Вернувшийся_во_мрак_Глава_26.epub
Вернувшийся_во_мрак_Глава_26.docx
Вернувшийся_во_мрак_Глава_26.fb2
Скачать все главы одним файлом можно тут
Глава 26
Вейсхаупт, главная резиденция Ордена Серых Стражей
— Вот ты где, — усмехнулся Готос, посмотрев на своего юного ученика. — Опять залез в библиотеку?
— Тут интересно, — меланхолично пожал плечами мальчик, которому не исполнилось ещё и десяти.
— Но только не в секции, где лежит разный хлам, — вздохнул наставник. — Поднимайся, если хочешь почитать, я отведу тебя в главный зал и дам настоящей литературы, а не эту… — он взял старый журнал Стражей, который читал его подопечный, датированный почти тремя десятками лет назад, — выдумку. Всё, что здесь находится, — Готос обвёл пальцем зал, — признано чушью, но сохранённой, сугубо на всякий случай.
Мальчик кивнул.
Готос погладил его по голове, а потом мельком посмотрел, что же такое читал его ученик в старом журнале.
«У нас тут двое выживших из той самовольной экспедиции на Глубинные тропы: молодой воин тени Дункан и эльфийская магесса Фиона. Оба совсем недавно вступили в Орден, так что, скорее всего, вина за их действия лежит на Страже-командоре Женевьеве… хотя тут же стоит заметить, что в силу недостатка опыта, их словам о её действиях вряд ли можно полностью доверять. Ко всему прочему, Страж Фиона каким-то образом лишилась скверны в крови: теперь она, вне зависимости от своих намерений и целей, больше не Серый Страж. И это беспрецедентный случай за всю историю нашего Ордена, основанного ещё во времена Первого Мора.
И если в их сказках о говорящем Порождении Тьмы и есть хоть крупица истины, этого достаточно, чтобы вызвать беспокойство. Существо, называющее себя Архитектором, что мечтает о завершении всех Моров сразу через заражение людей скверной? Можно ли хотя бы представить, к какому количеству смертей приведёт подобный замысел? Что случится с самой нашей расой, если всё человечество, включая Серых Стражей, станет бесплодным, пройдя через это «Присоединение», которое, как он полагает, может нас спасти? Ужасаюсь его причудливой логике!
Да ещё и сама природа этого Архитектора… Он определённо принадлежит к Порождениям Тьмы, но является… венцом их развития? Или же чем-то гораздо худшим, чем это? Мне вспоминаются сказки о тевинтерских магистрах, что ступили в Золотой Город и были вышвырнуты оттуда, став первыми Порождениями Тьмы. Может ли этот Архитектор быть одним из них? Может ли он оказаться вурдалаком, что обрёл бессмертие благодаря скверне, но потерял память о том, кто он есть на самом деле? Только представьте себе: этот человек провёл века на Глубинных тропах, окружённый лишь чувством вины и тьмой вокруг… и если это правда, он определённо должен был, в конце концов, сойти с ума. А даже если и неправда, это не те сведения, которыми нам стоит делиться с остальным миром. Иначе с превеликой вероятностью Церковь так и не придёт в себя после подобных известий…»
Готос скептично вздохнул. Сказки, как он и говорил.
* * *
— Давай, — тихо прошептал я, управляя кровью Аркуэнэ и, словно мотор, заводя её сердце. — Бейся.
Её глаза смотрели на меня, но жизнь едва теплилась в теле эльфийки. Я заставил сквозную рану на её груди закрыться (неожиданно это получилось; похоже тот факт, что я искупался в крови столь древнего и мощного дракона всё-таки что-то да значил), а потом приступил к самому сложному, но в теории возможному. Я пытался вылечить её. Хотя бы чуть-чуть. Хотя бы в пределах собственных новых способностей!
Раз за разом, используя всю свою новоприобретённую силу, я заставлял циркулировать её кровь и искусственно поддерживал жизнь. А потом мягко, но уверенно, нежно, но крепко, проводил прямой (именно прямой!) массаж чудом не задетого сердца.
Тело Жрицы было крепко, но у любого вместилища души есть свои ограничения. У любого… Однако значит ли это, что можно просто опустить руки?
Не знаю, сколько я возился, но на одной из попыток глаза эльфийки закрылись…
И забилось сердце.
Я на руках отнёс её обратно в разгромленный лагерь, где обшарил походные сумки и отыскал немного еды. Если будет нужно, я буду кормить Аркуэнэ человеческим мясом, ведь трупам уже всё равно. Буду выхаживать, пока она не поправится.
Благо, в такие дебри уходить не пришлось. Через час Жрица сумела открыть глаза. После короткого сна она ощущала себя чуточку лучше, так что началось уже магическое исцеление.
— Сокровищница была ложью, — произнесла эльфийка, после того, как сотворила первое заклинание лечения и сумела взять себя в руки. — Но я узнала кое-что ещё. У старика всё-таки была цель. Хочешь узнать, какая?
Нахмурившись, я подался вперёд.
— Нам придётся кое-куда прогуляться, — улыбнулась она. — Только вначале долечу себя…
* * *
Великий волшебник Хартонис, взгляд со стороны
Бесконечные коридоры. Старый маг даже не подозревал, что под Сокровищницей находился ещё более глубокий проход, искусно замаскированный под естественный рельеф. Да и откуда ему это знать, если всё, что он видел, было показано ему кем-то другим?
Все трое шли в полной тишине, лишь Элисса, изредка, трогала собственный плащ, выданной Утой, а также осматривала слегка малые ей сапоги. Но это было лучше, чем идти без одежды и босиком, так что девушка не возражала.
Вскоре они ощутили… Порождений.
— Всё в порядке, — коротко оглянулась на них Стражница. — Все они служат отцу. Вам нечего их бояться, — а теперь улыбнулась, — напротив, они даже будут защищать вас.
Харт и Элисса переглянулись, но опять-таки промолчали.
И вот, не прошло и десяти минут, как навстречу группе вышел десяток Порождений. Колдун уже готовился создавать защитный барьер, ощущая, как запас маны самую капельку пополнился, но твари, при виде Уты, лишь почтительно склонили свои головы.
Удивительная картина заставила старика и девушку широко открыть глаза.
— Как это возможно?! — не удержался маг.
— Скоро ты всё узнаешь, — хмыкнула женщина, хоть и сделала это не слишком охотно. Хартонис заметил, что её плечи слегка подрагивали, а походка выдавала волнение. Серая словно готовилась к тому, что ждёт её впереди, и это вызвало у мага подозрения.
Снова открыв было рот, старик ощутил, как Элисса схватила его за руку.
— Давай послушаем её совета, хотя бы сейчас, — негромко произнесла Кусланд и волшебник, в кое-то веки, закрыл свой рот.
Им попадалось всё больше и больше Порождений Тьмы, которые почтительно расступались перед ними. Через некоторое время стали попадаться их трупы. Много трупов.
Но Ута не обращала ни малейшего внимания ни на тварей, падавших ниц, ни на их мёртвые туши. Он взяла себя в руки и шла так, словно это был самый обычный путь, и мир унижался перед её сапогами.
Как будто она действительно была кем-то, стоящим на уровень выше.
Туннели всё сильнее углублялись, петляли и темнели. На определённом этапе Ута разожгла самый обычный факел, освещая пространство вокруг.
Спустя ещё полчаса они оказались в огромной пещере, полностью усеянной грудами трупов Порождений Тьмы. Их были тысячи. Грандиозная бойня произошла под землёй. Но Хартонис и Элисса уже имели возможность видеть нечто подобное на поверхности, а потому лишь опасливо шли следом за своим необычным сопровождающим, пробирающимся через толпы осквернённых мертвецов.
Однако это не делало зрелище приятнее. Старый волшебник ощущал, что с каждым пройденным шагом он словно становился меньше. Мимолётнее. Ничтожнее. Как можно сохранять трезвый разум, когда ощущаешь себя столь незначительной песчинкой? Он шёл по полю боя, где нашли свою смерть тысячи, если не десятки тысяч тварей. Такое число просто не могло уложиться в его голове! И эта женщина, Серая Стражница Ута, утверждала, что победившей стороной командовал некий «отец». Существо, возможно, несоизмеримо более могущественное, чем целые страны.
