Ситх в Игре Престолов. Главы 461-462.fb2
Сознание медленно прорывалось сквозь патоку беспамятства, что заполнило голову Дэни подобно мокрой вате. Моргнув, она уставилась на полотнище палатки.
«Где я? — Слегка пошевелившись, она невольно скривилась. — Боги… что случилось? Почему всё болит?»
— Кхалиси! О, слава Великому Жеребцу, ты очнулась!
Ещё немного проморгавшись, Дэни склонила голову набок и с трудом различила размытую контур девушки… скорее всего, Ирри. Она сидела рядом на коленях, с мокрой тряпкой в руках.
— Ирри? — Прохрипела Кхалиси и попыталась сглотнуть. Слюны не было, так что горло шкарябнуло сухостью. — Воды…
Кивнув, служанка тут же набрала чашку, помогла Дэни сесть и поднесла воды к губам.
«Клянусь Силой! Почему я настолько слабой себя чувствую?!
— Пей, кхалиси. Это были трудные роды, но ты доказала, что сильна́.
«Роды?»
Она поднесла руки к животу. Вздутие исчезло. Дрожа и почти обезумев от страха, опасаясь худшего, Дени оглядела шатер.
— Рхего! Где мой сын?! Где?..
— Он здесь, кхалиси.
Резко повернувшись в другую сторону, Дэни едва не упала в обморок от головокружения. Она увидела Дорею, со свертком ткани в руках. Всё исчезло из поля зрения Дэни, а фокус, подобно прицелу баллисты, сосредоточился на маленьком свертке и тому, что находилось внутри него.
Ребенок. Живой. Её мечты, кровь, амбиции.
Осторожно взяв спящего сына у Дореи, Дэни сразу же почувствовала… сложно описать плеяду этих эмоций, палитру из любви, радости, беспокойства и откровенного страха за будущее самого дорогого ей человека. Но она точно знала, что любовь к этому маленькому живому комочку плоти, многократно перевешивает всё остальное.
Почувствовав движение, её сын моргнул и открыл тёмные глаза. Он потеряно осмотрелся, пока не взглянул на неё.
— Рхего… сын мой* — Навернулись слёзы. — Твой отец, должно быть, так гордится тобой.
Дрого… её муж. Ее солнце и звезды. Где он? Почему не он держал на руках их сына, а служанка? Быть может, он радуется даже больше неё и уже готовится к празднеству, приуроченному рождению?
Оторвав взгляд от сына, — что оказалось гораздо труднее, чем она ожидала, — Дэни обратила внимание на двух своих служанок. Они отводили взгляд.
— Дорея. Ирри. — Четко произнесла Дэни, окинув взглядом девушек. — Где мой муж? Где Кхал?
Поднявшись на ноги, Дорея и Ирри подошли к ней с двух сторон и тоже помогли встать, осторожно приподнимая за локти и следя за тем, чтобы ослабевшие руки Кхалиси не выронили случайно ребёнка.
Спустя томительное ожидание, Ирри взяла слово и печально произнесла:
— Это… это… проще будет показать.
Дэни насторожилась.
— Нет. — Она вырвалась из их добрых полуобъятий и сделала шаг назад. — Где он? Где Дрого?!
— Кхалиси… миледи… Дэни. — Последнее заставило Дэни удивлённо моргнуть. Дорея никогда раньше не называла ее по имени. — Великий кхал… ваш муж… отправился в царство богов.
— Что? — Дэни выдохнула, не в силах или не желая поверить в то, что услышала. — Как… Этого не может быть… Он не мог…
— Всё из-за раны. — Медленно произнесла Ирри, наблюдая за своей шокированной госпожой, мир вокруг которой буквально осыпался осколками разбитого стекла. — Она… гноилась. Долгие дни Кхал боролся с лихорадкой, но не показывал этого. Кхал не имеет права показывать слабость. Болезнь взяла верх, когда он упал с коня. Его могло спасти только чудо… возможно, ты могла. Но так всё совпало, что ты в этот момент начала рожать. Никто ничего не мог сделать, кхалиси. Великий жеребец пришел и забрал великого Кхала. Теперь халасар раздроблен, а новый кхал пытается занять место мужчины, которого нельзя заменить.
«Беременность… это она во всём виновата»
Дейнерис Таргариен мысленно встряхнула головой, выбрасывая незваную, ужасную мысль, после чего почувствовала, как слабеют ноги. Если бы не своевременная помощь Дореи и Ирри, то так бы она там и упала.
