеть?
— А я пожалуй выпью! — сообщил Джузеппе Манчини, игнорируя вопрос англичанина, и громко и четко произнес:
— Один кофе принесите мне!
Двери кабинета распахнулись, и в них ворвались два здоровых мускулистых итальянца, похожих на мафиозо, один какой-то тощий хмырь и ординарий, держащий в каждой руке по шприцу с какой-то красной жидкостью. У Вальдемара из рукавов вылетели в руки по кинжалу в каждую, которые он молниеносно метнул в шеи обоим качкам, затем сразу же перекинулся в волка и прыгнул через стол на кардинала, завалив его вместе с креслом на пол и сжав его горло своей громадной пастью.
Северус в это же время обездвижил ординария и неизвестного участника событий, а затем сказал, посмеиваясь:
— А говорил, не собираешься голову отгрызать. Давай поднимай его обратно вместе со стульчиком, да привяжи к нему. Попробуем поговорить.
Когда Манчини снова сидел по ту сторону стола, правда, слегка потрепанный, чуть-чуть покусанный и сверкающий лысиной, без своей кардинальской шапки, Северус и Вальдемар вернулись в свои кресла и Вольфссеген сказал:
— Грязно работаете. Хотя чего можно взять с инквизитора?
— Ты, грязная тварь, что вообще здесь делаешь?
— Поговорить хотел об истреблении оборотней в Европе в период вашего бесчинства. Но мне кажется, вы не особо на него настроены.
— Таких как ты нужно убивать сразу при встрече, вы порождение сатаны!
— Манчини, у меня к вам предложение. Если вы поклянетесь свернуть свою деятельность и дадите мне списки всех ваших агентов в магическом мире по всем странам, вы останетесь жить.
— Этого не будет!
— Так вы идейный борец? — понимающе кивнул Принц.
— Я положил свою жизнь, чтобы открыть людям правду, чтобы они задумались над очищением мира от колдунов и порождений дьявола, ибо он стучится к ним в сердца через деяния ваши.
— Ууу, как все запущено. В странах, где есть магические анклавы, глава всегда в курсе того, что параллельно с людьми в стране проживают маги. Мы все соблюдаем Статут секретности, а магловские правительства по мере необходимости сотрудничают с нами. Всех все устраивает, — сказал Вальдемар.
— Их это устраивает потому, что дьявол уже погубил их души грехом и…
— Силенцио, — произнес Северус, лениво махнув в сторону кардинала рукой. — Давай заканчивать. Ты ему голову отрезать будешь?
После этих слов у Манчини выпучились глаза, и он явно пытался что-то кричать, но увы, не мог. Вальдемар подошел к качкам, выдернул из них свои кинжалы, с которых начала капать кровь. При виде этой картины кардинал побледнел и обвис на веревках.
— Смотри-ка — умер что ли? Какие слабенькие пошли инквизиторы, — заметил вервольф.
— Да нет, жив еще. Просто сознание потерял, — сказал Северус, проверяя пульс главы Новой Инквизиции.
— Когда ты предложил ему выдать списки всех их агентов в магическом мире, то он на мгновение перевел взгляд вот на этот шкаф, — сообщил Вальдемар.
— Экспульсо! — ударил заклинанием, почти не вкладывая в него силы, маг, чтобы привести кардинала в чувство.
— Ну как, Манчини, будем сотрудничать? — спросил его Вальдемар.
— Лучше я умру, чем помогу вам хоть в чем-то! — ответил резким отказом кардинал.
— Встань, подойди к шкафу и открой то, что скрыто за ним! — проговорил с нажимом Северус, придавливая человека магией дракона.
Джузеппе Манчини покорно встал, затем потянул на себя книгу, в кожаном тисненом переплете, на корешке которой значилось «Великий инквизитор Торквемада. Жизнеописание» и шкаф пришел в движение повернувшись на девяносто градусов вокруг своей оси, открывая проход в скрытое помещение. Внутри тайной комнаты стоял большой стол с картой лежащей на нем, на которой по всему миру были разложены разноцветные кресты. У стены стоял шкаф с магловскими папками-скоросшивателями разной толщины. Каждая из них была подписана. На корешках значилось: Cina, Nord America, Russia, Alleanza Scandinava, Alleanza Dell'Europa centrale, Alleanza Dell'Europa occidentale, Alleanza Malese, Alleanza Unita dei paesi magici Dell'Africa, Brasile, Italia, Spagna, Francia, Giappone и другие подписи. /итал. Китай, Северная Америка, Россия, Скандинавский Альянс, Центрально-Европейский Альянс, Западно-Европейский Альянс, Малайский Альянс, Объединенный Альянс волшебных стран Африки, Бразилия, Италия, Испания, Франция, Япония/
— А инквизиторы, смотрю, широко развернулись и при этом отлично знают политическое устройство магического мира, — заметил Северус, наклонив голову и читая надписи на папках.
