Удачная сделка. Глава 19
— Гарри? — сосредоточил Корвус все свое внимание на бледном подростке, не заметив как Миллисент Флинт безмолвно, жестами и взглядом, попросила Флитвика уйти и дать им возможность побыть наедине.
Флитвик пристально посмотрел на Лестрейнджа и Поттера, желая еще раз удостоверится, что его студент в надежных руках. Он очень сомневался, что все это был тщательно продуманный план со стороны Корвуса, так как мог ясно видеть его искренне встревоженное лицо.
— Гарри? — воскликнул снова Корвус довольно громко, все еще гневаясь на Дамблдора.
— Миллисент? — теперь его голос изменился, гнев боролся с беспокойством по поводу того, что было не так с Гарри: мальчик был очень бледным, даже бледнее, чем во время их первой встречи в Азкабане после того, как он там потерял сознание.
— У него сильное истощение. Сейчас Гарри просто спит, он пережил большой стресс, такой, какого не было с тех пор, как мы занялись его исцелением, — объяснила Миллисент печальным голосом.
— Я сохранила копию всех заклинаний, использованных за последние двадцать четыре часа, мне кажется, она может быть вам полезна.
— Насколько это пришествие задержало его выздоровление? — спросил Корвус, скрипя зубами от гнева на произошедшее, а его руки, в тоже время, неосознанно расправляли пришедшие в беспорядок волосы Гарри. Корвус знал, что вернуть Гарри в норму будет долгой и трудной задачей, но не учел того, что кто-то будет вмешиваться в этот процесс.
— Мы поймем это, когда Гарри придет в себя и попробует выполнить свой дневной распорядок, — ответила Миллисент, наблюдая за лицом лорда Лестрейнджа, на котором отражался ужасающий гнев на Дамблдора, но она не собирался пожалеть этого волшебника.
— Очень хорошо, — выдавил из себя Корвус.
Гарри снова окликнул его, так и не приходя в себя. Ребенок доверял ему, хотел, чтобы он был рядом, когда ему было плохо. Это говорило о глубоком доверии, которого он не ожидал когда-либо получить от этого ребенка после всего того, через что ему пришлось пройти.
— Я просто не понимаю, почему Дамблдор так поступил. Это был ужасный риск для жизни мальчика, — пробормотала Миллисент, возмущенная действиями директора. Зачем директору было заставлять Гарри смотреть в это зеркало так долго.
— Он сделал это, чтобы эмоционально сломить Гарри, а затем получить над ним контроль, — резко высказал Корвус. — Гарри не соответствовал тому, чего ждал от него Дамблдор. Поэтому он заставил ребенка смотреть на то, чего жаждет его сердце, но что невозможно получить. После этого он, очевидно, планировал рассказать ему истории о его родителях, тонко манипулируя им, чтобы мальчик попытаться стать более похожим на них.
Поттер, ставший карманным героем Дамблдора, был бы опасен. Корвуса беспокоило то, что такой план вполне мог сработать.
— Да, если предположить, что он видел своих родителей в зеркале, — отметила Миллисент. — Но ему одиннадцать лет, он мог бы там видеть себя взрослым, таким, каким он хочет быть, когда вырастет, с семьей, которую он желает. У Гарри очень светлая голова на плечах, и он четко понимает, что его родители потеряны для него давно и навсегда.
— Разум и сердце работают по-разному, — с грустью сказал Корвус, глядя через плечо на висевший там портрет его прекрасной жены, которую он потерял ее слишком рано и всю жизнь отчаянно желал, чтобы она была с ним. Он знал, что она потеряна для него. Но до тех пор, пока он не присоединился к ней, он не мог перестать думать о том, чего желало его сердце. Он знал, что увидит ее в том зеркале, если встанет перед ним. И Корвус не мог предугадать, не понадобился бы ему целитель разума после этого.
Миллисент застыла, услышав такие слова Корвуса: его горе было таким сильным, несмотря на все прошедшие годы. Она не осмелилась что-то ответить на это. Горе никогда не имело точной даты окончания, и, возможно, Гарри все-таки видел своих родителей и тогда, конечно, увидев их живыми, мог ли ребенок оторваться от этой картины?
