• Boosty Shared
• НекроХРЫЧ

• T

• не опуская взгляда
• гарри поттер
• fan-fiction

Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс…

Школа встретила его напряженной атмосферой, косыми взглядами, сплетнями и старым, добрым бойкотом. Не будь у него за спиной семьи, чей авторитет в немалой степени основан на репутации, Гарри это попросту проигнорировал бы.

Нет. Он врал самому себе. Не проигнорировал бы. Как бы мальчик ни крепился, эти отношение и атмосфера били по нему. И били сильно.

Сплетни. Чертов треп языком по зубам порой настолько выводил из себя, что рука тянулась обнажить клинок и изрубить наглецов в капусту. Вместо этого он держал морду кирпичом и делал вид, что игнорировал это. Не видя реакции, зубоскалы быстро выдыхались.

Говорили, что он и есть Наследник Слизерина, ведь, пока он был в Азкабане, не произошло ни одного нападения, а по возвращению Поттера окаменели трое слизеринцев из тех, чьи семьи пострадали той ночью.

Говорили, что он стоял за бойней. Здесь ткнули пальцем в небо и попали в «десятку», но это заставляло нервничать. А вдруг он что-то упустил? Дыма без огня не бывает, но откуда дым — от известных ему фактов, или от всплывшей ошибки?

Говорили, что он практиковал черную магию. И здесь, мать их, тоже попали в «десятку»! Жаль только разочаровывать: все их никчемные выдумки о проводимых им ритуалах и в десятую часть не так омерзительны, как реальность.

Много чего говорили. Немало гнусных сил распускали о его похождениях. Постоянно жадно следили. Поттер был уверен: любое опрометчивое действие станет поводом для нового витка сплетен.

Ненависть. Гарри часто ощущал направленную в свою сторону ненависть, злобу, кровожадность и прочее. Проклятия сыпались, как из рога изобилия, пока что отметаемые защитой. Уже раз восемь его пытались отравить с разной степенью изощренности, а сколько мерзости он убрал обычными мерами безопасности — не сосчитать.

Пока что открыто не нападали, но Поттер чуял: это дело времени. Он показал слабину, стремясь выманить недругов, и теперь опасался, что зачистка недругов превратится в зачистку не одного-двух-дюжины, а в очередную бойню.

Допускать этого не хотелось. Магов и без того немного. Слава Богу, у него была Книга, где мальчик со всем удовольствием сбрасывал пар.

Остановившись у двери в общежитие Рейвенкло, Поттер усилием воли снял с себя дезиллюминационные чары.

— Через какую реку нет моста? — озвучила загадку дверь.

Порой это раздражало. Надо же было Ровене повыпендриваться! Вон, Годрик с Салазаром поступили правильно: сделали запароленный вход.

— Через высохшую, — буркнул мальчик.

При его появлении стихли все разговоры. Градус настороженности тут же вырос до небес, со всех сторон уперлись косые взгляды, полетели сглазы вольные и невольные. За спинами своих сокурсников скалился Эндрю Сэндфилд, усердно мутивший воду и распускавший сплетни.

Харальд подавил легкую улыбку и спокойно поднялся в комнату, постукивая тростью по ступенькам. Какой вообще спрос с толпы, чей интеллект равен интеллекту самого тупого ее представителя? Более того: не только студенты, даже некоторые преподаватели присоединились к тихой травле, цедя вопросы сквозь зубы и снимая баллы по малейшему поводу. В условиях сдачи всех экзаменов за первую неделю это было… неприятно, но контракт и обеты не давали им откровенно валить его. С остальным Гарри справился. Не блестяще, конечно, но и не на «У».

Кстати, забавное наблюдение: он ожидал, что к нему прекратят обращаться с артефактами. Ага, прекратили. Десять раз. Заказов было вдвое больше, чем до отсидки.

Откровенно говоря, смешно.

И все же, у ситуации были плюсы. Например, его практически не отвлекали со всякой херней. Практические занятия в кружке уже взяла на себя Гермиона, постоянно зазывая его помочь им. Гарри отказывался: не хотел смущать. Там ребята собирались для отработки навыков, а его репутация, мягко говоря… не очень.

Весомым плюсом было то, что травля отделила зерна от плевел. Кто-то искренне считал Поттера убийцей и виновником злоключений Хогвартса, а кто-то поддался давлению толпы за общение с ним. Гарри им ничего не говорил — не видел смысла. Ему достаточно, что среди рейвенкловцев рядом остались Терри Бут и Луна Лавгуд, среди гриффиндорцев — трое Уизли, Рон и близнецы, а среди слизеринцев — Гринграсс и Забини. Вассалы Грейнджер и Рэтклифф в любом случае никуда не денутся, пока он жив и дееспособен.

В комнате Гарри встретило мяуканье и прыжок на колеи, едва он сел в кресло. Блэки тут же свернулась в клубок и ободряюще замурчала, вызывая улыбку.

За кошку Харальд, честно говоря, боялся. Остальные-то что, руки и головы есть, палочки тоже есть — значит, способны за себя постоять. А Блэки? К счастью, пока его не было обошлось, а сейчас Поттера не только травили, но и боялись.

Пусть рискнут. Хоть шерстинка упадет, и двадцать шестое декабря им раем покажется.

— Привет, — осторожно поздоровался Дэвид Томпсон — один из тех, кто не шел против травли толпы, но наедине высказывал расположение.

И боялся.

— Вечер добрый.

Вздохнув, Поттер взялся за внушительную стопку писем. Спалил бы все с удовольствием, да только среди угроз и «крайне ценного» мнения попадалась и вполне нужная корреспонденция.