В руках у волшебника была какая-то лёгкость, а в животе словно дрались скворцы, раздирая его изнутри. Незримые верёвки, которые, казалось, связывали его голову и плечи, слегка съёжились, заставляя его сутулиться. Непрекращающийся ропот ужаса…
Люди часто оказывались в затруднительном положении, спотыкаясь на пути к целям, которые они не ставили себе, окружённые нелепостями, в которые едва ли могли поверить. Они полагали, что маленькие непрерывности, которые характеризовали отдельные моменты, пронесут их через всю жизнь. Они забывали о непостоянстве целого, о том, как племена и народы, словно пьяные, путешествовали по истории. Они забывали, что Судьба — вещь переменчивая.
Ута, всё сильнее пошатываясь, словно каждый шаг иссушал её жизнь, через силу ковыляла вперёд, выбирая путь среди разбросанных, покрытых кровью и скверной трупов. Хартонис и Элисса старались не отставать. Оглядевшись, маг увидел только смерть и далеко раскинувшуюся гниль. Увидел Порождений. Когда перед его глазами оказались их фрагменты — морда, примостившаяся на сгибе руки, рука, свисающая с поднятого запястья, — они показались ему почти человеческими. Когда он смотрел на них в этой огромной куче, они казались исчадием осушённого моря. Зловоние стало таким же густым, как на скотобойне, ощутимым, как потный клубок, до такой степени, что кашель и рвотные позывы не прекращались, пока запах не превратился во вкус, который, казалось, висел на коже — запах, который можно было лизать языком. Подземные насекомые стаями собирались на черепах, переползали с макушки на макушку, заползая в пустые выеденные глазницы. Более крупные особи дрались из-за добычи, хотя падаль была везде. Жужжание разной гнуси всё усиливалось, пока не превратилось в странный гул.
Ута шла, а Хартонис тупо следовал за ней, время от времени скользя по ошметкам мёртвых тел или морщась от треска изогнутых рёбер под сапогами. Он попеременно ловил себя на том, что то разглядывает словно поймавшую озноб женщину, то избегает смотреть на неё.
— Как долго нам ещё идти? — вскоре спросила Элисса, прикрываясь от вони.
— Ещё не пришли, — рубанула их проводник через плечо.
— А когда придём? — вновь уточнила она, стараясь не запнуться.
Кости торчали из застывшего мяса. Треснувшие древки стрел… Что делает эта женщина? Куда она заводит их?
— Это ведь не ловушка, верно? — криво усмехнулась девушка. — Потому что, глядя на тебя, у меня создаётся ощущение, что здесь отравлен воздух, а трупная вонь лишь маскирует запах.
— Даже демоны не могут ходить тут, лишь Порождения Тьмы, — прохрипела бледная Стражница. — То, что происходит со мной, не имеет значения. Земля здесь проклята. Маг вскоре поймёт это, — посмотрела она на старика, — когда восстановит немного маны и соберёт мысли в кучу. Давление, — женщина ткнула на себя пальцем, — не является ошибкой. Могучие старые чары. Мощные настолько, насколько это возможно. Их наложили во времена до Первого Мора. Когда боги ещё ходили на земле. И тут — именно тут! — кроме прóклятых тварей могут находиться лишь те, чья душа была освещена Создателем. Или те, чья суть сильна настолько, что он не обращает внимание на подобные мелочи.
— О чём ты? — нахмурился Хартонис. — Мы оба…
— Ваши души ничтожны, — скривилась Ута. — Не льсти себе, старик. Ты даже с ролью «проводника» справился кое-как. Всё упирается в неё, — теперь Серая посмотрела на Элиссу. — При переходе в этот мир её душа была освещена силой Создателя. Ну и у «защитника» тоже, — почесала она затылок, — впрочем, неважно.
— Тогда почему я не испытываю никаких проблем, находясь здесь? — маг не прятал раздражения в голосе. Вся ситуация казалась ему очень странной, но сдать назад он уже не мог. Да и не хотел. Столько было пройдено и сделано, что возвращаться не имело никакого смысла.
— Потому что она любит тебя, старый дурак, — сплюнула женщина. — И свет её души падает на тебя, даруя защиту.
Выругавшись на каком-то грубом наречии, Ута продолжила идти вперёд, более не отвечая на вопросы своих спутников.
Далее последовал момент безумия, который Хартонис запомнил на всю оставшуюся жизнь. Он подавился криком, который был смехом, рыданием, успокаивающим шёпотом. Какая-то жуткая напряжённость забурлила вокруг него, что-то вроде искажения зрения, отчего ему стало казаться, что торчащие копья и бесчисленные стрелы, которыми были утыканы вершины мёртвых тел, проткнули кожу и пригвоздили его к стенке туннеля. Туманное сияние сотен огней из засыпанных грязью нор, языки, похожие на свисающих улиток, внутренности, вываливающиеся из панцирей грубых доспехов, высыхающие в сырой земле…
«Помни своё место», — шептал чей-то голос.
— Что? — едва слышно спросил он.
«Как бы безумно это ни звучало, но я действительно пришёл спасти человечество…»
— Кто… ты?.. — с трудом нашёл старик в себе силы, дабы задать этот вопрос.
«Меня называют «отец».
Через миг всё прошло и Хартонис осознал себя, шагающего следом за Утой, как будто ничего и не было.
— Что, чёрт тебя дери, здесь происходит?! — заорал старый волшебник, решительно встав на месте. — Ты всё расскажешь мне прямо сейчас!
Ута оглянулась. В свете факела её лицо казалось бледным и измученным. Больным. Но оно по прежнему не выражало ни удивления, ни гнева, ни страха.
— Скверна всё больше захватывает сердца людей, — прохрипела она. — Отец готовит нам очищение. Остальное ты узнаешь очень скоро. Потерпи.
С этими словами женщина возобновила своё шатающееся шествие по миру мёртвых.
Стражница пробиралась через поле изуродованных и почерневших Порождений в область, разрушенную магией. Хартонис увидел нескольких мёртвых эмиссаров, тела которых были раздавлены чем-то невидимым до состояния фарша. Он лишь покачал головой.
Но вскоре Ута всё-таки остановилась. Её тело подрагивала, а сама Стражница едва ли не падала на колени.
— Н-не… н-не могу… Дальше могут… лишь те… кто видел его… трон Создателя. Порождения или… святые, — едва слышно выдала женщина. — А потому… ха-а… он поймёт… Да, отец поймёт… и отпустит меня…
Харт и Элисса замерли, ошеломлённо наблюдая, как безумная женщина с трудом забралась на гору мёртвых Порождений, похожую на обгоревшую копну соломы.
Её факел остался на земле, вонзившись в неё рукояткой, как в держатель.
— Скверна… — хмыкнула она, отбрасывая в сторону оторванную руку какой-то твари и потянула за ней часть туловища. — Нужно раскопать… эту кучу…
Хартонис уставился на неё бессмысленным взглядом. Когда они отправились в путь, он едва ли мог осознать, к какому результату это его приведёт.
И всё же, похоже, у него не было выбора. Или стоять и смотреть, или помочь.
Сплюнув, старик хрустнул пальцами, так как маны всё ещё было очень мало, и отправился помогать Стражнице чисто физически. Элисса тоже присоединилась к ним в этом ужасном труде.
Трупы были равномерно обожжены, у многих из них вместо оторванных частей тела остались прижжённые участки. Маг вытащил двух генлоков, лишившихся ног — у одного на уровне бёдер, а у другого ещё выше, как будто они были повалены бок о бок, скошены одной косой. Тела гарлоков, лежащие наверху, были в основном выжжены до состояния сухого пепла, а те, что были внизу, оставались по большей части сырыми и влажными. Их белесые глаза смотрели с бесцельным, мутным любопытством. Не зная, что задумала Ута, Хартонис просто схватил туши, лежавшие рядом с теми, которые та отбросила в сторону.
Маг невесело усмехнулся, обнаружив, что его беспокоит тяжесть этих существ и то, что их тощий вид противоречил грубой плотности. Трупы становились всё холоднее по мере того, как продолжалась работа.
Они обнаружили, что земля насквозь пропитана грязью — что она вся была в лужах. Они задыхались от своих усилий, задыхались от вони, которую выпустили на волю. А потом Хартонис увидел, как Ута упала на колени в самом центре грязного овала, который они расчистили. Могила, вырытая из мёртвых.
Маг увидел, как женщина опустилась и вытащила самого отдалённого, самого нижнего гарлока, от чьего тела не осталось почти ничего, кроме кусков скелета. Приподняв его голову, Ута поцеловала окровавленные, измазанные скверной губы.