Кардинал Манчини с ужасом смотрел внутрь скрытого помещения, но не входил в него.
— Подойди! — приказал ему Северус и спросил, глядя на карту:
— Что означают разные цвета вот этих крестов?
— Синий — резиденты отсутствуют, зеленый — одиночные резиденты-информаторы, желтый — несколько резидентов-информаторов, красный — организованная рабочая группа.
Красных крестов, слава Магии, было немного: один на территории Северной Америки, второй — в Испании, третий, что логично, — в Италии и четвертый на территории Латинской Америки.
— Чем это ты его приложил, что он так стал любезен с нами? Невербальным беспалочковым империусом? — поинтересовался Вальдемар.
— Воля дракона. Империус на людях — это моветон, — ответил Принц, усмехнувшись. Затем он одним жестом приклеил все значки к карте и свернул ее. — Давай, упакуем всю эту картотеку агентуры.
Вервольф трансформировал пачку чистой бумаги в картонную коробку и стал укладывать туда уменьшенные папки из шкафа. Туда же отправилась и карта.
Вдруг раздался звук падающего тела — это Манчини снова потерял сознание.
— Прямо как девица перед свадьбой, — заметил вервольф.
Привести Манчини в чувство удалось, но тело ему служить отказалось. Как ни пытался он выполнить указание данное с Волей дракона и встать — не так и не мог двинуть ни рукой ни ногой, а изо рта у него потекла слюна.
— Обширный инсульт, — диагностировал Северус, — если ты и правда, ему планировал голову отрезать, то сейчас самое время.
— Да нужна она мне, скажи лучше, что мы со всеми этими инквизиторами теперь будем делать? — сказал Вальдемар, выходя из тайной комнаты, пнув ординария и гипнотизера, а потом указав на трупы громил.
Северус, который левитировал тело кардинала обратно за его рабочий стол, ответил:
— С Манчини и трупами — ничего. Пускай местные правоохранительные органы с ними разбираются. Этих двоих, — зельевар указал на бессознательных ординария и гипнотизера, — могу напоить зельем забвения. В зависимости от дозы они забудут этот день или всю свою жизнь. Память никогда не восстановится, но они могут снова овладеть полезными навыками и знаниями, если кто-то возьмется их учить.
— Давай где-то до возраста младшей школы. Вряд ли в этом возрасте они уже были злодеями. Когда им поставят диагноз, либо их кто-нибудь из родственников заберет, либо сумасшедший дом отдадут, — предложил Вальдемар, и Принц влил каждому в рот по половине фиала снадобья и заставил его проглотить.
— Морриган! Еще же прием у Сфорца. Что там на приглашении написано? — спросил Северус после того как они аппарировали прямо из кабинета кардинала к себе на виллу.
— Вилла Кафаджоло, Флоренция, прием на открытом воздухе, — прочел вервольф.
— Вилла Кафаджоло? Серьезно? У Чезаре по-моему вообще мозг отказал.
— Почему?
— В Тоскане, во Флоренции и Лукке у нашей семьи было двенадцать вилл, в том числе вилла Кафаджоло, которая в то время была охотничьим домиком. Тогда поступим так. Ты иди как все через вход по приглашению, а я как хозяин зайду так, как мне удобно.
Вилла Медичеа ди Кафаджиоло, Флоренция, Италия
Весь цвет итальянской магической аристократии собрался на приеме, который давал Чезаре Сфорца на вилле Медичеа ди Кафаджиоло, которая располагалась примерно в 25 км к северу от Флоренции в долине реки Сито, между живописными холмами. Прибыли даже те, кто обычно игнорировал такие сборища, так как всем было интересно побывать на самой любимой вилле семейства Медичи, где эта семья проводила богатейшие приемы, но после того, как Пьетро Медичи, сын Козимо I, убил тут свою жену, более празднеств тут не устраивали.