Сегодня его слегка удивила одна мадама. Ей хватило изобретательности обойти стандартную защиту Хогвартса, но — споры болотной плесени? Всего-то? Мальчик легким усилием воли уничтожил облачко грязно-зеленой пыли, не способной пробиться сквозь простейшие чары защиты дыхания, пробежался взглядом по совершенно банальной и довольно-таки безграмотной угрозе, и спалил письмо, тут же про него забыв.

Собака лает — ветер носит.

Под конец попалось очень любопытное послание. Судя по лексикону, писали ему из трущоб. Почерк корявый, но текст грамотный. Некто высказывал ему свое расположение, благодарил «за всех хороших парней, пострадавших от ублюдков в красном» и намекал на сотрудничество. В конце ему пожелали здоровья и высказали надежду на личную встречу. Подписи не было, как и адреса отправителя.

Гарри сохранил послание. Будет время — отыщет с точностью до десятка ярдов. И навестит. Вряд ли лично, для таких дел у него есть Оливер. Хотя, может, лично тоже навестит.

Остались еще два конверта. Одно — снова скучная угроза, уже седьмая за все это время с таким почерком. Второе — рекламная рассылка кучи буклетов.

Убрав за собой пепел, мальчик поднялся и открыл сундук, настроив его на рабочий кабинет.

Здесь он проводил большую часть своего времени, что ни капли не тяготило рейвенкловца. Заботливые предки позаботились о том, чтобы у него была возможность получить довольно неплохую лабораторию и мастерскую. Не школьные, конечно, где с оборудованием и ингредиентами полная чаша, но ему достаточно.

Заняться было чем. Даже не так: только работы артефактора было на пару циклов в календарные сутки, не говоря уже о собственных проектах, забрасывать которые не хотелось совершенно.

К работе Гарри подключил трех големов, собранных им в последний день каникул.

Адам-1, первый прототип голема-ассистента, по сути, так и остался боевым големом второго класса, только с другим спектром задач. Он получился очень тупым и справлялся только с простыми четко сформулированными заданиями из разряда «принеси-подай», отличаясь от голема-паука чуть более широкими возможностями и гуманоидным обликом с габаритами восьмилетнего ребенка. Опыт его изготовления и применения был довольно интересным, да и пользу Адам-1 приносил несомненную. Всего-то и требовалось, что найти ему работу по уровню. Функционально ключевое отличие от простого голема-паука следующее: Адам-1 умел воспринимать и исполнять инструкции в виде графических схем и текста в количестве до трех последовательных действий одновременно. Не запоминал, правда, нихрена, но в его конструкции и не предусмотрено блока памяти.

Сцилла-1 получился стационарным гибридом голема и артефактного станка. Лучшего названия проекту Гарри сходу не придумал, решил, что и так сойдет. По сути, Поттер “прикрутил” к обычному раскладному верстаку шесть трехпалых конечностей-манипуляторов с встроенными разноплановыми инструментами, добавил три гусеницы для передвижения и снабдил все это дело матрицами действий по работе с артефактами с целью сборки и ремонта простых магических устройств, неплохим блоком памяти и простенькой аналитической системой. По крайней мере, так было задумано.

Получилось ожидаемо через задницу. Как-никак, первая попытка. Сцилла-1 оказался не способен никак взаимодействовать с энергетической структурой. Точнее, раз за разом портил ее до неузнаваемости, вынуждая исправлять вручную. С чем это связано — решительно непонятно. Энергия распределялась один в один как делал это сам Поттер, структуры формировались правильно, намерение также закладывалось искусственно. Должно было срабатывать, но не работало — хоть ты тресни. Что-то он упускал. В результате Поттер попросту отключил бесполезные последовательности.

С физическими объектами Сцилла-1 работал кратно лучше. Исправно разбирал и собирал простые артефакты (изредка ломал и портил, но в основном по износу и слабости конструкции). Неплохо собирал заготовки под компактных големов. Достаточно качественно обрабатывал металл, дерево и камень. В общем — полезная штука для работы с простой и нетребовательной массовкой, а также для производства заготовок под маломощные одноразовые амулеты.

Давид-1 задумывался как компактный дистанционно контролируемый боевой голем-дрон из разряда “вцепился и подорвался”. С “вцепился и подорвался” проблем ровно ноль, а вот с дистанционным управлением…

В общем, пока Харальд не разобрался, как мысленно управлять такими дронами, Давид-1 нашел себя как эдакий “третий глаз” и контроллер, с помощью которого Поттер наблюдал за работой Адама и Сциллы, не отрываясь от собственного занятия, и передавал простые инструкции.

Казалось бы, все три голема простые, тупые и выполняли мелкие задачи, а времени экономили прорву. Это само по себе приятно, но еще приятнее осознавать, что ты очень даже можешь делать что-то сам с нуля, а не повторять инструкции.

Вот и сейчас големы работали, разбирая и подготавливая защитные амулеты к перезарядке, а Поттер, краем сознания следя за этим, погрузился в чтение фамильного труда по големам, продолжая изучение матриц поведения.

Поздней ночью, незадолго до отхода ко сну, Поттер покинул башню Рейвенкло. В спину ему хмуро таращились. Несмотря на поздний час, в общей гостиной было неожиданно людно. К чему бы?

Впрочем, об этом Поттер не задумывался. Ему было, о чем пораскинуть мозгами. Поэтому мальчик отметил потенциальную угрозу и неспешно двинулся по своим делам.

