Глава 36 часть 4
По вечерним улицам одного из городов западной части Империи шагали пятеро. Пара местных чиновников, представленных до предела напряжённым пожилым мужчиной и тщательно подавляющей страх молодой девушкой, его помощницей — выступала в роли экскурсоводов для троицы гостей из Дикой Охоты. Сюра же с Эрис, а также сопровождающий их Айрон, которые в неё входили, слушали, что им говорят представители «хозяев» и крутили головами по сторонам. Впрочем, моряк, пусть слушал — и даже внимательно — но, в отличие от лидера и его светловолосой подруги-заместительницы, он взял на себя скорее роль охранника, чем участника разговора.
А картины вокруг царили безрадостные. И если Сюре было плевать, то Эрис и бывший морской офицер — куда более опытный, возрастной, всякого повидавший, но всё же сохранивший в душе искру доброты и сострадания — смотрели на происходящее с болью в сердце.
Нет, сама площадь, здания и её грязноватая по весне брусчатка мало отличались от тех, что можно увидеть в сотнях и тысячах иных имперских городков среднего пошиба. Люди — вот кто вызывал бурю эмоций у жалостливой девушки. И кто, в конечном итоге, стал виновником появления здесь Дикой Охоты.
По площади, к которой они шли, шатались, сидели или лежали на лавках и самодельных лежанках множество людей. Плохо одетые, болезненные, худые и измождённые, они нередко зло косились на процессию явно состоятельных путников. Однако знакомые лица мужчины и женщины, а также уверенный вид тех, кто их сопровождал, заставляли сохранять осторожность и дальше косых взглядов не заходить. Тем более что скоро здесь будут раздавать еду, а бузотёров вполне могли выгнать, оставив без долгожданного пайка.
На более удалённых улицах, где отсутствовало представленное стражей око закона и отиралась более сомнительная публика, чем сейчас голодающие, но раньше вполне законопослушные и относительно благополучные горожане, порой разыгрывались и куда более нерадостные, часто даже отталкивающие сцены. Но трущобы существовали почти в каждом городе, а вот чтобы подобное происходило в центре…
Поражающая нищета! И это происходило не только на площади.
По пути Эрис со спутниками миновала оживленную улицу, где какой-то магазин избавлялся от испортившихся продуктов. Вокруг собралось множество людей, добрую половину из которых составляли дети подросткового возраста. Неудавшейся певице было тяжело ощущать на себе злые, завистливые и безнадёжные взгляды, а ещё очень жалко тоненьких и оборванных мальчиков с девочками, но ничем помочь она им не могла.
Сейчас её вела более важная задача.
Поэтому, мимолётно взглянув на доброго хозяина лавки — продукты, даже откровенно дрянные, можно и продать, охотники на них уж точно найдутся, особенно учитывая неправдоподобно задранные цены на нормальную пищу — девушка не стала останавливаться.
Далее они заметили другую группу, состоящую из маленьких детей и нескольких стариков, что, притаившись за углом очередного заведения, копались в мусорных баках, пытаясь найти нечто пригодное в пищу среди совсем уж гнилья и тухлятины.
— Помоечники, — презрительно выплюнул Сюра. — Зачем вы пускаете эту грязь в центр? Неужели вашим состоятельным горожанам и благородным нравится на такое смотреть? Хн, хотя я действительно раньше не замечал в регионе такого количества бедняков, — уже с более задумчивым видом добавил он. — А у вас эта шваль кишит, словно хвостатые вредители в амбаре. Почти как на юге после войны. Откуда они все взялись? Я вижу городские хари и тех оборванцев, которые могли раньше купить себе нормальную одежду, но большинство уличных крыс не похожи на горожан.
Не обращая внимания на привычные колючки лидера их команды, Эрис более внимательно присмотрелась к детям и взрослым.
