Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь королева!
Висенья говорила, что воодушевлена визитом своей старшей тезки?
Так вот, она быстро передумала на этот счет, а еще стремительно вновь начала на все лады проклинать призрачных предков со стороны своего кровного папаши, и уже скучала по временам, когда ее единственным прозрачным собеседником был занудный Ланн, ноющий о тупости и деградации своих потомков, который, кстати, куда-то заныкался и носу не кажет.
Призрачная трусливая жопка.
Она-то думала, что королева Висенья просто поделилась своим опытом и дала совет насчет того, что наследники нужны и как можно скорее. Но нет. Та заводила этот разговор еще трижды в течение последующей недели, вовремя которой почти ее не покидала, не особо заботясь о том, что Висенья не всегда могла ответить, что ей только будет четырнадцать и что у нее тут вообще-то в самом разгаре была подготовка к скорой политический важной свадьбе! Опять же, старшая сестра-жена Эйегона не забывала пожурить ее за отвратительный акцент, когда они говорили на валирийском, — а говорили они в основном на нем, потому что общий язык-это язык плебеев и андальских овец! А еще настойчиво требовала посетить Драконий камень, и начать тренировки с Темной сестрой, отбросив в сторону обычное замковое железо.
Впрочем, она немного лукавила.
Да, королева Висенья может быть и была сурова, любила, чтобы ее беспрекословно слушались и явно пыталась через нее воплотить то, что не смогла сама и хотела спасти их дом от вымирания всеми способами. Но все же она была очень умной, хитрой и интересной теткой, знавшая о Древней Валирии, драконах, а самое главное о местной магии, куда больше, чем все нынешние мейстеры вместе взятые. Например, именно от нее она узнала о том, что у драконов, особенно из древних линий, идущих от самых первых, а как оказалось были и такие, впрямь было нечто кровной памяти, которой тем могли поделится со своими всадниками, и прочие дополнительные плюшки.
Видимо, ее Анк был как раз из такой линии.
Иначе объяснить то, что она пару раз видела во снах и даже наяву видения о городе из белого камня, с множеством башен, парящими в небесах драконами и множество сереброволосых людей на мощенных улицах. Опять же та песня, которая почти без ее на то воли лилась с ее губ, когда она просто пыталась успокоить бедняжку Маргери, словившую, паническую атаку. Песня на валирийском языке, часть знаний о котором в ее башке появились явне не от старательности мейстера Лювина или Крейлина, который служил в Утесе и какое-то время занимался ее обучением.
Королева Висенья тоже так думала и была очень заинтересована в том, откуда принц Рейегар взял это яйцо.
Потому те драконы, что жили во времена до завоевания и уже после, они все не были представителями старой линии. Они были уже результатом более поздней эволюции драконов и виверн, живших у подножья Четырнадцати Огней. Драконий вид с более богатой историей и родословной служили более богатым и не менее древним семьям Старой Валирии, к которым в те времена Таргариены не относились. Следовательно, все яйца и драконы, к виду которых принадлежал Анк, погибли во время Рока. Ну, только если кто-то до этого не украл яйцо и не вывез его из Империи, покуда по древним традициям и законам, таковые, как и детенышей, было запрещено вывозить. Или его нашел тот смельчак, что сунулся в руины ее исторической родины, обнаружил там яичко, выжил, вывез его и продал тому, что в конце концов перепродал его ее кровному папане, а то в свою очередь оставил его ей.
Версий много, короче.
Но что правда так и не ясно, и едва ли когда-то будет.
Да и некогда Висенье было об этом думать, ведь у нее было столько дел, не считая лекций ее тезки и скорых приготовлений к свадьбе. Она хотела сгладить впечатление какой-то злобной пугающей мегеры, какой перед всеми предстала в бывшем тронном зале львиной династии, и постаралась лично пообщаться с таким количеством лордов и леди Запада, со сколькими только было возможно. С кем-то можно было найти общий язык и расположить к себе, кто-то боялся ее до усрачки, а у кого-то все еще были стальные яйца в штанах или юбках, и ей в лицо было сказано, что ее дело гиблое, и что если бы не приказ их сюзерена, то уже бы ее послали в далекое пешее. А если станет ясно, что приходит кирдык, они тут же ее кинут.