На сегодня у него еще две петли. В восемь-тринадцать пополудни в гостиной нет никого, и можно будет спокойно закончить с работой, после чего еще одну петлю потратить на легкое чтение, медитации и отдых.

— Добрый вечер, Гарри, — услышал мальчик за спиной нейтрально-дружелюбный голос директора Дамблдора.

Поттер обернулся. Директор Хогвартса с нечитаемыми эмоциями рассматривал панно напротив двери в гостиную, изображавшее светлый образ доброго мага, способностям которого поклонялись жители деревни обычных людей.

— Добрый вечер, директор, — по этикету поклонился мальчик, ожидая реакции Архимага.

Дамблдор степенно кивнул и повернулся к нему всем телом. Несмотря на то, что это было обычное движение, Поттеру стало неуютно.

Сначала профессор Флитвик в первый же день высказывал свое расположение к нему. Формальный повод встречи заключался в сдаче экзаменов за первый семестр второго курса. Во время беседы декан обронил несколько прозрачных намеков. Как выяснилось, это его стараниями Малфою отказали в снятии денежных средств. Кроме того, Флитвик намекал на личное ученичество и любую помощь в «разумных пределах». Довольно широких, способных решить все текущие материальные проблемы его семьи и с большим избытком профинансировать имеющиеся проекты.

Пару дней назад его оставил после урока профессор Франкенштейн. Не как обычно, чтобы дать индивидуальное задание, а с примерно таким же разговором, как и у декана. Отличием было то, что заместитель директора не разменивался на намеки и говорил прямо. Это он помог с Волками Одина. Безвозмездно, то есть, в качестве рекламы сотрудничества с собой. Румын предлагал более чем существенную помощь ресурсами, связями и кадрами. В обмен на что, спросите вы? О, всего ничего: личное ученичество. Ага, со всеми вытекающими, вроде полного, почти рабского подчинения наставнику.

И вот, теперь к нему обратился директор. Что-то плотность внимания Архимагов на единицу времени начинала превышать все разумные пределы.

— Что тебя тревожит? — голубые глаза, не по-старчески яркие, лукаво блеснули.

— Повышенное внимание администрации, сэр, — вежливо ответил мальчик.

Попробуй, блять, быть невежливым рядом с живым оружием стратегического масштаба!

— Забавно, — улыбнулся директор. — Меня еще ни разу не сравнивали с ядерным арсеналом.

Дерьмо! У него защита разума…

— Закрыта наглухо, — внимательный взгляд, от которого внутри все похолодело. — Да, Гарри. Или мне называть тебя «Том»?

В один момент голубые глаза стали всем, а мир погрузился в черноту. Гарри утратил ощущение реальности, утратил связь с эфиром и осознал, что сейчас его попросту смахнут, как букашку.

Ну, уж, хренушки!

Миг — и все по-прежнему. Кроме того, что коленки дрожали, а по лицу градом катился холодный пот. Он успел только собрать силы, но не приложить их. Дамблдор его отпустил.

— Прости, — тихий голос директора и покаянно опущенная голова выбили Поттера из колеи. — Я испугался, что ты — это он.

Состояние разума… безупречное. Точнее, каким и было до этой встречи. Травм нет, сатья стабильна, ментальная защита вообще без повреждений.

Как?

— Сэр…

— Давай поговорим у меня в кабинете.

Крик феникса. Твердая рука на плече. Огненный вихрь и взрыв пространства-времени. Мгновение — и Гарри без малейших побочных эффектов перемещения стоит на ковре в кабинете директора.

— У тебя, должно быть, много вопросов, — директор предложил ему кресло у камина и сел рядом. — Я отвечу на все.

— Разве вы не… знаете эти вопросы? — осторожно спросил мальчик.

— Я уважаю личное пространство, — Дамблдор привычным жестом сплел пальцы, сотворив чайный сервиз на двух персон с уже горячим чайником, в котором заваривался чай. Мгновением позже вазочка наполнилась имбирным печеньем.

Сотворение и призыв. Одновременно. Безупречно точно. Гарри считал, что уже сделал пару первых шагов на пути беспалочковой магии, а потому осознавал, какой уровень контроля буквально над всем требовался для подобного.

Ему до такого еще лет двадцать в таком же темпе. Минимум.

— Что это вообще было? — задал первый вопрос мальчик. — Вы говорите, что уважаете личное пространство, и я знаю, что так и есть. Но то, что вы сделали…

— Нападение с помощью ментальной магии с отягчающими обстоятельствами, — заполнил повисшую паузу директор. — Да. Позволь сделать небольшой экскурс в историю. Ровно пятьдесят лет назад Тайная Комната была открыта. Погибла ученица. В гибели обвинили Рубеуса Хагрида, его исключили из Хогвартса и сломали его палочку.

Так вот оно что…

— Я знал, что Хагрид невиновен. Тогда я не был главой Визенгамота и не мог этому препятствовать, а после…

— Всех все устраивало, — тихо произнес Гарри.

— Да, — печальный взгляд. — Чаю?

Мальчик кивнул. Директор руками подал ему чашку, демонстрируя свое расположение. Благодарно кивнув, Гарри сделал небольшой глоток и надкусил одуряюще вкусно пахнущее печенье.

Восхитительный эрл грей. Никаких добавок, ничего лишнего. Мастерство.

— Благодарю, сэр.

— Я хочу, чтобы ты меня понял, — продолжил директор. — Моя сила велика. Больше, чем у любого другого европейского мага этого столетия, за исключением, пожалуй, моего друга Геллерта.

