Дракон Сумеречного Дола. Главы 57-58

— Принц Эйлор…

Среди северян есть люди, которых называют Ходящими во Снах; Зеленовидящие, варги и мистики, их одновременно почитали и поносили. В детстве второй сын Эйриса часто задумывался о том, каково это — быть одним из них, видеть мир глазами другого существа, сохраняя при этом собственное сознание.

Что же, какой бы ни была их жизнь, счастливой её он назвать не мог.

Сумеречный Дракон постоянно слышал своё имя. Что-то или кто-то трясло его. Времени, словно сквозь подушку доносились чьи-то голоса, бормотания, ощущение прикосновения мягких рук и скрежет пера по пергаменту. Это невероятно бесило. Всё, чего он хотел, это спокойно поспать, а то и дело накатывающие раздражители злили и без того злого дракона, рискуя вырвать его из безмятежного мира грёз, в мир реальный, до боли отвратный.

Во снах он хотя бы вновь мог встретить её…

Ему было шестнадцать лет, когда он впервые увидел её, сошедшую с дорнийского корабля в доках Королевской Гавани, очарованный оранжевым платьем, что развевалось на ветру. Её окружали десятки других дорнийцев, — среди которых присутствовал и её диковатого вида брат, — но Эйлор видел только ее.

Он сражался с Братством вместе с Барристаном Селми, когда родилась Рейнис. Эйлор уже тогда предпочёл бы остаться с ней, но не хуже других знал, насколько это было бы неуместно… настолько, что даже его наплевательское отношение к «приличиям» и «нормам» пришлось приструнить. Когда он наконец вернулся после падения Братства, то был в полном восторге от маленького, оливковокожего ребенка на её руках, и никогда не испытывал более сильного чувства радости, чем когда впервые взял младенца.

Он даже присутствовал при появлении Эйгона. Незримо, разумеется. Дурацкий кодекс «уместного» и «неуместного» не допускал его в родильную палату, но он был там. Он ждал, от её первых криков до криков Эйгона, всего в нескольких футах от нее, прячась в скрытых ходах Красного Замка. Он испытал ни с чем не сравнимый ужас, когда услышал, как мейстеры и повитухи судорожно пытаются остановить кровотечение после рождения короля, и не менее сильное облегчение, когда им наконец это удалось. Он тогда от волнения едва не снёс к хренам стену, благо, что удержался.

Оглядываясь назад, Эйлор всё чаще поражался тому, что так долго не подозревал о своих чувствах, и всё отчетливей осознавал, что Элия на них ответила бы.

— Принц Эйлор.

В этот раз голос оказался громче, ещё и рука прибавилась, крепко сжавшая его плечо и начавшая трясти из стороны в сторону. Стены сновидений рухнули, словно под залпом тысячи требушет.

Эйлор Таргариен резко открыл глаза. Также резко закрыл. От ударившего прямо в мозг света, он сквозь зубы выругался и едва не схватился за взорвавшейся болью затылок.

— Итак, ты наконец-то очнулся. — Произнес ровным тоном Оберин Мартелл.

Дракон вновь открыл глаза, медленней, осторожно щурясь. Дезориентация постепенно проходила. Когда же зрение окончательно прояснилось, он понял, что находится в палатке и лежит на раскладушке.

Рядом сидела Эллария Сэнд, откинувшись назад и зорко следящая за каждым его движением.

— Да уж, пора было бы тебе проснуться.

С болезненным стоном Эйлор медленно поднялся, провел ладонь по больному месту на затылке и понял, что ощупывает не волосы, а ткань перевязи. Голова опять закружилась. К счастью, на помощь пришла Эллария, осторожно положившая руку ему на грудь, успокаивая и стараясь уложить обратно.

Красный Змей Дорна наклонился вперед.

— Я бы поостерегся, Таргариен; у тебя на затылке довольно крепкая шишка.

Эйлор хмыкнул, ощупывая сквозь ткань внушительный бугор и рассеянно похлопал Элларию по руке другой ладонью, как бы выражая благодарность и намекая, что ложиться не хочет.

— Что, блять, случилось?

Тон Оберина стал гораздо более злобным.

— Случился Тайвин Ланнистер.

