Вернувшийся_во_мрак_Глава_28.epub
Вернувшийся_во_мрак_Глава_28.docx
Вернувшийся_во_мрак_Глава_28.fb2
Скачать все главы одним файлом можно тут
Глава 28
Логейн Мак-Тир, взгляд со стороны
Зрелище чудовищной бойни опустошало сердце в той же мере, в какой и разум, но терзался тэйрн не по причине жалости или сострадания, а лишь из-за невероятных масштабов происходящего смертоубийства.
Даже жизни, не имеющие для тебя никакого значения, могли выворачивать наизнанку душу, когда становились холмами из трупов.
Это же твари! Отчего он не чувствует радости — нет, нутряного восторга, — от вида их смерти, как все остальные?
Оттого, что видел приближающееся поражение?
Скрипнув зубами, мужчина отвёл взгляд от поля боя. Башня Ишала уже пала, очевидно разрушенная в ходе боёв, однако напоследок успела показать сигнал. Глупо было ожидать, что никто из войска тэйрна не приглядывал за ней. К тому же, вскоре после обвала, в небо влетел огромный огненный шар, очевидно долженствующий показать бедственность положения и дать повторный сигнал о помощи.
Логейн и его лейтенант — суровая и вечно хмурая женщина, по имени Коутрен, — во главе отряда, состоящего из штабных офицеров и командиров, находились высоко на южных склонах, откуда могли во всех подробностях рассмотреть сверкающую громаду Остагара, который уже давно окружили Порождения Тьмы. Возле ворот крепости их было особенно много и, если приглядеться, можно было даже заметить несколько островков людей, которые изо всех сил выполняли работу забойщиков, уничтожая тварей в таких масштабах, что повсюду валялись горы трупов, по которым Порождения ползали, как тараканы.
«Линия! — припомнил Мак-Тир слова, которые без конца вопили королевские инструктора во время тренировок. — Каре!» — только эти понятия считались в битве по-настоящему священными и стоящими любой принесённой жертвы. Удержи линию, сохрани каре, и всё остальное, имеющее ценность и оставшееся за пределами битвы, тоже будет спасено: будь то твоя жена или твой король, твой сын или твои родители. Умри, храня линию — и будешь спасён, ибо Создатель столь же щедр, сколь и безжалостен.
Попытка же оставить линию грозила неминуемой смертью.
Однако, сейчас всё было не так. Войска превратились в скопления разрозненных людей, отчего Логейн неприязненно кривился.
«Кайлан, скудоумный олух, зачем ты вообще вывел людей из Остагара?! — мысленно вопил он. — Ладно ещё Серых Стражей направить вперёд — этих орлейских предателей давно пора было вывести из игры и назначить на их место наших, местных. Но зачем надо было продолжать и жертвовать собой?!»
Теперь гениальный стратег и тактик оказался на распутье, не зная как поступить. На всех предыдущих военных советах, где генералы планировали эту кампанию, именно стойкость и слаженность войск признавалась самым главным пунктом, наиважнейшей из всех прочих забот, кроме разве что снабжения. Военачальники читали и перечитывали истории подавления четырёх прежних Моров, штудировали уцелевшие фрагменты древних летописей, даже изучали отчёты Тевинтера и Орлея, пытаясь постичь, каковы были основные причины победы над Порождениями в прошлом.
Стойкость. Не хитрость. Не чародейская мощь. Не считая капризов судьбы, не считая слепого везения, именно стойкость — и дисциплина — отличала и отделяла выживших от погибших.
Та самая, что исчезала и растворялась сейчас прямо на глазах у Логейна, с ужасом взирающего на происходящее.
Ему казалось, что он словно наблюдал за брошенной в огонь восковой картиной — огромным полотном с изображением идеально ровных (не считая изъянов местности) боевых порядков, которое вдруг прогибается, плывёт, а потом растекается, будто растопленное масло. Вновь и вновь он тёр свои глаза, но ничего не менялось. Остагарские командующие позволили пойти прахом все его начинания и вместо того, чтобы методично рубить тварей, сидя под хоть какими-то укреплениями, они высыпались наружу и позволили себя окружить.
Всё это заставляло Мак-Тира вспоминать прошлые унижения и потери, которые он терпел во дворе Кайлана, сына своего лучшего друга Мэрика. Вот только даже с отцом нынешнего короля у Логейна не всегда получалось найти общий язык, что говорить про того, кто никогда даже не видел настоящей войны?
С годами Кайлан всё больше вызывал у тэйрна откровенную неприязнь, особенно после того, как начал сближаться с орлейскими псами и лизать пятки Селине. Сам король, правда, называл это «дипломатическими отношениями» и ещё смел снисходительно объяснять Логейну, что тому, дескать, надо у него поучиться.
«А то только воевать и умеешь», — с оттенком презрения произнёс король, чем едва не заставил Мак-Тира врезать ему по лицу.
Происходящее сейчас терзало душу Логейна не меньше, чем прошлая сцена, навсегда поселившаяся в его памяти.
— Займём лучшее место, чтобы осмотреться, — приказал тэйрн и Коутрен громко повторила приказ, отчего войско стало смещаться ближе к столкновению, хоть и недостаточно, дабы вступить в бой. Мак-Тир всё ещё сомневался и обдумывал.
Они спешно двинулись вдоль одного из множества горных хребтов, на которые Нож выбрасывал утопших тварей. Их было так много, что войска то и дело запинались них. В воздухе витал запах бойни, хотя до самого поля боя было ещё далеко.
С каждым шагом картина происходящего всё больше раскрывалась перед Логейном. Исполинская змея, состоящая из сотен тысяч Порождений, дрожа и пульсируя, ползла вперёд, обрушиваясь на Остагар, который, как акулий плавник, рассекал её на части.
Мёртвые Порождения устилали всё вокруг, кроме самых отвесных склонов. Колдовские огни озаряли стены и укрепления крепости, начиная от самых вершин. Там же виднелись миниатюрные фигурки, стоявшие, покачиваясь, над дрожащими тенями и струящимися потоками света. Впереди, прямо перед ним, словно на поверхности накренившегося стола, бушевала битва — топтались огромные вздымающиеся массы, окутанные клубами пыли. Люди смешались с неисчислимыми множествами погани и в своей кровожадности стали от неё неотличимы. Могучие звери, явившиеся, чтобы покончить со своими более мелкими сородичами.
Острая боль, терзавшая сердце Мак-Тира, рванулась вверх, сжав ему глотку.
Видя переживание тэйрна, обычно суровая Коутрен положила руку ему на плечо.
— Если мы зайдём Орде с фланга, то сумеем смести их в сторону и занять оборону на берегу… — начала было говорить она, но Логейн смахнул её ладонь, а потом встряхнулся, осознав, что едва не потерял самообладание.
Этот миг не был для Мак-Тира внове, ибо он сталкивался с подобным почти в каждом своём сражении. Миг, заставляющий каждого генерала предпринимать всё возможное, чтобы не допустить его.
Миг беспомощности. Когда события начинают происходить быстрее, чем успеваешь что-то сказать.
* * *
Дюран Эдукан, взгляд со стороны
Древнюю крепость осыпало обломками от рухнувшей башни Ишала. Дюран и его дружинники в возбуждении толпились поодаль, осматривая, как последние камни осыпались вниз. Принц не мог поверить, что всего одна волшебница могла нанести столь огромные повреждения! Всего одна! И башня перестала существовать.
Смерть стольких Порождений, набившихся внизу, ощутилась даже Эдуканом. Гном удовлетворённо улыбнулся.
— Теперь если и прокопают новый проход, то сделают это не сразу. У нас полно времени, — сообщил он свите.
«Полно времени, чтобы умереть», — мелькнула полная пораженческого настроя мысль в его голове.
— Как это случилось?! — подбежал к Дюрану ранее виденный молодой аристократ, стоящий у окна. Принц помнил его, ведь они вместе проходили через Посвящение. Имя ещё на «А» начиналось. Но какое?.. — Почему рухнула башня?! Как теперь подать сигнал?!
В следующий миг, словно отвечая на его вопрос, эльфийская чародейска выстрелила в воздух огромным огненным шаром, который с оглушительным грохотом взорвался, не доходя до облаков.
— Вот тебе и ответ, — ворчливо фыркнул Дюран, отодвинув парня и пройдя мимо. Вслед за ним направились его подчинённые.