Только что Альбус Дамблдор назвал Геллерта Гриндевальда своим другом. Все интереснее и интереснее.

— Во время мировой войны я увидел, что происходит, когда великая сила сочетается с осознанием собственной исключительности. Геллерт был убежден, что знает лучше других о благе. Общем Благе. Это было нашей идеей юных лет. Вот только я понял, что мое понимание о благе заканчивается там, где начинается понимание о благе любого другого разумного существа. Я не вправе решать за них. После того, как я это осознал, после того, как мы сразились… настал момент, когда я мог бы своей силой, волей и властью изменить судьбу Рубеуса.

— Это было тяжелое решение, сэр?

Кивок.

— Да. Третье самое тяжелое решение в моей жизни. Первым был отказ от попытки воскрешения сестры, вторым — сохранение жизни Геллерту, ведь мой друг стал опаснейшим из монстров, утратив человечность от скверны. Я знал, что восстановить Рубеуса в правах будет правильно, будет нужно, но для этого мне требовалось применить силу. Не было никаких улик в его пользу, не было и доказательств, но проблема в том, что решение уже было принято. Закон далек от справедливости, Гарри, но я пытаюсь это исправить. Полагаю, ты думаешь, что у меня ничего не получается. Видишь ли, в чем проблема. Как только я начну применять силу ради справедливости в обход закона, закон быстро прекратит иметь для меня значение. Я сам стану законом в своих глазах. Я буду убежден, что знаю, что такое Общее Благо. И я стану вторым Геллертом Гриндевальдом.

Гарри слушал внимательно, понимая, к чему это все. Воспитательный процесс, но в нем же крылась искренность старого Архимага, знавшего, куда может завести скользкая дорожка.

— Все это я веду к тому, почему не стал защищать Рубеуса. Даже несмотря на то, что Хагрид был рад своей судьбе. Если он не виновен — кто же виновен?

— Том Марволо Риддл, — негромко ответил Гарри. — Уже тогда известный в узких кругах как лорд Волдеморт. На тот момент, если не ошибаюсь — староста школы.

— Могу я узнать, откуда ты это знаешь? — чуть наклонился вперед Дамблдор.

— Хоркруксы, сэр, — Поттер отметил, что на этом слове директор слегка побледнел. — Тем убийством Том Риддл впервые разорвал душу, поместив ее в свой дневник.

Директор медленно кивнул.

— Значит, ты сумел раскрыть эту часть его памяти.

— Да, сэр. Я сделал это в Азкабане. Ранее мне было не до того. Позвольте…

— Конечно, — директор тут же подал ему пробирку, и Гарри, сосредоточившись, опустил туда копию созданного им воспоминания о хоркруксах Темного Лорда — саму память мальчик устранил из соображений безопасности, чтобы не допустить слияния с его собственной памятью.

— Ты не обошел стороной эти знания, — внимательный взгляд.

— Да, сэр. Не обошел. Знания Риддла дополнили исследование предков на эту тему, и я полагаю, что задумка Арктуруса Поттера теперь близка к завершению. Пожалуй, мне удалось бы создать хоркрукс без разрыва собственной души, пожертвовав ради этого чужой. Это даже неправильно называть «хоркрукс» и «филактерия». Нужно будет придумать новый термин.

— И что ты будешь делать? — пальцы директора переплелись в замок, но Гарри видел, как сильно они сжались.

— Ничего. Не хочу даже рядом стоять с этим… с этой практикой, хотя мне и любопытно увидеть результат.

Дамблдор кивнул с искренним облегчением в глазах.

— Я рад. Разве ты не боишься смерти?

— Нет смысла бояться неизбежного. Я не хочу умирать и буду стремиться прожить как можно дольше, чем сейчас и занимаюсь. Получится — хорошо, не получится… значит, не получится. По крайней мере, я продлю свое естественное существование настолько, насколько смогу.

Директор снова внимательно посмотрел на него.

— Ты не боишься смерти?

— Наверное, все-таки боюсь, сэр. Как и множества других вещей, существ и явлений. Например, я понял, что очень боюсь дементоров. Боюсь одержимости, боюсь потерять магию, боюсь… беспомощности в широком смысле слова.

Повисла пауза. От одних воспоминаний о дементорах стало зябко и неуютно, и Гарри сделал большой глоток чая, бросив следом половинку печенья. Обжигающий напиток и сладкий, пряный вкус во рту немного отвлекли. Немного.

— Я напал на тебя потому, что счел тебя одержимым, — вдруг произнес Дамблдор. — И у меня есть для этого основания. Несмотря на то, что изгнание было успешным, между вами сохранилась связь. Это — факт. Кроме того, Темный Лорд становился все сильнее. Это — также подтвержденный факт. Если угодно, я предоставлю тебе собственные доказательства. Немаловажный факт и твое деятельное участие в нападениях. Затишье на момент твоего отсутствия в школе. Нападение, как только ты снова приступил к учебе. И жестокость твоих действий.

— Это все ни о чем не говорит.

— И тем не менее, я счел это достаточным поводом для личного вмешательства, — мягко возразил директор. — Или ты бы так не поступил на моем месте? Еще чаю?

Поттер кивнул и невесело усмехнулся, подавая чашку. Ему бы потребовалось гораздо меньше поводов для действий. Причем, будем откровенны, эти действия были бы более радикальными.

— Вижу, ты меня понял. Еще раз прости меня.

— Вы поступили правильно, сэр.

