Не опуская взгляда. Глава 40
Полуразвалившаяся халупа посреди заброшенного поля рядом с каким-то полигоном была наполовину занесена снегом и вообще то еще пристанище, но у этой халупы — бывшего фермеркого дома — обнаружился капитальный и вполне себе пристойный подвал.
Конечно, нормальный маг ни за что не стал бы рассматривать такое убожество даже как очень временное жилье, но ликантроп Ремус Люпин по жизни навидался местечек и похуже. К сожалению, привести в порядок магией нельзя: засекут. Рядом с полигонами магглов авроры очень тщательно отслеживали любую подозрительную активность, а на «хвосте» ликантропа снова висели недоброжелатели.
Как в старые, добрые времена. Только теперь нет у него друзей, которые могли бы помочь. Джейми и Лилс в могиле, а малыша Питера разорвал на куски обезумевший Сириус Блэк, переметнувшийся к Волдеморту.
Ремусу очень повезло, что он отсутствовал в своем домике в тот момент, когда к нему вломились незваные гости. Вдвойне повезло, что дело было накануне полнолуния, и обострившееся чутье позволило уловить запах засады. Незваный гость очень нагло устроился прямо в гостиной, прикрывшись хорошими маскировочными чарами, но забыв как о запахе, так и о самых банальных следах. Человек их не уловил бы, но оборотень, немало времени проведший в дикой стае, сразу заметил неправильности: и избыточно сухой краешек ступеньки в сырую погоду (снега тогда не было), и слишком чистая дверная ручка, и почти неощутимое, но очень важное ощущение тепла от окон.
Ликантроп послушался инстинктов и сбежал. Самое ценное — палочка — всегда при нем, денег особо не водилось, а из имущества не было ничего такого, что в случае надобности не получится наколдовать. Конечно, на мага, и тем более на оборотня в трансфигурированной одежде смотрят косо, и еще меньше шансов найти что-то, похожее на заработок, но лучше уж так и живым, чем одетым в нормальную одежду и слегка мертвым.
Ремус не сомневался в целях визитера. Врагов у него хватало и среди своих, и среди чужих, а вот друзей и даже приятелей не было. Даже бывшие члены Ордена Феникса, и те не спешили протягивать ему руку при встрече, предпочитая сделать вид, что незнакомы — чего уж говорить об остальных? Так что если у преследователя нет личного мотива — Люпина могли банально разобрать на ингредиенты. Сколько хороших, ни в чем не виноватых оборотней так пропало — не сосчитать. Многих Ремус знал лично, скорбел, но не хотел повторить их путь.
Кое-как устроившись, Люпин позволил себе немного подумать.
Судя по всему, его преследовал одиночка, который имел опыт в выслеживании магов, но мало знал об охоте на оборотней — иначе бы и запах скрывал, и не сунулся бы к нему накануне полнолуния. Наоборот — пришел бы на следующий день, когда Люпина ломало бы поле превращения, и взял тепленьким.
Легчайшее, тут же исчезнувшее чувство щекотки в голове заставило его вскочить и броситься прочь из подвала. Слишком хорошо Ремус Люпин знал, что это значит — как-никак, семь лет проучился бок о бок с недружественным легилиментом.
Его нашли, видимо, использовав прямое ментальное сканирование. И в этом преследователь был очень опытен. Будь Ремус хоть немного напряжен, он просто пропустил бы чужое присутствие.
Люпин выпрыгнул на улицу, едва не споткнувшись о какое-то бревно и прикидывая, какие чары мог бы наложить на местность — в этом он, к сожалению, не силен.
Хлопок аппарации раздался спереди и слева. Еще не успел развернуться силуэт, а в грудь оборотню отправился парализатор.
Опытен — по ментальному присутствию так точно аппарировал и сразу атаковал. Удар быстр и точен — даже Ремусу с его рефлексами едва удалось разминуться с лучом. Ответное оглушающее незнакомец парировал небрежным движением руки, мгновенно ответив чарами Серебряной Сети — невербально, что для неопытного охотника на оборотней могло говорить только о подавляющей магической силе.
Пришлось сбивать быстро развернувшуюся сеть станнером в сторону и прыгать в противоположном направлении с полным осознанием, что ему по ходу движения тут же приложат.