Посмотрев на Жрицу, гном почтительно склонил голову, как только она, безошибочно определив направление взгляда, повернулась к нему.
Признательность и ликование двумя крыльями трепетали в душе Эдукана. Такая несравненная мощь! Мощь, способная выкорчевать и выбросить целую каменную башню, построенную во времена расцвета империи Тевинтер! И эта могучая волшебница сражалась на его стороне. Гордость обуревала гнома, яростное тщеславие, сделавшее его надменным, недвижимым и болящим.
Ибо сие действо, более чем что-либо другое, указывало на то, что судьба определённо знала, куда направить Дюрана и что ему показать.
«Спесивый Белен никогда не мог бы даже увидеть подобное!» — мысленно рассмеялся он.
Оглянувшись на остальных, гном застал момент, когда последние представители войска покидали пределы Остагара, оставив внутри малую горстку стражи, волшебников, раненых и представителей обслуги, бóльшая часть которых, к этому моменту, успели обрядиться в доспехи и схватить оружие. Низкие боевые навыки играли свою роль, но даже так, каждый из них планировал забрать с собой хотя бы одно Порождение.
Маги, на взгляд гнома, словно открыли второе дыхание или умудрились заправиться новой порцией лириума, хоть подобное и было невозможно. В таких объёмах зелье убило бы их быстрее Порождений. И всё же, волшебники неистовствовали, постоянно бросая в тварей наиболее «тяжёлые» и мощные чары. Откуда только взяли силы?
И всё же, они несли хаос, уничтожающий всё вокруг.
«Вот они — единственные подлинные и по настоящему священные псалмы», — понял принц Орзаммара.
Так же как крепость Остагар была единственным подлинным храмом.
Покрутив головой, Дюран заметил, что ранее встреченный Страж, управляющий кровью, забрался на вершину наполовину сломанной колонны и наблюдал сверху, оценивая поле боя и всё происходящее вокруг. Эльфийка, заметив его, наложила на себя какие-то чары и за пару мгновений, высокими прыжками, добралась до него, встав рядом.
Эдукан осознал, что перед тем, как убьёт Белена, схватит его за руку, так крепко, что тот сморщится и не сможет даже разжать тиски его рук! Он не выпустит его и расскажет о том, чему стал свидетелем вот в этот самый миг — прямо сейчас, — и, что ещё важнее, объяснит ему то, что ныне постиг. Он заставит этого дурачка увидеть всю суть той воистину бабской слабости, что осквернила его сердце, заставив из желания власти убить одного брата и подставить второго.
Да! Мир совсем не так прост, как кажется, сидя в каменных склепах, которые его сородичи называют тейгами.
Впрочем, люди, живущие на поверхности, тоже были зашоренными и слабыми. Только некоторые из них могли видеть. И Дюрану казалось, что он вскоре может причислить себя к таковым.
Ославленный в легендах Остагар, твердыня твердынь, осыпалась от напора врагов прямо у него на глазах. Как будто лезвие постепенно обрезало цитадель со всех сторон. Несмотря на подавляющую мощь волшебников, которые будто одновременно продали души дьяволу (недалеко от истины!), их стены всё больше и больше сдавали под напором Порождений. То тут, то там оборону прорывали и в бой приходилось вступать самым последним резервам. Даже раненые вырывались из объятий жриц, хватая оружие в руки и вступая в свою последнюю схватку.
Посмотрев на небо, Дюран испытал головокружение. Ему казалось, что земля поплыла у него под ногами, но затем она и в самом деле задрожала от гулких ударов. И принц Орзаммара вдруг понял, что снова смеётся, выставив наружу зубы на манер гиены.
Враг. Враг идёт сюда. Он знал это с той разновидностью беспечного осознания, что свойственна пьяницам и свидетелям катастрофы. Гном перевёл взгляд на Стража и эльфийку, стоящих на колонне и ощутил внезапное желание оттрахать длинноухую сучку во все места. Обычно он избегал сильных женщин, но эта казалась ему чем-то удивительной.
Эдукан оскалился. Сила. Сила — вот знак сверхъестественного превосходства. И какое имеет значение, демоническое оно, божественное или даже смертное?
Пока оно превосходство.
— Могила, разграбленная, чтобы обустроить новую могилу, — прокомментировал он гудение земли, под которой копошились очередные полчища тварей. Дюран считал, что им понадобится больше времени, но Порождения, несмотря на тысячи сородичей, задавленных обломками, уже готовились к новому прорыву.
Дрожь, пробегающая по океану камня.
Трещины скользили и змеились по старому фундаменту Остагара. Дождь из пыли струилась со стен. Принц покрепче сжал в руках оружие.
— Эй, лорд! — завопил он в сторону парня-Стража, который подходил к нему с вопросами. — Становись рядом!
Тот послушно подошёл, хоть и смотрел при этом с недовольством. Похоже, отношение гнома ему не нравилось.
— Тебя как звать? — спросил Эдукан.
— Айдан Кусланд, — нахмурившись, ответил он. Парень считал, что сейчас гном начнёт припоминать историю, которая ходила по войску. О том, как эрл Хоу перерезал всю его семью, кроме брата Фергюса, ушедшего на войну немногим ранее, и сестры Элиссы, которая сбежала из дома почти два года назад.
— Я — Дюран, будем знакомы, — оскалившись, крепко пожал он его мозолистую, мускулистую руку. Хватка Айдана приятно отдалась в мышцах самого гнома.
«Крепкий, — довольно подумал он. — Может и правда на что-то сгодится».
А проходы под ними всё росли и ширились. Звери, обитающие там, били себя по щекам, чтобы заставить уродливые глаза слезиться. Заунывный лающий вой умирающих преследовал, давил на все их тысячи, тревожно собирающиеся в тёмной глубине разветвлённых туннелей. Муки и ярость немного унимались, если из глаз текла жидкость и тогда они мычали и ревели своими лающими глотками.
Они готовились.
* * *
— Вот он, — приподнялся я, задирая голову выше. — Летит.
Огромный осквернённый дракон величественно плыл сквозь охряное марево, описывая круги над бурлящими предгорьями долины, ставшей местом чудовищной бойни. Само его видение калечило разум и мысли, вызывало оцепенение, которое растекалось по внутренностям и конечностям, словно струящийся дым.
На миг меня охватил ужас, ибо всё это уже являлось мне во снах. Да, я, как и почти все Серые Стражи, видел Архидемона, который царапал нас своей волей, ведь в наших жилах текла скверна. Правда столь малого числа не хватало, дабы существо взяло над нами контроль, как над полчищами своих низших созданий. Но даже так… даже так…
Сглотнув, я потёр руки. Вот-вот состоится финальный бой. И опять против дракона! У меня до сих пор чешутся фантомные шрамы, оставшиеся от раскалённого пламени той твари, которую мы убили с Аркуэнэ и Хартонисом. Кстати о последнем…
— Где старик? — посмотрел я вниз.
— Он в том строении, которое переделали под лазарет, — кивнула Жрица на неприметное здание. — Прикрывает и готовится.
— Сообщи ему, что цель найдена. Пора объединить силы, — оскалился я.
Эльфийка кивнула и спрыгнула с тридцатиметровой высоты, будто бы это была третья ступенька лестницы.
Я же снова перевёл внимание на Архидемона. Тёмные, рваные очертания, вялые, подёргивающиеся когти, шершавые крылья, ловящие потоки ветра.
Подобно всякому стервятнику, он тяжело парил в небесах, взмывая в порывах ветра. Он внушал эмоции более сильные, нежели просто отвращение. Сам вид его повергал в смятение, и не только потому что шкура его выглядела словно елозящие по телу кости, в нём было нечто — возможно какое-то ощущение гниения или порчи, возникавшее при взгляде на эту бледно-серую со множеством трупных ран, шкуру. Или, быть может, какая-то странность в его движениях — вызывавшее тошноту и некое тревожное, хоть и ускользающее от обыденного восприятия чувство.
Архидемон летел на запад и внимательно всматривался в кишащую под ним бессчётную мерзость, а затем, развернувшись на юг, воззрилось на бастионы Остагара — на груды исходящих чёрным дымом трупов, вспышки смертоносного света и меня, наблюдающего за ним с вершины колонны.
Пасть Архидемона раскрылась и оттуда вырвался протяжный, полный боли и злобы рёв.