— Давай отнесем Гарри в его комнату, — сказал Корвус, отрывая свой взгляд от портрета и восстанавливая на лице непроницаемую маску, выпрямляя спину, и пряча свое горе за прохладным спокойным фасадом. Он заставит Дамблдора заплатить и за это, даже если ему придется раскрыть себя для этого.
— Да, знакомая обстановка поможет ему выздоравливать быстрее, — согласилась Миллисент, которая, по правде сказать, очень опасалась того, как Гарри будет чувствовать себя когда очнется, оставит ли его желание найти это проклятое зеркало снова и смотреть на него.
Ребенку точно не стоит возвращаться в Хогвартс до тех пор, пока они не узнают наверняка, что зеркала уже нет в пределах Хогвартса. Это все Миллисент высказала Корвусу вслух, когда они двинулись к спальне Гарри в поместье.
— Если Гарри требуется время на реабилитацию после этого случая, то он останется на некоторое время на домашнем обучении. Он не может совсем не посещать Хогвартс по условиям Контракта, но по состоянию здоровья оставаться тут вполне может, — сказал Корвус, открывая дверь в комнату Гарри, которая выглядела точно так же, как в тот день, когда мальчик уехал в Хогвартс.
Вместе с Миллисент Корвус уложил Гарри на кровать.
— Как долго он будет спать? — Корвус потребовал ответа, накрыв ребенка одеялом, почти рассеянно заправляя его. Он очень сомневался, что мальчик будет достаточно здоров, чтобы завтра отправиться в Азкабан.
— Он должен проснуться сегодня вечером. Как он проснется, ему нужно будет поесть и попить, а после дайте ему глоток сна без сновидений, чтобы он снова уснул — сон в данный момент лучшее от шока разума и от напряжения, которое только что пережило его тело.
— Спасибо, Миллисент, ты можешь быть свободна, — сказал Корвус.
Она сообщила ему все, что ему нужно было знать на данный момент. Незачем было долее удерживать целительницу в поместье: у нее была своя семья, другие пациенты и своя собственная жизнь.
— Спасибо за то, что быстро пришла к Гарри.
— Не за что, — сказала Миллисент, уходя.— Дайте Гарри все, что он захочет, когда он придет в себя.
— Я сделаю это, — заявил Корвус, провожая Миллисент до камина, а затем, захватив несколько вещей, устроился в комнате мальчика, чтобы у Гарри была компания, и он не был один.
Гарри моргнул, чувствуя себя напряженно на несколько мгновений, прежде чем он понял, где он находится, и с после этого он постарался расслабиться. Все тело его болело, от попытки сесть его заколотило крупной дрожью, а желудок урчал так свирепо, что даже глухой понял бы, насколько он голоден. Наконец, когда Гарри удалось сесть, он увидел, что Корвуса, спящим в кресле, окруженного бумагами.
На сердце потеплело, а слезы наполнили глаза, — как же это было хорошо, когда кто-то заботится о тебе. Этот вид Корвуса, спящего у постели мальчика стер последнюю стену, которой Гарри окружал свое сердце, и полностью впустил в него старшего Лестрейнджа.
О нем заботились, возможно, даже любили.
Гарри поклялся, что никогда не подведет Корвуса, он сделает все, что в его силах, чтобы тот был счастлив.
— Корвус? — еле слышно прошептал Гарри, прочищая горло, и пытаясь сказать громче. — Корвус?
Старый волшебник проснулся, встал и сделал вид, что его тело не болит после неудобного сна в кресле в ожидании пробуждения Гарри. Сделав два шага, Корвус раздвинул шторы, впуская в комнату солнечный свет. Часы на стене показывали шесть часов утра.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Корвус, подходя к мальчику, и его темные глаза выражали озабоченность.
— Все болит и голоден, — честно признался Гарри, — а еще мне нужно в туалет.
— Справишься сам или помочь? — немедленно спросил Корвус, вызвав домашнего эльфа, и, попросив немедленно принести им еду и зелья Гарри.
— Я… я не знаю, — признался Гарри, покраснев от унижения.
— В какой-то момент жизни каждому нужна помощь, Гарри, нечего стыдиться, — сказал Корвус, наблюдая, как Гарри пытается встать, что было больше похоже на первые попытки пугливого новорожденного жеребенка, чем волшебника.