Внезапно в разговор вступил Аларик Лангвард:

— Шипы*, Ваша Светлость; ямы с ними у подножия холмов, ведущих из гор Золотого Зуба.

Эйлор внимательней осмотрел палатку и нашёл взглядом молодого рыцаря, распростертого на койке: правая нога представляла собой кровавое месиво из красных бинтов ниже и выше колена.

В голосе Оберина засквозило отвращение.

— Ублюдки перебросили через них мосты из сплетенных ветвей, достаточно прочных, чтобы выдержать человека, но не боевого коня с рыцарем на нем. Они засыпали мосты камнями и землей, а мы двигались слишком быстро к их флангу, чтобы заметить странную насыпь, пока не стало слишком поздно.

Дракон крепко выругался; от гнева на Ланнистеров его кровь закипела, а голова вновь разболелась.

Теперь он вспомнил. Всё вспомнил.

Они хлынули с холмов, подобно пламени из пасти дракона, пожирающее строй Ланнистеров, в то время как пехота Рэндила Тарли приближалась к их фронту. Эйлор никогда прежде не испытывал ярости подобного уровня: вид знамени Льва привел его в бешенство, которое могло утолить только насилие и смерть. Даже Воин чувствовала куда злее обычного, что подтверждало особенно пугающее ржание.

Аларик летел справа от него, Брайтсмайл* — слева, и в какой-то момент их вдруг не стало. Воину удалось избежать первой ловушки благодаря удаче или оберегающей длани Семи… хотя Эйлор сильно сомневался, что последнее, поскольку негоже богам защищать человека, каждую ночь фантазирующего о геноциде и покойной жене покойного брата. Эйлору не впервой было слышать пронзительные крики коней. Какофония из воя, ржания и криков животных и людей, когда они падали и нанизывали незащищенные животы на шипы из железа и обожжённого в огне дерева, была страшной, и сумеречный дракон знал, что никогда не забудет его до конца своей жизни, и никогда не сможет к этому привыкнуть, только если окончательно не потеряет человеческий облик.

Ужасная картина усугубилась, когда вторая линия рыцарей, не сумев вовремя затормозить, угодила в те же ловушки, раздавив оказавшихся под ними собратьев, еще больше насаживая тех на шипы.

Эйлора спас Воин. Конь в очередной раз подтвердил, что является умнее большинства людей, — возможно, даже своего хозяина, — когда чудом остановился всего в нескольких дюймах от провала с ловушкой, развернув свой корпус. Безусловно, это спасло их от верной смерти, вот только Эйлор был совершенно не готов к подобному манёвру и вылетел из седла вверх тормашками… повезло ещё, что не в яму.

Это последний фрагмент воспоминания, за которым последовала тьма. Эйлор снова выругался.

— Сколько выжило?

— Из нашего флангового отряда? Примерно две трети. Нас начали осыпать стрелами, когда остановились из-за ловушек.

Аларик хмыкнул.

— Достаточно сказать, что наша атака застопорилась.

Ненадолго выбросив из головы очевидный провал, Сумеречный Дракон сосредоточился на живом, — к счастью, — и присутствующем признаке провала — на своем бывшем оруженосце.

— Насколько всё плохо?

В голосе Лангварда прозвенели доселе не встречавшиеся там нотки, от которых принц невольно опешил:

— Два шипа вонзились в плоть. Она странно скрутилась и лопнула.

Протерев влажной тряпкой лоб Эйлора, и ловко уклонившись от его попыток отмахнуться от неё, Эллария взяла слово:

— Мы не знаем, заживет ли рана как следует или нет, но шанс есть всегда, Аларик. — Она повернулась и наградила его нечитаемым взглядом. — Не теряй надежды.

— Разумеется, миледи.

— Я должен был догадаться, что он приготовит ловушку. — От внезапно пришедшей в голову мысли, в жилах Эйлора мгновенно вскипела кровь. — Неужели Леффорд…

— Нет. — Прервал его принц Оберин, покачав головой. — Я и сам об этом подумал, но лорд Лео ничего не знал. Его жеребец тоже угодил в яму, хотя уже упавшие туда рыцари и лошади позволили ему выжить и отделаться лишь несколькими синяками и ударом по голове, похожим на твой.

Эйлор выглянул из палатки и увидел вдали Утес Кастерли, крепость, буквально вырезанную в небольшой горе.