Очень хотелось спросить, что директор собирался предпринять. Однако, как уже сказал Дамблдор, между Гарри и Волдемортом связь, что создавало определенные риски. Поэтому Поттер задал другой вопрос:

— Это ведь от вас леди Боунс узнала об иске?

Голубые глаза блеснули за очками-половинками.

— От меня. Как председатель Визенгамота я был обязан проинформировать ее о снятии полномочий судьи в связи с иском против нее. Это ведь был ты, не так ли?

Тон оставался дружелюбным и непринужденным. Директор не давил — это больше выглядело как просьба поделиться. Рейвенкловец отставил чашку. Похоже, что Дамблдор и правда ограничился необходимым минимумом вмешательства.

— Да, сэр. Это был я. От начала и до конца.

Директор степенно кивнул:

— Гарри, не мог бы прояснить свои мотивы? Не торопись с ответом. Обдумай.

Поттер думал недолго:

— Личная безопасность и безопасность семьи, сэр. Корнелиус Фадж и Люциус Малфой. Благодаря им я оказался в Азкабане и близко пообщался с дементорами. Вернувшись, я увидел готовность моих вассалов к проведению ряда силовых операций и возможность задействовать достаточное количество сил. Поэтому, помимо приказа нанести точечные удары по фракциям Малфоя и Фаджа, я отдал приказ ликвидировать ряд раскрытых иностранных агентов влияния, чьи действия угрожали не только семье Поттер, но и всей стране.

— То есть, ты полагаешь, что твой мотив не только допустим, но и благороден?

— Я полагаю его необходимым, только и всего.

— И то, что ты атаковал оставшуюся смену тюремной охраны, также необходимость.

— Да, сэр. Это действие на репутацию. Беспринципное, жестокое, разрушительное и громкое. Такое, чтобы заметили и прониклись. Такое, чтобы меня боялись.

— И как ты себя чувствуешь? — внимательный взгляд, полный участия и сопереживания.

Директор не винил его, хотя знал куда больше, чем озвучил. Пожалуй, теперь он знал все. И от этого стало еще горше.

— Сэр, я… — голос дрогнул, и Поттер мысленно обругал себя слабаком, твердо продолжив: — Я не стану ни раскаиваться, ни сожалеть. Поступил бы я иначе, будь возможность все переиграть? Нет. Я поступил бы ровно так же. И с Малфоями, и с прочими. Раз со мной не стали считаться — я заставлю их. Я совершил ужасное? Да. И я пронесу этот крест через всю свою жизнь. Пошли они все в жопу, сэр. Оставить меня наедине с дементорами тоже не самое милое решение. Вы хотите сделать все чисто и аккуратно, не допустив жертв. Я же считаю, что без кровопролития проблемы нашей страны не решить. Я готов принести себя в жертву, стать чудовищем, новым Темным Лордом, который вскроет этот гнойник и очистит его. И пусть мой преемник станет тем светлым правителем, который действительно изменит жизнь к лучшему. Но я не паду, сэр. Я убью себя раньше, чем позволю скверне поглотить себя. Если я все-таки паду — да буду я уничтожен.

Гарри закончил и почувствовал, что ему буквально стало легче дышать. Незримые цепи, стягивавшие грудь, куда-то исчезли, с плеч словно упала гора.

— Как бы я ни хотел жить для себя, развиваться для себя и мирно существовать — не выйдет, — тихо добавил Поттер. — Я — лорд Поттер, маркиз Кардиффа. Мне нести это бремя до конца. И мне придется совершать ужасные вещи, исполняя свой долг.

Дамблдор медленно кивал, внимательно глядя ему в душу. Когда мальчик закончил свой монолог, директор неспешно произнес:

— Гарри, возможно, ты нередко задумывался о том, насколько ты и Том похожи.

Поттер кивнул. Эта схожесть неприятна до тошноты, но от нее никуда не деться.

— Вы совершенно не похожи, — голубые глаза смотрели с отеческим теплом и гордостью, от чего сердце забилось быстрее. — Ты всегда был лучше его, Гарри. Как бы ты ни поступал, я вижу в тебе доброту. Власть тяготит тебя. Ты не испытываешь удовольствия, причиняя боль другим.

— Мне нравится сражаться, сэр, — возразил Гарри.

— Сражаться, — поднял палец Дамблдор. — Не убивать, не калечить, не мучить и не самоутверждаться — сражаться. Разница тонкая, но очень важная. Том вступал в бой не ради сражения, а ради себя и своих страстей. И так было всегда. Ты же вступаешь в бой ради защиты себя и того, что тебе дорого. Поэтому ты не боишься проигрыша. Поэтому ты останавливаешься всякий раз, как только сделаешь достаточно. И пусть порой ты перегибаешь палку, я верю, что ты ни разу не совершал жестокие вещи ради того, чтобы потешить себя.

— Сэр…

— Знаешь, что самое главное? Для тебя представляют ценность чужие жизни и судьбы. Поэтому ты сильнее Тома. Ты способен пожертвовать собой ради других без оглядки. Пожалуйста: не сомневайся в себе.

— Я… сэр… я не знаю, что сказать.

— Тогда не говори ничего, — улыбнулся Дамблдор. — Живи, Гарри. Живи и наслаждайся жизнью настолько, насколько это возможно. И оставайся человеком несмотря ни на что. Еще чаю?

— Благодарю, сэр.

Под тихие трели феникса беседа продолжалась до глубокой ночи. Прерывать разговор не хотелось: Гарри никогда не чувствовал себя таким умиротворенным. Дамблдор отпустил его после того, как они обсудили, казалось бы, все ничего не значащие темы.

