Глава 33. Праздник для мага & Клуб будущих мам
ДР Марволо выбил меня из колеи. Двое суток сочиняла одну единственную главу. Вроде вышло ничего))
Так случилось, что 31 декабря, когда большая часть населения этого мира отмечает Новый год, есть те, у кого в эту дату День рождения. 31 декабря 1926 года почтил этот мир своим присутствием младенец Том Марволо Риддл, который ныне именовался лорд Марволо Салазар Слизерин-Гонт. Еще до того, как мальчишкой он получил письмо из Хогвартса, он интересовался, кто из великих британцев родился в один день с ним. Но, увы, самым интересным из всех был «Красавчик принц Чарли».* Тогда-то Том и решил, что станет тем самым-самым известным, кто родился 31 декабря. А причин расстраиваться, как у тех, кто имел семью и родителей, у мальчика не было. Это у тех детей вместо двух праздников получался один, а у Тома он вообще получался.
Благотворители в дни рождественских каникул отправляли в «Приют Вула» сладости, что остались после празднования Рождества, а кто-то даже живую елку, правда уже не очень свежую и без игрушек, но дети делали их сами из цветной бумаги и всяких подручных материалов. Пекарня по соседству 31 декабря одаривала приютских детей не проданной рождественской продукцией. Так что в приюте был настоящий праздничный обед. На столе были кремовые рулеты в виде Рождественского полена, корзинки с поломанными имбирными человечками и было очень увлекательно играть в игру «собери человечка», подбирая подходящие друг к другу ноги, руки и головы. Всегда был слегка подсохший английский рождественский кекс с большим количеством изюма, вяленых ягод и, конечно, цукатов. Последние Том аккуратно извлекал из мякоти кекса и заворачивал в носовой платок, чтобы потом доставать по одному и есть после праздника, все еще ощущая его сладость. Сидя за этим столом, Том представлял себе, что это все сделано ради его одного, а не какого-то там Нового года.
Когда Том поступил в Хогвартс, он всегда оставался на зимние каникулы в школе. Для профессоров и школьников, что во время праздников в Хогвартсе устраивались настоящие пирушки-вечеринки, на которых ученики даже получали небольшие шуточные подарки, вместо которых Том бы желал видеть самые обыкновенные теплые носки и пару новых трусов, да носовых платков.
Еще до их поездки в Ноттингем, Лютеция намекнула на празднование его дня рождения, и Марволо отнесся к этой идее весьма прохладно.
— Почти все, кого бы я хотел пригласить на празднование своего дня рождения, имеют собственные семьи. Зачем я буду выдергивать отцов и дедов, для того, чтобы они сидели за столом со мной, скучая по родным. Кому приятно наблюдать на своем празднике кислые мины?
Лютеция не стала возражать, ушла, а вместо себя направила к лорду Слизерину Титуса Нотта и Джоанну Дэвис*, которые целый час расписывали Марволо, какой это удачный информационный повод, глоток свежих новостей для здравомыслящих магов среди слащавых праздничных статей.
— Но у меня же то же праздник! — возражал им Темный Лорд.
— Праздник, празднику рознь, — флегматично парировал Титус. — Вы же не про очередное чудесное Йольское полено, которое не сгорает больше недели, станете говорить за столом.
— Совершенно верно! Несколько коллег произнесут небольшие поздравления, а потом вы скажете благодарственный тост, плавно перетекающий в политическую речь. Вы знаете, что первые дебаты с Дамблдором уже назначены? — уточнила Джоанна.
— Да? Когда и какая тема? — удивился Марволо, который немного подзабыл о директоре Хогвартса в кутерьме праздничных дней.
— Дата открытых дебатов — двенадцатое января, — сообщил Титус. —Состоятся они в большом зале заседаний Визенгамота, вход на галереи свободный. Темы: «Магликанство» или «магловщина»? Разумно-ограниченное взаимодействие с людьми или безрассудные планы по сближению двух миров.
— Это кто же так намерение Светлейшего обозвал: «магловщина», аж передергивает при произнесении, — хмыкнул Марволо…
— Это я, — слегка смутилась Джоанна. — «Магликанство» лёгкое слово, звучит как увлеченность, безобидное чудачество, которые вообще свойственны волшебникам. А «магловщина» слово тяжелое, вязкое, неприятное с негативным подтекстом. Любой задумается, стоит ли поддерживать такое.