— Может, заручиться поддержкой одержимых? — глянул я вниз. — Нет уж… Тесса! — крикнул я, отчего демоница, словно по мановению руки — не прошло и десяти секунд! — заскочила ко мне на колонну.
— Господин приучил тебя командовать, — мурлыкнула она, что выглядело не так эффектно, как с её прежней внешностью, однако Высший демон Желания всё равно заставляла пылать от нетерпения. Её облик… проклятье, я хочу её! И с этим ничего нельзя было поделать. Не зря после общения с этой сучкой, я всегда уединялся с Аркуэнэ, когда на полчаса, а когда и парочку.
— Нам понадобится помощь, — кивнул я на Архидемона, которого демоница давно уже заметила.
— И как ты планируешь бой? — улыбнулась она. — Думаешь, он решит присесть посреди Орды, дав себя растерзать? Это дракон. Падший, осквернённый, но дракон. И его стихия — воздух.
— Почти так, — хмыкнул я, а потом ткнул пальцем в Ульдреда (впервые услышав имя этого лысого, сходу записал его во враги, но после короткого разговора… как-то засомневался). — Одержимый, но держит себя в руках. А ещё летает.
— Для этого есть разные методы, но все берут начало из Тени и демонической природы, — пожала она плечами. — Я тоже так могу, но проще всё-таки создать крылья.
— Мне нужно, чтобы ты согласовала вопрос помощи с демонами. Вместе мы не оставим этой твари даже шанса. А потом…
— Порождения разбегутся, — кивнула она. — Или продолжат?
— Без разницы, — мотнул я головой. — Их уничтожение уже будет делом времени. А новую Орду собрать будет некому.
— До момента рождения хозяина, — улыбнулась Тисса и облизнула губы. — Хорошо, я попробую.
Нырнув в сторону Ульдреда, она исчезла с колонны, я же, обернувшись, заметил, как из лечебницы торопливо вышли Аркуэнэ со старым ублюдком. Мысль о его случайной смерти до сих пор меня не отпускала. Может, дракон сожрёт его? Или обратит в пепел? Самому убивать не хочется, так как не желаю портить отношения с будущим «сыном» Элиссы. Причём у меня возникала мысль убить Архитектора, пока он будет беспомощным, но… вспоминая его слова… Я и правда не хотел оказаться в будущем, которое виделось мне вполне себе реальным. Рано или поздно, может через сто, а может через тысячу лет, но мир неизбежно столкнётся с новой Ордой. Глубинные тропы будут переполнены настолько, что подобный уже увиденному потоку, выльется в каждой стране. Твари сожрут этот мир и я, как один из тех, кто обрёл потенциально вечную жизнь, не хочу подобного. И самое обидное — в одиночку я не смогу это изменить. Даже если пойду на Глубинные тропы и потрачу вечность на истребление Порождений, я не сумею зачистить даже десятую, даже сотую часть!
— Поборемся, — ухмыльнулся я. — И победим!
* * *
Дюран Эдукан, взгляд со стороны
Будь то другие сыновья его отца или же его соратники, как старые, так и новые — из Серых Стражей, Дюран всегда отличался от них всех. Сколько он себя помнил, ему никогда не удавалось кому-то принадлежать. По крайней мере, не в том смысле, в каком прочие люди (или гномы) казались на это способными. Его проклятие не было проклятием человека неуклюжего или испуганного, который уклонялся от товарищества из-за того, что остальные могли наказать его недостатком благосклонности. И не проклятием человека учёного, которому известно чересчур многое, чтобы позволить невежеству заполнить промежуток между несхожими сердцами. И уж тем более оно не было проклятием человека отчаявшегося, который раз за разом протягивал людям руку, но видел лишь обращённые к нему спины.
Нет. Его проклятие было проклятием гордыни и высокомерия.
Он не был напыщенным. И не вёл себя подобно мерзавцу Белену, который и вздохнуть не мог, не поглумившись над кем-нибудь. Нет. Он был рождён, ощущая зов, жажду, не присущую прочим, но для него самого яростную и ненасытную, пронизывающую само его существо. Но предмет его желаний не отражался в начищенном серебре. Величие — вот то, чего он всегда жаждал добиться…
Дюран был тем, у кого никогда не получалось по-настоящему склониться перед кем-либо или чем-либо.
Всё это время, склоняя голову в притворном смирении, на самом деле он не смог бы произнести ни одной молитвы Камню или почтить кого-либо из Совершенных, что уж говорить о людском Создателе? Он выстаивал торжественные церемонии, хотя едва выносил их, тоже самое с празднествами. Дюран убивал не ради веры или потому, что это было правильным, а ради выгоды. Для этого он, будучи в Орзаммаре, продвигался именно по стезе армии, но увлёкшись этим, оказался чрезмерно уязвим для интриг.
«И лишь сейчас неподдельно упасть на колени? Здесь?» — мелькнула у гнома полная противоречий мысль.
Обглоданная временем крепость Остагар стала для него подлинным храмом, а будто отдирающий мясо с костей вой Орды — жреческим хором. Он испытывал неистовое благоговение, задыхаясь от нахлынувших чувств. Что же это за отклонение?
Может, преклонение перед чужой силой?
«Может и так», — подумал Эдукан. Но его это не заботило. Да и не могло заботить. Не тогда, когда земля изнутри и снаружи трещала от тварей, которые вот-вот из неё вырвутся. Не тогда, когда обещанного подкрепления до сих пор не было, а самоубийцы, вышедшие за ворота крепости, уже наверняка нашли свою смерть. Не тогда, когда два последних бойца — Страж и чародейка, — не участвовали в битве, а чего-то выжидали.
Что будет дальше? Твари… бесхитростно злобные в своей прямоте, они умели удивлять. Какую уловку они теперь надеялись изобрести? Какое коварство или обман?
Стремление разделить радость охватило Дюрана, и он обернулся к своей дружине. Его копьеносец, берсерк Локдуф, беззвучно ревел на остальных, лицо его алело ужасающим цветом приступа. Отряд разбрёлся по центральной площади Остагара, гномы переглядывались между собой или возбуждённо всматривались в руины башни, ожидая наплыва Порождений. И только один костлявый щитоносец, Нестор, выбивался из этого правила. Как всегда чудной, он стоял, развернувшись всем телом к магам, зависшим над северной стеной, наблюдая, как те раз за разом творят свои сильнейшие чары. Однако и поза, и взгляд его выдавали душу откровенно поражённую, но не тем, что он видел и на чём должен был бы сосредоточиться его взор, а неким незримым, но сокрушительным итогом.
Побагровевший берсерк, тем временем, кривясь и потрясая огромными кулаками, стоял перед развалинами; плечи его были широки настолько же, насколько высок для гнома он был ростом. Локдуф орал, лицо его смяла гримаса свирепого помешательства.
Тревога пронзила Дюрана, словно арбалетный болт. Неистовая радость и благоговение отступили. Просто для того чтобы как-то повлиять на происходящее, он крепко хлопнул ладонью по плечу Локдуфа — не столько чтобы унять берсерка, сколько чтобы получить хоть какое-то время на раздумье. Краснобородый гном яростно обернулся, роняя слюну. На мгновение он замер, бешеный и ужасающий, глаза распахнуты слишком широко, чтобы увидеть что-либо, кроме убийства.
Услышать же можно было одну лишь Орду.
— Возьми себя в руки! — проревел Эдукан своему соратнику и тут же рухнул на спину от его толчка. Обезумевший берсерк навис над ним, воздев свою огромную секиру. С неким недоумением принц понял, что сейчас умрёт.
Краем глаза он увидел, как чья-то могучая рука пробила каменную кладку пола, а затем огры и их более мелкие сородичи обрушились на них.
Локдуф перепрыгнул через растянувшегося Дюрана, бросившись навстречу атаке ублюдочных тварей и тем самым спас его, вместо того чтобы убить. Взмахнув секирой, словно лёгким копьецом, берсерк использовал не только энергию, но и силу своего прыжка, отчего лезвие его оружия, щёлкнув как ударившая по железу плеть, практически перерубило шею одного из чудищ, оставив его голову болтаться на коже и нескольких сухожилиях.
Но твари уже проникли в гномьи ряды. Их мех торчал косматыми клочьями, а тела пошатывались, привыкая к свету, искажённые и в великом, и в малом. Зловонное дыхание разило гниющей рыбой и фекалиями.