Корвус взял Гарри за руку и велел опереться на него, когда они шли в ванную. Оказавшись там, волшебник сразу же ушел, оставляя Гарри в уединении. Было видно, что мальчику трудно принять помощь без смущения.
К этому времени эльфы заставили стол в комнате Гарри таким количеством еды, что можно было прокормить маленькую армию — видимо они начали готовить задолго до того, как Гарри и Корвус проснулись, там же стояла коробка с зельями, из которой Корвус вытащил пузырек обезболивающего, смешанного с миорелаксантом. Это было то, что требовалось Гарри.
— Вот, выпей это, — сказал он, открывая флакон и дав его в руки, вышедшему из ванной мальчику и тот сразу впил все его содержимое.
— Давай поедим, и ты расскажешь мне, что произошло, — сказал Корвус, усаживая Гарри за стол.
— Он пытался помешать мне вернуться сюда, — сказал Гарри слегка потерянным тоном, — продолжал добавлять меня в список тех, кто остаётся в Хогвартсе на каникулы. А вчера что-то было странное. Я не хотел бродить по замку, клянусь! Я шел в свою спальню, мне нужно было принять зелья, у меня уже все болело к тому времени, — рассказывал Гарри, морщась от напоминания. — Я действительно не хотел никуда идти кроме спальни.
Корвусу показалось, что его сердце вот-вот расколется надвое: Гарри выглядел таким разбитым, — он этого не заслужил! Гарри, похоже, не понимал, что его заставили поступить так, он пока думал, что сделал это сам, но не понимал почему. Кольцо не спасло в этот раз Гарри, нужно будет добавить к нему еще несколько заклинаний, чтобы подобное не повторилось. Корвус сейчас злился на себя за то, что не подумал об этом раньше.
— В том, что произошло, нет твоей вины, — заявил Корвус. — Тебя заставили найти это зеркало с помощью заклинания, которое наложил на тебя Дамблдор. Поверь мне, ты никак не мог с этим бороться. Он заставил тебя найти и смотреть в зеркало — древний магически мощный объект, который показывает смотрящему в него его самые сокровенные желания. Эрисед, Зеркало желаний, так он называется. Люди, которые долго смотрели в него сходили с ума, некоторые даже умирали. К счастью для тебя, Флитвик, Снейп и Квиррелл нашли тебя.
Корвус в этот момент пожалел, что не связался с Северусом пораньше, чтобы Гарри не пришлось так долго страдать. Лицо Гарри напряглось, в его чертах промелькнула холодная ярость.
— Зачем он это сделал? — спросил Гарри, пытаясь понять поступок директора.
— О чем думал Дамблдор, мы можем только догадываться, — вздохнул Корвус.
— Я не понимаю, какое отношение может иметь зеркало к тому, чтобы заставить меня остаться в Хогвартсе, одно не следует из другого, — сказал Гарри.
— Откати ситуацию назад и подумай, — сказал ему Корвус, наблюдая за работой этого прекрасного ума. Сначала Гарри в недоумении покачал головой, потом его охватило подозрение…
— Мои родители, — усмехнулся Гарри, конечно, это то, что Дамблдор мог подумать, что он увидит в зеркале. — Я ненавижу его!
— Ты не одинок в этом, — заверил его Корвус, охваченный любопытством, что именно видел Гарри. — И не волнуйся, я прослежу, чтобы он заплатил за то, что он сделал.
— Публично? — спросил Гарри, его глаза блеснули мстительным удовольствием, безмерно радовавшим Корвуса. — Насколько это вообще возможно будет сделать публичным, — пообещал Корвус.
На лице Гарри растянулась ухмылка, показавшая, что слишком много зубов.
— Хороший план.
— Ешь, нам нужно записать, как ты себя почувствуешь, выполняя упражнения, Миллисент нужна информация, чтобы проанализировать ситуацию.
— Она сказала насколько все серьезно? — нахмурился Гарри.
— Ты стоял неподвижно несколько часов, твое тело испытывало огромную нагрузку, в то время как Дамблдор просто наблюдал за тобой. И даже, когда профессора пришли, он не показал раскаяния в том, что сделал.