— Так что ваша небольшая речь, с упоминаниями как вы побывали в магловском мире с друзьями во время йольских дней, будет неплохой удочкой, что зацепит тех, кто считает вас маглоненависником, — добавил Нотт.
— И это будет обед, а не ужин, так как вы сторонник традиционных семейных ценностей и хотели бы, чтобы ваши друзья все встретили бы Новый год дома, с близкими, — уточнила Дэвис.
— Хорошо, раз вы считаете, что это пойдет на пользу в предвыборной кампании, тогда мы сделаем это!
«Итак, Марволо согласился на формальный обед по случаю своего Дня рождения. Это уже был шаг вперед, — подумала довольная Лютеция. — Теперь осталось сделать две вещи: подготовить что-то необычное на вечер и каким-то образом договориться с отцом и братом о том, чтобы провести два-три часа с Лордом без шеперона. Даже Северус будет на таком свидании совсем лишним».
Лютеция больше не надоедала Марволо, но успела переговорить со всем ближним кругом, разъяснив, для чего проводится этот праздничный обед, и что там колдографы будут вести съемки для «Ежедневного пророка».
Все приглашенные журналисты посчитали для себя честью освещать в своих изданиях празднование Дня рождения самого перспективного кандидата на пост Министра Магии и самого родовитого аристократа, причем холостого. Кроме интересного информационного повода, это событие было организованно в Слизерин-Кастл, почти мифическом замке легендарного Салазара Слизерина и его потомков, попасть куда до недавнего времени никто и не надеялся.
Парадная столовая, где был накрыт праздничный стол, отличалась обилием золотой лепнины и зеркал фальшивых французских окон, повторяющих настоящие стеклянные и многократно отражающих пейзажи за окнами замка и свет горящих свечей. Несколько наиболее близких к милорду магов произнесли тосты, упоминая какой образованнейший и умнейший волшебник их друг и коллега. После горячего ответную речь держал сам Марволо. Он поблагодарил всех, кто не забыл о его дне рождении, потом вернулся к зимним праздникам, пожелав всем счастливого окончания Йоля и, к слову, вставил рассказ о своем посещение магловской ярмарки, и как он им остался приятно удивлен и доволен.
— Но все же все время нашего путешествия меня не покидала мысль, что вот так вот наездами бывать у маглов очень интересно, но раскрыться им, объединиться — этого не стоит делать никогда, если мы не хотим добровольно отдать себя им в служение.
Когда внесли торт, обычно сдержанные Вальпургиевы рыцари стали скандировать: «The bumps! The bumps! The bumps!»* — и старшие Лестрейндж, Нотт и Селвин, а также Долохов, подхватили серьезного политика лорда Марволо Салазара Слизерина-Гонта и стали подбрасывать его кверху и считать: — Раз, два, три…
— Поставьте меня на ноги! Вы серьезно решили укачать меня подкидывая сорок шесть раз?
Друзья игнорировали крики сюзерена, но, правда, на втором десятке у самих «качальщиков» энтузиазм поугас и, к радости Темного Лорда» его аккуратно вернули на место.
После десерта, раскланиваясь друг с другом, и еще раз поздравляя Марволо, гости стали расходиться. Каждому лорд Слизерин рекомендовал в оставшиеся дни зимних праздников посетить какой-нибудь магловский городок, а в случае затруднений с выбором одежды обратиться к дочери лорда Принца и её весьма продвинутому в вопросах магловской моды сыну. Эйлин стоило возобновлять свои знакомства среди волшебной аристократии, а Северусу отвлечься от их с Лютецией отношений.
Слизерин-Кастл опустел, и Марволо уже думал, что остался один, когда из тени выступила Лютеция, в темно-синей мантии с капюшоном, загадочно поблескивающей звездами и молча протянула ему руку, на ладони которой лежал испещренный рунами серебряный круг — многоразовый трансконтинентальный порт-ключ. Не думая о таком подвохе, волшебник радостно положил свою руку сверху и почувствовал сильный рывок дальнего переноса…
Флэшбэк
Бытует мнение, что взрослые и мужественные маги не любят разную «романтическую ерунду», им достаточно того, что предмет их желаний рядом и поэтому и придумывать ничего не надо. Лютеция, которая гораздо больше лет провела «по ту сторону» знала, что это не так. Взрослые волшебники сродни маленьким — легко увлекаются разными забавами. Нужно просто угадать с задумкой и правильно попасть в его настроение и чувства.