«Дрого… нет. Мое… мое солнце и звезды… Мы же собирались переделать Эссос… Восстановить утраченное! Но теперь, без тебя, всё это утеряно. Твои кровные всадники… Твои братья… Наш халасар… твоё тело ещё не остыло, а они уже сражаются за власть»
Услышав крик из своих объятий, Дэни перевела внимание вниз, на сына. Их сына. Ее последняя связь с мужем.
«Нет. — Кхалиси сцепила зубы до скрипа. — Это не может быть концом! Я не позволю! Я восстановлю то, что было потеряно… то, что у меня отняли! Я не позволю моей мечте… нашей мечте… умереть вместе с тобой, мое солнце и звезды. Кровью и Огнем… ты будешь мной гордится, обещаю. Но сначала…»
— Сколько их осталось? — Дэни спросила обманчиво спокойным голосом.
— Едва ли две дюжины, кхалиси. — Ответила Дорея. — Ракхаро — единственный из твоих кровных всадников, кто выжил. Большинство попыталось вернуть тебя в Ваэс Дотрак и сделать Дош Кхалин, несмотря на то что ты всё ещё лежала на родильном ложе. Ещё сир Джорах Андальский. Старый медведь защищал тебя до конца. Он сразил вдвое больше, чем Ракхаро. Кроме них, мало кто умеет сражаться. Большинство из тех, кто остался, это те люди, которых ты забрала из захваченной деревни Лхазарин.
— Понятно. — Гораздо меньше того, на что она надеялась. Но гораздо больше того, что она имела до брака с Дрого. — А что на счёт той старухи? Которая утверждала, что может исцелить моего мужа? Я её выбросила из палатки, потому что почувствовала, что она попытается не дать родиться моему сыну.
— Ведьма. Мирри Маз Дур, так она себя назвала. — В голосе Ирри отчётлива слышалась ненависть. — Она попыталась бежать после того, как вылетела из твоего шатра. Но сир Джорах Андал остановил ее, связал и заткнул рот.
Кивнув, Дэни велела Ирри и Дореи помочь ей подняться на ноги.
— Отведите меня к ней. Сейчас же.
Пока Ирри пошла открывать ткань палатки, Дорея осталась единственной опорой Дэни. К её своему глубочайшему стыду, последняя признавала, что в оной опоре нуждалась, и что каждый её шаг был похож на противостояние с трясиной.
Выйдя под солнце, она тут же увидел сира Джорага и Ракхара — единственные, кто остался на страже прямо перед её палаткой. Оба мужчины крепко сжимали рукояти своих мечей. Оба с усталостью, но решимостью во взгляде смотрели куда-то вдаль.
— Кхалиси… — Выдохнули импровизированные стражники и обернулись к ней, после чего сразу же склонили головы.
Дэни кивнула и окинула взглядом выживших. Дорея была права. Осталось не более двух дюжин человек.
— Сир Джорах, Ракхаро. Я и мой сын в долгу перед вами за то, что вы сохранили верность и несли стражу в то время, как мы были слабее всего. — Дэни говорила на дотракийском, поскольку Ракхаро общий понимал… скажем так, на минимальном уровне. — Назовите свои желания, и я их исполню.
Сир Джорах тут же вновь опустился перед ней на колено и достал свой меч, уперев острие в землю.
— Я просто хочу служить кхалиси с этого дня и до последнего вздоха.
Приняв предложение, Дэни повернулась к Ракхаро.
— Я не так… хорошо владею словом, как андал. Но Рахкаро останется рядом с кхалиси, куда бы она ни пошла.
— Я… принимаю ваши предложения. — Дэни на мгновение запнулась, так как забыла одну из первых вещей, которые она узнала о языке дотракийцев. У них нет слова "спасибо". — А теперь… где ведьма?
Сир Джорах молча подвел её к другой палатке.
Откинув заслонку, Дэни увидела старуху, сидящую в центре. Она была связана несколькими веревками так крепко, что не могла даже вздохнуть полной грудью.
Пригнувшись, она вошла в палатку с сиром Джорахом и Дореей по бокам, и сыном на руках. Старуха тут же подняла на нее глаза. Ее взгляд обратился сначала к Дэни, затем к свертку на ее руках. Гнев и… разочарование накатывали на женщину с такой силой, что Кхалиси едва не задохнулась от собственной ненависти.
Повернувшись, она передала сына Дорее и начала медленно обходить связанную женщину по кругу, вспоминая урок о допросах, который дал ей лорд Нокс.
