Глава 8
— Профессор?! — выдавил я пораженный тем, что увидел.
— Поттер! И почему я не удивлен!
— Но как, вы живы? — едва смог проговорить я в радостном умилении, устремляясь к Снейпу самым быстрым шагом на который я сейчас был способен.
— Правильно, всегда нужно начинать с очевидных идиотских вопросов.
«Точно он!» — подумал я и тут выпитые водка с коньяком изрядно меня качнули, уронив почти на грудь профессора, который тут же обхватил меня, не давая упасть.
— Да вы пьяны! — заявил он, принюхавшись. — Где вас здесь угораздило?
— Был у Дэвида Уилсона на вечеринке функционалов, — честно ответил я.
— На вечеринке функционалов? И почему вас туда пригласили? О, только не говорите, что вас угораздило вляпаться и в это… — голос Снейпа мне показался сильно встревоженным или разочарованным? Или и то и другое?
— Я бы сказал, что меня вляпали без всякого на то моего желания, — сообщил я, и потом добавил: — Как же я все-таки рад, что вы живы!
— Эй, Поттер, вы там, что — пускаете слюни на мое пальто? Не вздумайте!
«Как же все было хорошо! И этот снег, искрящийся в огнях ночных фонарей, и снежинки танцующие на ветру, а главное: Северус Снейп оказался живым! Жаль, что спать очень хочется», — подумал я. И тут все вокруг закружилось, и глаза сами собой закрылись, а коленки стали такими мягкими и гибкими… Последней осознанной мыслью было: «Я падаю». И дальше — ничего.
Я был, очевидно, не дома, так как лежал на большой кровати с высоким резным изголовьем и балдахином из темно-зеленого бархата. Стены комнаты были до половины обиты какой-то тканью, а нижнюю часть стен покрывали деревянные панели из темного дерева. Вдоль стен располагались массивные тумбы, на которых стояли расписные вазы и причудливые статуэтки. Напротив кровати находится потрескивающий дровами камин, от которого исходило приятное тепло. Рядом с ним на полу лежала какая-то пушистая шкура. В углу комнаты была видна массивная деревянная дверь с изящной резьбой и красивыми коваными петлями, ручкой и щеколдой.
Сквозь занавески большого окна, пробивались легкие лучи яркого утреннего света. В другой раз я бы им порадовался, но сейчас они больно слепили мои глаза. Голова была тяжела и отчаянно болела.
Откинув пышное теплое одеяло, я обнаружил, что из одежды на мне надет не новый, но чистый шелковый халат, а спустив ноги на пол, нащупал удобные домашние шлепанцы. На прикроватной тумбе стоял флакон из темного стекла с приклеенным к нему аптечным ярлычком, на котором очень знакомым почерком было написано: «Выпей меня!» Хорошо бы, чтоб юмор профессора ограничился надписью, и это антипохмельное зелье, а не уменьшающее.
Открыв притертую пробку, принюхался. Пахло мятой и, чем-то похожим на свежий ветер. От первого глотка моё горло как будто покрылось инеем, который медленно стекал внутрь, успокаивая желудок и распространяя живительные вибрации по всему телу, проникающие в каждую клеточку, смывая все неприятные ощущения. Боль и тяжесть исчезли, появилось ощущение легкости и бодрости.
«Всё-таки профессор настоящий волшебник!» — с облегчением подумал я.
Прояснившееся зрение явило мне стул, на котором была сложена моя явно вычищенная и выглаженная одежда, и записка, лежащая сверху: «Ванная комната — вторая дверь направо по коридору».
Там обнаружились вполне себе магические душ и туалет, такие же, как были и в поместье Поттеров и в моей квартире на Диагон аллее: выглядело все, как магловская сантехника, только её касания активировали разные заклинания, так как водопроводных труб не наблюдалось, а вода сама собой исчезала, как только касалась душевого поддона. Все же магом было быть хорошо, даже в мире лишенном многих привычных удобств можно было устроиться с комфортом.