Чего может хотеть такой индивид как Марволо, не считая того, чтобы предаться, наконец, плотским удовольствиям со своей будущей невестой и супругой? Перебрав в уме множество вариантов, Лютеция отправилась к Корвусу Лестрейнджу вспомнив, что у них по французской линии есть в… Это секрет! Лорд Лестрейндж, конечно, не преминул заметить, что он и сам бы готов, но раз уж так сложилось, для счастья его сюзерена ему ничего не жалко.
Вернувшись к себе, Лютеция имела довольно непростой разговор с отцом. Она заверила его, что не имеет намерений расширять свою зону чувственности ни с Темным Лордом, ни с кем бы то ни было еще. По этой причине все могут быть спокойны, ибо честь Малфоев в полной безопасности. Абраксас согласился, но вытребовал для полного спокойствия право применения семейного родового заклинания, позволяющего держать слишком активных ухажеров на расстоянии, а также обозначил час возвращения в Малфой-мэнор не позднее десяти вечера, чтобы и Лютеция и лорд Слизерин поучаствовали в легком позднем Новогоднем ужине.
Конец флэшбэка
Не менее полминуты понадобилось лорду Слизерину, чтобы убедить себя убрать выхваченную волшебную палочку, не запустить круцио в Лютецию за такое вольное обращение с Темным Лордом, а затем разуться и трансфигурировать свою теплую одежду в магловские гавайские рубашку и шорты, которые подходили к легкому сарафану Лютеции, и цветам, вплетенным в ее распущенные волосы.
Далекий остров во Французской Полинезии, поросший густыми зарослями тропических деревьев, с белоснежным песком пляжей, по которым шелестит и переливается кристальная вода всех оттенков от синего до бирюзового. Полная тишина и уединение в компании своего будущего спутника жизни… Таким увидели Лорд и Лютеция частный остров в Тихом океане, принадлежащий роду Лестрейндж.
Воодушевленный отсутствием публики Марволо решил сразу реализовать такой редкий шанс, но был изрядно разочарован словами его будущей невесты о семейных защитных чарах, которыми воспользовался Абраксас. Послав в адрес дальновидного Малфоя три непечатных ругательства, Лорд вздохнул и, смирившись с вынужденными обстоятельствами, спросил:
— И что тогда мы тут будем делать? Охотится на ночных бабочек?
— Идем! — коротко проговорила Лютеция, и, взяв Марволо за руку, уверенно повела его по петляющей тропинке к одной сейчас ей ведомому месту.
Прекраснейший закат, стол, красиво сервированный на берегу океана, где простота форм сочеталась изысканностью цвета: синие узорные тарелки, яркие, как морской праздник, контрастировали с тяжелым стеклом бокалов цвета крови, уже наполненных легким летним вином. Шорох прибоя ласкал слух, а легкий теплый бриз лицо. Вдоль берега романтично мерцали разноцветные огоньки.
Они пили вино и ели фрукты, беседуя о всяких пустяках, глядя как солнце тонет в океане. А когда им надоело сидеть, Марволо трансфигурировал из выброшенных из моря и найденных на пляже веток плед и подушки, и они залегли на них, наблюдая, как гаснет на воде солнечная дорожка и начинает серебриться лунная.
— Если бы отец не ждал нас сегодня дома, можно было бы тут вдвоем встретить Новый год, но нужно возвращаться, — заметила Лютеция, кастуя темпус.
— У нас еще будут годы для таких вечеров, — неожиданно мягко улыбнулся Марволо.
Для Дамблдора эти каникулы были гораздо менее интересны и продуктивны. Он встретился со своими новыми сторонниками Годфри Вудом и Амосом Диггори. Гриффиндорец Вуд, еще со школьной скамьи был заточен на дело Света. Он был готов к выполнению любых поручений, но его должность младшего сотрудника Отдела магических игр и спорта Министерства Магии не давала ему больших возможностей для деятельности. Все, чем он мог помочь Дамблдору в предвыборной кампании, это большим, чем у лорда Слизерина, размещением рекламных плакатов на квиддичных матчах и то, пока это кто-нибудь не заметит. Хаффлпаффец Амос Диггори был очень честолюбив и сам собирался когда-нибудь занять кресло Министра Магии, а пока он был полезен тем, что легко входил в контакт с любыми волшебниками и был кладезем слухов и сплетен исходящих из круга чиновников Министерства.