“Есть два пути, доступных последователю Силы, когда он хочет допросить человека. Первый вариант — доминирование. Используй постоянный поток Силы для давления на разум. Этот процесс должен происходить медленно и осторожно. Оказывая слишком сильное давление, можно случайно лишить жертву рассудка, тогда он станет бесполезным и отправится на корм псам. В твоём случае — на корм дракону.
Второй вариант — боль. Пытай пленника. Можешь традиционными методами, если умеешь, а можешь Силой. Разумеется, Сила куда более эффективна. Но чтобы выжать из этого метода максимум, ты должна искренне ненавидеть допрашиваемого человека, ты должна позволить своей ярости поглотить себя, наполнить тьмой, а затем выплеснуть её на выбранную цель. Для особо крепких орешков, советую чередовать традиционную пытку с пыткой Силой. Сила обеспечит чудовищную, нестерпимую фантомную боль, а если, например, начнёшь отрезать от пленника куски плоти — это даст дополнительный, психологический эффект.
Ах да, самое главное. С Тьмой поосторожней. Если окунёшься слишком глубоко, то можешь и не вынырнуть. Здесь лучше всего подходит метод Маяка: держи в сознании какой-нибудь источник Света, будь то память о любимом человеке, свою мечту или что-то в этом роде”
Дэни не знала, может ли она, — и хочет ли вообще, — использовать такие методы, как пытки. Да и предупреждение Колдуна пугало. Поэтому она ограничилась первым методом и использовала Силу, чтобы мягко надавить на разум женщины.
Это сильно отличалось от «убеждения» Силой.
«Убеждение» было сродни тому, как если бы Дэни ткнула человеку в нужную точку пальцем и просто отдала приказ, напитав импульс силой. В то же время то, что она проделывала сейчас… она как будто мягко надавливала ладонью на череп женщины, твёрдо, но не слишком болезненно. Пока что.
— Ты предложила вылечить моего мужа. Проследить, чтобы рана не загноилась. Но не сделала этого. Почему?
Старуха лишь пристально посмотрела на нее. Дэни слегка усилила давление, что заставило женщину покачать головой.
— Ты настоящий талант, девочка. Намного талантливей, чем мне говорили. — Ведьма весьма сильно удивила Кхалиси. Не только этим откровением, но и тем, что произнесла она его на общем языке, который знать не могла. — Однако я практиковала мистические искусства задолго до твоего рождения. Этот твой простенький… фокус — не более чем неприятность.
Нахмурившись, Дэни усилила давление. Тщетно. Она почувствовала, будто упёрлась в какую-то стену, твёрдую и при этом… пружинистую. Такую силой не пробить.
— Даже не пытайся, девочка. Это бессмысленно. — Внезапно прорычала ведьма, сбив концентрацию. — Допрос не нужен. Я сама расскажу, почему не помогла твоему мужу и позволила ему умереть. Хотя то, что ты об этом спрашиваешь… поразительно. Насколько ты талантлива, настолько же и наивна. Вы двое. Ваш халасар. Вы уничтожили мою деревню. Убили моих друзей и семью на моих глазах. Разве нужен иной повод для мести? Что у меня вообще осталось в этой жизни, кроме мести?
Собрав все свои силы, Дэни почувствовала, что почти трясется от гнева.
— Я спасла тебя!
— Спасла? — Ведьма злобно прошипела. — До твоего "спасения", меня уже оседлало трое мужчин. Нет, девочка… Ты не "спасла" меня. И единственное, о чем я жалею, так это о том, что не смогла лишить жизни и твое отродье тоже!
Эти жестокие, бесчеловечные слова пронзили ее… не только жестокостью. Но и тем, что они были справедливы.
«Она… Клянусь богами, она права. Я дура. Как я могла доверить здоровье своего мужа женщине, чью деревню мы только что захватили? Почему сама не проконтролировала? Потому что была беременна. — И вновь злость на себя. И на своего сына. Но, как и в прошлый раз, она в ужасе отринула эти мысли. — Я наивная дура. И никакая Сила этого не изменит»
— Так вот почему? — Негромко спросила Дэни. — Месть. Месть за себя… Месть за свою деревню.
Ведьма ухмыльнулась.
— Чудо, что ты раньше не додумалась.
Это действительно было бы «чудом», если бы не одно но. От старухи не веяло злостью. Вообще никаких эмоций не чувствовалось. Будь иначе, и Дэни никогда бы не подпустила её к мужу даже близко.