Помытый, умытый, побритый и причесанный я спустился вниз, туда, откуда доносились ароматы свежезаваренного кофе и выпечки. Лестница привела меня в столовую, в центре которой стоял деревянный стол, окруженный стульями с высокими спинками. Над столом висела величественная кованая люстра. На месте хозяина дома не на стуле, в удобном кресле сидел профессор Снейп, пил кофе и читал местную газету. Перед ним стоял поднос с кофейником, молочником и сахарницей, еще одна кофейная пара и блюдо с аппетитной выпечкой.
— Доброе утро, профессор. Почему не «Ежедневный Пророк»?
— Я живу в этом мире, и мне нет дела до того, что происходит там, где я умер, — фыркнул Снейп, переворачивая страницу.
— То есть вы, все же, умерли? — переспросил я. Антипохмельное зелье восстанавливало тонус тела, а разум все еще работал туговато.
— Ваши умственные способности с возрастом, увы, не прогрессируют, — проговорил Снейп и поднял на меня взгляд своих пронзительных черных глаз. — Именно вы сообщили всему Магическому Миру о моей смерти, и вам, как герою, не могли не поверить, на то и был расчет.
— Но я же сам видел, как зубы змеи Воландеморта вонзились вам в шею, как вы упали, как хлестала кровь из раны. Я же тогда подошел к вам близко-близко. Я все видел своими глазами. И ваше это: «Взгляни… на… меня…», а потом всё.
— Гарри, сколько лет вы уже живете в Магическом Мире, а все никак не усвоите, что не всегда можно доверять тому, что видите.
— Я… Я ведь почти сразу, как все закончилось, побежал в Визжащую хижину. У меня была тень надежды, что вы выжили, что то был просто обморок. Я уже тогда понимал, что никогда не прощу себе того, что оставил вас там и ушел. Почему все так несправедливо? Я так надеялся на чудо, но его не произошло. Я не нашел ни вашего тела, ни самой хижины, лишь пепелище на ее месте. А ведь я думал даже пойти и найти воскрешающий камень там, где я его бросил, но тела не осталось. Нечего было воскрешать. Я даже не смог позаботиться о вашем достойном погребении, но все равно организовал похороны на кладбище в Годриковой лощине, рядом с могилой моих родителей, взяв пепел с места вашей смерти. У вас красивый памятник из черного гранита, и у него всегда много цветов, потому, что люди узнали правду. Я выступил в Визенгамоте с защитной речью, и вас признали героем, даже наградили орденом Мерлина второй степени. Посмертно. А теперь я сижу тут рядом с вами и вы рассказываете мне о том, что никогда и не умирали?
Видимо, мой рассказ, и голос с обидным надрывом произвели на Снейпа впечатление. Он даже стал выглядеть немного виноватым.
— Я должен извиниться, что так поступил с вами, Гарри, но я не собирался оставаться в нашем мире, но хотел, чтобы все думали, что я мёртв, чтобы никто не искал меня. Поэтому, мне нужен был такой свидетель моей смерти, в чьих слова все поверили бы без всяких сомнений.
— Нет, я не извиню вас, пока вы мне все не расскажете в подробностях.
— Хорошо, но сначала вы должны поесть, может быть, вы хотите завтрак посерьезнее?
— Было бы неплохо, — ответил я, так как желудок намекал на то, что пуст, да и сытому вести разговоры проще.
Северус постучал ложечкой по подносу, на котором стоял кофейник и произнес:
— Полный английский завтрак гостю и апельсиновый сок.
— Тут тоже есть домовые эльфы? — удивился я?
— Тут нет, но я прихватил с собой своего.
Буквально через минуту передо мной появилась красивая тарелка с яичницей, жареным беконом, колбасами, тушёной фасолью в томатном соусе, и жареным помидором с тостами. Все как я люблю.
— Вы ешьте, Гарри, а я буду рассказывать, — сказал профессор, наливая себе еще одну чашку кофе и некоторое время, собираясь с мыслями.
— Вы же помните, Гарри, мой старый учебник, подписанный «Собственность Принца-полукровки»? Конечно, помните. И то, что ваша подруга раскопала имя Эйлин Принц, среди учеников Хогвартса. Да и я сам подтвердил вам это во время вашего эпичного преследования меня после смерти Дамблдора.
— Помню, — кивнул я, забудешь такое.