Сегодня был последний день перед возвращением учеников. Сегодня же Дамблдор получил сову из Министерства с уведомлением о том, что двенадцатого января в большом зале заседаний Визенгамота состоятся первые открытые дебаты его, Альбуса Дамблдора и второго кандидата на пост Министра Магии, лорда Марволо Салазара Слизерина-Гонта по вопросу взаимодействия магического и магловского мира.
— Да, Том, не ожидал я, что ты сможешь принять оба рода своих предков. Неужели я ошибся, и ты не стал делать дробить свою душу? Или как-то обошел этот вопрос по-другому? Как узнать? Нужно поискать кого-то в твоем окружении у кого есть уязвимые места, на которые можно надавить. Амос обещал найти что-то в министерских сплетнях, что было бы похоже на правду, и что можно было бы использовать для давления на союзников Тома. Хорошо хоть тема дебатов благодарная. Все знают о моей расположенности к маглам и к ненависти к ним со стороны Темного Лорда и его приспешников. Я один легко одолею его в этом словесном поединке, даже если за его спиной будет стоять десяток его сторонников.
«Хогвартс-экспресс» снова увозил детей с платформы 9 ¾ вокзала Кингс Кросс. Марлин МакКиннон и Джоселин Уилкерсон заняли купе, дожидаясь в нём Лили Эванс. Когда их однокурсница, наконец, нашла их, то обе ведьмы отметили то, как она сильно изменилась внешне и вела себя необычно: очень тихо и как-то скованно. Казалось, что на юной ведьме больше не было ни одной магловской вещи, все было явно пошито и изготовлено магами, причем из дорогих и добротных материалов. На Лили было длинное платье в синюю и красную клетку с белым кружевным воротником, жабо и манжетами. На ногах были чулки из шерсти книзла и полусапожки из кожи дромарога. Волосы были туго заплетены во французскую косу. В ушах были скромного вида сережки-гвоздики, от которых фонило магией.
— Эй, подруга? Что с тобой произошло за каникулы? — удивленно произнесла Марлин МакКиннон, привыкшая к коротким юбкам, ярким кофточкам и распущенным волосам своей подруги.
— Магическая помолвка, — ответила Лили без всякого восторга, делая видным волшебное обручальное кольцо.
— Кто же счастливец, неужели Джеймс Поттер? — радостно захлопала в ладоши Джоселин Уилкерсон.
— Он, но никакого повода для радости я пока для себя не вижу, — буркнула Лили.
— О, почему? — искренне удивилась Марлин.
— Все дело в Дорее Поттер. Она все каникулы меня муштровала: не так села, не так сказала, сгорбилась, взяла не ту вилку, не достаточно была вежлива и приветлива, — за все мои недочеты мне постоянно доставалось линейкой по рукам или по шее.
— А ты думала у меня от природы идеально ровная спина и плавная походка? — хмыкнула Марлин. — Только моя матушка предпочитает розги, да еще до сих пор дома приклеивает мне локти к бокам и склеивает ноги, чтобы я правильно сидела за столом.
— Почему ты мне раньше об этом не говорила? — возмущенно закричала на подругу Лили.
— А чего говорить, когда было понятно, что брак с аристократом тебе не светит. Поттеры неожиданно за тебя взялись. Наверно у вас очень хорошая совместимость векторов с Джеймсом для рождения сильных наследников. Ну, хотя бы в Хогвартсе отдохнешь, — подмигнула МакКиннон.
— Отдохну? Вчера вечером у Поттеров в гостях была Минерва Макгонагалл, которая сначала о чем-то шепталась с леди Дореей, а потом лорд Карлус попросил ее следить как за поведением Джеймса, так и за моими манерами, чтобы не расстраивать его супругу, которой сейчас это совершенно не нужно. Что он имел в виду — я так и не поняла.
— Ммм, а я, кажется, догадываюсь, — улыбнулась Джоселин Уилкерсон. — Но лучше подожду, когда моя догадка подтвердиться.
В этот момент открылась две в купе. Джеймс Поттер окинул взглядом свою невесту и не найдя в ее внешности никаких изъянов, протянул ей руку и сказал:
— Идем, Лили, нам нужно сделать несколько визитов вежливости. Не забывай того, как матушка учила тебя приветствовать наследников и наследниц родов, пока ты еще только моя невеста. Низкий поклон и глубокий реверанс. Не в наших с тобой интересах получить завтра гневное письмо от леди Поттер.