С трудом поднявшись на ноги, Эдукан увидел, как Горим поднырнул под сокрушительный удар дубины. Изгнанный принц, обнажив свой широкий меч, отпрянул в сторону, с ужасом глядя на яростный натиск исходящей скверной, злобно ревущей, вздымающейся волнами мерзости, на взмахи грубо сделанных топоров и молотов, на источающие слюну зубастые пасти. Он увидел Локдуфа — безумным алым вихрем тот отражал сыплющиеся на него удары огромных конечностей. Увидел первых товарищей, павших от неистовства Порождений. Увидел поток заклинаний чародеев, которые развернулись на шум и начали бросать в тварей молнии и огненные шары, пока те, стремительно маневрируя, появлялись из-под всё новых и новых нор, атакуя сразу и изнутри, и снаружи.
Ещё одна гнусная огрова погань вырвалась из сутолоки боя и воздвиглась над Дюраном, воздев свою дубину на высоту его удвоенного роста; из-под доспехов, сделанных из железных пластин, доносилось воистину бычье пыхтение. На открытых участках шкуры виднелись изъязвленные скверной наросты плоти и испревшая, засаленная шерсть. Движения твари, странно дёрганные, выдавали ловкость, несмотря на телосложение.
Эдукан танцующим пируэтом ушёл от взмаха дубины и полоснул чудовище по верхней конечности — такой удар, безо всяких сомнений, отрубил бы человеческую руку… но лишь повредил кость огра. Зловонный гигант заверещал, но его визг быстро перешёл в утробный рёв, и великан яростно ударил в ответ.
Дюран увернулся, услышав лёгкий звон, с которым ржавое железо — которым была окована дубина противника, — скользнуло по его шлему, и вдруг обнаружил, что, заходясь смехом, вопит:
— Хорошо! Как же хорошо!
Он ткнул остриём своего меча в открытое колено создания и уклонился от второго бешеного удара. Следом, подпрыгнув, очередным тычком гном вколотил меч, словно булаву, прямо в морду твари, глубоко порезав огру щеку. После этого, пользуясь мигом ошеломления, Дюран направил энергию в лезвие клинка и отрубил Порождению ногу, заставив визжащего огра пасть наземь, где он и проткнул ему череп через глаз.
— Мне как раз захотелось размяться! — проревел он.
Дюран закружился и взревел от буйной засаленности собственной остро́ты. Дружина изгнанного принца, вместе с аристократом Айданом и вывалившейся откуда-то из скрытности долийской лучницы, кромсали вокруг него толпу тварей, что казалась скопищем изогнувшихся теней. Сверху их какое-то время поддерживали маги, но потом к ним ринулась какая-то женщина, ранее общавшаяся с Зиркиртом на высокой колонне и вот, спустя всего пару ударов сердца, колдуны единым потоком взлетели в небо — в небо! — направившись вместе с Зиркиртом, Жрицей и незнакомым Эдукану стариком куда-то на поле боя. К Орде.
Они оставили за спиной обречённую крепость, горстку воинов и тех колдунов, которые не пустили в своё тело демонов.
Дюран заметил, как Горим замешкался, уворачиваясь от летящей на него дубины, за что поплатился, пав наземь переломанной куклой. Секира Локдуфа тут же расколола на части рогатый череп его убийцы, а Горим исчез из виду, буквально затоптанный полчищами новых Порождений. Поток этих гнусных уродов всё лез и лез через многочисленные дыры в фундаменте, даже несмотря на обваленную башню Ишала.
— Поддержим их! — услышал Эдукан громкий вопль какого-то молодого мага, одного из немногих оставшихся, который стоял на каменной стене. — Винн, мы достаточно накопили маны!
— Нам лучше отступить, Амелл! — крикнула ему пожилая женщина. — Попробовать прорваться на юг, в сторону имперского тракта и Лотеринга!
— Обречь всех людей на смерть?! Ну уж нет! — рассмеявшись, юноша резанул себя по руке, а потом использовал магию крови, мгновенно поразив целую дюжину генлоков, уже взбиравшихся к ним по грубым каменным лестницам. — Я буду драться до последнего!
* * *
Поле под нами кишело вскипающими множествами, словно равнину до самого горизонта посыпали каким-то отвратным порошком или покрыли копошащимся ковром. То, что раньше выглядело трясиной из смутных кошмаров, ныне терзало взор сверканием глаз и зубов, шевелением пальцев, видимых столь ясно, что их можно было даже сосчитать. Облака кувалд и тесаков сотрясались и дрожали над Ордой, словно её бьющиеся в эпилептическом припадке отродья.
Над всем этим чёрным рваным силуэтом реял Архидемон, будто клочок пепла, парящий в охряных порывах ветра.
Я видел, как последние остатки Серых Стражей умирали под напором этих полчищ. Видел, как сияющие доспехи Кайлана оказались измазаны грязью, кровью и скверной. Видел, как стены Остагара едва-едва сдерживали потоки буро-серых волн Порождений.
Это не победить, — осознал я. — Слишком много. Слишком… Не удивительно, что в каноне армия подле Остагара потерпела поражение. Но тут… Откуда во мне взялась эта глупая надежда? Почему сейчас, глядя на Логейна, я подумал, что не всё потеряно?..
Впрочем, — криво усмехнулся я. — Всё и правда ещё может быть НЕ потеряно.
Одержимые волшебники несли меня, Хартониса и Жрицу, пока Тесса, вырастив крылья и вернув себе прежний облик, весело хохотала, глядя на бойню, творящуюся внизу.
Многие маги составили ей компанию, показав, как мало осталось от их личностей.
Величественный в своём кошмаре дракон, покрытый скверной, которая аж капала с его тела, не пытался уклониться от боя, чем сильно меня порадовал. Не уверен, что мы сумели бы догнать его. Хотя… тот дракон, которого мы убили возле Сокровищницы, тоже по началу пытался сражаться, а потом задал стрекача. Интересно… канон не врал на счёт того, что Архидемон сам ищет смерти?
Так или иначе, приблизившись на пару сотен метров, колдуны начали уплотнять свои магические защиты и менять барьеры на те, которые имели защиту от огня, я же использовал свой козырь, который долгое время находился в стадии теории, но во время полёта на Тиссе ещё к Остагару получил реализацию…
Крылья из крови вырвались из моих лопаток. Их размер был огромен, ведь нужно было как-то ловить ветер? Чем-то они напоминали крылья летучих мышей или… демонов, как их рисовали ещё в моём прошлом мире. Взмахнув ими, удалось поймать поток ветра, отчего я получил какую-никакую автономность. Минус правда был в том, что уж больно много сил они тратили на свою поддержку. Я не смогу использовать их более получаса. Надеюсь, этого времени хватит…
Архидемон, в ответ на все наши приготовления, лишь опустился ниже, заскользив вдоль поверхности земли, и в толпах Порождений поднялась буря восторга. Полёт дракона оставлял за собой след мельчайших капелек скверны, отчего казалось, будто бы он медленно тает в воздухе.
Мерзкие толпы издевательски улюлюкали под ним, море лап плескалось и бултыхалось, как густая грязь под проливным дождём.
— В бой! — заорал я, используя энергию, а потом первым рванул на самого главного врага.
* * *
Логейн Мак-Тир, взгляд со стороны
Тэйрн с лейтенантом и пятнадцатью тысячами людей пробирались по горному хребту. Логейн видел часть солдат, которая спасалась бегством от преследующих их Порождений, но запретил Коутрен направить подмогу. Он ненавидел дезертиров. Тем не менее, когда армия подошла ближе, полководец надеялся обнаружить то, что заставило бы его поверить в возможный успех. Пусть даже малейший намёк на то, что есть хоть какой-то шанс.
Мак-Тир не планировал отдавать на растерзание тварей ещё и вторую часть армии. Он прекрасно знал, что несмотря на распоряжение короля, далеко не все лорды Ферелдена отправили свои войска. Люди ещё есть и их много. Главное — правильно ими воспользоваться.
— Ещё бы, такому идиоту, как Кайлан, и я бы никого не прислал, — тихо пробурчал тэйрн себе под нос.
Он понимал, что королю не хватало авторитета, который во многом обеспечивал он сам. Но когда между ними начали возникать разногласия, то, конечно же, это заметили и другие. А заметив, перестали воспринимать указы Кайлана как те, в которых и правда нуждалась их страна.