— После этих упражнений мне есть что показать, — хитро добавил Корвус, — если ты захочешь, конечно. Гарри расслабился в своем кресле, и рассеянно завтракал — наконец, он был дома.
— Приближается суд над Дамблдором, я поручу своему адвокату стратегическое планирование. Если у тебя есть какие-либо вопросы, которые, по твоему мнению, нужно задать — не стесняйся делать это.
— А процесс по Азкабану? — осторожно спросил Гарри, и его мысли вернулись к тому, что он видел в зеркале: себя заканчивающим Хогвартс, Корвуса, Рабастана и Родольфуса позади него, а потом он — выпускник колледжа и университета со степенью мастера магического права, самый молодой из получивших эту степень. И Лестрейнджи, которые гордились им, а Рабастан и Родольфус были свободны. Вот что он видел в зеркале.
— Наша первая победа — это больше, чем я ожидал, — сказа Корвус, его темные глаза сияли победой. — До полной победы еще далеко, но начало есть. Они приняли закон, он вступит в действие с нового года. Корвус должен был благодарить Гарри за это, потому что без его знания законов — особенно законов маглов — ничего бы не вышло.
— Рабастан будет рад этой новости! — улыбнулся Гарри, представив выражение лица волшебника, который не верил, что они чего-нибудь добьются.
— Они оба будут, — согласился Корвус, радуясь тому, что Гарри привязался к Рабастану, он был хорош и с Родольфусом, что удивляло, учитывая их первую встречу. Также, кажется, Гарри был настроен завтра идти на свидание, за что он был ему очень благодарен. Он не был бы удивлен, если бы Гарри решил не ехать, так как он сильно пострадал.
Гарри проделал упражнения, а Корвус смотрел на это, держа перо в руке, и записывал результаты, которые затем были переданы Миллисент, и она сказала, что происшествие не отбросило их слишком далеко, самое большее на неделю или две. Гарри должен был прийти в норму быстрее, чем она думала. Она также объяснила, что случившееся не повлечет за собой каких-либо серьезных последствий. Миллисент добавила, что она рада полученным результатам, и на этом разговор закончился.
Когда Гарри увидел, что они выходят из дома и направляются к животным, он чуть не споткнулся от волнения. Честно говоря, единственное, что могло бы заставить Гарри оставить все, что связано с законом и политикой, — это животные.
— Я скучал по ним, — смущенно признался Гарри, когда Корвус схватил его руку, чтобы не дать упасть и отметил, что Гарри не вздрогнул, не отступил и даже не выглядел испуганным этим. Либо это было потому, что мальчик ему доверял, либо Гарри начинал понимать, что не все прикосновения причиняют боль. Это было отрадой для Корвуса, душа ребенка начинала исцеляться, как и тело.
— Ты когда-нибудь хотел завести собаку или кошку? — спросил Корвус, довольный тем, что шагает в ногу с Гарри.
— Я никогда не думал об этом, — признался мальчик, — я бы никогда не пожелал никому жить у Дурслей, тем более невинному животному.
— Если бы у тебя была сейчас такая возможность, кого бы ты выбрал? — спросил Корвус.
— Я не знаю, — признался Гарри, беспомощно пожимая плечами, он, честно не знал.
— Возможно, со временем ты определишься, — добавил Корвус.
— Разве это здесь не было пусто, — удивился Гарри, когда они вошли в вольер.
— Было, — согласился Корвус. — А сейчас здесь поселился некий аликорн, который был тяжело ранен и доставлен сюда для реабилитации моим хорошим другом.
— Аликорн? Крылатый единорог? Но я думал, что они живут в Америке, — сказал Гарри, слегка озадаченный тем, как животному удалось добраться сюда.
— Он не сам сюда попал. Контрабандисты часто тайно ввозят в страну для развлечения волшебников экзотических домашних животных.
— Но зачем? Разве по всей Британии нет заповедников? — возмутился Гарри, задыхаясь от увиденного несчастного аликорна, у которого задние ноги и одно из крыльев были обмотаны бинтами.
— Этот малыш был при смерти, когда его привели ко мне, — объяснил Корвус. — В первую очередь пришлось исправлять внутренние повреждения, к тому же большое количество сломанных костей требует времени.