И приложили. Невербальный и очень мощный Редуктус оставил бы от Ремуса Люпина мокрое пятно, но вместо этого смел Протегус, снова «подарив» незабываемое ощущение рвущейся во многих местах плоти — и удара спиной о полуобвалившуюся стену.
Ремус со стоном рухнул, не заметив, как лишился палочки — его мысли занимала кровь, наполнившая легкие. Судорожно откашливаясь в борьбе за каждый вдох, мужчина усилием воли согнал багрянец с разума и поднял голову.
Охотник медленно шел к нему и, похоже, левой рукой прятал в карман палочку Люпина. Разглядеть его не удавалось — тело продолжало рваться болью и чужой, жестокой магией, не давая сосредоточиться и отреагировать на ментальное вторжение — такое же жесткое, как и удар Редуктуса.
Люпин открыл глаза и сел в уютной кровати, в чистой свежей одежде и с несколькими пластырями — там, где проклятие глубоко повредило кожу. Самочувствие было неожиданно хорошим — даже простуда последних дней отступила. Определенно, над ним поработал целитель. Только левую лодыжку жгло — закатав холщовую штанину, Люпин увидел покрытый зеленоватой пленкой характерный ожог. Видимо, Серебряная Сеть зацепила его.
Палочка нашлась на прикроватной тумбочке, и Люпин тут же вцепился в проводник, оглядываясь по сторонам.
Комната оказалась небольшой, но обстановка была очень и очень недешевой. Вся мебель из настоящего красного дерева антикварной работы с почти незаметными, грамотно наложенными чарами нетленности. Белье на кровати из отличного хлопка, балдахин с рунной вышивкой.
Эта обстановка до боли напоминала коттедж Джеймса, только была еще богаче.
А потом взгляд упал на гобелен прямо напротив кровати. Губы невольно задрожали при виде вставшего на дыбы золотого льва на алом поле. И вышитый девиз на латыни: «Услышь мой рев».
Герб и девиз дома Поттер, единственный живой представитель которого — сын Джеймса и Лили, Гарри.
Но что, черт возьми, произошло? С трудом верилось, чтобы у одиннадцатилетнего мальчика так удачно нашлись люди и связи, чтобы отбить Люпина у охотника. Скорее… он сам отправил этого человека. А охотника ли?
Если подумать, у лорда Флимонта была команда. Джеймс как-то обмолвился, что двоюродный дед изгнал его из семьи, но сына ввел в род как положено и назначил своим наследником, а после смерти Флимонта все эти люди куда-то исчезли.
Вломиться в дом, открыть охоту и в итоге напасть вместо нормального человеческого приглашения вполне укладывалось в их репутацию.
Похоже, слухи не врали. Уолтер Арчер вернулся в Британию и присягнул Харальду на верность. Кто еще вернулся? Увы, об этом можно было только гадать — сбежав из дома, Люпину было не до фильтрации сплетен маргинального слоя общества.
Трескучий хлопок аппарации заставил его спрыгнуть с кровати и направить палочку на… ну, конечно, домовой эльф. Лопоухое создание в красно-золотой сорочке испуганно уставилось на гостя огромными глазами.
— Господин гость, не надо делать больно Винки! — пропищал эльф. — Винки хорошая!
— Я не причиню тебе вреда, — как можно мягче произнес Люпин. — Ты меня напугала, вот и все.
— Винки не могла напугать гостя, — помотала головой эльфийка. — Винки велено только передать, что гостя ждут в столовой к ужину. Винки помочь гостю одеться?
По щелчку пальцев открылись дверцы платяного шкафа, в котором на вешалках обнаружились пара костюмов и три пары обуви. Ремус огляделся внимательно: встроенный в стену шкаф он принял за обычные резные панели.
Какие еще сюрпризы таила в себе гостевая комната?
— Винки может помочь одеться господину гостю! — снова заявила о себе эльфийка. — Винки подгонит размер!
— Спасибо, не нужно, я сам, — снова улыбнулся Люпин.
Не привыкшая к благодарности домовушка покраснела и закрыла лицо ушами.
— Е-если Винки может чем-то помочь, — запнулась она, — только скажите.
— Когда ужин?
— Через два часа, господин гость.
— Здесь есть ванная?
Несмотря на очищающие чары, смертельно хотелось размякнуть в обычной горячей ванне. Проклятье, он целую вечность не мог позволить себе ванну!