Многие эрлы и банны помнили, как тяжело им давалось свержение орлейской оккупации, а потому не воспринимали нового короля и его реформы как ту силу, которая могла что-то от них требовать.
Вот и сейчас Логейн искренне считал, что сумеет набрать, как минимум, ещё столько же людей, для полноценного разгрома Орды. Если, конечно, всё сделает грамотно.
Однако при этом, глядя на всё ещё сопротивляющиеся островки, его душа обливалась кровью. Командующий не желал бросать товарищей на растерзание тварям, он просто не видел иного смысла.
Справа от него, на побережье, Порождения тысячами карабкались вверх, обтекая, словно ртуть, запутанный лабиринт крутых берегов Ножа. Обширные пространства были залиты запёкшейся, перемолотой тысячами сапог тёмно-фиолетовой кровью. Месиво напоминало перезревшую измельчённую свёклу и сплошь устилало участки дороги, на которой велись бои. Яростная схватка кипела, сплетаясь с последними из выживших солдат. На вскидку Мак-Тир сказал бы, что их осталось не более тысячи. И всё же, глядя сверху, он видел, как образовались небольшие участки беспощадного истребления, где люди, разя мечами и копьями, прокладывали себе путь сквозь толпы тварей. Послендие из пустот, возникших в море Орды после безумной атаки Дункана и его Серых Стражей. Ныне почти все они уже снова заполнились.
Дальше вести войска не было смысла, если он не хотел, чтобы Порождения заметили его и вторую армию. Тогда битвы точно не избежать.
Нутро Логейна похолодело. Он поднял руку, готовясь дать приказ к отступлению, но вдруг замер. Мужчина заметил, как к пролетающему над Ордой Архидемону потянулись какие-то маленькие на таком расстоянии фигурки. Люди! Но… как?! Как они могли летать?!
Мак-Тир облизнул пересохшие губы, а потом протёр глаза. Но ему не мерещилось, всё было правдой.
— Если они сумеют сразить Архидемона… — тихо проговорил тэйрн.
— Орду охватит паника, — дополнила лейтенант Коутрен. — Тогда мы сможем разить их, ничего не опасаясь.
Логейн криво усмехнулся, а потом, прикрыв глаза рукой, посмотрел на солнце.
— Мы задержимся ещё ненадолго, — наконец выдал он. — Если те люди сумеют, то… тогда мы ударим. Если же нет, то отступим. Кайлан потерпел сокрушительное поражение и для наземных частей уже нет надежды, атакуем мы или нет.
Коутрен сухо кивнула, а потом перевела взгляд на второй бой, воздушный.
* * *
Дюран Эдукан, взгляд со стороны
Керачал — так на кхазалиде (древнем гномьем языке) звалась эта квадратная башня. Алтарь. После разрушения башни Ишала она оказалась самым могучим из оставшихся в крепости бастионов — или просто так привиделось мечущемуся в панике взгляду. Туда набились все выжившие — десяток колдунов, отказавшихся от одержимости, беременная девушка, на которую широко открытыми глазами пялился Айдан (влюбился что ли?), ловкая скрытница-долийка, которая, в начале осады, безуспешно пробовала разговорить Жрицу, чудом выживший Серый Страж, с благородным профилем (чем-то похожим на Кайлана) и трусливым взглядом, а также сам Дюран и остатки его дружины.
Изначально они взывали к колдунам, летящим над Остагаром, сперва умоляя забрать их с собой — маги ведь решили бежать из безнадёжного дела, не так ли? — а затем проклиная их грязное предательство. Несколько волшебников, летящих последними, искоса посмотрели на набившуюся в башню группу, возможно, они даже терзались от стыда и жалости, но и только. В сущности, они просто улетели. Лишь самые зоркие рассмотрели, что летели они не с целью побега а к куда более большой точке — к дракону. Но и они не стали ничего говорить, попросту не успев осмыслить этот момент.
— Сестра, ты ли это? — тихо спросил Айдан.
— Да, брат мой, — только и ответила девушка, а потом замолчала, лишь поддерживая руками живот.
— Что… как ты тут оказалась? — широко открыв глаза, поинтересовался парень.
Кусланд взглянула на него, словно мимоходом, а потом задумалась.
— Во время боя, когда всё будет кончено, встань рядом со мной, — сказала она ему. — И если выживешь, мы обсудим и мою, и твою жизни.
— Я не понимаю тебя, — нахмурился он, но Элисса лишь безразлично мазнула по нему взглядом. Правая рука оторвалась от живота и коснулась амулета грифона, на котором были мощные защитные чары. Архитектор не хотел, чтобы с телом его будущей «матери» что-то случилось.
Дюран меж тем уже разглядывал укрепления вокруг, пытаясь оценить тяжесть положения, в котором они очутились. Он забрался на старые обломки кладки и встал на внутренней стене башни, обозревая помрачающие ум декорации настигшего их гибельного рока.
Пространства вокруг Остагара громоздились перед ним уже без диадем из призрачного колдовского света. Последние из магов, напоминая золотистые хлопья снега, летели над беснующимися скопищами Порождений, исчезая где-то за горизонтом. Зрелище заставило его пошатнуться — на целые скрежещущие километры простиралась Орда, её титанический вой похитил всякую надежду на саму возможность услышать звуки человеческой речи. Север. Юг. Запад. Восток. Казалось, сама земля состоит из оскаленных, воющих морд.
«Не всё потеряно, — настаивала его часть. — Логейн ещё может прийти на помощь. Тут даже без сигнала на башне Ишала понятно, что нас загнали в ловушку. Тэйрн же, как я слышал, достаточно умелый стратег. Он заметит. Мне нужно лишь суметь оставаться в живых достаточно долго».
Ему не нужно было говорить что-либо вслух, дабы направлять своих дружинников или отдавать им приказы. Боевые гномы воззрились на него, как только последний волшебник исчез за стенами крепости, и теперь пристально вглядывались в его глаза, считывая застывшую в них обречённость.
— Надо подготовиться, — сказал Дюран, сжимая рукоять меча. — Займём позицию сверху, на самой вершине. Так будет проще.
«Нужно продержаться».
Немедля воины, как и все остальные, направились наверх, а там выстроились оборонительной линией вдоль парапетов, лишённых зубцов, а оттуда смогли осмотреться. От берега Ножа, до самого леса Диких земель Коркари раскинулся придавленный и удушенный Порождениями мир — начиная от скопищ, визжащих и беснующихся прямо под стенами крепости, до клубящихся вдали толп, уродливыми снопами разбросанных по голым скалам и истоптанной земле.
«Логейн придёт!»
С полуразрушенного парапета Эдукан, вместе с остальными, наблюдал за скачущим, машущим когтистыми лапами приливом. Его дыхание превратилось в ветхую конопляную верёвку, которая, дёргаясь взад-вперёд, пилила его сердце. Проворные и проникающие повсюду существа уже буквально затопили внешние укрепления и, прорвавшись сквозь разбитый створ внутренних ворот, словно растущим прямо на глазах побегом, проникли в замковый двор. Дюран чувствовал какой-то странный, непривычный ужас, ощущение, приходящее обычно к тем, кто издалека наблюдает за своей приближающейся погибелью — нутряное знание, понимание, засасывающее, словно яма.
«Он вернётся к нам!»
Они видели, как далеко впереди начали сверкать колдовские молнии, а также потоки могучего огня, но кто и с кем сражался было решительно непонятно.
Остагар же был поглощён суетливым бурлением. Повсюду, куда ни глянь, Порождения просачивались во все щели в изъеденном веками камне, словно проворные и гибкие мальчишки. Воины смотрели, как омерзительные массы метались по площади, видели, как людские трупы пожирались тварями прямо на ходу, видели даже, как огры пробивали новые дыры в фундаменте разрушенной башни Ишала, пропуская новых тварей, неистово прущих вперёд. Этот поток был столь многочисленен, что закрывал собою землю.
Весь мир, казалось, гнил полчищами этих паразитов.
«Ну пожалуйста! Молю тебя, Камень!»
Повернувшись, Дюран увидел Локдуфа: тот опасно склонился над выступом парапета, яростно бил себя в грудь и извергал на головы врагов потоки какой-то неслышимой брани. Лицо его, налившееся кровью, алело столь же ярко, как и его борода. Нити слюны в её прядях блестели в солнечном свете.