— Он полностью восстановится? — спросил Гарри, аликорн был таким красивым, золотым и белым.
— Мы так предполагаем, что его ноги могут никогда полностью не восстановиться, — сказал Корвус. — Кто-то специально сломал ему крылья и ноги, чтобы тот не взлетел. Что за волшебник мог совершить такой поступок? Гарри и Корвус постояли молча, глядя на аликорна.
— Почему ты не спросил, что я видел в зеркале? — задал вопрос Гарри после десяти минут успокаивающей тишины.
— Поскольку это было бы неуместно, твои внутренние желания принадлежат тебе, Гарри, то, что сделал Дамблдор… было немыслимо.
— Но чем это отличается от того, когда ты спрашиваешь, какое бы животное хотел иметь?
— Зеркало не просто показывает то, что, по твоему мнению, ты хочешь, оно копает глубоко в подсознании, чтобы показать тебе то, о чем ты никогда не говорил и мог не признаваться даже сам себе. — Тихо объяснил Корвус, гладя аликорна. — Это очень личная информация, которую должны видеть только твои глаза.
— Я надеюсь, что это сбудется, — сказал Гарри, и принял отстраненный вид. Корвус взглянул на Гарри, переваривая эту информацию. Если он сказал это, то, возможно, то, что он видел, еще не произошло, то есть он видел что-то из будущего.
— Зная тебя, уверен, что так и будет. Потому что твоя решимость самое главное в тебе, Гарри. Именно его решимость уйти от Дурслей и Дамблдора позволила ему увидеть стальной стержень внутри измученной души ребенка. Щеки Гарри покраснели от комплимента, его улыбка была красивой, светлой и полной неподдельной радости.
— Так и будет, — сказал Гарри, он поклялся, что сделает все, чтобы это было так. Они пробыли с Аликорном еще какое-то время, а затем обошли и других животных.
— Удалось получить информацию по Сириусу Блэку? — спросил Гарри, когда они возвращались, потратив еще пятнадцать минут на общение со змеями.
— Да, но есть одна проблема, — сказал Корвус, нахмурив брови. — В архиве нет протоколов судебных заседаний по делу Сириуса Блэка. Либо они пропали, либо его вообще не судили.
Гарри помолчал и спросил:
— Как часто такое происходит? — ему стало нехорошо от мысли, что невинные люди вот так запросто отправляются в тюрьму, не говоря уже о том, что той тюрьмой был ужасный Азкабан.
— Понятия не имею, — мрачно признался Корвус, — мне нужно выяснить, сколько арестов было произведено до и после заключения Блэка, и посмотреть, по кому из тех, кто находится в Азкабане, не было судов.
— Если они узнают, что ты собираешь эту информацию, то они могут что-то предпринять против тебя, — сказал обеспокоенный Гарри.
— Это открытая информация. Тот, кто в этом виновен, вероятно, просто не думает, что кому-то будет до этого дело. Эта информация поможет нам в долгосрочной перспективе, когда мы добьёмся нового суда над мальчиками. Тот факт, что в Азкабане находятся волшебники без всякого суда, встряхнет все общество.
— Почему бы просто не начать с Блэка, а оттуда пойти и по остальным? — спросил Гарри, снимая резиновые сапоги и натягивая тапочки.
— Из-за чудовищности преступлений, которые якобы совершил Сириус, — ответил Корвус. — Боюсь, что все, что окружает Поттеров, привлечет к себе много негативного внимания, и будет трудно заставить людей почувствовать к Блэку какую-либо симпатию, в законном заключении он был или нет.
— Якобы? Вы не верите, в то, что он это сделал? — спросил Гарри. — Мои сыновья не считают его виновным. Я верю им. Орион и Вальбурга были большими сторонниками Темного Лорда. Регулус определенно присоединился к нему, но Сириус точно нет. Он был на стороне Дамблдора. Мне удивительно, что он его не защитил.
— Что, если я попытаюсь добиться для него суда? — задумчиво спросил Гарри.