— Так вот род Принц относился к тем, кто был посвящен в тайну существования функционалов и возможности перемещения между мирами. Несмотря на то, что мой дед не желал общаться с моей матерью, с тех пор как она сбежала из дома и вышла замуж за магла, память ей никто не стирал. Эйлин прекрасно помнила, как минимум, местонахождение одной из Лондонских таможен, через которую, когда еще была жива её мать, моя бабка, они переходили сюда, в Лондиниум, сначала ради развлечений, а потом сюда, старый Октавиус приобрел здесь вот этот дом. Приобрел, соблюдая строжайшую тайну.
Еще в начале двадцатого века в Магической Британии наметилась тенденция на демонизацию темной магии и, соответственно, тёмных магов. Начали сначала с запретов отдельных разделов в разных направлениях, а после победы над Гриндевальдом процесс начал разрастаться как снежный ком, летящий с горы. Вето было наложено целиком на всю Кровную Магию, что тут же отразилось на зельеварении, которое часто использовало кровь того, для кого предназначалось зелье. И никто не стал бы разбираться, был ли это яд, персонально сваренный для кого-то, или лечебное зелье, настроенное на конкретного пациента. Естественно тёмные маги обеспокоились своим будущим. Кто-то готовил себе убежища в других магических анклавах, а некоторые, самые параноидальные, такие как мой дед, и в других мирах.
Когда я принял метку и вступил в ряды соратников Темного Лорда, моя мать в тот же год рассказала мне всё, что знала о функционалах, других мирах, этом доме и том, как мне сюда попасть, случись со мной что-то такое, что потребовало моего бегства из Магической Британии. После Самайна 1981 года я не успел воспользоваться переходом. Да, если честно, не особо и хотел. В тот момент я думал лишь о гибели Лилли и даже не подозревал, в какую ловушку я сам себя завел, обратившись за помощью к Дамблдору. А после уже не было смысла бежать. Никто точно не знал, что произошло бы с клятвами, данными в этом мире при перемещении в другой. Такой информации я не нашел ни в одной библиотеке.
— Какую же такую клятву взял с вас Дамблдор, что вы остались при нём? — спросил я, хотя почти был уверен в ответе.
— Клятву защищать тебя, Гарри, сына Лили. И я не собирался отступать от своих слов. Я делал все от меня зависящее до самого конца шестого курса, пока сначала мне не пришлось покинуть Хогвартс, а потом и ты не вернулся на седьмой курс. Я много размышлял над тем, что раз Дамблдор так легко собрался пожертвовать тобой в этой проклятой игре, то и мне он, наверняка, уготовил в ней неминуемую смерть. Я знал, что если не пойму, какой был его план в отношении меня, то точно не выживу. Противостоять одному Воландеморту я смог бы, но выбраться из паутины Альбуса — точно нет. Я стал думать и анализировать, для чего могло Дамблдору понадобиться то, что именно я должен был его убить.
— Вы не знали, что у Дамблдора Бузинная палочка? — удивился я.
— Не знал. Альбус объяснил мне свое желание тем, что, во-первых, он, якобы, волновался о том, чтобы Драко Малфой, убивая его по заданию Воландеморта, не расщепил свою душу, а, во-вторых, что он уже и так умирал, и предпочел легкую и быструю смерть от моей Авады, так как сам Темный Лорд мог и Сивого на него натравить. Только пересмотрев несколько раз свои воспоминания об этом разговоре в омуте памяти, я осознал, как фальшиво все это звучало. Настоящей причиной, очевидно, было что-то другое, но что?
Я сначала перерыл горы литературы в поисках информации, какие последствия могут быть при убийстве одного мага другим. Ничего особенного не нашел. Можно сказать, я был в тупике до того, как случайно со мной не заговорил бы Гаррик Олливандер, которого я снабжаю специальными зельями для изготовления палочек. Его очень интересовал вопрос, действительно ли я прикончил Дамблдора, а если да, то почему тогда не забрал его палочку. Естественно я ему ничего не рассказал, но вытряс из мастера палочек причины такого интереса. Альбус владел одним из Даров Смерти, Старшей палочкой, которая переходила от хозяина к хозяину после убийства одного другим. Темный Лорд, очевидно, был в курсе этого, и когда бы у него в голове сложилась вся картинка, он бы меня убил не колеблясь. Ценность Бузинной палочки была несравнима с ценностью, пусть и хорошего, но просто зельевара.