— Винки подготовит ванну господину гостю! — по щелчку пальцев эльфийки на кровати появилась аккуратно сложенная смена белья и халат. — Одну минуту, господин гость!
Люпин блаженствовал в горячей ванной почти час, отмокая в ароматной пенной водичке. Раны, конечно, пощипывало, но на общем фоне это были такие мелочи, что оборотень их просто не замечал. Все равно кожа уже сомкнулась, а ожог от Серебряной Сети не заживет еще неделю.
Еще бы женщину найти — и можно сказать, что, несмотря на пойманный всей тушкой Редуктус, жизнь удалась. Правда, в такую щедрость своих похитителей Ремус не верил совсем. Впрочем, возможности принять горячую ванну, одеться в хорошую чистую одежду и нормально поесть уже достаточно, чтобы вести себя хорошо, вежливо и тихо. А уж оставленная палочка…
Ремус даже не пытался проверить защиту особняка, полагая, что его привели в Поттер-мэнор — центральную резиденцию семьи Поттер, расположенную в довольно обширном и защищенном домене. Любой контакт с защитой мэнора. что извне, что изнутри — агрессия. А на агрессию магия старых домов реагировала вполне однозначно. Вспоминая, как его схватили и в каком тоне Джеймс отзывался о родичах и предках, в результате оборотень не сомневался.
Перед началом ужина в комнате появилась знакомая домовушка и отвела его в столовую. Люпин отметил, что особняк очень даже обширный, и гостевое крыло — двухэтажное как минимум — располагалось отдельно от хозяйского, соединенное галереей. Темнота и непогода на улице не позволяли даже мельком разглядеть территорию — а, может, не позволял сам особняк. Магия пронизывала все вокруг, и Люпин из соображений безопасности не предпринял попыток разобраться с этих сплетениях.
Столовая была огромной, под стать особняку. Казалось, здесь вполне можно устроить светский прием. Длинный стол, уставленный подсвечниками, мог вместить за собой человек пятьдесят. В самом конце стола было сервировано два места, одно напротив другого.
— Проходите, мистер Люпин, присаживайтесь, — раздался негромкий голос сзади.
Ремус подавил желание вздрогнуть: он даже не почуял гостя! Неужели… да, не только сокрытие, но и запах заблокировал, и звуки. На расстоянии с три шага ликантроп вполне мог услышать сердцебиение.
Он был высок и худ, на лице все еще не разгладились следы лишений. Внимательные и цепкие глаза оборотня разглядели россыпь мелких, почти незаметных шрамов, а седину в волосах маг даже не пытался скрыть. Острые и пронзительные темные глаза смотрели словно дула ружей.
Оборотень слишком хорошо знал, что такое огнестрельное оружие. Когда тебе в спину прилетает несколько кусочков свинца — даже в обернувшейся форме это очень неприятно. Помнится, дырка была такой, что можно лапу просунуть.
Внутреннему волку хватило разума сбежать подальше, а Ремус потом три дня не мог встать от слабости — слишком много сил ушло на регенерацию.
— Благодарю, — вежливо ответил оборотень, обошел стол и чинно занял свое место. Человек сел напротив.
— Граф Уолтер Арчер, — слегка наклонил голову маг. — Управляющий делами древнейшего и благороднейшего дома Поттер.
— Ремус Люпин, оборотень-маг, — не остался в долгу ликантроп.
В тарелках материализовалось первое блюдо — ароматный тыквенный суп.
— Приятного аппетита.
Стоило отдать должное, здесь готовили просто отменно. Ремус не был привередлив, но его нелюбимый еще в Хогвартсе тыквенный суп был вполне сносен. А жареная на открытом огне баранина, поданная с гранатовым соусом и листьями салата, была выше всяких похвал.
Как бы ни хотелось наброситься на еду, оборотень заставил себя есть чинно и аккуратно, стараясь отрешиться от напряжения.
Лорд Арчер начал разговор только после того, как подали чай.
— Итак, мистер Люпин, вы, должно быть, задаетесь вопросом: почему мы ужинаем вместо того, чтобы находиться в менее гостеприимной обстановке.
Темные глаза не отражали ровным счетом ничего, а от ментальной силы мага шерсть на загривке встала дыбом.
— Да, мне действительно любопытно, — любезно ответил Ремус, спокойно встречая этот неприятный взгляд.