— Возможно, это сработает, — ответил Корвус. — Это то, чего ты действительно хочешь? Это будет долгий трудный процесс, и нельзя заранее сказать, добьешься ты успеха или нет. Легче игнорировать несправедливость, когда она произошла с одним человеком. Но если окажется, что таких в Азкабане больше, и люди из министерства попытаются скрыть правду, то последствия будут в сто раз хуже, чем, если бы они осознали, что сделано и открыто попытались бы все исправить. Но я думаю, об открытости речи не пойдет, — покачал головой Корвус.
— Оставим пока это дело до тех пор, пока ты не найдешь какие-то факты, — предложил Гарри.
— Хотел бы ты получить свидание со своим крестным отцом? — спросил Корвус, впервые применив титул Блэка в том, что касается Гарри. Мальчик пожал плечами. Он равнодушно относился к Сириусу Блэку. Он не ненавидел его, он даже не знал, что он существует на свете, но и причин любить его у него не было.
— Я не вижу в этом смысла, даже если он не виновен в предательстве моих родителей. Он не стал заботиться обо мне, а был увлечен убийством маглов в Лондоне.
— Если ты передумаешь, я получу для тебя нужные для заполнения формы, — пообещал Корвус.
— Хорошо, — согласился Гарри, тонкие ароматы ужина начали витать в воздухе и его желудок начал жадно ворчать при этой мысли.
— У тебя есть домашнее задание? — спросил Корвус, наблюдая, как Гарри берет книгу, которую читал.
— Да, но они в моем сундуке в Хогвартсе, — сказал Гарри.
— Он уже в твоей комнате, Флитвик распорядился отправить его сюда. Ты можешь начать работать над ними после выходных, а пока просто отдыхай.
Корвус испытывал огромное искушение не пускать Гарри на остаток года в школу. Он может сдать экзамены за первый год в Министерстве, а не в Хогвартсе, как все дети, обучающиеся на дому. Он может даже найти себе друга или двух во время ожидания экзаменов.
Рабастан неуверенно моргнул, услышав громкий лязг двери его камеры. Он знал, что это была суббота, так как теперь вел очень подробный график дней. Суббота была единственным ожидаемым днем. И не только потому, что часть дня он проведет без дементоров. По правде говоря, это было в большинстве своем связано с Гарри. Он успел полюбить этого мальчика: он был умен, хитер и очень и очень заботливо относился к своим дарам, благодаря которым его унылая и сырая камера стала чуточку лучше. Из коробок, в которых Гарри приносил ему подарки, он соорудил что-то вроде напольного покрытия и дополнительной прослойки между металлическими планками койки и матрасом. Так ходить и лежать стало гораздо лучше.
В других коробках Рабастан хранил книги, складывая их один на другой наподобие книжного шкафа. И еще в одном ящике он хранил еду, которая заканчивалась задолго до следующей субботы.
У него появились подушки и покрывало, с согревающими чарами, которые не были подвержены сырости и не промокали. Вчера был шторм, и вода хлынула прямо в камеру. Рабастан был безутешен от мысли, что он потерял свои сокровища. Но оказалось, что чары непромокаемости наложены абсолютно на все, что приносил ему Гарри. Ему нужно будет найти способ отблагодарить мальчика за его изобретательность и предусмотрительность.
— Выходи, — крикнул охранник.
Рабастан кивнул, и поспешил на выход, прекрасно понимая, что охранники могут сделать его жизнь трудной. Ради самосохранения можно и потерпеть, он был слизеринцем, и не был слишком горд, чтобы не уступить, когда потребуется.
Он был первым, его брата еще не привели. Пластиковая чашка с теплой водой с запахом шоколада стояла перед ним, и вторая сбоку для Родольфуса, которого привели спустя минут десять. Брат опять выглядел хуже него, Рабастану было жаль, что у того не было возможности есть, читать, согреваться, восстанавливать душевные силы от дементоров, в отличие от него. Однако Родольфусу требовалось уже меньше времени, чтобы прийти в себя. Он дождался, пока Род выпил то пойло, что тут называли шоколадом и обнял его.
— Я должен был рассказать Блэку все, прежде чем подписывать этот контракт, — проворчал Родольфус в грудь своего брата, вспоминая, как этот мудак смотрел на него, когда он проходил сегодня мимо его камеры.
— Ты что-нибудь сказал ему? — спросил Рабастан.
— Нет, но можешь ли вы представить себе выражение его лица, если бы я рассказал? — мстительно усмехнулся Родольфус.