— И что вы предприняли? Ведь он мог убить вас как угодно!
— Вот именно. Я подстраховался ношением нескольких артефактов и занялся синтезированием антидота из яда Нагайны, который мне удалось получить. Кроме того у меня уже был опыт создание лечебного зелья на его основе. Если вы помните, Гарри, на вашем пятом курсе змея сильно покусала Артура Уизли, и мне пришлось заниматься его спасением.
— Да, да, я помню.
— Когда антидот был готов, я стал принимать его в микродозах, чтобы он стал неотъемлемой частью моего организма, таким же, как для вас являются яд василиска и слезы феникса. Одновременно с этим я тайно посетил Италию и заказал у лучшего в мире мага-иллюзора несколько заготовок вариантов моей смерти.
— Но вас же могли убить и не в Визжащей хижине?
— В том-то все было и дело, что это был лучший в мире иллюзор. Его морок подстраивался под любую окружающую обстановку. Иллюзии были записаны на стеклянные бусины-хранители, что действовали по похожему принципу с шарами, на которые в Отделе Тайн записывают пророчества. Бусины были вплетены в кожаный браслет, что я стан носить не снимая. Оставалось только, когда придет время, выбрать, какую из бусин разбить.
— Но это ведь не сильно вам помогло? Нагайна все равно повредила вам горло!
— Да, но не так сильно как виделось вам. После того, как я передал вам воспоминания, и вы ушли, я быстро принял ударную дозу антидота, остановил кровь, наложил повязку и спалил к Мордреду Визжащую хижину. Сделал я это с удовольствием, ведь с этим местом у меня были связаны исключительно плохие воспоминания. После я аппарировал к себе в Коукворт, где уже были собраны вещи и приготовлена одежда. Оттуда на магловском поезде я уехал в Лондон, чтобы через таможню пройти в этот мир.
— Хорошо, я понял, как вы избежали смерти, но почему постарались убедить всех в том, что вы действительно умерли?
— После победы меня бы или ждал Азкабан с последующем поцелуем дементора. Я ведь действительно убил Дамблдора и был ближайшим сподвижником Темного Лорда. А если бы меня оправдали, в чем я, правда, сильно тогда сомневался, несмотря на все заверения Альбуса, то меня бы нашли и казнили, как предателя оставшиеся на свободе верные соратники Воландеморта. Да, и, если честно, я устал от войны, от политики. Хотел просто начать жизнь с чистого листа. Я побывал здесь до своей смерти в том мире. Директор здешнего Хогвартса совершенно адекватный волшебник, и он очень заинтересовался перспективой получить на работу титулованного зельевара из другого мира. Он поклялся, что сохранит мою тайну, и я был принят на работу как Септимус Принц. Теперь я обычный профессор и еще варю зелья на заказ. Только зельеварение и никакой политики. Я полностью обрезал все свои связи с тем миром: не бываю там, не получаю оттуда прессу, ни с кем не состою в переписке. Никто не знает, что я жив. Вернее, не знал до вчерашнего дня.
— Неужели за эти годы вы ни разу здесь ни с кем не встретились из своего прошлого? Я позавчера беседовал с Люциусом Малфоем, Магнусом Ноттом и Георгом Селвином, так вот они утверждают, что наши маги активно посещают этот мир, а некоторые даже покупают тут недвижимость.
— Я не бываю в туристических местах, где можно встретить туристов из других миров. В лондинионский Хогвартс они не заглядывают, но позвольте полюбопытствовать, как это вы оказались в такой интересной компании? Вы ведь знаете, что все эти господа мои бывшие коллеги по службе Тёмному Лорду?
— Знаю, конечно. Я их не приглашал, они сами пришли в мою башню.
— Башню? — вопросительно и знакомо приподнял бровь Снейп.
— В Башню. Я буквально на днях стал таможенником-функционалом, и в башне моя функция.
— Я бы очень удивился, если бы это был любой другой волшебник, а не вы, Гарри. Может быть теперь, раз уж я все вам про себя рассказал, вы поведаете мне о том, как вас угораздило попасть в функционалы?