— Все очень просто, — Арчер пригубил чай. — Мой господин приказал с вами разобраться.
Ремус напрягся. Неужели Харальд… но за что?
— Не в том смысле, чтобы убить, — успокоил маг. — А в том, чтобы решить: можете ли вы быть полезны семье Поттер.
Вербовка, но для чего? Сомнительно, чтобы для грязной работы — таких кандидатов никогда не приведут в поместье, а сделают им предложение, от которого сложно отказаться. Скажем, выбор между работой за гроши и объятиями Адского Пламени.
— И каким образом? — осторожно поинтересовался Люпин.
— А вот это мы сейчас и решим, — Арчер отставил чашечку — и Ремус охнул, роняя свою чашку и напрягаясь всем телом. Пальцы впились в столешницу так, что костяшки побелели, окклюментный щит просто перестал существовать, и чужая воля мощно, но неожиданно деликатно ворвалась в его сознание.
Странно это — быть свидетелем своей жизни, которую перематывали перед глазами, словно кинопленку. Какие-то события просто мелькали, на каких-то просмотр замедлялся. И никакой возможности вырваться из сокрушительной мощи тисков чужой воли.
Вот его друзья узнали о его природе и поочередно стали анимагами. Сначала Сириус, потом — Джеймс, и через два месяца они вытянули Питера. Вот они завершили Карту Мародеров. Вот издевательства над Снейпом. Вот выпускной бал…
— М-м-м-м, интересно, — произнес в голове голос Арчера, когда тот остановился на воспоминании бесновавшегося волка. — Так вот что чувствуют оборотни…
Снова стремительная перемотка — и уже недавние воспоминания. Ремус кричал, умолял прекратить, раздираемый стыдом и муками совести — но Арчер нарочно медленно смотрел, как Люпин наставлял рога Джеймсу Поттеру на кухне его коттеджа, перегнув Лили через столешницу, а женщина сопровождала все это до крайности бесстыдными стонами и призывами быть жестче.
— Этого Харальду не понравится, — протянул маг, и к величайшему облегчению Люпина продолжил просмотр.
— Так… — остановился он на моменте диалога с Дамблдором, в котором директор мягко убеждал оборотня, что ему не следовало брать опеку над младенцем. — Убедительные аргументы, ничего не скажешь. Я бы и сам не отдал чужого ребенка одинокому ликантропу, не пришедшему в мир со своим зверем.
— Это все чушь! Нельзя примириться с проклятием!
— Ты даже не пытался, — в голосе мага прозвучало холодное презрение. — Впрочем, за это стоило бы поблагодарить твоего папашу, внушившего тебе такое отвращение к волку.
Снова перемотка. Последние воспоминания — бегство от преследователя.
— М-м-м, неплохо, неплохо, — комментировал Арчер. — А вот так я бы точно не делал… а вот это умно.
И Ремус рывком оказался в реальности. Облитый потом, он не мог перевести дух, а сердце колотилось так, словно Люпин бежал без остановки миль двадцать. Левое бедро жгло пролитым чаем, но эта боль отошла на второй план.
— Какого черта… — прохрипел оборотень. — Вы…
— Да-да, это незаконно, и я весь такой нехороший, — отмахнулся Арчер. — У нас обоих полно воспоминаний, которыми никак нельзя гордиться, так?
Намек. Угроза. Захотелось вырвать ему глотку… нельзя. Менталист остановит его быстрее, чем Ремус оформит намерение. Не исключено, что он и сейчас у него в голове.
— Больше так не делайте.
— Сделаю, если понадобится. Но вы хорошо выдержали полное сканирование. Обычно жертвы теряют сознание, приходят в себя через сутки и еще дня три не могут собраться в кучу. Сразу видно — не пренебрегли окклюменцией.
Такая себе похвала.
— Далее. Нет контакта с внутренним волком — это большой минус. Прикажете каждое полнолуние запирать вас — или тратиться на Аконитовое Зелье? Не так уж и много мастеров-зельеваров в Британии, а готовых сварить его для нас после инцидента с Блэквудом и вовсе… м-да. Некрасиво получилось.
Инцидент с Блэквудом… кажется, Ремус что-то такое слышал. Краем уха.
— Неплохой боевик… были когда-то. Во время нашей первой встречи я не заметил в вас сколько-то впечатляющих способностей. Хотя, с вашей реакцией и силой вполне можно выковать из вас что-то пристойное.