Капля пота медленно стекала по лицу старика, который, вместе с Элиссой, стоял посреди кучи начавших гнить трупов, в облаке смрада от мёртвых тел, по которым уже ползали насекомые и вовсю откладывали личинки.
Хартонис смотрел, как Ута укусила себя за палец, а потом кровью вычертила на морде мёртвого гарлока какие-то символы, всё время бормоча слова на некоем грубом экзотическом языке. Затем смотрел, как она, с ужасающей аккуратностью, содрала остатки его кожи и подожгла факелом, всё это время остававшемся в стороне. Смотрел, как странная тёмная дымка отделилась от сгоревшей плоти и, вопреки всему, втянулась в безлицое тело мёртвого гарлока. Смотрел и испытывал нечто, выходящее за пределы ужаса или восторга.
Ута с улыбкой погладила сочащуюся влагой плоть, оставшуюся от морды гарлока. Хартонис смотрел и слушал, пока скрежещущий звук слов женщины не превратился в плывущий дым, который заслонил все остальные звуки.
Он смотрел, как жизнь — невозможная жизнь — проникла в нечеловеческую кожу.
Он увидел, как глаза «отца» резко открылись.
Он услышал чужой стон.
Ута с голодным видом склонилась над телом, застыв, словно застигнутая за совершением какого-то непристойного поступка. Шершавые руки поднялись от земли в обе стороны… Полусгнившие кости. Узловатые черви.
Серая отшатнулась назад, влетев в объятия шокированного старика.
Элисса, за их спинами, задрожала и отступила.
Они смотрели, как «отец» доставал из земли свой собственный труп. Он смахнул с себя грязь и вязкую гниль, обнажая гребень из слоновой кости на своих рёбрах.
— Твой путь подошёл к концу, Ута, — раздался холодный, тусклый и безэмоциональный голос, безусловно принадлежащий чему-то мёртвому и давно истлевшему.
Стражница улыбнулась. Кровавые слёзы потекли из её широко открытых глаз.
— Дальше вас поведу я, — дополнил мертвец. — И вас тоже, — посмотрел он куда-то вдаль. Во тьму. — Можете показаться, но не делайте того, о чём пожалеете.
Хартонис резко развернулся, а потом задохнулся от ужаса. Из тьмы туннеля вышли Зиркирт и Жрица. Оба уставшие и чуть ли не измазанные скверной. Похоже все Порождения, которые беспрекословно пропускали их, нашли свою смерть от рук этого дуэта. Мужчина был почти голым, прикрываясь лишь угловатой кольчугой, снятой с мёртвого Порождения. Чресла же он опоясал куском оторванной ткани, намотав её на манер тоги. Аркуэнэ была именно такой, какой Харт запомнил, когда пробил её тело каменным шипом. Вот только дыра в эльфийской кольчуге хоть и оставалось, но под ней сверкала целая молочно-белая кожа.
— Как?.. — испуганно проговорил старик, едва не упал на задницу. — Ты ведь…
Жрица посмотрела на него, словно на насекомое, а потом с задумчивым видом взглянула на тяжело шедшую вперёд фигуру. Эльфийка размышляла об убийстве всех, здесь присутствующих, но странная магия ожившего гарлока смущала её. Заставляла размышлять и медлить.
Элисса, не зная подробностей случившегося, куда больше интересовалась только что произошедшим «воскрешением», чем фактом встречи с Зиркиртом и Жрицей. Признаться, последнее лишь добавило ей уверенности. Пусть и не очень много.
— Что это было? — спросила Кусланд у Уты. — Что сейчас произошло?!
Но Стражница молча поднялась с колен и походкой калеки проковыляла к горам мёртвых Порождений. Она подошла к копью, торчащему из обожжённых куч.
Пока Хартонис, Зиркирт и Аркуэнэ смотрели друг на другая, в любой момент готовые начать бой, Ута положила подбородок на острие копья и высоко подняла руки в беззвучной мольбе.
— То, что даёт отец… — произнесла она Элиссе. — Вы должны взять.
Женщина мимолётно улыбнулась, как будто сожалея о неизбежном и преступном. А затем Ута упала, но её колени не достигли до земли. Женщина повисла на копье, проткнувшем её череп, а потом медленно наклонившемся набок.
* * *
И вновь мы шли вперёд, но теперь проводником был неведомый монстр. Мертвец.
Хартонис, хоть и сохранивший жизнь (пока сохранивший) — я даже не стал его бить, хоть очень хотелось! — зачем-то, будто оправдываясь, принялся рассказывать о том, какая же на самом деле была цель у всей этой экспедиции. И пока мы направлялись в глубины пещер, окончательная картина выстроилась у меня в голове.
Шли мы долго. Около двух часов. И всё это время болтливый старик не умолкал, рассказывая свои резоны, мысли и чувства. Его не прерывал никто. Ни Элисса, ни Жрица, ни неведомое создание. В конце концов, он и правда заслуживал того, чтобы быть выслушанным. И понятым. Но не прощённым. За совершённое я уже приговорил его. Чего уж, я убил бы ублюдка, если бы не… это. Что бы и кто бы ни шло впереди, но если он попросил не делать «того, о чём пожалеем», то, наверное, лучше последовать этому совету. Во всяком случае пока.
Наконец мы добрались до ещё одной пещеры, где труп, голем или ещё кто, указал рукой внутрь, а потом жизнь покинула его оболочку, отчего иссохший гарлок завалился на землю, откуда и вылез.
Хм, чем-то похоже на ритуал одержимости, но как та женщина сумела его провернуть? Она не была волшебницей!
Странно. И непонятно.
— Какое удовольствие наконец-то посмотреть на людей своими собственными глазами, — раздался чей-то голос из центра пещеры, скрытой во тьме.
Голос, надо признать, оказался… нормальным. Человеческим. Без скрежещущих ноток, без мертвенной холодности или чего-то аналогичного. В каком-то роде он… был тёплым.
Приблизившись, мы увидели… странное создание, зависшее в центре пещеры под светящимся, переливающимся барьером. Он стоял в центре какой-то сложной ритуальной фигуры, по краям которой разместилось четыре будто серебряных столба. Кроме них, в отдалении, находилась некая… м-м… подставка. На ней размещался покрытый пылью человеческий череп. А ещё, вокруг него, явственно было заметно плёнку какого-то защитного магического плетения.
Невольно я остановился, схватив за руку Аркуэнэ. Местечко, очевидно, пропитано магией. И без тщательного изучения лучше не лезть вперёд. Сугубо на всякий случай.
Вместо этого я сосредоточил внимание на существе, стоящем в центре ритуального символа. Это было нечто, одновременно похожее на Порождение Тьмы и человека. Высокий рост, эльфийское изящество, тонкие слегка сероватые конечности. Его голова была асимметрична, на одной стороне рос изогнутый рог, в то время как на другой он был будто обломан. Глаза и человекоподобная часть лица были покрыты выступающим костяным наростом, который чем-то напоминал маску. Тело скрывал потрёпанный тонкий плащ, пестрящий прорехами, под которым виднелся качественный на вид нагрудник в форме человеческих рёбер и каким-то незнакомым символом в центре.
— Кто ты? — взял я роль переговорщика на себя, ибо Хартонис больше внимания сосредоточил на магической составляющей комнаты, Элисса потерянно смотрела перед собой, а Жрица… это Жрица.
— Создание тьмы, человек, — без улыбки ответил он. — Меня называют «отец» или… Архитектор, если вам так будет удобнее.
— На моего отца ты не слишком похож, — скрестил я руки на груди, — «Архитектор» звучит лучше.
— Договорились, — кивнуло это существо. — А теперь перейдём к тому, зачем я вас позвал. Не могли бы вы освободить меня из этой ловушки?
— Погоди-погоди, — выставил я руки, ладонями вперёд, — давай-ка теперь поподробнее, что за «создание тьмы» и с чего это нам вообще тебе помогать?
— Верховный жрец Красоты, Архитектор Изящества, — к моему удивлению заговорил Хартонис, — создавал каждое сооружение и диковинки в Империи Тевинтер по замыслу своего бога. А потом к нему втайне пришёл Регент, неся с собою Шёпот Тишины.
— Отличное знание Песни Света, — едва заметно улыбнулся Архитектор. — Может, ты и остальное расскажешь за меня?
— У меня лишь один вопрос, — дёрнул старик себя за бороду. — Это правда?