Кхалиси переполняла ярость. Но сквозь ярость пробивалось подозрение… оговорки ведьмы, её способности в Силе…
— Есть что-то ещё. Ты знала, что я одарённая. Ты догадывалась с самого начала, что я могу чувствовать намерения и эмоции, так? — Пустая маска и лживая ухмылка на лице старухи были куда красноречивее слов. — Нет гарантий, что ты сейчас не показываешь мне искусственно свою злость. Ты права. Я наивная дура. Но всё же не совсем тупая. Так что ты прячешь? Что пытаешься утаить?
Мирри Маз Дуур разразилась смехом. Но следующие слова заставили её заткнуться.
— Не будь столь самонадеянной. Я знаю и другие фокусы, куда более тёмные.
— Я сказала всё, что тебе нужно знать, девочка. Какие еще причины мне нужны, чтобы убить кхала и его отродье?
Дейнерис полностью сосредоточилась на женщине перед собой. Она изо всех сил пыталась пробиться как можно глубже в её сознании, сквозь злость и ненависть, — всё же они были искренними, — к ещё одной причине её поступка.
— Ты лжёшь. Даю ещё один шанс. — Ведьма молчала. Тогда Дэни, следуя подсказкам и урокам Нокса, начала втягивать в себя Тёмную Силу, накачивая разум гневом, вызывая образы мёртвого сына и прочие вещи, которые пробуждали страх, а он, в свою очередь, ненависть. — Назови истинную причину. Или будешь молить о смерти.
Впервые в глазах старухи мелькнул страх. Возможно, причиной тому золото, что мелькнуло в глазах Кхалиси. И всё же ведьма отказывалась говорить, лишь поджала губы. Повернувшись, Дэни взглянула на вздрогнувшую Дорею и передала сына.
— Забери его отсюда. Он не должен стать свидетелем тому, что сейчас произойдет.
Кивнув, служанка поспешно удалилась.
Дэни осталась наедине с ведьмой, сиром Джорахом и Ракхаро. Последний вышел вперёд, положил ладонь на кинжал и рискнул сделать предложение:
— Кхалиси. Не стоит пятнать свои руки этим. Я могу заставить ее говорить.
— Нет. — Голос слегка изменился от переполняющей ярости. — Я вынесла приговор. Я его исполню.
Она была так сосредоточена на ведьме, что не заметила ни легкого вздоха сира Джораха, ни того, как он прищурился, когда она присела на корточки перед старухой.
— Ты умрешь, ведьма. Есть лишь один выбор, который я тебе милостиво даю: сколько боли ты готова вынести перед смертью? Какие бы причины ни были у тебя, чтобы убить моего мужа и желать зла моему сыну помимо банальной жажды мести… я их узнаю. Так или иначе.
Женщина продолжала молчать, вызывающе глядя на своего палача.
— Да будет так. — Прорычала Дэни, резко вставая на ноги и рывком сжимая в себе весь гнев и ярость, которые она всё это время старательно копила.
Она почувствовала… как ее охватывает безумие. Это было… бодряще. Ее сердце бешено заколотилось, когда она подняла руку. Она хотела… нет… Ей нужно было, чтобы эта женщина страдала! Она убила ее мужа! Она хотела убить её сына! Больше всего на свете Дэни хотела видеть её лицо, искажённое в агонии боли.
Шатер ярко вспыхнул — пространство между Кхалиси и ведьмой заполнилось громом и молнией. В иной ситуации ещё неопытная последовательница Силы были бы потрясена и испугана молнией, вырывающейся из её ладоней… но конкретно в этот раз, она была слишком зла, чтобы удивляться. Всё, что она испытывала — это гнев. Всё, чего желала — причинить боль этой твари, свести её болью с ума!
Ведьма кричала, извивалась, она отчаянно пыталась освободиться то ли от пут, то ли от невыносимой муки, но, разумеется, не могла. Дэни не знала откуда, но поняла, что если продолжит в том же темпе, то убьёт ведьму раньше времени. Поэтому, приложив колоссальные усилия, она остановила разряды молнии, — для этого потребовалось даже больше концентрации, чем для их вызова, — и оставила старуху корчиться на земле.
Не обращая внимания на стоны, недоуменные и немного испуганные взгляды сира Джораха и Ракхаро, Дэни вновь присела на корточки и с маской отстранённого интереса принялась разглядывать жертву. От лица жертвы валили клубы дыма. Воняло горелой плоти. И дерьмом. Протянув руку, она осторожно подняла голову ведьмы за подбородок и встретилась с ней взглядом. Настрой её изменился кардинально. Исчезла спесь и самоуверенность. Остался дикий ужас.