Неплохой боевик, значит. Когда-то Ремус был силен, но то время закончилось с гибелью Волдеморта. После той ночи Люпин ни разу не применял боевую магию… до встречи с Арчером.
— Десять лет без практики…
— Оправдания для слабаков, — холодно усмехнулся маг. — Хочешь защитить сына Джеймса?
Этот вопрос прозвучал как гром среди ясного неба и ударил в самое больное — в глубокий стыд Ремуса за то, что не сумел приглядеть за мальчиком.
Хотел ли он защитить Гарри? Того забавного мальчугана, который так любил, когда его подбрасывали вверх до потолка? Того, который называл его «дядя Рем» и стал единственным светлым пятном в те страшные дни?
— Я готов умереть за него.
— Этот пафос излишен, но я рад, что мы говорим на одном языке, — темные глаза удовлетворенно блеснули.
Повисла пауза. Возникло нехорошее ощущение, что скоро Ремусу придется подтвердить свою готовность умереть за Гарри делом.
— Но? — поднял брови Люпин, поняв, что сейчас будут условия.
— Но я не допущу к защите лорда Харальда слабака, — лицо мага ожесточилось. — Ты в конфликте с волком, это делает тебя слабым. Ты боишься собственной силы, ведь чем сильнее ты колдуешь, тем громче вой в твоей голове. Ты сам загнал себя в клетку и пытаешься жить правильно.
Слабак. Волк злобно оскалился, но Ремус… только опустил глаза. Он и правда слабак. Не настоял. Не отстоял. Не наплевал на все и не забрал Гарри от тех ужасных людей.
Дамблдор ошибался. Не было смысла прятать Гарри от Пожирателей Смерти. Достаточно было поселить его у надежного человека, а Ремус сделал бы все для защиты мальчика и его новой семьи.
— Ты все еще мнешься? — Арчер встал и поднял палочку. Ремус не успел даже потянуться к своей, как прозвучало роковое:
— Легилименс.
На мгновение все померкло, и Ремус оказался лицом к лицу с чудовищной оскаленной пастью. Длинные, с ладонь, клыки клацнули у самого носа, обдав смрадным дыханием и брызгами слюны. Мужчина отшатнулся и упал, уставившись в горящие ненавистью желтые глаза.
Эта поляна на опушке мертвого леса, освещенная полной луной. Лишенное звезд пронзительно черное небо. Это чудовище, прикованное к колоссальному гранитному валуну несколькими толстыми цепями.
— Как уныло, — раздалось рядом.
Ремус вскочил, направляя палочку на незнакомца…
— Лорд Арчер? — удивился ликантроп. — Вы…
— Давно не видел такого отвратительного внутреннего мира, — мужчина огляделся, переступая по голой и мягкой черной земле, блестящей в лунном свете — словно политой кровью. — А это, значит, твой волк.
Проклятье… его внутренний мир! Раньше здесь было намного больше жизни. Трава, живые деревья, звезды…
Теперь здесь царство уныния… и ненависти.
— Как… как вы здесь оказались?
— Мастер ментальной магии тебе о чем-нибудь говорит? — хмыкнул маг, без опаски подходя к волку и протягивая к нему руку.
Слишком близко!
Ремус не успел окликнуть, как волк молниеносно клацнул зубами… но вместо того, чтобы упасть, рука Арчера смазалась и мощным ударом опустилась на морду волка. С коротким взвизгом монстр ткнулся носом в землю и дернулся прочь.
— Сидеть, животное, — бросил Арчер сквозь зубы. — Видишь, в чем суть, Ремус? Насилие. Ты остановил волка насилием. Я остановил волка насилием. Это — тупик.
Люпин сжал зубы и сосредоточился на ментальной силе. Здесь — он хозяин, и он может… что?
Обстановка вдруг изменилась на комнату с камином и двумя креслами. В полумраке терялась какая-то мебель и окно, закрытое тяжелыми шторами. Ремус оказался в одном кресле, а маг сидел напротив.
— Ты БЫЛ хозяином, — тонко улыбнулся Арчер. — Теперь — нет.
Обстановка вновь изменилась — и Люпин оказался на поляне, придавленный к земле тяжелыми цепями с гирями. Тихое ворчание, знакомое натужное дыхание… тяжелые шаги.