— Да, — столь же спокойно произнёс он. — Я могу даровать тебе вечную жизнь. Это стоит всех совершённых жертв?
Если бы не рассказ Хартониса, я бы не понял ни слова, а так даже осознал их смысл!
— А можно не даровать ему вечную жизнь? — спросил я, недовольно покосившись на колдуна. — И вообще… Что, мать твою матку, здесь происходит?! Ты звал его, — ткнул я пальцем в старого волшебника, — чтобы он тебя освободил?
— Я пробыл здесь так долго, что вполне могу потратить ещё немного времени, дабы рассказать вам истину, — секунду подумав, начал говорить Архитектор. — К тому же, вы заслужили это своими деяниями. Самое малое, что я могу сделать, это поведать вам свои резоны.
Коротко покосившись на Аркуэнэ, я увидел, как она пожала плечами. Что же…
— Почти двадцать лет назад я прибыл сюда из-за слухов о древнем драконе, которого называли Архидемоном, — продолжил рассказывать Архитектор. — Но прибыв, узнал две вещи: первое — дракон обычный, хоть и очень старый. Второе — далеко не все ловушки старого тейга были обезврежены. Я попал в одну из самых неприятных и сложных, причём сохранившуюся ещё с древних времён. Она обманула даже меня, ведь хоть эффект истощения и не работал на существ, побывавших в Золотом Городе, — он коснулся рукой своей груди, — но то была лишь первая её часть. Вторая оказалась коварнее. Она сковала меня, подавив все силы и не позволяя покинуть это место до тех пор, пока цело магическое ядро ловушки, запитанное от Тени. К сожалению, мастерства подчинённых мне эмиссаров не хватало, чтобы расплести древние чары, а обычные люди или маги, даже наложив искуснейшие защиты, не могли пробиться даже сквозь треть пути, истощая силы, как было с Утой. Благо, что я всё ещё мог сам подключаться к Тени, путешествуя во снах, откуда получалось использовать часть собственных сил, — Архитектор замолчал на несколько долгих секунд, будто собираясь с мыслями. — Тогда, за несколько лет, мне удалось разработать ритуал, способный вытянуть чужую душу из Великого Круговорота. Новую душу, не родившуюся в этом мире. Я знал, что такое не может пройти мимо Создателя, который продолжал приглядывать за всем Тедасом. Но я не мог надеяться лишь на удачу. Нужно было что-то, что наверняка пробудит его интерес. Поэтому мне, точнее моим слугам, пришлось пробудить ото сна Уртемиэля, заражая его скверной, после чего выдернуть не одну, а сразу две души — на всякий случай. Это сработало, — улыбнулся он. — Создатель взглянул на них, тем самым невольно даруя защиту от истощения, которое грозило бы всякому, кто попытался до меня добраться. Мне оставалось лишь оберегать две эти души, направлять и помогать. Как видите, всё сработало.
— Всего-то… — схватилась Элисса рукой за лицо. — Всего-то…
— Награда ожидает вас всех, — взмахнул он руками. — Мне не выгодно убивать тех, кто поможет мне. Это будет означать предательство нашего союза. К тому же, среди вас сразу двое волшебников. Думаю, вам не составит труда…
— А можно было просто прокопать туннель вбок? — спросил я, ткнув пальцем в стену. — Или заставить Порождений сделать сюда прямой путь? Ну, наверх, — теперь ткнул пальцем в потолок. — И колдовать сверху, как над колодцем? Имею в виду знающего волшебника…
Архитектор посмотрел на меня с видом бесконечного терпения, словно я был безастоновочно кричащим умственно неполноценным сынком какой-то важной шишки, сидящей на секретном совещании.
— Мы в центре ловушки, чья площадь равна шару, — произнёс Архитектор. — И область, которая является каналом, подпитывающим её от Тени, защищена искусными чарами, которые нельзя разбить наугад, — он указал на череп, который скрывался под барьером. — Эмиссары не сумели. Людские маги, действуя наугад, тоже не смогут. Тут нужен умелый колдун, который и был выбран мною заранее, — Архитектор посмотрел на Хартониса. — Я наделил его снами, указывающими путь. Я привёл к нему две души, прибывшие из другого мира. Я позволил вам всем войти в самую сильную группу охотников за головами Порождений, чтобы под их защитой добраться до Ронгора. Я направил с вами демона, который должен был страховать в самых сложных случаях. Я направил Уту, чтобы она разогнала всех Порождений с Довэнских равнин, дабы вы могли прийти сюда без особых усилий. Я заставил подчинённых мне Порождений очистить Глубинные тропы под крепостью Адамант, чтобы вы сумели добраться до тейга. А когда вы заблудились, я точечными группами Порождений позволил вам найти верный путь до Ронгора.
В принципе… со стороны… Чёрт, почему ощущать себя использованным всегда так неприятно? Я… ожидал иного. Иного!
— Так это ты пробудил Архидемона, вызвавшего Пятый Мор? — спросил Хартонис то, на что я, признаться, даже не обратил внимание. — Из-за тебя случились все эти жертвы?!
— Да, маг, — Архитектор по прежнему не проявлял никакого раздражения, говоря спокойно и размеренно. — Но я не несу ответственность за поступки, которые он совершил. Мне нужен был лишь повод, чтобы с как можно большим шансом привлечь внимание Создателя. И я достиг его. Теперь скажи же, скольким пожертвовал ты, ради достижения своей цели?
— Несбывшейся цели! — выкрикнул старик.
— Ты не доверяешь мне, — прикрыл он глаза. — Считаешь, что если освободишь меня, то я убью тебя.
— Кстати, звучит достаточно реалистично, — хмыкнул я. — Какие гарантии, что мы не разделим участь твоей прислужницы? А ещё у меня вопрос, почему та женщина убила себя? Ты её заставил?
— Иногда смерть — это награда, — пояснил Архитектор.
— Мы тоже получим такую награду? — приподнял я бровь.
— Ута служила мне долго, очень долго, — задумчиво протянул он. — Я нуждался в ней, ведь заменить её было некем. Теперь, я встал на распутье, — Архитектор вытянул руки, изобразив весы, — смерть или свобода. И в том, и в другом случае, моя нужда в ней иссякла. Она получила возможность окончить жизнь.
— Личное решение, значит? — с толикой сомнения уточнил я.
— Мне было не выгодно лишаться её, — слабо улыбнулся Архитектор.
Звучит… Логично
— Касательно же ваших гарантий… — действуя словно человек, он почесал подбородок. — Скажу лишь так: у меня, как и у всякого разумного, есть цель, — поведал Архитектор. — Я желаю прекратить Моры.
— Это Пятый, — внезапно для меня влезла Элисса. — Всего богов-драконов семь. То есть, ещё максимум два и всё закончится.
— Всё только начнётся, — тонкая улыбка появилась на губах Архитектора. — Порождения никуда не денутся. Но теперь исчезнет то, что заставляло их беспрекословно объединяться и идти вперёд. Вместо этого они окажутся предоставлены самим себе. Будут вариться в котле ненависти до тех пор, пока их число не окажется столь велико, что выплеснется наружу. Тогда… на поверхность хлынут легионы. Никем и ничем не направляемые, они станут саранчой, пожирающей всё, что встретят на пути.
— И как ты желаешь это прекратить? — нахмурился я.
— Какое-то время назад я думал об объединении людей и Порождений в один вид, — ответил он. — У меня есть разработанный ритуал, который наделяет человека свойствами Порождения и наоборот.
Архитектор поведал о разумных представителях среди чудовищ, которые могли контролировать себя и даже игнорировать Зов Архидемона. Рассказал и о том, что отказался от своего плана объединения по причине сопротивления людей (мало кто захотел бы стать наполовину Порождением) и не слишком высокого качества итогового существа. Зато план наделения Порождений разумом оказался тем, что мог бы решить все проблемы.
Я же в этот момент вспомнил о своих старых думах. Когда эльфы оказались сломлены людьми, а люди, в свою очередь, будут сломлены Порождениями. Но не простыми, а разумными…
Стоило лишь высказать эти мысли, как Архитектор широко улыбнулся, показывая острые зубы.
— Да, защитник. Ты прав. Гонка эволюции свергла высокомерных бессмертных эльфов. Что будет с людьми — покажет лишь время. Но люди всегда были известны своей приспособляемостью. К любым условиям. Неужели ты думаешь, что твои сородичи сдадутся? Я всего лишь наделю разумом одну из нынешних рас Тедаса.