«Знаю, я не был особо верующим, но если ты поможешь мне…»
Словно к огрызку яблока, брошенному в муравейник, Остагар сползался к ним. Порождения сбивались в колонны, валили оравами и толпами, со всех сторон стекаясь к Керачалу. Чёрные стрелы уже летели в людей, колотя по парапетам. Воины в ответ выламывали камни из искрошившейся кладки и швыряли их вниз, на головы существ, которые уже лезли наверх прямо по стенам башни. Их поддерживали жидкие чары, но особой надежды на усталых колдунов не было. Два-три заклинания — вот их максимум в этом бою.
Долийка, серьёзно прищурившись, спускала последние стрелы, а оставшись без них, выхватила два коротких клинка. Алистер держал в руках подрагивающий меч, а сам, казалось, прятался за щитом. Локдуф устроил целое представление: вытер огромным булыжником свой окольчуженный зад, а затем яростно метнув камень в тварей и умудрился добросить его до самой стены, вдоль которой Эдукан чуть ранее бежал к башне. Сразу трое тварей, среди которых был эмиссар, упали замертво от этого булыжника — и весь отряд тут же разразился ободрительными возгласами, словно приветствуя удачный бросок игрального кубика. И тут изгнанный принц осознал со всей глубиной и очевидностью… Смерть, понял он. Смерть! Он постиг всю грандиозность вручённого ему дара.
— Восславьте Камень! — смеясь, прокричал он не способным его услышать, но ещё способным сражаться людям. — Хвала нашим Совершенным и Камню, который породил их!
Явилась смерть. Она всегда является. Но встретить её можно по-разному…
И мало кому достаётся смерть столь славная, какая досталась им.
В отличие от людей и эльфов, гномья дружина узрела это, как и он сам. Невозможное осознание воссияло в их глазах и сердцах. Они смеялись и ликовали, хотя весь мир щетинился железом и вопил — и продолжали смеяться даже тогда, когда первые из них рухнули на колени со стрелами в лицах.
— Слава! Слава ему! — орал Дюран.
Порождения вскарабкались на стены и уже перебирались через парапеты.
— Хвала Камню и его Совершенным! И да помогут они нам даже в сей момент! — надрывался Эдукан.
Смерть закружилась вихрем.
Дюран противостоял натиску, кромсая врагов, ломая свистящие в воздухе тесаки, круша чёрные шлемы. Сначала казалось, что это легко — рубить и резать рычащие морды, стоит только им показаться над краем башни. Люди, гномы и эльфы сбрасывали Порождений вниз, словно визжащих кошек, и казались неуязвимыми в своём бастионе. Дождь из чёрных стрел и летящих заклинаний эмиссаров сразил омерзительных тварей не меньше, если не больше, чем защитников башни. Тридцать восемь душ ютилось на вершине последнего защитного бастиона Остагара.
Сообразуясь с возникавшей то тут, то там нуждой, они расположились по периметру боевой площадки Алтаря куцей линией, становившейся всё тоньше, ибо всё больше и больше тварей взбирались на башню со всех сторон. Керачал вскоре выглядел словно одетым в гротескную юбку из карабкающихся по его стенам Порождений. Башня казалась теперь лишь не слишком высоким восьмиугольным валом, почти погребённым в кипящем, словно суп, сборище гнусности. Чудовища уже перехлёстывали через все парапеты. Защитники вынуждены были отступить, сомкнув ряды и образовав круг, в котором каждого человека отделяла от его задыхающегося от усталости брата лишь пара шагов. Маги внутри, потратив всю ману, достали кинжалы и посохи, хоть по большей части и были весьма никудышными бойцами.
Дюран продолжал возглашать молитвы, призывая то Камень, то Логейна, то летающих колдунов, хотя уже и сам не знал, делает он это ради воодушевления или ради мольбы. Никто не смог бы услышать его, поглощённого гниющей глоткой Орды, а имена Совершенных стали чем-то пустым, лишённым значений и смыслов, только рефлексом, порождённым ужасом, насилием и прочими формами тьмы, что была прежде. Да и его гномы уже напоминали тени, сражающиеся с другими тенями — ползущими или же скачущими. Мир каким-то странным образом резко свернулся, сжался внутрь себя, став туго натянутым пузырём, жадно всасывающим последние мгновения жизни и смерти изгнанного принца. Его стальной клинок вонзался и рубил, резал и кромсал грязно-серую, как кабанья щетина, шкуру, прокалывал щёки и слезящиеся глаза, крушил зубы. Стрелы со звоном отскакивали от его шлема, бессильно стучали по его дорогому защитному снаряжению. Эдукан пнул обветшалую кладку парапета, обрушив целую секцию, и встретился взглядом с очередной цепляющейся за стену мерзостью. Глаза, подобные чёрным мраморным шарикам, утонувшим в наполненных маслом глазницах, искажённая яростью морда, смятое как зажатый в кулаке отрез шёлка, слюнявая, полная дикости, ухмылка, изгибающаяся всё сильней и сильней — до каких-то совсем уж немыслимых пределов лишь затем, чтобы пропасть, исчезнуть, раствориться…
Судьба поскупилась даже на малейшую передышку или миг торжества. На скруглённые временем губы парапетов вскарабкалось ещё больше гнусных тварей, похожих на кишащих вшей с ужасающими своим уродством лицами. Клинок Эдукана метался и разил, кромсая ржавое железо, выпуская из серо-бурых тел струи и целые потоки лиловой крови и скверны.
«Логейн! — мысленно вопил он. — Логейн!»
Но дышать становилось всё тяжелее, в нижней части груди что-то жгло… нечто, что следовало бы выдернуть. Боль терзала левую руку, как будто её чем-то сдавило. Он шатался. Неподалёку корчился на животе Алистер, из спины которого торчало короткое копьё. Что-то, какое-то сотрясение отозвалось в костях — удар по голове. Земля, как ему показалось, вдруг встала вертикально, саданув Дюрана по лбу.
— Камень… прошу… — шепнули разбитые губы.
Несмотря на навалившуюся на его плечи гору, Эдукан заставил себя подняться и встать на колени.
Он увидел стоящего на парапете Локдуфа — ожившая ярость с алеющей кожей: одна нога попирала искрошенный зубец, рот заливала кровь, в плече торчало вражеское копьё, пробившее кольчугу. Берсерк удерживал левую руку воздетой к небесам: высокий гарлок, насаженный челюстью на сломанный меч, содрогался над разверзшейся внизу бездной. Когти твари даже перед смертью стремились дотянуться до гнома. Правой рукой Локдуф сжимал свою огромную секиру, сулящую тварям, толпящимся вокруг него, потоки крови и неисчислимые бедствия. Но тут откуда ни возьмись на спину гнома с визгом прыгнул крикун, полоснул его ржавым железом, и красноволосый воин, не удержавшись, рухнул вниз с парапета древней башни.
На его место с внешней стороны тут же взобрался еще один гарлок, морда его была искривлена, словно когда-то тварь сломала челюсть, которая криво срослась и теперь не могла нормально закрыть его пасть.
Сильный удар опрокинул Дюрана. Сползающий куда-то, словно слоящийся мир.
Ощущение чего-то, находящегося внутри него и текущего.
«Логейн…»
Сквозь множество топчущихся лап и кривых, изогнутых как у собак ступней, Эдукан увидел лицо Алистера, бледное до белизны. Среди неистово мечущихся теней оно подёргивалось в предсмертной судороге.
«Нет…»
Элисса и прижимавшийся к ней Айдан, находящиеся под полоской защитного светящегося барьера, свернулись в комочки друг на друге и смотрели, как твари терзали мертвецов. И если в глазах девушки не отображалось никаких эмоций, то её брат выл от страха и ужаса.
«Что-то случилось. Что-то…»
Столь громкие звуки. Столь яркий свет…
«Крылья… птица?.. Нет… что-то… большое и странное…»
Налетевший порыв ветра точечно сдул ораву тварей, а потом крылатое создание, сияющее светом, ловко подхватило нескольких человек, от которых оно чуяло скверну — Серых Стражей. Среди этих тел был гном, человек-воин, человек-маг и долийская лучница. Крылатое существо покосилось на магический барьер Элиссы, но встретилась с холодным и равнодушным взглядом, после чего издало птичий клёкот и взлетело в воздух, оставляя Кусландов за своей спиной.