Идеальный газон перед виллой, которая походила на небольшой замок, каковым и являлась изначально, до его реконструкции под «охотничий домик», превратился в гостиную, столовую и бальную залы. Были расставлены кресла и столы для гостей. Официанты разносили напитки и закуски. По периметру горели светильники, и на каждом столе стояла вечная свеча в стеклянном бокале. Блики света играли в драгоценных камнях украшений и отделки вечерних платьев синьор и на атласных лацканах смокингов высокородных синьоров. Звучала негромкая музыка и ровный гул разговоров.
Лукреция Пио, по мужу Бентивольо, супруга Ипполито из Болоньи, беседовала с Вирджинией делла Ровере, по мужу Борромео, супругой Федерико Борромео из Мантуи. Они живо обсуждали нововведение, которое вот только что произошло на сентябрьской Неделе Моды в Милане, где впервые наряду с женскими коллекциями были представлены и мужские. Подошедшая к ним Катерина Невер, по мужу Гонзага, жена Карло Гонзага, тоже из Мантуи, рассказала, что они с мужем были недавно в Нью-Йорке, и она побывала на приеме в Метрополитен-музее, в честь того, что лоферы Horsebit с пряжкой в виде двух колец, придуманные Альдо Гуччи, стали его экспонатом.
Лукреция Пио заметила невдалеке Марцелу Барберини, дочь Бенедетто Барберини, которые были родом из Флоренции, и махнула ей рукой, чтобы та присоединилась к их компании, и когда она это сделала, то синьора Бентивольо задала ей вопрос:
— Скажи-ка, милая, это правда, что на этой вилле живет призрак убитой здесь женщины?
— Я лично с ним не встречалась, но слухи утверждают, что это так, — слегка улыбнулась Марцела.
— А историю этого призрака вы знаете? — спросила Катерина Гонзага. — Можете нам рассказать?
— Это не самая приятная и совсем не веселая история, вы действительно хотите ее услышать? — недоверчиво посмотрела на любопытных синьор сеньорита Барберини.
— Мы очень хотим! Расскажите, пожалуйста, нам! — попросила Вирджиния Борромео.
— Речь идет о Леоноре Альварес де Толедо, супруге Пьетро Медичи, сына Козимо I Медичи, которую он здесь собственноручно задушил собачьим поводком.
— Какой ужас! — воскликнула Катерина Гонзага. — Но за что?
— За то, за что тысячи лет мужья убивают жен — она ему изменила, в этой измене виноват был и муж. Не зная всей истории, нельзя осуждать эту женщину, — проговорила сеньорита Барберини. — Отец Леоноры Альварес де Толедо, Гарсия Альварес, был вице-королём Каталонии и Сицилии и был фантастически богат. Мать Леоноры скончалась сразу после родов, и Гарсия Альварес передал дочь своей сестре на воспитание, а сестра его была женой Козимо I Медичи. Так судьба вывела Леонору на прямой путь в семью Медичи, где её жизнь в возрасте двадцати четырех лет оборвет роковой собачий поводок. Увидев малышку, Козимо I сразу сообразил, что ее брак с его сыном принесет Медичи голубую кровь (Леонора была грандессой Испании, и разрешение на брак должен был ей давать сам испанский король). Когда Леоноре исполнилось 18, она стала женой Пьетро и принесла ему приданое в 40000 золотых дукатов, огромную по тем временам сумму. Но брак оказался крайне неудачным.
— Они не смогли полюбить друг друга? — спросила Лукреция Бентивольо.
— Пьетро Медичи был игроком и повесой, имел множество любовниц и был против этого брака. Он целый год отказывался его консумировать, пока отец не затащил его в спальню насильно. У них родился всего один ребенок, сын Козимо. Более супруг не уделял внимания своей жене, а Леонора занялась благотворительностью и меценатством, а также завела любовника. Её свёкр, Козимо I, на такое поведение закрывал глаза, пока оно было благоразумным, а брак приносил политические плоды. После смерти Козимо I титул великого герцога унаследовал его старший сын Франческо I, который имел иные взгляды, и оказался менее терпимым, нежели Козимо. Аманта Леоноры Антинори сослали на Эльбу, за убийство аристократа Франческо Джинори. С Эльбы Антинори опрометчиво слал Леоноре любовные письма, которые попали в руки Франческо I. Чтобы сохранить честь семьи, тот отдал приказ задушить Антинори. Супруг Леоноры, Пьетро, и ранее догадывался, что он рогоносец, но письма Антинори подтвердили его подозрения и, вызвав жену в замок, он задушил ее собачьим поводком. По официальной версии Леонора умерла от сердечного приступа.
— Какой ужас! — вздохнула Катерина Гонзага.