— Они вытеснят гномов, начнут вытеснять и людей… — сказал было я, но сам же замолчал.
— В первую очередь они будут теми, кто станет воевать со своими дикими сородичами, — возразил Архитектор. — Но это частности и политика, о которой можно будет подумать тогда и только тогда, когда мы определимся с основным путём развития.
— Но всё это может быть простыми словами, — вновь возразил я. — Простая ложь, чтобы добиться нашего доверия и помощи.
— Всё в мире ложно в той или иной степени, — парировал Архитектор. — Важны цели.
— Помощь чудовищу не может быть правильна сама по себе, — прошептала Элисса.
— Ты боишься, и боишься оправданно, — кивнул он. — Я — магистр Тевинтера. Я был Верховным Жрецом Уртемиэля, Бога Красоты, имел титул «Архитектора Мастерских Красоты» и место в Звёздном Синоде — собрании верховных жрецов в магистериуме. Мой возраст сравним с её, — Архитектор кивнул на Жрицу, — но я сохранил свою память в полном объёме. Ты можешь попытаться представить уровень моих сил и возможностей, но всё равно ошибёшься. Такие как я переступают границы любых установленных правил. Мы превосходим любую доступную тебе меру. В то время, как ты — лишь горлышко бутылки и мир по капельке просачивается в твою душу, такие как я обитают под бурным потоком. И, приближаясь ко мне, ты сталкиваешься с водопадом. Ты почитаешь себя единой и одинокой, хотя на самом деле ты — целая толпа слепцов, извергающих слова, которые ты не способна постичь, и кричащих голосом, который ты не способна услышать. Истина в том, что ты есть множество — и в этом секрет всех твоих неисчислимых противоречий. Я же, бывший человеком и Порождением, магом и охотником на магов, жрецом и отступником, проживаю во тьме, воздвигшейся раньше самих ваших душ. Даже разговаривать со мной — значит подчиняться мне, — обвёл он взглядом всю нашу группу, — для вас просто нет другого пути, когда я или нечто, подобное мне, пребывает рядом. И в соответствии с собственной природой я порабощаю вас и владею вами. Ты права, раз хочешь убить меня… Особенно меня — того, кто был сломан и разбит на части в глубочайшей из бездн. Даже эта исповедь, простое изложение истины, соткана из знания, проникающего в такие глубины, что оно ужасает тебя. Даже мой голос служит ключом, его тональности и модуляции подобраны, словно бороздки отмычки, к переключателям механизмов твоей души. Ты заворожена им, ибо так тебе было предписано. Несмотря на краткость нашего знакомства, несмотря на всю твою скрытность, я знаю о тебе уже многое. Я могу назвать Предназначение, которое ты считаешь своим, и могу назвать Предназначение, о котором ты не имеешь ни малейшего представления. Мне ведомы хитросплетения обстоятельств, которые создают и ограничивают тебя; мне известно, что над большей частью твоей жизни властвовало принуждение, как единственный настоящий закон; я знаю, что под маской ожесточения ты прячешь нежность и что ты носишь в утробе ребёнка своего отца…
Тишина обрушилась на нас, как рухнувшие небеса.
— Конечно… — улыбнулся Архитектор, — мне не стоило перечислять всё это, ибо я вижу и ваши помыслы. Я вижу, что вы терзаетесь необходимостью действовать, ибо изрекая все эти истины, я взращиваю семена своего уничтожения. И тем самым мои собственные пределы становятся очевидными. Хотя над нами и раскинулась беспредельность ночи, часть меня всё ещё блуждает лабиринтами Глубинных троп. Кусочек мрака, смутный, ускользающий и заявляющий при этом, что именно смерть… смерть и есть истинный путь к величию. Хотел бы я знать: не это ли ты называешь печалью? И тем самым мой предел стали зримыми, так же как ваши. Ибо желание, что в вас пылает так ярко, запечатлено и в моей собственной душе — пусть и в виде крохотных тлеющих угольков, — низведённое по прошествии тысяч лет до чего-то незаметного, ставшее единственным голодом, единственным языком пламени, единственной движущей силой, способной обуздать Легион, что внутри… Единственным Предназначением. Вот почему… вот почему я готов подставить горло под клинок вашего суждения. Вот почему готов сделаться послушным рабом ваших прихотей. Ибо, не считая смерти, вы, избранные души и те, кого вы смогли полюбить, и есть путь к исполнению моей величайшей мечты. Мир между нашими расами! Мир, который позволит образоваться обществу. Который спасёт всё, что есть сейчас и даст нам будущее. Ибо то, что я вижу сейчас, приведёт лишь к увяданию и смерти.
Архитектор стал серьёзнее, он пристально взглянул в глаза каждому из нас.
— Истина обретается в глубинах вашего взора. Но вы… Даже такая, как ты, — он указал на Элиссу, — рождённое в ином мире недоразумение — слабая, беременная, преследуемая тэйрном и целым народом, — ты и все вы — подлинный Гвоздь Бытия, крюк, на котором подвешено всё сущее. И поэтому я преклоняю колени, ожидающий и готовый принять смерть или озарение — не имеет значения, что именно… Ибо я наконец достигну выполнения своей цели. Достигну, так или иначе. Или обрету смерть, или исполню мечту.
— И каков же твой план? — нахмурившись, спросила Элисса. — Что именно ты хочешь сделать?
— Если я буду освобождён, то вознагражу вас. Так, как того и хочет каждый. Тебе, проводник, — он посмотрел на Хартониса, — я дарую жизнь, посредством слияния с сутью Порождения. Ты будешь жить столько, сколько захочешь. Со временем, быть может, станешь таким же, как я, — Архитектор вновь дотронулся до своей груди. — Ты, защитник, ведь хочешь того же?
— Я… позволь я ещё подумаю над перспективами, — пожал я плечами.
— Кроме объединения с Порождением, я могу предложить то, что выбрала твоя любовница, — он взглянул на Жрицу. — Ритуал слияния с демоном. Тогда ты усилишь свои способности, но каждую ночь станешь посещать Тень.
— Говорю, мне нужно это обдумать, — мотнул я головой.
— Тебе, Высшая, — Архитектор посмотрел на Аркуэнэ, — я могу вернуть память. Если ты этого хочешь, конечно же.
— Нет, — слабо улыбнулась она. — Не так давно, — её глаза метнулись к старику, — я осознала, что не хочу вспоминать былое, а лучше сосредоточусь на настоящем.
— Твой выбор, — кивнул он. — Тогда осталась ты… — теперь его внимание сосредоточилось на Кусланд. — Когда я говорил, что у меня есть план на вас всех, то я имел в виду вообще всех. Включая и твоего ребёнка, Элисса.
— Что?! — отпрянула она.
— Хартонис уже рассказал тебе про специфичность взгляда Истины, — произнёс Архитектор. — Носителями Глаза Нерождённого были лишь женщины и все их дети рождались мёртвыми. Я могу исправить это, поместив внутрь его тела часть своей сути. Это позволит ему родиться живым. Это будет твоей наградой.
— Часть сути? — нахмурилась девушка. — Что это значит?! Ты подчинишь его или…
— Скажите, Стражи, вы знаете, как умирает Архидемон? — оборвал её Архитектор. — Что дракон всего лишь переселяется в другое Порождение и по настоящему его может убить лишь Страж, который запирает его суть в собственном теле, отчего умирает в муках вместе с душой Архидемона?
— Известно, — кивнул я. — Ты хочешь поместить эту душу в её ребёнка? — я припомнил ритуал Морриган, который она предлагала провести в игре.
— Так и есть, — согласился Архитектор. — Это часть моего нового плана. Я одариваю вас, мои верные сторонники и помощники, а потом помещаю свою суть в нерождённого, обретая смерть нынешнего тела. Следом на вас возложится честь убить Архидемона и его душа также перейдёт к Элиссе, впитавшись в дитя. В меня. При рождении, я не только обрету человеческий облик, сохранив всю память и силы, но ещё и усилю их, а также приобрету возможность генерировать Зов Архидемона. Это позволит управлять Порождениями и контролировать их на совершенно ином уровне, не таком, как сейчас. Постепенно Ферелден, под моим контролем, используя помощь Порождений, объединит мир, а потом мы даруем этим низшим и заблудшим созданиям разум. Спасём человечество, эльфов, гномов, кунари. Что это, как не утопия, которая станет доступна, стоит лишь приложить все силы?