* * *
Мне нужно добраться до его морды, — думал я, пока кружил вокруг потока чар, уворачиваясь от заклинаний, летящих в Архидемона. Дракон ревел и периодически выплёскивал потоки почему-то бурого пламени. Это напоминало… «больной» огонь, а ещё отчего-то казалось, что он пердит через рот. Последнее вогнало меня в поток полуистеричного смеха, от которого с трудом отделался.
Больше всего мощи, конечно же, вкладывала Аркуэнэ. Правда у неё была проблема: девушка не умела летать. Вообще, это прерогатива демонов, но обычно они используют разные дополнительные приспособления, вроде крыльев, которыми владела Тисса. Тут, правда, ситуация была немного иной. Как я понял, одержимые заключили с демонами какой-то контракт, однотипный, судя по всему, и он запрещал им изменять их тела. Поэтому они извратились, переделывая какие-то чары под текущую ситуацию. Неплохо! Не представляю, как Серые Стражи ранее уничтожали Архидемонов, когда дракон, например, решил бы не садиться. Зачем это ему? С воздуха гораздо сподручнее! Сразу оцениваешь всю картину целиком, да ещё и неуязвим для любой атаки с земли.
Конечно, всегда был шанс, что какой-нибудь мастер-лучник, используя энергию, сумел бы выстрелить на такое расстояние, но… в летающую цель ещё и попасть надо! Это тебе не в мишень угодить.
Просто… даже лучший снайпер из моего прошлого мира, владея качественной современной винтовкой, вряд ли смог с земли попасть в летающего дракона! Даже такого большого! Это только в теории звучало легко…
Но в этом был и плюс. Архидемон летал, мы летали. Его атаки промахивались по нам, наши по нему… Игра в догонялки, но почему-то мне кажется, что они немного нечестные — ему хватит одной атаки, чтобы, наплевав на барьеры, обратить любого из нас потоком пепла, а вот обратно, что-то мне подсказывает, так работать не будет! Придётся натурально лупить его чарами, да ещё и использовать всю силу моей крови, чтобы проковырять эту, якобы небрежно скроенную шкуру, которая то тут, то там, красовалась трещинами, из которых лилась скверна. Интересно, это реальные ранки или типа… декорации?
Подловив Архидемона, у меня получилось оказаться всего в двух десятках метров от его туши. Это было не просто, ведь грёбаный дракон очень хорошо — а главное быстро! — летал, я же был новичком. И всё же, у меня имелось то, чего не было у Архидемона — мозги. Просчитав примерную точку его разворота, я завернул и… на самом деле поравнялся с этой махиной!
Кровавая нить обхватила его крыло, но попытка повредить ни к чему не привела — у меня не имелось опоры, чтобы попытаться развернуть Архидемона или в должной мере нанести ущерб, поэтому меня просто приблизило к твари, едва не подставив под поток заклинаний своих же волшебников.
Выругавшись, я всё-таки запрыгнул на спину ящера, не слишком довольного таким поворотом. Благо, что я уже успел уяснить — это место у них что-то вроде слепой и мёртвой зоны. Драконы тупо никак не могли задеть того, кто тут умастился. Исключение — если долбанутся спиной о землю. Но для этого зверюге нужно упасть — меня это устроит.
Далее процесс был чем-то похож на бой с ящером в Сокровищнице (там, кстати, золота и ценностей было вполне достаточно, какую-то часть мы загребли в мою безразмерную сумку, а какую-то — во вторую, зачарованную Жрицей; теперь средств хватит на весьма богатую жизнь!): я атаковал его шкуру своей кровью, которую закручивал в свёрла и циркулярные пилы. Процесс длился не так чтобы долго, ведь сумев хорошо так потрепать Архидемона, я заставил его сосредоточить всё внимание на мне и отвлечься от магов. Это привело к получению аж тройного залпа молний (самые быстрые чары) в район его морды. Даже Хартонис, про которого я едва не забыл, зарядил ему знакомым уже воздушным тараном.
Далее Аркуэнэ и Тисса тоже приземлились на дракона сверху, помогая мне в шинковке шкуры и… ящер стремительно полетел вниз, прямо в Орду.
— Он хочет запросить помощи! — заорал я. — Очистите место посадки!
Каким-то мистическим образом — чудо, не иначе! — меня услышал Ульдред, скомандовавший соратникам сосредоточить максимальный обстрел в области приземления Архидемона. Собственно, земля натурально содрогнулась от мощи залпа чар, которые испепелили пару сотен ближайших тварей. А потом в это, охваченное пламенем место, с бешеным грохотом упал дракон.
Я не дожидался момента «приземления», а воспарил на кровавых крыльях, когда до падения оставались считанные десятки метров. Мои спутницы поступили аналогично, отчего ящер обрушился один. Не сказать, правда, что это очень уж сильно ему повредило…
Тут же, не отходя далеко, все маги, включая Харта, Жрицу и Тиссу, начали лупить Архидемона максимумом своих сил. Мана уходила тоннами, отчего область словно бы подверглась бомбардировке!
И всё же, когда спустя несколько минут из плавящегося от высоких температур котлована начал вылезать обугленный дракон, я даже не удивился. Почему-то это казалось абсолютно нормальным. Такая скотина, как Архидемон, не могла сдохнуть так просто.
Я, стремительной кометой, мгновенно рухнул ему на морду и зарядил кровавым сверлом ровно в глаз, начав бурить голову раненого ослабшего дракона.
Маги, тем временем, переключились на границы области, не позволяя тысячам Порождений помочь своему хозяину. К сожалению, колдуны оказались достаточно низко и были весьма открыты, отчего стали уязвимы для атак эмиссаров и лучников. Миллионы стрел, тысячи чародейских залпов обрушились на летающих чародеев. Кого-то мгновенно разорвало, кто-то умудрился защититься или увернуться. Одержимые начали разлетаться кто куда — одни своими силами, другие — от инерции чужой магии. Но даже в полёте, своими массовыми атаками, Порождения сумели сбить ещё нескольких, которые упали в волны тварей, сожравших их за секунды, даже несмотря на наличие демона. Демоны… не были всесильны. Они точно также были уязвимы к подобным полчищам и им оставалось лишь подороже продать свою жизнь — или сбежать в Тень. И хоть опытные демоны всегда оставляли в сути своих контракторов якорь — для возможности вернуться, тут возвращаться было попросту некуда.
Впрочем я отслеживал происходящее с остальными лишь краем глаза — периферическим зрением. Сам был сосредоточен на процессе убиения сверхживучего дракона, которые уже успели меня достать. Сколько можно?!
Ах да… я же в «Веке Дракона», как тут можно обойтись без превозмогания?..
— Сдохни уже, «бог красоты»! — орал я, используя и свою, и чужую кровь, просверливая ему башку, как сосед стену в семь утра. — Давай!
Когда Архидемон резко, по-собачьи, замотал головой, я думал, что сейчас сорвусь и улечу куда-то в глубь Орды, но меня подстраховала Жрица, пока Тисса закинула в открытую пасть дракона чары ледяного конуса. Его пасть покрылась льдом изнутри!
Яростный вопль заставил задрожать мои бедные ушные затычки — при драке с драконами незаменимая штука! — но благодаря Аркуэнэ всё-таки удержался и приступил к продолжению.
Ещё через минуту могучая туша перестала содрогаться. Скверна, которая истекала из него, как из протёкшего мусорного пакета, расплылась по раскалённой от магии земли быстро застывающим потоком, чем напомнила остывающую лаву.
Пошатываясь, я посмотрел на Остагар.
— Твою же мать… Надеюсь, Элисса ещё жива… Хотя… я жив, а значит, ритуал Архитектора сработал, — и пожал плечами. — Тисса, — махнул рукой, — хватай нас и полетели узнавать подробности. Если повезёт, то наша «мать-героиня» до сих пор где-то прячется.
Самому лететь у меня бы уже вряд ли вышло. Кровавые крылья всё ещё оставались слишком сложным приёмом.
— Нужен Хартонис, — демоница начала озираться. — А там сразу полетим.
— Полетим… — вздохнул я и смахнул пот с лица.
Издали, к своему удивлению, заметил наступающие ряды войск Логейна, которые врывались в ошеломлённые и растерянные орды Порождений, убивая их как кукол. Твари недоуменно пялились друг на друга, на солдат Мак-Тира, на мёртвую тушу Архидемона и… ничего не делали. Похоже, факт резкого исчезновения Зова сказался на них весьма неблагоприятно. А может, дело в чём-то другом?