Ремус вздрогнул, осознав, что волк на свободе… а он — нет.
— Я ЗАПЕЧАТАЛ ТЕБЯ В ТВОЕМ РАЗУМЕ, — прогремел голос Арчера, заставив волка оскалиться. — ТЕПЕРЬ НЕ ВАЖНО, КТО ВОЗЬМЕТ ВЕРХ: ТЫ ИЛИ ЗВЕРЬ. НИ ОДНОМУ ИЗ ВАС НЕ ХВАТИТ МЕНТАЛЬНОЙ СИЛЫ ВЫРВАТЬСЯ. ТОЛЬКО ОБЪЕДИНИВШИСЬ, ТОЛЬКО СЛИВШИСЬ ВОЕДИНО, ТОЛЬКО ВМЕСТЕ ВЫ СПРАВИТЕСЬ.
Внезапно Арчер оказался прямо перед ним и наклонился к лицу:
— А если не справишься — не вырвешься отсюда никогда.
И выпрямился, коротким взглядом заставив волка отступить на два шага.
— Мой лорд дал мне полный карт-бланш на вашу жизнь, Ремус Люпин, — слова Арчера звучали приговором. — И я принял решение: вы будете жить только если справитесь с собой.
Сказав это, Уолтер исчез. Исчезли и цепи, а рычание за спиной стало отчетливо угрожающим.
Ремус медленно выпрямился, сжимая в руке палочку, а перед ним скалился крупный обернувшийся оборотень. Мускулистое чудовище, покрытое стального цвета шерстью, было размером с быка.
Оборотень не рычал, буквально сочась ненавистью и жаждой крови. Его крови.
— Спокойно… — Люпин поднял ладонь. — Давай без резких движений…
Волк прыгнул. Невербальное ударное рассеялось, коснувшись шерсти, и Люпина сбил с ног удар, буквально вдавивший ребра в тело.
Ремус Люпин точно знал: если он умрет здесь, его телом завладеет зверь. И тогда в мир вырвется монстр, в чьем распоряжении сила взрослого и не самого слабого волшебника, а так же не зависящий от фаз луны.
А если умрет волк…
Пальцы сжали палочку, оказавшуюся в руке. Ремус не сомневался: умрет волк — и ему одному не вырваться из собственного разума.
— Редукто.
Белый луч подхватил волка и отшвырнул назад. С коротким взвизгом чудовище упало, разбрызгивая капли крови, но почти сразу вскочило. Этого времени хватило, чтобы вправить ребра и срастить их.
«Дядя Рем!» — прозвучало словно наяву.
Люпин усмехнулся и выпрямился, глядя в глаза припавшему к земле оборотню.
— Я не имею права умереть, — в голосе прозвучали извиняющие нотки. — Ну, что — как в старые, добрые времена?
Оборотень с ревом прыгнул.
* * *
Поленья мерно потрескивали в камине. Отблески пламени играли на гранях бокала в виски, отражаясь в глазах лорда Паркинсона. Мужчина погрузился в легкий транс, лениво высматривая в пламени отблески грядущего.
Поттер. Дерзкий сопляк исхитрился обзавестись опасными цепными псами. Когда вернулся Арчер и как следует поджег пятые точки Малфою и Гринграссу, Эктор ни на миг не поверил, что вот этот подчинится мальчишке, не говоря уже об Уорспайтах, опустившихся до откровенного криминала, и уж тем более об этом Скае, которого даже Флимонт не совсем контролировал.
Лорд Паркинсон полагал, что в самом лучшем случае, если сопляку хватит мозгов понять ситуацию, Арчер заключит с ним сделку: Поттер грызет себе гранит науки и старается не позорить семью, а граф Арчер в свою очередь делает свою работу управляющего так, как считает нужным. А вообще куда вероятнее, что мальчишкой крутят так, что он даже не понимает сути происходящего.
Только как-то больно согласован был разрыв помолвки с Персефоной. По всем параметрам, Арчер должен был осадить мальца хотя бы до Ритуала Взросления — а это четырнадцать-пятнадцать лет. В ходе ритуала их помолвка была бы или закреплена, или аннулирована окончательно. Союз с Паркинсонами Поттерам выгоден, как ничто другое.