— Не выступит ли против нас весь мир, когда узнает, что Ферелден способен контролировать Порождений? — поинтересовался я. — И нет ли возможности… не знаю… более мирного объединения? В твоей «утопии» крови будет литься в десять раз больше, чем при любом Море.
— Хорошие мысли, защитник. Думаю, ты точно станешь одним из моего совета, — улыбнулся Архитектор. — А ты, Элисса… заменишь собой Андрасте. У тебя будет не только её Взгляд, но как и она, ты станешь женщиной, причисляемой к божествам. Ты будешь матерью нового человека. Того, кто изменит мир.
— Я не хочу быть матерью чудовища! — гневно воскликнула она. — Этот ребёнок только мой!
— У тебя не так много вариантов, — пожал он плечами. — Или стать матерью мессии, или родить мертвеца.
— С чего мне тебе верить? — резко успокоилась девушка. — Пусть даже всё сказанное тобой ранее было правдой, но как я могу поверить в то, что ты говоришь сейчас? Это невозможно проверить, но… — её рука опустилась на живот, — я чувствую своё дитя. Он живой! С чего ему умирать?!
— Посмотри на меня взглядом Истины, — Архитектор подался вперёд. — И поймёшь всё сама.
— Это… это не работает по желанию, — поморщилась Кусланд.
— Он работает тогда, когда нужно, — слабо улыбнулся Архитектор. — Например… сейчас.
И девушка застыла, широко раскрыв глаза. Её перекосило.
— Мерзость! — едва ли не выкрикнула Элисса.
— Но разве я вру? — уточнил он.
Кусланд замолчала и на какое-то мгновение я задумался, обманет она нас или нет.
— Не врёшь, — произнесла девушка спустя, наверное, минуту. — Не врёшь…
— Элисса, не соглашайся, — неожиданно твёрдо произнёс Хартонис. — Его дары отравлены.
— Ой, кто бы говорил, — с ненавистью посмотрел я на мага.
— Всё, что я совершил, я сделал ради своей мечты, — насупился старик. — Но теперь выясняется, что это была ложь.
— Что, не хочешь становиться полудемоном, полупорождением или кем там ещё? — хмыкнул я.
— Если бы я хотел сменить расу, то сделал бы это ещё у себя в хижине, став духом Тени, — огрызнулся он. — Моей целью было остаться человеком!
— Разве что внешне, — с толикой задумчивости проговорил Архитектор. — Человеческую внешность вполне реально сохранить. В остальном ты станешь иным. Впрочем, — существо пожало плечами, — в тебе уже плещется кровь Порождений, так что тебя останавливает от её усиления?
— Ничего, кроме боязни потерять себя, — буркнул маг. — Я слишком много общался с демонами, чтобы не знать их суть. Каждый из них мечтает лишь отведать чужой души, погрузив её в мир бесконечных страданий. И пусть именно ты, — он бросил короткий взгляд на Элиссу, — говоришь правду, это не означает, что моё мировоззрение не сменится, когда я вступлю на тот же путь.
— Тогда что ты хочешь, великий маг Хартонис? — спросил Архитектор.
— Оставить тебя здесь и поплотнее заделать дыру, — мстительно фыркнул старик. — Твои предложения…
— Элисса, — Архитектор перевёл фокус внимания на девушку. — Прозябать нищей полуволшебницей и рисковать всем каждый миг жизни или стать матерью, родив живого и здорового малыша? Который станет новым богом, заменив собой Создателя и объединит всё, что может дать этот мир: силу магии и энергию воина, скверну Архидемона и вечную жизнь Порождения, сохранив при этом разум и чувства живого человека. Мы первые, кто построит союз с Порождениями, поставив их силу нам на пользу.
— Звучит слишком утопически, — вздохнул я. — Нет, я… пожалуй считаю это неплохим вариантом, но…
— Утопия, построенная на костях несогласных, — провозгласил Хартонис. — Мир превратится в театр, сцену, где станет править это существо. Сейчас он искренен, но что скажет, когда получит власть?
— Про себя я уже высказался, — Архитектор развёл руками. — Хоть я и живу уже очень давно, но до сих пор сохранил разум и не был замечен в массовых убийствах. Творил, безусловно, очень много зла, но зачастую его благо перевешивало недостатки. Выбирайте! Или я, или Порождения и новый Мор, идущий один за другим. Элисса, ты видела, сколько Порождений живёт под землёй. Путешествие дало тебе понять, что мир висит на волоске. Рано или поздно подземные туннели переполнятся настолько, что вынуждены будут выплеснуться наружу. Будет Мор или не будет. Если не во главе с Архидемоном, то с каким-нибудь сильным Альфой. Бесконечная резня, без надежды на изменения. Или мир, который построю я. Может силой, но всё-таки, скорее своим опытом и интеллектом.
— Почему всё зависит от меня?! — выкрикнула она сквозь слёзы.
— Глупый вопрос. Ты совпала по всем условиям, которые были мне нужны. А учитывая твой статус тэйрны, я смогу претендовать на трон законными путями…
О, да. Особенно, если как в каноне погибнет Кайлан, а его скудоумный братец Алистер окажется принудительно сосватан за Элиссу.
— …я очень постарался, чтобы ты добралась до этого места живой и относительно здоровой, — продолжил Архитектор. — И раз ты сумела это сделать, то удача была на моей — и твоей, — стороне. Знак, который незримо присутствует на нашей судьбе.
— Ладно! — взмахнул я руками. — Всё это очень интересно, но знаешь, — теперь я прищурился, — меня немного коробит, что после всего произошедшего, поток «подарков» валится откровенно не на тех людей, которые того бы заслужили.
— Страж, — взглянул он на меня. — Начнём с того, что я не предполагал твоего выживания. Я не думал, что ты сумеешь добраться до этого места живым. Элиссу, — Архитектор кивнул на девушку, — оставили бы по множеству причин: как постельную грелку, как дочь тэйрна, как заложницу колдуна. Тебя же не защищало ничего, кроме твоей собственной силы. И ты выжил. Достойный путь.
— Ага-ага, очень приятно, — фыркнул я в ответ. — И после всего этого, твоё предложение — сделать меня полупорождением?
— Твои действия ещё раз подчёркивают, что ты выдающийся воин. Пожалуй, я признаю, что если мы сойдёмся в бою, то ты имеешь шансы на успех. А уж если выступишь со Жрицей, то у меня точно не будет шансов. Но есть ли в этом смысл? Если хочешь, я могу убрать скверну из твоей крови и тогда ты проживёшь счастливую жизнь… Лет пятьдесят или шестьдесят. Я вознагражу тебя золотом, которого хватит на безбедное существование и тебе, и твоим детям. Ты умрёшь любимым, в тепле и мире. Или… ты пройдёшь через процедуры, которые усилят скверну в твоей крови. Крови, к которой ты уже имеешь талант. Я обещаю, что сохраню твоё тело без изменений. Внешне. Внутренне же ты обратишься в высшее существо — так называемого «полукровку», который станет выше и человека, и Порождения Тьмы. Встанешь на один уровень со мной. Текущим мной. Но когда я пройду через перерождение, то первое время буду слаб и немощен. Защищай и помогай мне, тогда я вознесу тебя до высот, неведомых никогда и никем. Ты сможешь стать генералом моей непобедимой армии, моим советником и правой рукой. Ты получишь то, что хочешь. Вот он, способ обрести силу и жизнь.
— Откуда ты знаешь, что я хочу? — зачем-то взглянул я на молчаливую Элиссу, которая продолжала смотреть на Архитектора, будто подсчитывая все прожитые им годы. Я надеялся, что если существо соврёт, то девушка как-то даст об этом знать. Но… пока она безмолвствовала.
— Сны. Я видел твои сны, — как само собой разумеющееся поведал он. — Ты возжелал вещи, что были одновременно просты и элегантны. Хотел любить и быть любимым. Хотел изучать и развивать свои способности. Хотел жить в мире и спокойствии, причём жить долго и со вкусом. Кто-то скажет, что это мелочные и глупые цели. Я же, с высоты веков своей жизни, скажу, что это — единственное, ради чего стоит жить. Иначе это будет существование, полное му́ки.
Не отдавая себе отчёта, я кивнул. А потом, осознав своё действие, отвёл глаза. Я понял, что купился. Что уже сделал свой выбор. Проклятье! Или возможность?..