— Каково наше положение?

Оберин встал, налил два кубка вина и передал один Эйлору и Аларику, а затем взял еще два для себя и Элларии.

— Брайтсмайл, — сказал принц Дорна, пока разливал вино, — калека; одна нога раздроблена конем другого рыцаря после того, как его собственный скакун упал на колья. Пришлось ампутировать её по колено, и есть вероятность, что он не выживет. Рыцарь Королевской гвардии жив-здоров. Из-за неумения и нежелания ездить верхом, его скакун остановился задолго до ям.

— Он прошёл сквозь залпы стрел, чтобы перенести вас в безопасное место, ваша светлость. — Вставил Аларик. — Затем он вернулся, с меня снял мертвого рыцаря, а меня самого — с кольев. — Покалеченный мужчина, ещё недавно бывший мальчиком, уставился в пол. — Вот уж не думал, что ему есть до меня дело.

— Манфреду ни до кого нет дела и ему никто не нравится, даже я. — С лёгкой усмешкой ответил Эйлор своему юному другу. — Но где-то под слоями ненависти и насилия скрывается хороший человек.

— Тарли и северяне спасли положение. — Продолжил Оберин. — Твой главный генерал направил свои резервы на прикрытие наших людей, в то время как Волки прорвали их левый фланг стремительным ударом. Их вёл какой-то здоровяк, полувеликан, с голосом, похожим на рёв боевого рога.

— Джон Амбер. — Аларик пришёл на помощь принцу Дорна.

— В любом случае, Ланнистер был более чем готов к встрече с нами. Он использовал свои собственные резервы, чтобы прикрыть их отступление. Тайвин, его лучшие люди и большинство лордов, похоже, отступили к Утесу Кастерли, а остальные пробились в Ланниспорт и сумели закрыть ворота, нанеся тяжелый удар лучниками со стен, прежде чем Тарли отозвал атаку. В целом, их потери невелики.

Эйлор кивнул, с трудом гася кровь, что пела от желания перерезать Ланнистерам глотки.

— Воин выжил?

Красный Змей фыркнул.

— Конечно, выжил; чтобы убить эту тварь, нужно нечто больше, чем пара кольев и Тайвин Ланнистер. Твой оруженосец Талли прямо сейчас ухаживает за ним, и всё ещё злится, что ты не позволил ему присоединиться к атаке. — Оберин пристально посмотрел Эйлору в глаза. — Назови любую цену за то, чтобы скрестить этого жеребца с песчаной кобылой. Жеребенок окажется либо совершенно бесполезным, либо совершенно неудержимым.

Эйлор хмыкнул, сделав глоток вина.

— Переговоры по этому вопросу проведём позже. И ты ещё пожалеешь о том, что позволил мне назвать «любую цену». Начали строить осадные орудия?

Пригубив своего вина, принц Дорна кивнул, в то время как Эллария наконец-то закончила возиться с Эйлором и Алариком, и приняла свое обычное положение — на коленях у Оберина.

— Да, катапульты, требушеты и осадные башни. Тарли отправил гонцов к Железнорожденным с приказом блокировать Утес Кастерли и доки Ланниспорта, хотя они уже потопили все галеры, пришвартованные там.

Эйлор снова кивнул.

— Наш особый подарок готов?

— Сейчас они в Окскроссе, а с наступлением ночи направится сюда. Они будут здесь задолго до того, как мы сможем их реализовать.

Принц Железного Трона не сводил взгляда с Кастерли Рок.

— Отлично. Я хочу, чтобы дозорные проверили все расщелины вокруг Утеса; наверняка там есть пара неизвестных туннелей на такой случай. Назначь патрули, с нестандартным, частым графиком, чтобы у Ланнистеров было мало шансов проскочить. Сначала мы разберемся с Ланниспортом, а потом сосредоточимся на Утесе.

Эйлор начал подниматься с койки, но Эллария Сэнд тут же соскочила с колен Оберина и толкнула его обратно.

— Нет-нет. Ты обязан еще некоторое время оставаться в постели.

Оберин встал.

