***2***
Где находятся стратегически важные объекты в Хогвартсе, Брок узнал первым делом, как только наконец-то поверил в то, что эта реальность — его новая жизнь, а не забористые глюки. Он считал, что и здесь нужно жить по армейскому принципу: держаться поближе к кухне и подальше от начальства. Кабинет директора он нашел быстро, а вот с кухней пришлось повозиться, она была спрятана на совесть, ведь работали на ней совсем не люди, а странные существа, которых почему-то здесь считали эльфами. Вот только к тем эльфам, что описывал Толкиен, они не имели никакого отношения. Это были не высокие красавцы с длинными волосами и смешными ушами, а мелкие страшные кракозябрики, уши правда были у них выдающимися, зато кормили в любой момент времени, до отвала и очень вкусно.
Гаргулья перед входом в директорскую башню казалась почти живой, Броку мерещилось, что если отвести взгляд, то она начнет шевелиться.
— Лакричные тянучки, — сказал гаргулье Брок, чувствуя себя идиотом. С каменными изваяниями он в своей жизни еще никогда не разговаривал. Постамент с гаргульей и стоящим рядом Броком двинулся вверх, унося его к кабинету местного начальства, а он едва удержался на месте, как-то не ожидал вдруг встретить волшебный эскалатор.
Местный бигбосс выглядел как благообразного вида старичок, похожий на Санта Клауса, но Брок уже давно не велся на безопасный вид. Взгляд у старичка был внимательный и какой-то препарирующий, но цветастый балахон в золотых звездах отвлекал на себя внимание.
— Проходи, мальчик мой, — Дамблдор внимательно наблюдал за Гарри. Он не понимал его поведения, мальчик подвергся всеобщему остракизму, но не выдавал тех реакций, которые были ему свойственны и которых директор от него ожидал. Дамблдор никак не мог понять причину, почему Гарри так спокоен.
— Доброе утро, — Брок уселся на стул для посетителей и с любопытством огляделся по сторонам. Кабинет легко мог вызвать приступ эпилепсии у неподготовленного человека. Цветастый, весь в каких-то мобилях и прочих светящихся, шевелящихся, пускающих разноцветный пар штуках. Еще и какая-то яркая птица на насесте.
— Ты ничего не хочешь рассказать мне? — спросил Дамблдор.
— Нет, — ответил Брок, откинувшись на спинку стула, — а вы мне?
Дамблдор опешил, обычно Гарри начинал что-то мямлить и отводить взгляд, а тут смотрел прямо и немного насмешливо. С чего бы это?
— Гарри, я понимаю, что на тебя многое навалилось, что твои однокурсники злы на тебя, — он что-то журчал по-старчески, а Брок привычно отключился, пропуская мимо ушей ненужное и вычленяя главное — навык, приобретенный им за долгое время службы. По словам Дамблдора выходило, что Гарри должен понять окружающих и простить их всех скопом. Ведь дети такие резкие в суждениях, нетерпимые к обману, а он обманул всех, мало того, что закинул имя в Кубок, так еще и стал чемпионом. Спорить со стариканом Брок не собирался. Хотелось ему винить во всем Гарри — пусть. Хотя, представив себе состояние того мальчишки, в котором тот должен был пребывать, пожалел его. Всех он должен был всех понять, всех простить, унижения ото всех потерпеть, а кто должен был сделать все то же самое для Гарри? Хорошо, что Брок был с психикой сильно крепче и похуем гораздо больше, чем тот несчастный Гарри, который ушел, оставив ему тело и кучу проблем. А Дамблдор все журчал, внимательно смотря на Брока, все капал на мозг долгами и прочей ересью, все ждал срыва, но Рамлоу решил ему не подыгрывать.