— Но это еще не все, — сказала Марцела. — Пьетро не был осужден, хотя этого требовали знатные испанские родственники Леоноры. В убийстве Антинори и Леоноры удалось усмотреть политический аспект, вроде бы как Антинори был вовлечен в вендетту против Медичи, которую возглавлял Орацио Пуччи. Всему делу был придан характер политической измены. Через месяц после убийства Леоноры был найден мёртвым сын. Говорили, что его отравили по приказу Пьетро, который сомневался в своём отцовстве. И с тех пор призрак Леоноры обитает в том месте, где ее убили, не имея возможности уйти без отмщения и справедливости.
В это время Сиджизмондо Каэтани, Антонио Орсини, Филиппо Висконти и Валерио Колонна окружили Чезаре Сфорца.
— Что это значит, Чезаре! — Синьор Орсини ткнул в лицо хозяина приема приглашение, на котором была репродукция того самого портрета Джулиано Медичи, работы Боттичелли, который любила его дочь Франческа и надпись «Прием Медичи».
Такие же портрет и надпись были напечатаны в виде больших постеров, которые располагались один у въездных ворот на территорию виллы, а второй — у входа в неё.
— То и значит, что написано — мы сейчас на вилле Медичи, или ты этого не заметил, а, Антонио? — улыбнулся Сфорца.
— Не думаю, что речь идет о вилле, — прошипел Валерио Колонна. — Эта рожа здесь не случайно, мы так думаем. Ты хочешь всех убедить, что Медичи живы?
— Я не буду никого убеждать, вы сами прекрасно это сделаете и без меня, — загадочно сообщил Чезаре.
— Хорошо, допустим, именно допустим, мы верим, что есть живой наследник Медичи. Чей он потомок? — спросил Сиджизмондо Каэтани.
— Он потомок основной линии. Массимилиано Медичи, принца из дома Медичи, сына Фердинандо II, которого вывез за границу его дядя Маттиас Медичи, когда здесь для него стало слишком опасно.
— Этого никак не может быть. Ты же помнишь, чьими потомками были Медичи, ты хочешь сказать, что Драконы вернулись?
— Да, именно так, — спокойно проговорил Сфорца. — И вы, Каэтани и Орсини, скоро будете ему объяснять, почему вы бросили все свои магические обязанности и создали магловские мафиозные группы, с чего живете и богатеете.
— Смешно, — скривился Антонио Орсини. — И кто же меня призовет к ответу?
— Вот он, — сказал Сфорца и указал на небо, откуда внезапно подул ветер и где была уже видна летящая в сторону виллы крылатая фигура, которая постепенно увеличивалась.
— Что это за х@рня? — выпучил глаза Каэтани.
— Полагаю, это Дракон. Тот самый, которого нет.
Вальдемар, который все предыдущее время фланировал между группами гостей, прислушиваясь, о чем ведутся беседы, вышел в центр, усилил голос сонорусом и сказал:
— Прошу всех сойти с дороги, которая ведет от ворот к дому. Милорду нужно пространство для манёвра.
Те, кто уже заметил подлетающего дракона, быстро разошлись в стороны, а те, кто еще его не видели, с изумлением посмотрев на небо, тоже решили ретироваться. Садящийся рядом с вами дракон — зрелище не для слабонервных. На дороге, почти у входа в дом, остался стоять лишь Чезаре Сфорца, который проклял тот день, когда пошел на поводу у кардинала Манчини, и был готов сейчас принять любое наказание.
Дракон стремительно снизился и сел на лапы прямо на дорогу, еще пробежав несколько шагов по инерции и сохраняя форму дракона, а на последнем, перед тем как остановиться, обернувшись Северусом Принцем, на котором был надет такой же костюм, как тот, что надевал на официальные мероприятия Монтермар, лишь подбой на плаще и отделка были синими. Он молча посмотрел на плакат с изображением его предка, на которого он действительно был очень похож, затем на Чезаре Сфорца, склонившегося в почтительном поклоне.
— Я вижу, что ты постарался, Чезаре. Может быть, еще не все так плохо с тобой, как я думал, — проговорил он и повернулся спиной к дому и лицом к гостям. — Это хорошо, что вы все нашли сегодня время прибыть, так как практически ко всем у меня есть много вопросов.
Подошедший Вальдемар трансфигурировал из нескольких стульев что-то вроде небольшого помоста, на который Сфорца поспешил установить кресло с высокой спинкой. Северус шагнул наверх и сел, возвышаясь над стоящими перед ним итальянскими магами.