— Ваши бывшие коллеги и поспособствовали. Вернее, по их словам «неким образом повлияли» на то, что я стал функционалом-таможенником. Уж как им это удалось — точно не скажу, но началось всё с того…
И я пересказал профессору историю своего стирания из Магического Мира.
— Но стирание, как я понял, было не совсем полным? Гоблины и какая-то часть магов знает, кто вы такой?
— Да.
— А как они объяснили причину такого своего поступка?
— Хм, это самое интересное. Я снова стал героем пророчества, и опять должен спасти Магический Мир.
— Неужели Лорд снова возродился? Вы же уничтожили все крестражи?!
— Его — да, и, слава Мерлину, Воландеморт остался там, куда я его отправил. Но, как утверждают ваши бывшие коллеги, возродился кое-кто другой. Не догадываетесь, кто бы это мог быть?
— Альбус Дамблдор, — прошептал побледневший Снейп.
— Они утверждают, что да, хотя о нем пока не было ничего слышно. По крайней мере, я ничего не знал. И уважаемые лорды утверждают, что Магическому Миру придет конец, если я не открою дверь в такой мир, куда бы могли эмигрировать все волшебники.
— А что в том новом пророчестве прямо сказано, что это должен сделать Гарри Поттер?
— Эх, профессор, конечно, нет. Но по сравнению с тем, из-за которого погибли мои родители, оно намного более точно ссылается на меня. Вот послушайте…
Великий Темный Лорд убит,
Великий Светлый Лорд давно уж пал,
И по погибшим в битве мало кто скорбит,
Герой забыт, и лицемеры правят бал.
И огненный из пепла Феникс оживет,
Поправ законы Магии в гордыне,
Беда к волшебникам Британии придет,
И плохо завтра будет всё и ныне.
Угрозой полон ваш волшебный дом,
Фундамент разнесён уже, ломают стены,
Спасти его возможно, но с трудом,
Нужны решительность, отвага, перемены.
Возврат с путей обманных очень сложен,
Ваш враг силен, грядет свирепый бой,
Путь к изначальному порядку всё ж возможен,
Поможет в этом снова тот герой
Что в прошлый раз уже добыл победу вам,
В борьбе непримиримой, жёсткой, злой
Опять спасет, но спросит по делам.
Избранник Магии, Правитель и Герой.
— А вам не кажется, что для пророчества они слишком конкретно указывает на вас? В строке «Избранник Магии, Правитель и Герой» меня смущает лишь слово «правитель». А так яснее ясного читается как «Гарри Поттер — наш Герой».
— Не знаю, профессор. От меня, как вы понимаете, тут, как всегда, ничего не зависело.
Профессор Снейп сначала постучал пальцами по столешнице, а затем, прикрыв глаза, потер переносицу.
— Думаю, что наша с вами вчерашняя встреча не случайна. Скорее всего, клятва вас защищать притянула меня к вам, как только вы оказались поблизости. Поскольку я не умер, то и она продолжает действовать. А вам, несомненно, требуется сейчас если и не защита, то помощь. Видимо, это был для меня просто очень длинный отпуск.
— А я могу освободить вас от клятвы?
— Если Альбус Дамблдор, как вы говорите, снова здравствует, то, вероятно, нет.
— Я так не хочу. Вам и так столько досталось. Давайте я сейчас уйду, и вы забудете, что мы вообще встречались. Если я не буду заходить в этот мир, то и вам не нужно будет мне помогать?
— Увы, Гарри, это так не работает. Да и я чувствую себя ответственным за то, что смерть Дамблдора оказалась неокончательной, — мрачно проговорил Северус.
— Я тоже в нем разочаровался, — кивнул я.
— Вот, что. У меня сегодня выходной. Вы можете принести мне сюда все выпуски «Пророка» за последний месяц?
— Где же мне их взять?
— Как где? На Диагон аллее есть офис издательства. Идете и заказываете копии, это будет стоить вам каких-то денег, зато, если повезет, мы сможем найти следы, указывающие на возвращение Альбуса. Кстати, еще вчера отметил, на вас очень интересный костюм. Вы, наконец, решили заняться своим внешним видом?
— Можно сказать и так, — хмыкнул я, вставая и накидывая свой меховой плащ. — Аппарация здесь работает?
— Отлично работает.
— Тогда ожидайте меня к обеду.