Что бы ни случилось, этим нужно пользоваться! Может, твари постоят в ступоре лишь пару минут?!
— Тисса, если Элиссе угрожает опасность, нам нужно поспешить! — рявкнул я. — А старику против этих, — кивнул я на потерявших смысл жизни созданий, — нечего опасаться.
Демоница на мгновение задумалась, а я снова начал прикидывать, чем же Архитектор её подкупил. Не мог он просто запугать существо такого уровня! А значит, их связывает нечто… незнакомое мне.
— Ладно, уговорил, — согласилась она, а потом подхватила Аркуэнэ и меня.
* * *
Эпилог
Спустя два месяца после остагарской бойни Элисса родила крепкого мальчика. Роды прошли достаточно легко, ведь их помогали принять маги-целители. Малец был… обычным. Ни чешуи дракона, ни взгляда демона, ни клыков Порождения. Он вопил, спал, жрал и срал. Всё стандартно.
Роды проходили не где-то там, а в Хайевере, который был возвращён Кусландам. Сейчас править им стал Айдан (правда временно, ибо он — Серый Страж), успевший поседеть во время боя у Остагара. После той бойни он стал достаточно тихим и очень — очень! — спокойным. Хотя меня радовало хотя бы то, что парень остался в своём уме.
Нам очень повезло в том, что Ферелден не раскололся, хоть и находился на грани. Причиной единства оказалось возвращение Логейна. Признаться, меня очень удивил этот момент, а сам мужик никак не кололся, рассказывая небылицы, дескать, сигнал был непонятный и пока они совещались, настоящий он или нет, Порождения успели загрызть всю армию Кайлана, включая и самого короля. Ну-ну…
Но да плевать. На самом деле это имело до смешного мало значения. Впрочем нет, лукавлю, значение было в том, что нам не пришлось снова скрываться уже от лазутчиков Мак-Тира. Власть над Ферелденом взяла королева Анора, а Логейн остался в качестве её помощника и советника. То есть, фактически начал править. И это очень сильно повлияло на все аспекты бытия. Границы страны сразу же оказались перекрыты, все дипломатические отношения, выстроенные Кайланом с Орлеем, разорваны. Их посольство прогнали под угрозой смерти, аналогично случилось и со всеми орлейскими беженцами. Тэйрн, по сути, объявил на них охоту, что привело к массовой резне, которая, впрочем, затихла довольно быстро — кончились они, «шпионы и предатели».
Далее Логейн взялся за тех, кто не прислал войска в Остагар. Я ожидал казней, но он обошёлся огромными отступными и заложниками в виде детей. С теми, у кого с деньгами было худо, поступили проще: лишили титула, а землю продали за сумму долга, выбрав нового банна или эрла. Ох, сколько же воплей было! Но против железного кулака Мак-Тира, особенно после победы у Остагара, никто и пискнуть не смел.
Хотя нет, был один человек, которого всё-таки постигла казнь. Эрл Хоу. Мужика казнили в Денериме, в назидание остальным. Тех, кто принимал участие в нападении на Хайевер наказали в зависимости от степени вины, пусть доказывать её было достаточно трудно… Стоп, я сказал «трудно»? Нет, совсем нет! Здесь были куда более простые способы дознания — пытки. С учётом наличия магических целителей, палачи работали грубо, но действенно, оттого информация лилась потоком — успевай только записывать.
Эрл Хоу сдал всех и вся. Его люди тоже. Я, правда, не знаю, каким образом не всплыло имя самого Логейна, ведь по канону именно он надоумил Хоу на этот поступок. Хотя нет, знаю каким образом не всплыло, Мак-Тир ведь управлял дознанием! Конечно же его имя не всплыло. Впрочем, тут не игра, а реальность, так что кто знает? Всё-таки тот же Логейн умудрился вернуться к Остагару, превратив поражение в победу! Ну, имею в виду «кажущееся» поражение в победу. Люди ведь такие… скажи им, что мы победили, но армия бежала, будут смеяться и называть врунами. Вот если бы армия победила, но сбежал Архидемон — то другое дело! Хотя по факту, конечно же, всё наоборот. Мор был возможен лишь благодаря проклятому дракона и не стань его, то разбежался бы по норам. Постольку-поскольку, само собой, но в нашей ситуации не приходилось выбирать.
Остагар… трупов было столько, что не было видно земли. Люди натурально шли по мёртвым телам Порождений, чтобы добраться до ещё живых. Часть Орды, конечно, сумела отступить. Примерно через час после смерти Архидемона, Порождения начали шевелиться, будто очнувшись ото сна. Около трёхсот-четырёхсот тысяч тварей, оставшихся за Ножом и не успевших перебраться на тот берег, отступили обратно в Дикие земли Коркари. Сейчас за областью постоянно приглядывали разведчики, но вглубь не совались, ограничившись наблюдением за лесом со стороны.
Впрочем, почти все сошлись на мнении, что лишившись того, кто контролировал их, Порождения вернутся к своей обычной жизни и наверняка передерутся друг с другом. Однако отдельные отряды в сто-двести голов могли начать устраивать набеги на ближайшие селения, потому разведку никто и не думал отзывать.
На самом деле, там пригодились бы Серые Стражи, но… Логейн ненавидел их немногим меньше, чем орлесианцев, а потому, с закрытия границ, ни одного нового Стража так и не прибыло в Ферелден. Из живых остался лишь я, Айдан Кусланд и… небольшая группа, которых всё-таки забрала Флемет!
Когда мне сообщили, что видели подходящих под описание людей в Лотеринге, я чуть всё не бросил, побежав на них смотреть. Потом, правда, остановился. Вот зачем мне это? Мор остановлен, так что никакой славы и связей им уже не достанется. Пусть… не знаю… восстанавливают Орден? Это уже не важно. Разве что Алистер… Да, его бы надо вернуть, чтобы… Хм, а чтобы что? Теперь у него пропала нужда рассказывать о своей королевской крови, а сам мужик не стремился к трону от слова совсем. Безусловно, когда-нибудь, например после смерти Логейна, его могут попытаться разыграть втёмную, но… пусть уже с этим Архитектор разбирается!
Почти все одержимые маги нашли свою смерть, но часть, безусловно, сумела сбежать. Где они бродят теперь — лично мне наплевать. Ныне это забота Церкви и храмовников — флаг им, как говорится, в руки.
Я вместе со Жрицей пока что проживали в Хайевере, помогая с наведением порядка. На самом деле желания продолжать находиться рядом с Элиссой и Хартонисом не имелось никакого, но… Архитектор ещё не рассчитался по долгам, поэтому я не собирался сдавать назад и притворяться, что про всё забыл. Да и место тут, признаться, было хорошим. С Элиссой же я старался контактировать поменьше, проводя общение лишь с её братом. Тот был вполне себе нормальным, несмотря на новые чудачества.
Аркуэнэ впервые в жизни получила возможность заниматься тем, что ей нравится, поэтому стала… выращивать цветы. А что? Типично эльфийское хобби! В нашем большом новом доме, который мы получили всего в получасе езды от порушенного за́мка Кусландов (его сейчас чинят после пожара, вызванного бойней Хоу), была весьма приличная огороженная территория и маленький штат слуг. Мы стали кем-то вроде совсем мелких баннов, в управлении которых была всего одна деревня. Но… денег нам было не нужно, своих девать некуда, а для обеспечения довольно скромных нужд с головой хватало тридцати домов и двухсот крестьян. Да и они сами, после того, как привыкли к нам, стали очень радоваться подобным «хозяевам». Жрица частенько лечила крестьян, рассказывая им свои проповеди, а я помогал против бандитов, которых стало многовато после массовых чисток армии эрла Хоу (много людей дезертировало, не желая попадать под репрессии, став банальными разбойниками). Изредка заводились дикие звери, типа заплутавшего волка или медведя, которых я тоже старался вовремя истреблять. Тренировки не забрасывал, продолжая практиковать кровь и улучшать её силу. Учитывая, что впереди у меня, как и у моей избранницы, была целая вечность, я был уверен, что рано или поздно это пригодиться.
Как минимум на момент взросления сына Элиссы. А дальше… поживём-увидим, как говорится, но кажется, впервые за очень долгое время, Тедас получил надежду на светлое будущее.
* * *
Примечание автора: понравилась глава? Не забудь поставить лайк вот здесь и конечно же буду ждать твой комментарий :))