— А я — не обязан, так что приведу с собой Тарли и уродливого гвардейца, а также еще нескольких советников. Мы должны быть осторожны, как бы мне ни была противна эта мысль. Лев особенно опасен, когда его загоняют в угол. — Красный Змей повернулся, дабы выйти из шатра, напоследок бросив еще одно замечание через плечо. — Сегодня он это доказал.

***

Квеллон Грейджой рассуждал не так, как большинство Железнорожденных, но выглядел он, несомненно, как эталонный железнорождённый.

Ростом лорд Железных Островов был под два метра; широкоплечий, как бык. Его седых волосах и обветренное лицо, что было ближе к шестидесяти годам, чем к пятидесяти, выдавало отметины тяжелой жизни, но в его теле по-прежнему чувствовалась огромная сила.

Он сошел на берег в полумиле от Ланниспорта, где две трети его флота, вернувшись с боев на Западе, блокировали порт. Остальные корабли делали то же самое там, где гора Утеса Кастерли встречалась с водой Закатного Моря, в трех больших пещерах, которые Ланнистеры использовали как небольшой частный док. Двадцать человек сопровождали его, вооруженные копьями, топорами и кое-чем поострее — презрительными взглядами.

Эйлор выехал ему навстречу верхом, впервые за неделю оставив без своего внимания массовое производство осадных орудий и военные советы. Его сопровождали Манфред и Оберин, а также Большой Джон Амбер и Хостер Талли в дополнение к пятидесяти рыцарям и оруженосцам. Шишка значительно уменьшился в размерах, как и боль от падения, которая в полной мере проявилась на следующий день после пробуждения. Вместо него, за осаду Ланниспорта и Утеса взялся Рэндилл Тарли и Джон Аррен.

— Лорд Грейджой.

Эйлор протянул руку.

Лорд Железных островов протянул свою.

Мужчины крепко поприветствовали друг друга.

— Принц Эйлор. — Ответил он дружелюбным голосом. — Вижу, ты поймал Льва в ловушку.

Эйлор.

— Похоже, что да, не без вашей помощи.

Большой бритт жестом указал на такого же высокого мужчину рядом с собой, хотя тот по сравнению с Квеллоном казался скорее мальчиком; телосложение еще худощавое, хотя в ближайшие годы он наверняка наберет мускулы.

— Мой третий сын, Виктарион.

Эйлор кивнул в знак приветствия, на что железнорожденный ответил с явной неохотой. Мальчик свирепо хмурился, и от него прямо-таки волнами исходило неодобрение, а выражение лица могло бы дать фору Манфреду… хотя ничто не могло сравниться с угрюмым нравом королевского гвардейца, стоявшего сейчас чуть позади Эйлора.

Не обращая внимания на взгляд Грейджоя, Сумеречный Дракон жестом подозвал своих спутников.

— Оберин Мартелл из Дорна, Джон Аррен из Долины, Большой Джон Амбер из Последнего Очага и Манфред Дарк из Королевской Гвардии.

Представленные мужчины пробормотали приветствия, на что Квеллон улыбнулся.

— Другие мои сыновья сейчас на баркасах: Бейлон и Эурон командуют силами в Утесе, а Эйрон занят пехотой в Ланниспорте. — Он взглянул на своего присутствующего ребенка, и улыбка стала какой-то натянутой. — Простите моих сыновей, принц Эйлор; они предпочитают заниматься жатвой и не лезть в дела зеленоземцев. Глупый подход, но мне только предстоит их в этом убедить.

Эта обмолвка натолкнула Эйлора на неприятную мысль о том, что произойдет, когда Квеллон уйдет к Утонувшему Богу или во что он там верил. Впрочем, он здраво рассудил, что это забота будущего Эйлора, а у нынешнего и так проблем хватает.

— Корона благодарит вас за службу, лорд Квеллон. Мы приготовили для вас шатер в центре лагеря и просим присоединиться к военному совету.

Железнорожденные тряслись на конях как осенние листья. То есть были совершенно некомпетентны в этом вопросе, за исключением лорда Квеллона. Именно по этой причине Хранитель Железных Островов и его сын ехали впереди в одиночестве, а остальные его люди маршировали позади. Эйлору зрелище забавным не показалось. Он понимал, что будет выглядеть так же потешно, как они, если попытается удержаться на военном корабле в неспокойных водах.