Ночной Хогвартс очаровывал. Как странно, раньше он этого не замечал. Поттер остановил руку на полпути к хроновороту и решил просто прогуляться, позволив ногам нести его, куда вздумается.

Встрять в неприятности мальчик не боялся. С текущим арсеналом его смутит разве что не к ночи помянутый василиск, который, как оказалось, являлся частью защиты Хогвартса и потому был практически необнаружим для поисковых чар. А ведь невыразимцы старались, даже очень. И Дамблдор старался. Увы, сам директор при вступлении в должность, как он скромно выразился, “кое-что добавил” в защиту школы и продолжал периодически добавлять. Разумеется, профессор Франкенштейн также не постеснялся, да и декан в меру способностей приложил руки.

Судя по тем крупицам данных, что Гарри сумел получить ранее, весьма вероятно, что попытка снятия защиты школы приведет к каскадному обрушению. Просто потому, что защита неоднородна и довольно-таки некорректна. И тогда, учитывая колоссальную мощь Источника, на месте Хогвартса и половины Шотландии окажется красивая такая воронка вплоть до тектонического раскола и смещения орбиты планеты. Но даже это не так страшно. Проблема в другом: в тонких планах произойдет такой разрыв с такими последствиями, что гибель их всех здесь покажется досадной мелочью. Так что — увы и ах — ловить василиска придется глазками и ручками с большим риском распрощаться с жизнью. Что Дамблдора, в сущности, не смущало, и чем он занимался.

— Я сумел улучшить твой детектор, — говорил директор. — Так что как только василиск объявится, мы об этом узнаем.

— Я так понимаю, задержать его не получится, — вздохнул Гарри.

— Увы, — развел руками Архимаг. — Василиск — часть защиты. Все, что я могу — закрыть место его появления, чтобы не допустить лишних жертв и не дать ему возможности выбраться оттуда коридорами.

— Да уж. Защита Хогвартса играет против нас настолько, что даже вы ничего не можете поделать, — Гарри допил чай и долил себе и директору. — Печально.

— Печально, — согласился Дамблдор. — Тем более, что этот василиск — самый старый в истории. Мои друзья в Индии помогли мне с анализом следов. У него непредсказуемые способности.

— Я это тоже выяснил, сэр, — кивнул мальчик. — Провел парочку тестов и пришел к выводу, что нельзя однозначно даже отнести это существо не то что к василискам — к живым существам этого мира. По архивным данным это ближе к древним драконам, что обладали собственной магией, разумом и волей.

— В общем, о василиске не беспокойся, — подытожил директор. — Кем бы ни было это существо, мы с ним справимся. От тебя потребуется разве что в случае встречи задержать его всем своим арсеналом и открыть себе окно для отступления. Судя по тому, что я вижу, даже древнему дракону было бы неприятно.

Да. Гарри ответственно подошел к выбору арсенала. К счастью или к сожалению, действительно ценное и эффективное оружие семьи Поттер предназначено только для Поттеров по крови. В противном случае потери врагов не ограничились бы парой наименее защищенных мэноров.

Больше половины артефактов из арсенала (как назло, самые интересные) Гарри или не мог использовать по причине слабости, или попросту представления не имел, что с этим делать. Но и того, что ему сейчас доступно, вполне достаточно для текущих целей.

Вот только знание о том, что василиск — часть защиты школы… не сказать, чтобы сюрприз. Наоборот: стало понятно, какого хрена эта тварь вообще здесь делала. Да и вообще, многие странности в поведении администрации стали понятны.

Если бы у Дамблдора была возможность уничтожить Короля Змей и при этом не пустить по известному женскому органу всю защиту школы с риском того самого каскадного распада, голова василиска уже украшала бы собой Большой Зал, а репутация школы сияла, аки бриллиант чистейшей воды.

Паскудная ситуация, на самом-то деле. Или ты позволяешь шастать по школе чудовищу и его поводырю, рискуя жизнями детей, или ты это чудовище убиваешь и рискуешь планетой.

По большому шансу, нормально разобраться с проблемой можно только путем захвата Наследника Слизерина и принуждения его остановиться. Учитывая риторику одного темного Архимага и кое-какие факты из личной биографии, Гарри почти уверен, что этот самый Наследник — не кто иной как Змеемордый.

И это проблема похлеще василиска. Между ними, как бы это помягче, некий конфликт интересов. Чем Гарри изначально мог обидеть темного мага, представить сложно. Особенно в нежном годовалом возрасте. Однако, Поттер дважды послал его с «ценными предложениями» в место, которое не принято произносить вслух при дамах. Во-вторых, Томми-Бой вряд ли захочет отступить. Скорее этот, как бы помягче, ебнутый устроит здесь Варфоломеевскую Ночь всем, по его крайне ценному мнению, нечистокровным.

Со своей стороны Поттер нуждался в очищении репутации. Для этого мало головы василиска, даже если бы тварь можно было безопасно грохнуть. Не-е-е-ет. Ему нужен Наследник Слизерина. Скомпрометированный. С алмазными доказательствами вины. Желательно живой для возможности допроса. И, конечно же, в состоянии тщательной избитости, но это так, душу отвести.

Такая себе задачка, не правда ли? Впрочем, вполне решаемая. Темный Лорд здесь совершенно точно не сильнее, чем пока Гарри был им одержим. При изгнании Волдеморт не побоялся схватиться с Дамблдором и весьма серьезной группой поддержки только потому, что накопил массу энергии за десять лет. Теперь сидит тихонько и гадит помаленьку. Надолго ли? В усидчивость и последовательность психопата, даже высокоинтеллектуального, Гарри не верил, хорошо зная, насколько нетерпелив и импульсивен Волдеморт. Прямо карикатура на фразу «Хуже дурака только дурак с инициативой».