Ну, это было сказано чуть иначе, естественно, но смысл понятен.
Таковых смельчаков было всего ничего, но она их запомнила и еще им это припомнит. К счастью, лорд Лидден, один из важнейших знаменосцев Джейме, также как и лорд Бракс и лорд Марбранд, чей сын и наследник был хорошим другом Джейме, были скорее нейтральны, чем враждебны. С более мелкими лорденышами можно было потягаться позже. А вот Леффорды, как раз одни из тех смельчаков, что ей дерзили, могли доставить впрямь много беспокойства, так как их лорд все еще не простил того, что брак между его дочерью Алисанной и Джейме, который ему посулила леди Дженна, сорвался. А еще лорд Серретт был каким-то жутким с его этим сальным взглядом, направленным больше в ее скромное все еще растущее декольте.
А еще буквально накануне свадьбы прилетел ворон от лорда Нестора Ройса.
Этот перец был сейчас номинальным правителем Долины после смерти Джона Аррена, чья воля о разводе с сеструхой ее тетушки была уже известна всем, как и то, с каким скандалом давеча ее из Риверрана вышвырнул отец, отправив к Безмолвным сестрам, не желая содержать предательницу и нахлебницу, которую даже распоследний ленный рыцарь не возьмет в жены. Сплетни об этом дошли до Утеса вместе с престранной для сторонних людей вестью, что лорд Старк вдруг закрыл Ров Кайлин, объявив о карантине в своих землях, хотя еще пару недель назад все точно было хорошо. Висенья не знала, восхищаться ли ей папаней или плакать почти от этого же, когда она поняла, что тот всеми силами пытается не пускать к себе пьяного Боба, которому его верность больше не принадлежала. Да, этим можно было воспользоваться, заманить того в Винтерфелл и там покончить с ним. Вот только требовать от своего старика настолько низко опуститься, зная его честь и благородство, было бы совсем уж бессердечно и бессовестно.
К тому же, Боб и будущее восстание — это проблема завтрашнего дня, а прибытие делегации из Долины — нет.
Она состояла из лорда Нестора и кучки лордов, которые уже мяли тушками кроватки в гостинице на Перекрестке и ехали сюда уж точно не ради свадебки. А для того, чтобы увидеть нового наследника Долины. Висенья не знала, впрямь ли дед успел на последнем издыхании вписать в завещание доселе неизвестного бастарда, или это работа Вариса. Факт был в том, что в Долине об этом уже узнали, и что пьяный Боб явно подписал документ о легитимизации Джона Хилла, и это было самое главное. Иначе бы лорды не потащились в Западные земли за хоть сто раз бастардом своего почившего сюзерена, чей род балансировал на грани вымирания, особенно если учесть, что у них там есть целый племянник Джона Аррена, взрослый и, как говорят, не особо умный, зато довольно красивый, у которого самого уже было парочка внебрачных детей.
Молодого Джона и его мать Сарру быстро пришлось передислоцировать в Утес.
Ну, после того, Висенья выслушала о себе много хорошего, как буквально, так и не очень, когда она рассказала всему прайду своих сподвижников, какое яйцо она припрятала в своей корзинке. С учетом намечающейся войны, привлечь к их делу Долину было же просто отличным шагом. Но с другой стороны, чтобы их привлечь, получить в руки документ о законности Джона-младшего и не лишиться младенчика, тоже придется попотеть. Леди Дженна предложила объявить делегатам, что Десница, якобы узнав о мальчике, попросил Джейме взять того воспитанником. Хотя бы до десяти лет, если не до совершеннолетия.
— Нам нужно, что бы мальчик был полностью верен нам, — заявила леди Дженна, в чьих острых глазах сверкал расчет.