— Хорошо, Джеймс, я готова, — смиренно вздохнула Лили.
Дверь за Лили и Джеймсом закрылась. Марлин МакКиннон стала рассеянно листать новый выпуск «Ведьмополитена». Они с матерью решили пока хранить в тайне визит Вальбурги и Ориона Блэка с брачным предложением. Помолвка назначена на Остару, и не хотелось, чтобы кто-то ее сглазил или чем-нибудь навредил.
Лукреция Прюэтт устраивала сегодня дамское суаре для Блэков. Были приглашены Вальбурга, Друэлла, Дорея, Чарис и Беллатрикс. Исходя из очень секретных семейных слухов, все они были в данный момент в положении. Для Беллатрикс это была долгожданная и очень своевременная беременность. Лукреция, Вальбурга, Дорея, Друэлла и Чарис уже имели довольно взрослых детей. И если первая из них не была удивлена этим фактом, так как лорд Прюэтт сам настоял на еще одном ребенке, то для остальных их положение стало большой неожиданностью.
— Представляете, мама, ваш внук или внучка будет ровесником моей новой сестры или брата, — хмыкнула над чашкой травяного настоя для беременных Белла. — А Нарцисса или Андромеда уже знают?
— Анди сама в положении, — мягко улыбнулась Друэлла. — Нарциссе расскажем на Остару. Твой отец в обморок упал, когда я ему сообщила о том, что он снова станет папой.
— Карлус два дня ходил как под Конфундусом и только повторял «не может этого быть!» — тихо рассмеялась Дорея.
— Барти сразу помчался за целителем. Он почему-то считает, что у меня слабое здоровье и испугался, что второй беременности я не переживу. Вот чудной. А я чувствую, что в этот раз будет девочка. Барти-младший будет в восторге, он давно просил наколдовать ему братика или сестричку.
— Орион напился как магл, и потребовал в этот раз родить ему ведьму. Сказал, что устал возиться с дурными мальчишками. Можно подумать это зависит от меня, — вздохнула Вальбурга. — Хорошо, что не только у нашего клана ожидается прибавление. Точно еще знаю, что Джулия Нотт и Азалия Селвин в нашем клубе вновь беременных. Хоть будут достойные женихи и невесты.
— Смотрите, что у меня есть! — произнесла Белла, доставая из бумажного пакета с изображением пухлого младенца коробку с «каруселью» для детской кроватки, на которой болтались на лентах маленькие симпатичные мишки Тедди.
— Какая прелесть! — воскликнула Чарис. — Где ты это купила?
— Это я с Эйлин Принц была в магловском Лондоне. Мы там покупали одежду, а еще зашли в магазин для новорожденных. Не поверите, чего там только нет для младенцев! Магии, конечно, не хватает, но Руди обещал ее зачаровать, чтобы она крутилась сама по себе над кроваткой ребенка.
— Мы сейчас же напишем Эйлин! Она не откажет и нас отвести за покупками, — решительно произнесла Вальбурга. Она не питала любви к маглам, но это не означало, что она не может купить для своего ребенка такую прелестную вещь.
— Благословен Мабон и все праздники Колеса года! — улыбнулась умиротворенная Беллатрикс, глядя как старшие леди сочиняют послание, положив руки на живот, где рос и развивался их с Руди ребенок.
Гиппократ Сметвик, сидя у себя в кабинете, задумался о том, как он будет принимать роды у такого количества благородных леди, чьи дети были зачаты под одной звездой. Нужно будет тщательно подготовиться, ведь большая часть будущих мам из рода Блэк, что чревато самым непредсказуемым развитием событий. Больница может и не устоять!
==========
«Красавчик принц Чарли», или bonnie prince Charlie — Чарльз Эдвард Стюарт, сын принца Джеймса и внук Якова II. Предпоследний представитель дома Стюартов и предводитель якобитского восстания в Шотландии, популярный герой народных песен.
Титус Нотт и Джоанна Дэвис сквибы, упоминаемые в начальных главах, Нотт специалист по политическому пиару, а Дэвис политическая журналистка.
The bumps! — название британской традиции носить на руках и подбрасывать в воздух именинника по числу прожитых лет (как у нас тянуть за уши).