Отсюда вывод, что Темный Лорд не в форме и лишен возможности как следует отожраться, паразитируя на чьей-то душе. Но сколько это продлится? Неизвестно. Как-никак, Архимагами не называют только за грубую силу, а Волдеморта не просто так называли великим.

А ведь еще была масса проблем. Детишки азкабанских авроров что-то подозрительно кучковались вместе. Слизеринцы злобно таращились при каждой встрече. Хаффлпаффцы от них не отставали. И ко всему этому еще досдать экзамены, на что уйдет вся следующая неделя, возобновить собственные проекты, разобраться с накопившейся работой, проследить за бизнесом, вернуть себе здоровье, решить вопрос с Амелией Боунс и Руфусом Скримджером…

Спину прострелило так, что в глазах потемнело. Как всегда, в самый неожиданный момент. Пальцы впились в трость, зубы сжались до хруста, и с минуту Поттер просто стоял, мелко дыша и пытаясь отбросить боль.

Спина. Еще одна блядская проблема. Каждый раз, когда так происходило, из его души улетучивались то и дело появлявшиеся там крупицы жалости и раскаяния.

— Вон он! — раздался приглушенный крик.

Быстрый топот. Чары приватности. Когда зрение вернулось в полном объеме, Поттер уже оказался закрыт (если это можно так назвать) наедине с группой хаффов.

Пять придурков с пятого и шестого курса. Визуально узнаны, хотя имен Поттер не помнил по причине "насрать". Две девчонки, троица парней. Двое весьма злы, еще двое больше накручены, а самая умная нервничала и побаивалась.

Время — половина третьего ночи. Поттер что-то не верил, что группа по интересам решила вдруг ночью прогуляться. Не в столь нервозной атмосфере. Не после вопля «Вон он!»

— Поттер! — какой-то парень коротко оглянулся на одну из девчонок хафф постарше. — Ты ответишь за то, что сделал!

На него устроили засаду, а эти клоуны — отвлекающий маневр? Неужели студиозусы все-таки выдумали что-то чуть интереснее унылых пряток и ловушек? А, в жопу их всех. Ему даже интересно, смогут ли потенциальные недруги расковырять его щиты прежде, чем это место превратится в маленький филиал ада.

— Что, нечего сказать? — возвысил голос парень.

Не «нечего сказать», а класть большой, толстый и хромированный.

Вообще, забавный хафф. Такой серьезный и пафосный тон! А у его девчонки, уставившейся влюбленными коровьими глазами на надувшего грудь хаффа, явно потекло по ляжкам. Не соверши он глупость с выбором цели, возможно, до утра ему перепало бы.

— Ты покалечил моего отца! — кукарекнул еще один, старательно себя накручивая. — Он больше не сможет ходить, слышишь?

Гарри тяжко вздохнул, сосредоточенно изучая эфир. Как-то подозрительно… ничего. Обычные токи энергий, обычное присутствие, какая-то мелкая нечисть шарилась поблизости. Вон, дохленький полтергейст тихонечко шуршал в латах — видимо, уже получил от Пивза.

— Ты получишь по заслугам прямо сейчас, — вещал первый, доставая палочку и даже не подозревая, что за время этого движения мог сдохнуть раз шесть.

— Давайте проясним один вопрос, — поднял палец Харальд, вальяжно опираясь на трость. — Я один, вас пятеро.

— Тебе никто не поможет! — тонко взвизгнул третий ломающимся подростковым голоском.

У Гарри та же проблема, но речь свою он контролировал. Старался, по крайней мере. Получалось довольно неплохо.

— Да! — подкукарекнула ему влюбленная корова. Вторая девица кусала губы, разрываясь между желанием дать деру и образумить своих.

— Заткнись. Если я правильно понял, вы предъявляете мне за двадцать с хером покалеченных авроров. Впятером.

Хаффы переглянулись. Теперь у них поубавилось уверенности. Гарри решил их добить, едва сдерживая смех:

— Внимание, вопрос: на что вы блять рассчитываете?

Не сдержался и хохотнул, моментально качнув хаффов со стороны «может, ну его?» в сторону «убива-а-а-ать!».

— Самоуверенный… — раскрыл было варежку старший, но его пассия обхватила его левую руку:

— Он того не стоит, Джон, — зашептала она, но Гарри услышал. — Пусть идет. Жизнь его накажет.

Поттер начал смеяться. Сначала тихо, но постепенно все громче и громче, пока не захохотал во всю глотку, пока спина не заныла снова.

— О, господи, — отмеявшись, мальчик вытер слезы. — Пусть идет, да?

И в один миг все веселье словно отрезало:

— А с хера ли вы, мокрощелки, взяли, что дядя Гарри вас не выебет?

В качестве ответа в него полетели Экспеллиармус, Репульсус, Ступефай и, почему-то, красящие чары. Все вербально, все с такими воплями, что даже ушам неприятно стало.

При этом по его силуэту попал только Ступефай, поглощенный Мерцающим Щитом. Все остальное… в лучшем случае на полфута.

В этот момент Поттеру стало очень стыдно за родную школу. Ну, серьезно, да на первом курсе его одноклассники могли и делали втрое лучше! Даже Сью Ли, у которой с боевой магией все было совсем плохо.