— Вы кто? Какой домен представляете? — спросил он у мага, который стоял к нему ближе всего.
— Ансельмо Алерамичи, милорд. Домен Монферрат.
— Исполняете ли вы все положенные для поддержания домена обряды?
— Только основные, — опустив голову, проговорил синьор Алерамичи.
— Вы? — кивнул он магу, стоящему рядом с Ансельмо.
— Антонио да Монтефельтро, Римини. Меньше половины обрядов.
— Одоардо Фарнезе, Парма. Основные.
— Убальдо Делла Ровере, Савона. Основные.
Джустиниани, Морозини, Оттобони, Контарини, Мочениго и Дандола, Адорно, Бентивольо, Торелли и Урбино. Все эти аристократы Магической Италии весьма халатно относились к своим обязанностям. Полностью держали домены лишь семья Герардески из Пизы и Орделаффи из Тревизо.
— Что с вами всеми случилось? Вы не хотите больше быть магами?
Отказываясь выполнять требования Великой и исполнять необходимое, вы, таким образом, отказываетесь от собственной сути.
— Я много раз говорил об этом, — сказал почтенного возраста синьор Джироламо Герардески, имеющий магловский титул князя Герардески и графа Вольтерра. — Никто не хочет слушать меня. Даже мой собственный сын Константино кивает мне на Орсини и Колона, утверждая, что в новом времени для успешности важны другие вещи.
— Я слышу все ваши мысли. Нет, вам не удастся меня убить. И заговорить мне зубы тоже не получится. И я не единственный Дракон. Если со мной что-то случится, вам лучше сразу приготовиться к мучительной смерти в пламени моего названого отца. Нет, я пока не думал об имуществе Медичи, но обязательно подумаю. Те, кто получил его обманом, лучше сразу верните. С теми, кто честно приобрел что-то, принадлежащее моему роду, мы будем говорить отдельно. Нет, я пока не женат и детей у меня нет, но есть невеста. Да, она иностранка. А теперь умерьте свои мысленные посылы.
Северус встал и, мысленно обратившись к Магии, попросил поддержать его решение. Она откликнулась и одобрила его. После чего Принц простер руки над стоящими перед ним итальянскими волшебниками и сказал:
— С сего момента и на месяц ваша магия уменьшится до минимума, ровно до того уровня, чтобы вы не стали сквибами. Я даю вам месяц жизни, чтобы оценили свои перспективы и либо вернулись к старым устоям, готовые выполнять волю Великой, либо по истечении этого срока вы лишитесь и того остатка, что вам сейчас останется. По воле Магии да будет так!
Из рук Молодого Дракона во все стороны пробежала сияющая волна, и там, где прошла, итальянские аристократы вдруг ощутили себя слабыми, уставшими и какими-то одинокими. Кто-то, в панике, попробовал наколдовать люмос — это у него вышло с трудом. Палочки почти не слушались волшебников, стало понятно, что сил на аппарацию не осталось ни у кого, за исключением Герардески и Орделаффи, которые стояли за спиной у Северуса, и их не коснулась магическая волна.
— И не думайте, что те, кого тут сегодня нет, не попадут под это ограничение. Оно коснется всех магов в Италии, кроме тех, кто живет, соблюдая заветы Магии, — Великая все ведает про каждого из вас.
Чезаре Сфорца лихорадочно соображал, как ему отправить такую толпу почти сквибов по домам, так как абсолютно все сюда аппарировали, а такого транспорта, как английский Ночной рыцарь, у них не было.
— Чезаре, — ответил на мысли хозяина приема Принц, — все очень просто. Вызывайте из Флоренции такси, а в городе есть и железнодорожный вокзал, и аэропорт, и автобусная станция. Привыкайте жить без магии. И разберитесь вот с этим! Как вы могли допустить такое прямо у себя перед носом?
Северус бросил ему копию папки, содержащей информацию по главному отделению Новой Инквизиции, что находилось на территории Магической Италии.
Сам Сфорца привыкать жить без магии не собирался. Первое, что он сделает завтра утром — это возьмет в руки кодекс рода и прочтет обо всех своих обязанностях, как главы рода и примется за их исполнение. У него не было каких-то серьезных коммерческих связей с маглами, он не планировал жить в том мире. А попал в эту компанию просто потому, что не придавал значения всем этим обрядам и ритуалам, не понимая их важности. Таких было точно больше половины.
Для Магической Италии не все еще было потеряно.