Брока за его достаточно долгую жизнь начальство часто имело в мозг — идиотскими приказами ли, или такими же претензиями. Правда, всё это было, так сказать, фигурально. А тут он буквально чувствовал, что этот бородатый хрыч пиздел что-то неважное, а сам пытался лезть своими старческими ручонками куда не положено! Против своих бывших начальников Брок изобрел безотказную тактику, она помогала ему отвлечься, не сорваться и не натворить дел. Стоило начальнику начать с ним этот церебральний секс, как Брок представлял, что на ближайшей удобной точке лежит Зимний со снайперкой и по отмашке пускает пулю прямо в лоб заебавшему начальству. Сбросить пар картинка того, как голова Пирса или Фьюри, или еще какого-нибудь идиота из вышестоящих взрывается от крупного калибра, как переспелый арбуз, помогала безотказно. Кто же знал, что здесь это не просто успокоит нервы, а реально долбанет по мозгам директору сего заведения. Тот внезапно замолчал, откинулся в кресле и прижал к носу платок, тут же окрасившийся красным.
— Иди, Гарри, позже поговорим, — милостиво махнул рукой Дамблдор.
— Мне надо в Лондон, — Брок решил, что нужно поиметь с этой ситуации хоть что-нибудь.
— Зачем? — Дамблдор безуспешно пытался остановить кровь, текущую из носа. Окклюментный ответ на его вмешательство был такой силы, что Дамблдор едва держался в сознании.
— Вещей купить, — не стал придумывать Брок, а озвучил свои реальные потребности, ходить и дальше в обносках было выше его сил.
— Я выделю тебе сопровождение, — ответил Дамблдор и махнул на Брока рукой, прося того выйти из кабинета. Ему сейчас было проще согласиться с просьбой Гарри, чем пытаться что-то ему доказать или как-то отговорить.
Брок вышел, спустился вместе с гаргульей вниз и прислонился к стене, укладывая в голове новую информацию. Думать, что кровь из носа старика и яркая картинка выстрела перед глазами просто так совпали, и это если учесть волшебный мир вокруг него, было бы глупо. Видимо, здесь даже просто мысли о защите разума и памяти материальны. Это было охрененно!
Вообще, Броку повезло. Он это и сам отчетливо понимал. Попасть в тело мальчишки, которому объявили бойкот, с которым никто не общался толком, было большой удачей, иначе кто-нибудь уже заметил бы подмену. А так у Брока была уникальная возможность присмотреться, сложить свое мнение и вести себя так, как удобно, без оглядки на возможных внимательных друзей.
* * *
Самочувствие у Гермионы давно было паршивое, если точнее, то примерно с мая месяца. Она всегда была болезненной девочкой — порок сердца. Врачи обещали, что со временем всё выправится само, только нужно придерживаться спокойного образа жизни, избегать волнений и стрессов. И до одиннадцати лет родители педантично исполняли все рекомендации врачей, тряслись над Гермионой, стараясь ее лишний раз не расстраивать, и сдували с нее пылинки. А потом пришла профессор Макгонагалл и сказала, что Гермиона волшебница и должна обучаться в специальной школе. Отказаться от этого возможности не было. И девочка, которую всю жизнь от всего ограждали, вдруг обрела свободу. В насыщенном магией Хогвартсе ей стало лучше, приезжая домой на каникулах и проходя обследования, она радовала родителей улучшившимся здоровьем… до окончания третьего курса.
Пользоваться хроноворотом для взрослого и здорового человека — огромный стресс. Организм страдал от этих скачков во времени и изнашивался изнутри. А для ребенка тем более с больным сердцем это было фактически приговором. К маю Гермиона начала страдать постоянной отдышкой и почти прекратила им пользоваться, но необратимые изменения уже произошли. Жизнь ее отсчитывала последние месяцы. Она сделала все, чтобы родители ничего не заметили, и вернулась в школу на четвертый курс. Когда имя Гарри вылетело из кубка, ей стало дурно. Она всегда принимала его горести близко к сердцу, и сейчас реально испугалась за лучшего друга. Еще и Рон расстроил ее своим идиотским поведением. Ну почему он такой импульсивный и резкий? К вечеру ей стало совсем плохо, и она ушла в спальню, надеясь, что отлежится и все пройдет. Она выпила укрепляющее зелье, что купила на Косой аллее, и клятвенно пообещала сама себе завтра с утра все-таки сходить к мадам Помфри, но…
Наташа падала с высоченного обрыва, оставив Клинта висящим на тросе. Поступить иначе она не могла. У Клинта дети, у него жена, ему есть ради чего жить и бороться, есть ради кого возвращаться и есть кого возвращать, а ей было ради чего умереть. Она надеялась… Нет, она твердо знала, что ее смерть не будет напрасной и что Клинт сможет когда-нибудь простить ее за ее решение. И примет его.