Висенья хотела ее поправить, что Джон-младший в первую очередь должен был быть верен ей, как своей королеве, но не стала. Ланнистеры народ нежный и обидчивый. А она, хотя и по-своему полюбила эту семью, — о Джейме тут речи вообще не шло, ведь ему-то как раз она точно доверяла, — но не настолько, чтобы не понимать, что львы не будут тут беззаветно трудиться на благо ее дела. Опять же, Джейме не в счет. Ну, может быть, еще Тирион, лорд Герион и, конечно же, молодая Джой. В любом случае, помня пример прабабули Рейниры, Висенья уяснила, что иметь Малый совет — это хорошо и что надо его хоть иногда слушать. Но лучше все же быть всегда начеку и делать все самой, пока последствия чужих действий не укусили тебя в зад.
Короче, ухо надо было держать востро даже с союзниками.
Вероятно, именно поэтому в ночь перед свадьбой, благодаря своей и без того явной паранойе, Висенья, едва вошла в свои покои, поняла, что здесь что-то не так. Не настолько, чтобы вопить благим матом и хватать Пса, стоящего около двери, но достаточно, чтобы она медленно и настороженно вошла внутрь, подозрительно оглядываясь по сторонам. Ее нос уловил едва ощутимый и знакомый уже аромат тины, каким обычно благоухал дедок Деймон и его безглазие. Висенья более внимательно огляделась, задержав внимание на Малфое и Призраке. Обе животины прежде ощущали вражеское прозрачное присутствие и давали об этом знать. Но сейчас волчара спокойно дрых на своем месте около камина, тяжело дыша из-за жары и своего набитого брюха, как и сидящий на жердочки Малфой, спрятавший голову под своим крылом.
Она чуть расслабилась.
Пока не увидела возле своего стола лужу темной воды. Висенья едва удержалась от стона, потому что ненавидела, когда от этих мокрых призраков оставался срач. Она прищурилась и даже забыла о луже, когда заметила, что на столе лежало инородное тело, накрытое пекло побери ее тонкой алой шалью с бегущими волками по краю, которую ей подарил Робб на последние именины. И теперь она была мокрая. Так же, как и пергамент с черновиками письма, которое она писала для своего старика.
Висенья ощутила любопытство и подошла ближе, чтобы посмотреть, что же это такое, решив, что принца Деймона убьет позже.
Она взяла кончиками пальцев край шали и сначала медленно, а потом одним рывком сорвала ткань с предмета, которым оказалась… стрела. Обычная такая, не первой свежести. С ржавым наконечником, при виде которого так и хочется сказать «привет, столбняк», без хвостовика и оперенья, кажется, отвалившиеся в какой-то момент времени, и черным, распухшим от воды остатком древка, испещренным трещинами и выглядящим так, как будто она вот-вот рассыплется, если на нее даже просто дунуть. Висенья совершенно не понимала, что это могло означать и для чего ей подкинули эту штуку явно какие-то призраки из дома ее кровного папани. Если его безглазие все же явилось, то можно было подумать на завуалированную угрозу, а если Деймон…
— Это, кажется, мое, — вдруг медленно произнес совершенно незнакомый мужской голос так, как будто пытается вспомнить буквы и как их складывать воедино.
Она замерла, а потом неторопливо обернулась, мысленно отмечая, что Призрак на миг поднял голову, приоткрыв один сонный алый глаз, и вновь завалился спать, явно не считая нового гостя, замершего неподалеку от одного из кресел, опасным. Первое, что Висенья отметила, так это наличие довольно темной шевелюры до плеч, а не серебряной, ясно молодой возраст визитера, года на два, может быть, старше нее, почти как Ауран, довольно высокий при этом рост, и то, что это опять был чертов утопленник, хотя тиной от него так уж и не несло.
Скорее уж как тем ароматом, что оставался после сильной бури, с примесью металлического запаха, характерного для запекшейся крови.
С одежды в черно-алых тонах и с трехглавым вышитым на груди драконом текла вода, собираясь лужей около его ног, кожа была болезненно белой, темные волосы, даже несмотря на влагу, чуть вились, губы синюшные, а темно-карие, почти черные глаза были с поволокой.
Как будто его резко разбудили и он еще не совсем понял, где находиться и что происходит.