— Итак, — Архитектор обвёл нас долгим взглядом, — скажите же, что вы все решили касательно моего предложения? Вы поможете мне покинуть эту темницу или покинете это место? А может, освободите, чтобы убить?
Его глаза были полны печальной мудрости веков.
— Решайте! — добавил он экспрессии в голос. — Решайте! Потому что судьба всего сущего стоит прямо перед вами! Соглашайтесь и мы изменим мир!
Я согласился. И мир был переписан.
* * *
Остагар, Ферелден, взгляд со стороны
Река Сурса и крепость Остагар назывались в Империи Тевинтер обухом и лезвием, потому что они были одинаково важны для обороны.
Представляя крайнюю точку посягательств Тевинтерской Империи в варварских землях на юго-востоке, крепость Остагар была одной из самых важных оборонительных укреплений по ту сторону Недремлющего моря.
Она стояла на краю Диких земель Коркари и наблюдала за какими-либо признаками вторжения Порождений Тьмы и варваров, ныне известных как хасинды. Крепость охраняла очень узкий проход в горах, и, тем самым, оправдывала свою позицию, так как все попытки вторжения были отбиты и северные плодородные низменности никогда не были тронуты. Как и большинство других имперских застав на юге, Остагар был заброшен после распада Тевинтера во время Блаженного Века.
Позднее крепость была успешно разграблена хасиндами, но когда угроза с их стороны уменьшилась, уже после образования Ферелдена в том виде, который есть сейчас, Остагар забросили полностью. Крепость оставалась без управления на протяжении веков, хотя бóльшая часть стен всё ещё стояла, как и Башня Ишала, названная так в честь великого архонта Ишала, который и построил Остагар. Впрочем, до сих пор крепость оставалась свидетельством магической мощи Тевинтерской Империи, которая её создала.
И совсем рядом, буквально напротив, располагалось ещё одно препятствие, способное помешать возможному врагу.
Харсунк. Рыбный Нож.
Так племена хасиндов и аламарри называли реку Сурса, ибо именно этот тип клинка напоминало её русло, особенно если смотреть на него с высокого берега, со стороны бастионов Остагара, в лучах заходящего солнца: длинное и тонкое серебрящееся лезвие, рассекавшее дикие земли. Её восточный берег был почти прямым, а западный, подверженный наводнениям, изогнут, словно после многолетнего тесного знакомства с точилом.
«Рыбками» хасинды и древние аламарри, проживающее на территории нынешнего Ферелдена, называли Порождений — «тварей», как зовут их в иных краях.
— Рыба, — говаривали пострадавшие от войны, — сперва должна на ноже попрыгать.
Они изрекали, как это и положено воинственным людям, полным коварства и ненависти, слова, уничижительные для своих врагов, осмеивая (как и следует) всё смертельно опасное и подлинное, что было в них. В простых и суровых сердцах этих людей река Сурса всегда оставалась своей, всегда служила людям.
Однако на деле Харсунк обладал двумя смертоносными лезвиями. Со дней падения Империи Тевинтер неисчислимые множества людей пролили кровь на его берегах: души эти пали в сражениях, память о которых сохранилась запечатлённой лишь на потрескавшихся и ушедших в землю камнях. Летописи повествовали о раздутых гниением трупах, запиравших своей массой устье реки, об огромных скоплениях мертвечины, которые несло сверху днями, а то и неделями, прежде чем тление и безжалостное течение не отправляли их в глотку Диких земель Коркари.
Харсунк помогал и тем, кто хотел через него переправиться, и тем, кто оборонялся на его берегах, — и их кровь в равной мере обагряла воды. «Если эта река — наш нож, — спрашивал своих самоуверенных генералов архонт Гессариан, человек, кому было суждено править Тевинтером во время зарождения культа Андрасте, — то почему мы поставили Остагар сторожить её?»
Однако, в конечном итоге обух клинка оказался острее лезвия. Крепость была заброшена и ныне стояла в руинах, а вот река продолжила своё существование и далее. Сотни лет минуло, прежде чем людям удалось вдохнуть смысл в её некогда воспеваемые аспекты. Сотни лет прошло, прежде чем король Кайлан и его армия снова взяла в руки это старое оружие, объединив обух и лезвие, которое собирались обагрить кровью.
Изначально Кайлан и остальные были настроены скептично, ведь полноценного Мора не было очень давно. Однако, донесения крестьян, купцов и немногих путешественников подтверждали сообщения Стражей. К тому же, собранные дружины эрлов и баннов начали сталкиваться с полчищами тварей, которые полезли из всех мест, постепенно объединяясь во всё более внушительные армии.
Несколько отрядов разведки направленных на подсчёт Орды так и не вернулись. Это стало поводом объявить всеобщий сбор. Времени на это ушло много, как и различных дипломатических заморочек, что с другими государствами, поинтересовавшимися причиной сбора армии, что и среди своих же. Далеко не все лорды горели желанием отправлять войска, считая проблему не стоящей таких жертв. Лишь авторитет Логейна вместе с его железной рукой вынудил каждого землевладельца, хоть окраинного и бедного, хоть центрального и богатого, направить войска на поддержку короля.
Сумев сопоставить общую картину по смутным донесениям, Кайлан и его совет наметили точку сбора и столкновения с Ордой — заброшенную крепость Остагар. Когда объединённые силы подошли к легендарным руинам, прошло известие об одном из уцелевших отрядов ранее направленной разведки. Эта новость молнией пронеслось над могучим воинством. Клич громогласного одобрения прокатился над армией, застревая лишь в глотках тех, кто хотя бы мельком видел измученных разведчиков. Восклицания всегда оказывались мерой радости или горя. И одного взгляда подчас бывало достаточно, чтобы измерить масштаб произошедшего — того, что претерпела чужая душа, — дабы понять, победила она или выжила, просто дрогнула или сдалась без остатка. И облик отступивших, чудом сбежавших людей, яснее ясного говорил о том, что на их долю выпало нечто более ужасное, нежели просто страдание, нечто такое, для чего нет слов в языке.
Так король и его совет узнали, что угроза куда более опасна, чем могли себе представить. И Порождения тоже собирали силы в единый кулак. Как ни странно, людям было это на руку. Гораздо лучше разгромить врага в одном, решающем бою, чем годами преследовать его по своей территории.
— Хорошо, что твари тупы, — как всегда категорично заявил Логейн. — Если бы я командовал ими, то реализовал преимущества по полной: точечные удары по всей территории страны, а потом мгновенный отход по Глубинным тропам. Все деревни запылали бы у меня в течение трёх месяцев. Я обескровил бы эти земли, лишил солдат дома и пропитания. И лишь потом нанёс бы удар.
— Тогда я рад, что ты на моей стороне, — улыбнулся король.
— Да-а… — протянул Логейн. — Именно на твоей, Кайлан.
О противоречиях между этими двумя знали, казалось, даже собаки живущие в дремучих чащобах. Сын Мэрика, боевого товарища тэйрна ещё со времён восстания Ферелдена, вечно разочаровывал знаменитого полководца. И хоть Кайлан был женат на его дочери, Аноре, отсутствие детей делало положение Логейна ненадёжным, а крестьянское происхождение ставили ему в пику при каждой серьёзной встрече. Кайлан же, в последние годы, и вовсе начал вести политику сближения с теми, кого Мак-Тир ненавидел всей глубиной своей души. Причём ненавидел куда сильнее и яростнее Порождений. Что можно взять с последних? Животные.
Речь, конечно же, об Орлее. Во дворце гуляли слухи, что Кайлан хочет развестись с Анорой и взять замуж императрицу Орлея — Селину, которая как раз правила в одиночку. Это позволило бы объединить страны и забыть старые разногласия. Такого Логейн позволить не мог.
Между тем, расположившиеся в Остагаре люди спешно ремонтировали крепость, пытаясь хоть как-то её обновить. На данный момент внутри неё расположились все ключевые лица королевства, а также армия в тридцать тысяч мечей, включая магов. Они выжидали и готовились, направляя куда бóльшие, чем ранее, отряды разведки, которые, вдобавок, усиляли колдунами и Серыми Стражами, имеющими на тварей чутьё. К таким группам уже нельзя было подкрасться незамеченным.