Сейчас дом Эктора на одной доске с Малфоями и Гринграссами — и это безо всяких инструкций от французов и тем более брачных связей с ними же. Лорд Паркинсон не зависел от французов вообще, но, как и всякий разумный человек, старался не идти вразрез с их политикой. К нему прислушивались все те, кто считали Малфоя и Гринграсса продавшимися (и были правы, кстати) и не желали иметь с ними дел. То есть, почти все оставшиеся графы, даже светлые, такие как Прюэтты, леди Лонгботтом и лорд Эббот. Даже старая гвардия Темного Лорда — Яксли, Розье и Нотт — и те предпочитали вести дела с Паркинсоном.
Все складывалось не просто хорошо — замечательно. Паркинсон обдумывал о том, как замедлить экспансию французов, имел для этого силы и средства. Гринграсс и Малфой не могли без его одобрения совершать радикальные ходы. А помолвка единственной дочери с одним из Столпов, с юным Поттером, не только делала взгляды светлых более благосклонными. Эта помолвка давала возможность возвыситься, стоя за троном маркиза — единственного из Столпов, у которого остался хоть какой-то потенциал.
Хеллфайр стар — ему уже за три сотни при среднем сроке жизни волшебника в сто восемьдесят лет. Его последние внуки мужского пола погибли в войне с Гриндевальдом, единственное наследие — мало того, что праправнучка от чудом не пресекшейся побочной ветви, так еще и полукровка, дочь последней из Хеллфайров от никчемного маггла.
Последние остатки рода Хеллфайр пали во время осады родового замка самим Темным Лордов за отказ присоединиться к ним. Паркинсон принимал в этом непосредственное участие и был свидетелем того, как лорд Волдеморт с выдумкой проклял Хеллфайра — перекрутил ему чакры так, что выброс магии из тела просто выжег бы всю его сущность и превратил в сквиба.
Вот и осталась от некогда грозного Столпа, по боевой мощи стоявшего в одном ряду с Блэками, полукровная девчонка на год старше Персефоны.
Бладриверсы потеряли в Британии все. Конечно, они довольно многочисленны, но сделали неправильный выбор и переметнулись к Гриндевальду и натворив таких гнусностей, что волосы на затылке шевелились. После этого с ними не хотели связываться даже откровенные маргиналы. Теперь Бладриверсы кое-как пытались пробить дорогу в самой перспективной стране Восточной Европы — Речи Посполитой Польской. Здесь, в Британии, им не рады.
Блэки… когда-то, еще на заре лорда Волдеморта, незадолго до начала войны Гриндевальда, их называли королями Магической Британии. Теперь последний Блэк прямой линии догнивает в Азкабане, а скользкий худородный ублюдок Малфой уже точит зубы на его наследие. Некогда величайший дом Магической Британии, не сдавшийся Цезарю и Вильгельму Завоевателю, ныне уже все списали со счетов.
Оставался Поттер. Последний в роду, но сильный и талантливый. Нет, сейчас, конечно, его способности впечатляют только на фоне первых двух курсов Хогвартса, но с такими темпами развития лет через пять-семь он обретет воистину устрашающую мощь и сам по себе станет силой, с которой будут считаться все. А в потенциале…
Поговаривают, что мальчишка превзойдет даже Альбуса Дамблдора. По крайней мере, Харальд Поттер по своей силе на момент поступления в Хогвартс превзошел даже Темного Лорда.
И вот, узнав это, Эктор уже потирал руки, мечтая о том, как возьмет под контроль столь могущественного в потенциале мага. Всего-то и надо было, чтобы мальчик попал на правильный факультет, а Пэнси не облажалась. Рейвенкло… не Слизерин, но тоже хорошо.
Пэнси облажалась. У Поттера объявились вассалы, с которыми не вышло договориться по-хорошему. Теперь к нему хер подберешься.
А самое хреновое что? Самое хреновое то, что Малфой, Гринграсс и — кто бы мог подумать! — Паркинсон были теми, кто разорвал на части и поделил между собой источники дохода семьи Поттер. Не все, конечно, но львиную долю предприятий они заполучили.
И будь они все прокляты вовек! Мало того, что Арчер все это раскопал (ожидаемо), так еще и умудрился нарыть доказательства и, как вишенка на торте — настучать об этом мальчишке! А тот, судя по всему, совершенно взбеленился, раз требовал разрыва помолвки и возвращения своего наследства.