Немного расслабившись, услышав ответ брата, Рабастан попросил:
— Не делай ничего, что может поставить под угрозу наши встречи, Род, пожалуйста!
Если бы контракт был расторгнут, то Гарри не нужно было сюда больше приходить. И он больше не будет видеть мальчика. Он больше не будет видеть Родольфуса. Они оба больше не будут видеть своего отца каждую неделю, и он снова начнут слабеть. Он определенно этого не хотел. Откровенно говоря, это был его худший кошмар на данный момент.
— Я все равно не могу, ты знаешь, контракт не позволит словам слетать с моих губ.
— Я благодарен за это, — сказал Рабастан.
Вскоре дверь открылась, и вошли Гарри и Корвус. Рабастан прищурился, глядя на Гарри:
— Что-то случилось? — мальчик он был медлительнее, чем обычно, его походка была нетвердой.
Корвус хмыкнул, впечатлено взглянув на сына:
— Гарри будет в порядке, — произнес Корвус, когда Гарри сел и вытащил из коробки четыре больших шоколадных конфеты, и по одному термосу с ароматным горячим шоколадом своего приготовления.
Пока браться подкреплялись, Корвус с суровым выражением лица объяснял, что произошло. Тихая ярость отразилась на лицах братьев, которые и без этого ненавидели Дамблдора всей душой.
Воцарилась тяжёлая тишина, заполнившая комнату, которую прервал Рабастан, спросив:
— Могу я спросить, почему на всех подаренных мне вещах оказались водоотталкивающие чары?
Рабастан был совершенно счастлив от того, что они были, но ему было любопытно, почему мальчик наложил именно их. Он надеялся на интересный ответ, но не такой, когда тот скажет, что думал, что он по ночам писает в кровать.
— В первый раз, когда я встретил тебя, твои ступни и ноги были мокрыми, — сказал Гарри, благодарный за смену темы, и за отсутствие гневной тишины. — А в других частях, ты был сухой. Далее, в один из приходов, я заметил, что в более суровую погоду вода попадала в помещения и покрывала пол. Было несложно понять, что вещи следует защитить от вреда, который она может им нанести.
— Наблюдательный маленький шкет, — пробормотал Родольфус, но его тон был ироничным, показывая, что он не имел в виду обидеть Гарри, но и тот был далек от трепета.
— А какие у вас кровати? Не те ужасные складные? — спросил Гарри, морщась от воспоминаний о собственном опыте с ними.
Корвус вопросительно приподнял бровь. Нечасто ему удавалось услышать что-то из прежней жизни Гарри.
— Хотя в моей спальне и такая не умещалась, это же был шкаф под лестницей, я даже не мог в нем стоять в полный рост после пяти лет.
«Этого больше никогда не будет», — подумал Рабастан, стараясь дышать равномерно, отвлекая себя от гнева исследованием содержимого коробки, в которой его пальцы наткнулись на гладкую вещь, похожую на шар.
Вытащив его, он обнаружил, что это модель земного шара с секретом. Рабастан быстро обнаружил, что шар — это светильник, для которого не нужно использовать магию, а следует просто потереть руну, и шар загорался. Затем еще одно потирание, чтобы выключить его. Это значит, что он теперь сможет читать не только в светлое время, а когда захочет, тем более, что осенью и зимой и днем-то почти не было света.
Неспособный удержаться, Рабастан встал из-за стола и заключил Гарри в объятия.
— Спасибо, — прошептал он ему на ухо, по-настоящему благодарный за все, что делал мальчик, он знал, что его отец не принимал в этом никакого участия, и был очарован земным шаром так же, как и все остальные (это они еще не знали о другом свойстве, которое было чрезвычайно полезным…)
Гарри с благодарностью ответил на объятия, его переполняло тепло и радость. Ни один из братьев не был уже таким худым и болезненным, как раньше. Родольфус закатил глаза глядя на этих двоих, но в них светился нежный блеск. Любой, кто заботился о его брате, был хорош для Рода.
Перед уходом Рабастан сказал отцу всего одну фразу:
— Пытать их и убить. — Его отцу не нужно было объяснять, о ком он говорит.
Он знал.
Оглавление