Это именно то, чего хотела Дейнерис. То, что ей было нужно.
— Итак. Почему ты убила моего мужа? Почему пыталась убить моего сына? Почему только их, но не меня?
Удивительно, но ведьма вновь предпочла хранить молчание. Тем лучше для Дэни — есть повод испытать только что пришедшую в голову мысль… что будет, если создать молнию в ладони, и приложить её к лицу жертвы?
Едва разряды вновь заплясали между её пальцами, а сами пальцы начали приближаться к лицу старухи, как та завопила, пытаясь отпрянуть назад:
— Нет!!! Не надо! Мне заплатили!
— Заплатили? Кто? Зачем?
Ведьма опустила голову, когда увидела, что молния исчезла.
— Я не знаю, кто… Это был странствующий торговец с запада. Он пришел в нашу деревню и сказал, что заплатит мне мой вес в золоте, и что увезёт меня и тех, кого я люблю, подальше от дотракийцев. Он… он знал, что я колдунья, и он… он заплатил мне, чтобы я использовала любые средства, чтобы убить твоего мужа и… и твоего ребенка. Но тебя… тебя должны были оставить в живых, несмотря ни на что.
Гнев Дэни, все еще бушевавший в ней, слегка притупился. Она поднялась на ноги, развернулась на пятках и вышла из шатра. Джорах и Ракхаро последовали за ней. Выйдя наружу, она увидела, что все, кто решил остаться с ней, собрались вокруг палатки. Все они смотрели на нее со смесью страха и уважения. Повернувшись к своей подруге и по совместительству служанке, Дэни забрала своего сына.
— Пусть соберут костёр, достойный моего мужа. — Спокойно приказал она и отправилась к своему личному шатру с сыном на руках. — Мы отправим его к великому жеребцу в сумерках… вместе с тем, кто отнял его у нас.
Никто ничего не сказал, и под ошеломлённое молчание, она уединилась в палатке. Со звенящей тишиной, — после раскатов грома и молнии всё казалось приглушённым, — она добралась до своей койки и почти рухнула на неё.
А в следующий миг… гнев. Потухшая было ярость вновь поднялась в её груди против её же воли. В голову полезли всякие мысли. Очень нехорошие и тревожные.
«Ты всему виной. — Дейнерис смотрела в глаза своего сына. — Если бы не ты, у меня были бы время и силы, чтобы ухаживать за мужем. Я была бы осторожней. Я бы…»
Ребёнок надрывно, хрипло заплакал. Концентрация Дэни улетучилась, равно как и цвет расплавленного золота из её фиолетовых глаз. Она в ужасе выдохнула и попыталась осознать, что только что чуть не сделала… чуть не убила последний лучик света, собственного сына. Наследие Дрого.
Она задыхалась от вновь и вновь накатывающего страха, то прижимала к себе ребёнка и убаюкивала, то плакала, смеялась, вздрагивала из-за вновь взрывающегося в разуме гнева. Так продолжалось до тех пор, пока она опять не вспомнила урок Нокса.
«Маяк! Мне нужен свет, который выведет меня!!!»
Сжав зубы и прижав к груди успокоившегося, но всё ещё хнычущего сына, Дэни начала вспоминать все светлые моменты в своей жизни. Само-собой, их череда началась после встречи с мужем. Затем переключилась на мечты о возрождении Валирии. О том, каким чудесным вырастит Рейго.
Поджав под себя ноги и крепко, но нежно сжимая то единственно, что ещё могло сохранить её рассудок, Дэни начала тихо всхлипывать.
Примечание Переводчика
сын мой* — в день, когда ты родился, сами леса Лордерона прошептали мне это имя… Артас.
Простите, не удержался.
вошла в палатку с сыном на руках. Когда она дошла до своей койки, то почти рухнула на нее. Когда она смотрела на своего сына, вся тяжесть того, что она только что сделала, обрушилась на нее как удар булавы. Она даже не осознавала, что ее трясет, и что она плачет, пока не увидела, что ее слезы падают на спящее лицо сына. Подняв его к груди, Дэни крепко прижалась к сыну, и тут бурные эмоции, которые она до сих пор сдерживала, вырвались наружу, едва не заставив ее сложиться вдвое от муки: она плакала и держала сына так, словно он был единственным, что могло помочь ей сохранить рассудок.