Сомнительно, чтобы ему не объяснили, как делаются дела. А значит, Арчер его поддерживал. И копал, сукин сын, копал без остановки, копал без передыху! Уорспайты ему активно в этом помогали, и, несмотря на все прилагаемые усилия лорда Паркинсона, они вот-вот докопаются до доказательств!
Да, все ниточки обрезаны, но если Арчеру хватит безумия пойти в Визенгамот и обнародовать факт кражи семейного наследия — репутация Паркинсона будет уничтожена. Одно дело, когда ты втихаря украл у сироты наследие семьи — такое очень даже одобрялось. Но когда тебя призвали к ответу и прижали к стенке уликами… в уважаемом обществе это — самый настоящий позор, на уровне скотоложества с магглами.
— Ебитесь вы гиппогрифами, идейные ублюдки, — сплюнул на пол лорд в крайнем раздражении и одним глотком опустошил стакан, швырнув его в пламя.
Можно было бы прижать их покрепче. Надавить жестко. Но…
Блэквуды. И настоящая проблема не в том, что они оба мертвы, хотя это тоже та еще ситуация. Арчеру хватило сил и связей турнуть лорда Блэквуда из гильдии, аннулировать его лицензию и заставить бежать из страны, поджав хвост — вот настоящая проблема.
Не все, далеко не все связи Флимонта Поттера были обрублены. И не только это: наверняка Арчер использовал репутацию мальчишки, которому служил неожиданно верно. Очень уж благосклонны к нему светлые. Даже Аврорат. Попытка дать взятку, чтобы устроить мальчишке проблемы, привела к потере ценного агента — ему влепили срок за дачу взятки в особо крупном размере, тут же накопали еще пару таких случаев. Приговор — три месяца Азкабана.
Ладно. Таких агентов у Паркинсона еще три дюжины. Связей тоже хватает. Но задействовать их означало расписаться в противодействии семье Поттер. Нужно действовать тоньше. Аккуратнее.
Никакой тени не должно пасть на Харальда Поттера. А вот его вассалов стоило прижать. Например, независимое расследование против самого Уолтера Арчера, Альфреда Уорспайта и Гектора Ская.
Давить их надо. Всех. Но всерьез получится достать только Уорспайта, и только через его младшего сына, наступившего на многие больные мозоли по всей Европе. Скай даже не был осужден, а Арчера оправдал сам Дамблдор.
Идти против директора Хогвартса? Единственного в Европе, кто заставлял нервничать Темного Лорда и отделал Гриндевальда, взяв того живым? Мага такой политической и личной силы, такой репутации, что безо всяких грязных трюков сдерживал не только Малфоя, но и всю антибританскую коалицию?
Крайне опасно. Возможно, игра не стоит свеч.
Эктор мысленным приказом велел невидимому слуге налить еще виски. Все это следовало тщательно обдумать. Может, вовсе не стоило быть против Поттера. Может… наоборот? Поддержать мальчика всей силой, вернуть украденное, разорвать помолвку, если ему так хотелось.
Нет ни малейшего желания до конца дней целовать жопу французам. Малфой — он пусть целует, хоть взасос. Если на смену стареющему Дамблдору придет новый молодой Архимаг, еще более сильный, но правильно воспитанный — французам придется утереться. А если все сделать правильно, то… да, разрыв помолвки, пожалуй, даже выгоден. Почему бы не провернуть все это и не женить Поттера на герцогской дочке из Франции?
Сгладить противостояние, в идеале — полностью его исключить. Хватило с Эктора гражданской войны. Нахлебался доверху и… позволил по молодости наложить на себя клеймо, которое окончательно не исчезло даже после смерти Волдеморта.
Иногда метка слегка зудела. Такое бывало и раньше, но не чаше одного-двух раз в год. А вот с конца декабря зуд что-то зачастил.
Наверное, это все нервы. Нервы — и старая, весьма мучительная рана, скрывавшаяся под блеклым рисунком на руке. Слишком много Эктор думал о плохом в последнее время.
На этот раз все должно быть по-другому. Теперь у него есть накопленные средства, есть собственная база ресурсов. Это десять лет назад Паркинсон почти разорился и был вынужден пресмыкаться перед Малфоем — только бы не попасть в Азкабан.
Теперь все иначе. Теперь лорд Эктор Паркинсон сам мог постоять за себя и свою семью.