Ну, ладно. Может, у однокашников выходило не так сильно и быстро, но в статичную силуэтную цель с двадцати шагов укладывали десять из десяти уже к концу первого семестра, причем не цепляя краев. Здесь, конечно, шагов тридцать, но и эти вроде как не перваки.

Может, барсучата просто переволновались? Ну, тут их недруг, стресс, нервы, фитилек обмакнуть хочется да не можется, и вообще…

— Не нервничайте так, — посоветовал Гарри. — Спокойнее. Четче взмах, не коситесь вы так на палочки — рука сама должна знать, куда нужно попасть. Давайте, еще разок!

На этот раз попали все четверо. Самая умная старательно держалась позади, не рискуя как вступать в это безобразие, так и останавливать свою компанию.

— С выражением! — откровенно развлекаясь, прикрикнул Поттер. — Легче кисть, не лопатой машете!

И так далее в течение минут пяти, пока хаффы не остановились. Прозрачное марево Мерцающего Щита не ослабло ни на йоту. Гарри нехорошо улыбнулся, призывая палочку:

— Дошло? Теперь моя очередь.

— Бегите! — натурально взвыл один из парней на девчонок и выпустил весьма пристойный невербальный Репульсус, все так же бесславно разбившийся о Мерцающий Щит.

Честно, от этого надрывного вопля Гарри зашелся бы в голос, если бы суровая необходимость не убивала веселье на корню. Как бы ни хотелось, но придется этих наказать. Репутация-с.

Молчавшая девчонка бросилась прочь, затормозив «всего» на две секунды. Она, кстати, единственная, кто окружила себя активными щитами. Вот только у чар подножки есть одно пакостное свойство: они легко проходили большинство стандартных щитов, как бы ты ими ни укрывался.

Вскрикнув, беглянка растянулась на животе. Следом упал один из крикунов, также получив чары подножки. Парочка хаффов додумалась прикрыться щитами, но не догадалась сделать поверхность щитов сферической, и теперь дружно задыхалась, интимно познакомившись с небольшим облачком фосгена — просто «а почему бы и да?»

— Трансфигурация — великая сила, — разглагольствовал Поттер, в две подачи вскрыв защиту подскочившего хаффа. — Даже простое элементное преобразование становится грозным оружием.

Вместо вдоха хафф булькнул водой, заменившей в легких воздух. В расширившихся от ужаса глазах Гарри увидел одну из своих первых дуэлей, где утопил Дина Томаса. Или это был Симус Финниган? Да и пофиг.

— Вы ошибочно решили, что я достаточно слаб, — продолжил рейвенкловец, подходя к задыхающейся парочке, уже дошедшей до стадии кровавого кашля.

Глотнуть фосгена он не боялся: трансфигурация была очень короткой, буквально секунд на пять, так что довольно опасный химикат давно превратился в безобидный азот.

— Вы ошибочно решили, что меня можно одолеть грубой силой, — мальчик медленно наступил на запястье руки, попытавшейся направить на него палочку. Парень хрипло застонал и зашелся новым приступом кровавого кашля. Его подружка-корова корчилась рядом абсолютно недееспособная, буквально сочась ужасом, мольбой и отчаянным желанием покончить с этим.

Самое забавное в том, что от фосгена их защитили бы элементарнейшие чары Ветряной Перчатки, призванные очищать воздух от примесей, не говоря уже о чарах воздушного фильтра. И то, и другое проходили на втором занятии первого курса зельеварения, и покойный профессор Блэквуд, земля ему стекловатой, не допускал к практике тех, кто не отработал чары до автоматизма.

— Признаться, я поражен, — короткое движение стопой. Хриплый вскрик не смог перекрыть хруст сломанных костей. — Я уже минуту треплю языком по зубам, а ты так ничего и не предприняла.

Девчонка вскочила и дрожащей рукой наставила на него палочку. В глазах — паника, страх за себя и товарищей, осознание неизбежности… и мольба. На разбитой губе запеклась кровь, светлые вьющиеся волосы растрепались, губы мелко дрожали.

— И я гадаю: это глупость, или ты смогла осознать ситуацию? — Поттер подошел вплотную — так, что палочка смотрела точно на грудь.

— Ты… ты чудовище… — всхлипнула хаффка и выронила палочку. — П-прекрати…

Чудовище. Это, признаться, начало раздражать. Они — неумехи, ленивые слизняки, не желающие уделить час в день тренировке, а он, оказывается, чудовище.

— Определенно, вы, желтопузики, забавные ребята. Впятером решили меня взгреть, а как получили ответку — заметь, очень мягкую — так я уже стал чудовищем.

Проклятие Растущей Боли с палочкой легло естественно, словно дыхание. Гораздо легче, чем до Азкабана.

Стоило отметить: Гарри не держал зла на хаффов. Совершенно. Объективно они не виноваты в том, что их отцы и отцы их друзей те еще мудаки. Будь дело только в его желании, он просто прошел бы мимо, проломив хиленькие барьеры тростью. Увы, любое нападение без ответа — это пятно на репутации. Даже если оно произошло ночью, эти тут же растрепали бы о том, что Поттер-де трус и убежал от них.

Отпускать их без наказания нельзя. Считать таковым немного побоев, что лечились парой взмахов палочки, тоже глупо. Поэтому рейвенкловец ограничился страшным, но полностью обратимым проклятием — и поучительно, и без серьезных последствий.

— Палочки я передам вашему декану, — произнес мальчик корчащимся от боли силуэтам, пока что они могли его слышать. — Наслаждайтесь.

И ушел. Вот только чувствовал он себя не победителем, а полным дерьмом.

Следующая глава