Постепенно всё больше сил и информации собиралось в Остагаре. Командование понимало, Орда, как и они сами, готовится к бою. Вот только в отличие от людей, у тварей не было желания обезглавить страну, лишив её всего руководства, всей знати и всей армии одним успешным ударом. Они просто чуяли огромную массу людей, повозки с провиантом к которым ходили чуть ли не ежедневно (под большой охраной) и желали уничтожить их, а потом сожрать.
Единственное, что Порождения понимали — такое войско не победить малыми силами. И Архидемон созывал тварей, которые легионами стекались из-под земли, находя прибежище в Диких землях Коркари, вырезая в них всё живое, что только могли найти. Бесчисленные орды Порождений наполнили леса и болота, не уничтожая своих же сородичей лишь по воле осквернённого дракона.
Две армии собирались друг напротив друга и ставкой в этой битве была не просто жизнь, а судьба всей страны. Уничтожив войско Кайлана, Порождения лавиной пройдут по всему Ферелдену, превращая плодородные земли в выжженные пустоши. Минусом было и расположение государства, которое граничило лишь с Орлеем и то через ограниченный западный проход. С востока Ферелден сдерживал амарантайский океан, а с севера — Недремлющее море. На юге же простиралась полоса Диких земель, где ныне властвовали Порождения Тьмы.
Помощи ждать было неоткуда.
Ежедневно, вместе с припасами, к Остагару подходили всё новые и новые люди — мастеровые, воины Пепла, наёмники всех мастей, Серые Стражи и подтягивающиеся запоздалые войска ферелденских аристократов. Никто не удивился, когда однажды к воротам подошла небольшая группа, состоящая из пяти человек: высокого мужчины с холодными глазами, эльфийки, укутанной в плащ, коротковолосой беременной девушки, старика, опирающегося на изысканный посох, украшенный драгоценным камнем и улыбчивой женщины с живым лицом, которая с интересом осматривала всё вокруг.
Почти сразу странная компания направила запрос командору Серых Стражей и, как ни странно, он поспешил выйти им на встречу.
— Значит, ты всё-таки выжил, Зиркирт, — Дункан, никого не стесняясь, обнял мужчину, а потом более серьёзно его осмотрел. — Вижу… жизнь в Иджхолле оставила на тебе свой след.
— Тебе не рассказывали о походе Суртона? — выгнул он бровь.
— Нет, — просто ответил командор. — Но видимо всё прошло не лучшим образом? Неужто попали в засаду Порождений?
— Ну уж точно не Великого Пожирателя Серых Стражей, — хмыкнул Зиркирт. — Твари. Вина всегда на них.
Смуглокожий бородач усмехнулся.
— Ты прав, — только и сказал он. — И тебе повезло, что застал меня здесь. Я прибыл всего неделю назад со своими последними рекрутами.
— Действительно… — на миг задумался Зиркирт, а потом открыл было рот, чтобы поинтересоваться, кого конкретно привёл Дункан и… не стал этого делать. Вместо этого мужчина представил своих спутников: эльфийку-чародейку Аркуэнэ, искусного мага Хартониса, его дочь Элиссу — на которую Дункан посмотрел подозрительным взглядом, — и…
— Меня зовут Тисса, — улыбнулась достаточно молодая женщина, пожавшая командору руку. — Я, можно сказать, на все руки мастер: и в магии немного разбираюсь, и мечом могу помахать…
Зиркирт даже не удивился, когда Архитектор, желая помочь им быстрее добраться до Ферелдена, позвал свою… «знакомую», коей оказалась уже виденная им «демон-ангел», однажды спасшая юного Серого Стража из когтей Порождений. Теперь демонице предстояло повторить свой полёт, но уже с гораздо более тяжёлой и многочисленной ношей.
«Даже Высшие демоны прислуживают Архитектору, — подумал он тогда. — Похоже, я сделал верный выбор».
Единственное, что «демон-ангел» сделала перед тем, как войти в Остагар — сменила внешность, сделав её более простой и не выделяющейся.
— Тебе бы тоже изменить личико, а не только укоротить волосы, — пропела Тисса в сторону Элиссы. — Или думаешь, твой отец и братья решат отсидеться в Хайевере?
Но будущая мать бога ничего не ответила ей. Может и правильно, потому что уже в крепости они узнали о страшной резне в Хайевере. Выжившие поговаривали, что это дело рук эрла Хоу, который всё ещё не пришёл, «опаздывал», но Кайлан уже планировал задать ему пару вопросов. Желательно сразу в пыточной.
Впрочем, до этого момента ещё нужно было дожить.
Они прибыли в Остагар очень вовремя, и не только потому, что застали Дункана. Спустя всего несколько дней взмыленная разведка сообщила, что поток Порождений двинулся в сторону Остагара и реки Сурсы. Уже к вечеру наблюдатели, стоящие на самых высоких башнях полуразрушенной крепости, сквозь подзорную трубу могли видеть, как под горами, на той стороне реки, собирались твари. Скопища буро-серых тел, умножавшихся, покрывая собою всю землю, холмы и пригорки, заливая долины, поглощая и охватывая дали. Повсюду перемещались и смешивались друг с другом огромные толпы. Казалось, что плавился сам мир. Ошеломлённые люди взирали на невероятное движение, не страшась и не удивляясь, ибо многим просто не хватало способностей до конца понять, что за зрелище разворачивалось перед ними. Они понимали только одно — что оказались карликами, ничего не значащей мошкарой перед лицом чудовищной гнусности. Они понимали, что их собственные жизни имели смысл только в своей сумме. И поскольку факт сей являлся суровой правдой человеческого бытия, постижение его имело характер откровения.
Начались финальные приготовления, когда всех людей собирали на заранее подготовленных участках. Распределяли катапульты и скорпионы, подготавливали пучки стрел и болтов. Маги набивали карманы зельями лириума, а жрицы Церкви Света благословляли солдат перед боем, раздавая им «амулеты защиты» и иные вещи, долженствующие поднять боевой дух.
Они добрались до самых границ. Они вышли на бой, чтобы спасти свою родину и страну. Нельзя было усомниться в полутенях, создававших этот безумный спектакль. В справедливости их дела. В божественной природе святости их миссии. Сомнению подлежала только их сила.
На ближайшем собрании тэйрн Логейн ткнул пальцем в большую красочную карту, над которой так часто препирались советники короля Кайлана, и провёл сияющим перстом вдоль жирной чёрной линии, изображавшей русло Рыбного Ножа, славного Харсунка. Река была слишком глубока, чтобы перейти её вброд, и слишком широка, чтобы Порождения могли её переплыть; это знали даже те, кто не читал отчётов королевской разведки.
Как бы Орда не увеличивалась, она вынуждена будет остановиться перед бушующим потоком воды. Альфам и эмиссарам придётся организовать переправу, что значило либо нападение постоянным тонким ручейком, либо стремительный заплыв по воде, что грозило риском потерять более половины Порождений.
Так или иначе, это играло людям на руку. Они смогут обстреливать тварей с расстояния и будут защищать крепость не считаясь ни с чем.
План, который был ими выбран, казался до смешного простым, но действенным. Перебирающихся на берег Порождений будут сжигать маги и боевые машины. Когда же кончится мана и истощатся боеприпасы, они позволят чудовищам собраться с силами и пойти на Остагар. Осада займёт тварей, заставит их разделиться, окружить крепость со всех сторон. Тогда, в момент, когда всё повиснет на волоске, Серые Стражи зажгут маяк Башни Ишала, и вторая часть армии, под командованием Логейна, ударит в тыл, добивая Порождений Тьмы, зажатых между крепостью и свежим подкреплением.
— И да поможет нам Создатель, — завершил король собрание этими словами.
* * *
Подземелья под Остагаром, взгляд со стороны
Они сопели во тьме, гнусные лёгкие вдыхали и выдыхали мерзкий, отвратный воздух. Неуклюжие зловещие мысли копошились в нескладных, изуродованных черепах. Их одолевали блохи. Они вглядывались во мрак липкими глазами, однако не могли увидеть ничего, кроме тьмы. Ощетинившись, они лязгали зубами и рявкали друг на друга на своём примитивном языке. Словно дряхлый пес, зализывающий старую рану, кто-нибудь из них время от времени щерился, цеплялся рукой за тьму, скрывавшую неисчислимое множество ему подобных.
Всё дальше и дальше разбредались они по подземным коридорам, сопя во мраке, мотая нечёсаными чёрными бизоньими гривами.
Ожидая.
* * *
Примечание автора: понравилась глава? Не забудь поставить лайк вот здесь и конечно же буду ждать твой комментарий :))