В целом, если бы не вода и явно мертвецкий вид, то парень был красив, высок и явно принадлежал к Таргариенам, но как и она не нес на себе их ярких типичных черт. Будь здесь Лорас и был бы он способен видеть призраков, то непременно бы в его глазах зажглись бы звезды.
Что уж скажешь, ее приятель любил не просто мужскую компанию, но еще и очень красивую.
Осталось только определить, кем был этот драконий фрукт, а точнее, семя. Темноволосых Таргариенов в ее роду было не так уж и много, но они были. Впрочем, то явно не принц Стрекоз и не Бейлор Сломи Копье, славившиеся как раз нетипично невалирийскими чертами лица и темными волосами. Они вроде не от утопления умерли, да и постарше были, когда отправились к праотцам. К тому же, первый вообще сгорел в Летнем Дворце, что было прямо противоположно утоплению, а второй…
— Так… — медленно протянула Висенья, делая крохотный шаг вперед. — Ты… принц Джекейрис, верно?
В конце концов, кем он еще мог быть? Темные волосы, весь воде, где явно умер, а еще стрела это… Будь он помладше, то можно было бы подумать на принце Люцериса. Но того вроде дракон то ли сожрал, то ли разорвал на части, так что…
— Меня зовут Висенья, — продолжила она, все еще ощущая себя странно, представляя своим именем по рождению.
Доселе мутный взгляд внезапно стал чуть более пристальным и ясным, что ей стало не по себе.
— Сестра?.. — сипло и полным недоумения голосом спросил он, а потом в дверь раздался стук, за которым последовал голос Пса, ворчливо объявившись, что пришли служанки, чтобы подготовить ей ванну, и ее приведенчик исчез.
Черт.
Как ни странно, несмотря на то, что она жутко нервничала перед завтрашним, Висенья, готовясь ко сну, не могла не думать о своем визитере и взявшейся не пойми откуда стрелой, чей наконечник, с большой долей вероятности, был причиной его смерти. В конце концов, судя по всему, призраки были привязаны к миру живых либо из-за незаконченных дел, либо к каким-то важным для них вещам. Стрела, оборвавшая жизнь, видимо, тоже могла сойти за подобное. У нее было такое чувство, что конкретно этого призрака разбудили специально, поэтому он такой был дезориентированный и даже явно спутал ее со своей сестрой.
Надо полагать той, которую королева Рейнира потеряла в самом начале Танца драконов.
И которая явно не дожила до возраста Висеньи, хотя для призрака, который долго пребывал в дреме, даже этот факт мог потеряться. Интересно, почему принц Джекейрис застрял здесь? Какое у него могло быть незаконченное дело? Хотя глупый вопрос, парень умер во сколько, шестнадцать-пятнадцать лет? Да еще и в разгар войны за наследство его матери. У него могло быть полно причин здесь застрять.
«Он же не мои гребаные очередные родители, который из-за своей любви заставили страну пылать, а ее оставили сиротой, и все же не считали это достаточным, чтобы задержаться здесь», — ворчала про себя Висенья, укладываясь на своей постели по уютнее, рассеяно потрепав по голове Призрака, сменившего своей ложе у камина на подножье ее кровати.
Ее голова упала на подушку, и, несмотря на сумбур в голове и нервы, она довольно быстро провалилась в сон. И не видела, как стеклянная свеча, которую она поставила на каминную полку к вазам леди Джоанны, отчего-то считая кощунством прятать ту обратно в тряпки и в сундук, вдруг на миг вспыхнула ярче, и из белого пламени прямо на ее ложе, а точнее, прямо на нее уставился один цепкий и полный любопытства глаз. Он пялился на нее примерно с минуту, пока Призрак не поднял свою косматую голову и, вперив сердитый взгляд алых глаз прямо на свечу, оскалился, издавая при этом тихое рычание.
Глаз метнулся к нему.
И наполнился еще большим любопытством и жадным интересом, чем до этого, после чего исчез, а пламя стало более тусклым, как и было до того. Призрак вновь положил голову на лапы и стойко провел пол ночи, пристально смотря на свечу. Но больше глаза там не было, и она не вспыхивала.
По крайней мере, пока.