Она падала, падала и падала, казалось, что этому никогда не будет конца, а потом ее тело оказалось лежащим изломанной куклой на каменной плите. Угасающим сознанием она видела яркое свечение над собой.
Гермиона Грейнджер была не менее важна для мирозданья, чем Гарри Поттер, но душа ее была слаба, а вот душа и несгибаемый дух Наташи Романоф как нельзя лучше подходили для замены, как и ее сильное сердце, поселившееся в груди девочки.
Наташе было легче поверить в новый мир и принять новое тело, чем Броку. Она за последние годы насмотрелась на всякое, поэтому, увидев свое отражение в зеркале, удивилась, конечно, но как-то вяло.
Узнать всю информацию по своему новому телу для шпионки ее уровня было несложно. Соседки по комнате сами не заметили, как рассказали ей всю ее жизнь в Хогвартсе, начиная с первого курса. Все сплетни, все самые незначительные детали. Всё. Единственное, что Наташу по-настоящему ввело в ступор, это наличие не просто магии, будто она мало волшебников видела за свою жизнь, а то, что в этой реальности волшебница она сама. Наташа запиралась в пустующих аудиториях, доставала волшебную палочку, которая ее слушалась не очень хорошо, и колдовала по конспектам предыдущей владелицы тела, благо они были точными, с рисунками и полным разбором слов с ударениями и прочим полезным. Довольно быстро она запомнила основные заклинания, что были в тетрадях, остальное решила изучать постепенно. К концу первой недели она уже достаточно освоилась с телом, с магией и со своей новой историей жизни, чтобы начать приглядываться к окружающим внимательнее.
Первыми ее внимание привлекли два мальчика, которые, по идее, были лучшими друзьями Гермионы. Рыжий взбесил очень быстро. Ужасное поведение, «странные» манеры и полное отсутствие интеллекта. Что общего могла иметь отличница и умница с этим, Наташа решительно не понимала, а вот второй…
Национальный герой с кучей дурацких прозвищ, который неведомым образом оказался среди чемпионов проводящегося турнира, ее заинтересовал, потому что был совсем не похож на описание, которые ему дали ее соседки. А еще он кого-то ей неуловимо напоминал. Поворотом головы, тем, как сидел, стоял и двигался, как смотрел и отвечал. Отмахнувшись от назойливых мыслей, Наташа переключила свое внимание на начальство, в смысле, на профессоров. Почему школьные учителя вдруг именовались профессорами, ей было непонятно, но неважно. В принципе, они из себя мало что представляли, если только директор. Вот он казался опасным при всем его безобидном и благообразном виде. Было в нем что-то такое, что напоминало ей Дрейкова*. Нет, они не были похожи внешне, но общее впечатление создавали одно и то же. Наташу буквально передергивало при взгляде на него.
Брок сидел в общей гостиной Гриффиндора в дальнем кресле, одним своим видом отпугивая желающих пообщаться или позубоскалить, и наблюдал за детьми. Что-то было не так. Что-то выбивалось из общей картины и тревожило на интуитивном уровне. Он рассматривал детей и никак не мог понять причину своей паранойи, когда его взгляд остановился на той самой подруге Гарри Поттера, на которую ему указывал Невилл. Она сидела в кресле у камина и незаметно, реально незаметно и очень профессионально следила за всеми. Видимо устав сидеть в одном положении, она пересела, уложив ногу на ногу, и так знакомо дернула бровями, что Брок, не удержавшись, тихо выдохнул:
— Романофф… — как она услышала фамилию в общем гвалте и, тем более, поняла, кто сказал, было непонятно, но тут же нашла его взглядом и шепнула одними губами, пораженно смотря на него:
— Рамлоу?
Скрываться Брок смысла не видел, поэтому кивнул утвердительно и показал на дверь, предлагая выйти и поговорить.
Генерал Дрейков* — глава «Красной комнаты»