То, что лорд Грейджой изучил верховую езду в достаточной мере, чтобы хорошо держаться на коне, да ещё и на встречу прибыл именно конным… это было отличным проявлением такта.

Эйлор сразу понял, что железнорождённый ему нравится.

Они ехали во главе колонны: Грейджой — справа от Эйлора, а Оберин и Джон Аррен — слева от него; четверо самых высокопоставленных мужчин в отряде делили почетные места.

— Как прошли рейды, лорд Квеллон?

— Прекрасно, Ваша Светлость. Мои сыновья Бейлон и Эурон захватили Краг, а семью лорда Вестерлинга взяли в плен. Сейчас их везут к вашим людям в Утесе Кастерли. То же самое касается Фарманов со Светлого Острова. Их наследник погиб при взятии замка, но его жена и три дочери — ваши пленницы.

— Их следует взять как соленых жен. — Раздался неприятный голос Виктариона, ехавшего чуть позади отца. — Это старый обычай.

— Молчи, мальчишка! — Вмиг рявкнул Квеллон, покрасневший от гнева. — Ты знаешь, что это запрещено.

— Но не должно быть запрещено. — Прошипел в ответ его сын, взгляд которого стал по-настоящему злым, когда Эйлор повернулся, дабы взглянуть на него.

— Хватит. — Квеллон тоже изогнулся в седле и окинул Виктариона красноречивым взглядом. — Возвращайся к нашим людям; если не можешь держать язык за зубами, как положено, то можешь сколько угодно вилять им, но так, чтобы я этого позора не видел и не слышал.

Мужчина и сын долго смотрели друг на друга, прежде чем Виктарион послушно вывел коня из строя и галопом поскакал обратно к идущим железнорожденным, подпрыгивая в седле, как нерадивый оруженосец.

— Прошу прощения, Ваша Светлость. — Выдохнул Квеллон Грейджой, всё ещё глядя вслед своему сыну. — В свое время я попытался внедрить на Острова больше порядков с материка, но их встретили… мягко говоря, скептически.

Принц Оберин покачал головой.

— Все мы когда-то были вспыльчивыми юношами, лорд Кракен. — Дорнийец легонько толкнул Эйлора. — Этот до сих пор такой.

Таргариен хмыкнул на замечание Красного Змея, но отвечать ему не стал.

— Можете оставить себе награбленное, согласно нашему соглашению.

Но напоминаю, что после окончания войны, подобное будет строго запрещено.

Это в разговоре не озвучили, но Эйлор знал, что невинные деревни грабили так же жестоко, как и вассалов Ланнистеров. Женщин уводили в качестве солёных жен вопреки приказам Грейджоя, — лорд Квеллон должен был знать об этом, но мало что мог сделать, — и они проведут остаток своих дней в плену, а всё потому, что Тайвин Ланнистер убил Элию.

И потому что Эйлор Таргариен в ответ снял поводок с гончих Железнорожденных.

Здравомыслящая, истинная часть его души хотела свернуть шею ставшей бессердечной оболочки, но другая часть, та, которая брала верх, когда он фантазировал о том, что сделает с Ланнистером и его сородичами, рассудила, что они — простолюдины Ланнистеров, следовательно, отделены от остальных невинных людей.

Эйлор знал, что это бессердечно и жестоко… Сумеречный Дракон это принимал, ведь он именно такой и есть.

Квеллон кивнул в ответ, не подозревая о внутренней войне, которую постоянно вёл Эйлор Таргариен.

— Я прекрасно понимаю вас, принц Эйлор. Мои люди вернутся домой, как только падет Утес, а я отправлюсь в Королевскую Гавань, чтобы присягнуть на верность королю Эйгону.

— И вступить в должность мастера над кораблями.

Грейджой рассмеялся, искренне и от души.

— Ах да, ещё это. — Он повернулся, чтобы еще раз оглядеться; лицо улыбалось от смеха, но голос был смертельно серьезен: — Возможно, мне всё же стоит оставить своих сыновей.

Примечание переводчика

Шипы* — моя серьёзная ошибка из прошлых глав. Как оказалось, Тайвин отдал приказ не сделать что-то с Пайком, а подготовить шипы.

Брайтсмайл* — Не нашёл такого ни в русской, ни в англоязычной вики.