Изможденные лица. Глаза без света надежды. Может, их внешность чем-то и отличалась от обычных городских бедняков, но неудавшаяся певица не знала, на что и как смотреть, поэтому разницы не заметила. Зато помощница городского главы с готовностью подтвердила слова лидера Дикой охоты:
— Вы правы, лорд Сюра. Большинство здесь — крестьяне и жители маленьких городков, которые бежали к нам от голода. Вы ведь слышали о засухе, летом и осенью обрушившейся почти на весь западный регион Империи, в том числе и на нашу провинцию. И это после неурожая в предыдущем году! Людям нечего есть, поэтому они вынуждены мигрировать. По официальным данным, число умерших от голода и сопутствующих болезней уже достигло десяти процентов населения.
— Это, кха, настоящая трагедия нашей земли, — покачав головой, сиплым, простуженным голосом произнёс доселе молчавший мужчина, после чего тяжело вздохнул. — Поначалу мы не пускали беженцев в город. Но видя, насколько эти люди несчастны, я сжалился и дал распоряжение не гнать их прочь. Тем более что к городу начали, кхе, стягиваться лесные хищники и даже монстры, которые охотились на ослабших людей. Демонические звери-людоеды так совсем могли решить, что пригород и даже город — их угодья. Нельзя позволить подобного, у нас нет сил, чтобы бороться с нашествием тварей. И так, кха, насилу прогнали, когда лагеря беженцев опустели. А ещё меня, кха, заверяли в том, что к нам вот-вот прибудет сразу несколько больших караванов. Они должны были доставить нам продовольственную помощь. Я был уверен, что смогу обеспечить людей. Как видите, кха, караваны не пришли, кха-кха-кха! — совсем уж глубоко и натужно закашлялся он.
— Зато некоторые хваткие торговцы и землевладельцы, имеющие сельскохозяйственные угодья и зернохранилища, узнав о том, что караваны задерживаются, незаконно использовали это знание для обогащения, — подхватила девушка. — Вместо того, чтобы предупредить администрацию, они вступили в сговор и скупили большую часть зерна, круп и остальной провизии. А потом задрали и так высокие цены в разы! Жадные глупцы!— возмущённо воскликнула помощница мэра. — Разве удивительно, что это вызвало массовое недовольство? Это господин мэр спас город! — с влюблёнными искорками в глазах воскликнула помощница. — Он бесстрашно вышел к людям и сумел их успокоить. А потом он приказал конфисковать провизию у спекулянтов, не согласных торговать по установленным ценам. Если бы не это, всё не закончилось бы несколькими растерзанными семьями жадных торговцев и двумя сожжёнными поместьями владельцев латифундий, которых убили, несмотря на сопротивление воителей и ужасающее количество жертв среди озлобившихся людей. Тогда весь город вспыхнул бы бунтом!
— Чтобы его растоптала армия, — безразлично фыркнул сын премьер-министра, которого судьба благородных слабаков и неудачников — грязные оборванцы их убили, ну и шутка, ха-ха-ха! — беспокоила ничуть не больше, чем тяготы голодающих горожан. — И я не вижу, чтобы после конфискации чужого имущества — которая ещё будет рассматриваться соответствующими службами — у вас тут был порядок, а бесполезные нахлебники плясали от счастья. Зыркают, — сказал владелец тейгу телепортации, смачно откусив от большой лепёшки с завёрнутой в неё начинкой из мяса и овощей, что он купил в одном из более-менее приличных (и хорошо охраняемых) кафе за сколько-то там серебряных монет, он не считал. — Того и гляди, попытаются броситься, — с некоторым даже предвкушением добавил лидер Дикой Охоты.
— Кхм, просто провизия заканчивается, — хрипло добавил мэр. — Новых поступлений нет. Нет возможности в достаточной, кха, степени оплачивать труд едой. Не говоря уже о, кха-кха, том, чтобы выдавать достаточные пайки тем, кто не может более работать. Я сделал всё, что мог, кха-кха. Но этого мало. Если караваны, кха, не придут через две декады, то без разницы — казнят меня власти, доконает пневмония или растерзает толп-кха-кха!
— Это что, должно меня разжалобить, по-твоему? — презрительно спросил Сюра, которому совсем не хотелось превращать простую, быструю и увлекательную резню бунтовщиков с примкнувшими к ним некомпетентными чинушами в утомительное расследование. — Сам впустил себе в город паразитов, а теперь ноешь!
— Они, кхе, не паразиты, — возразил мэр. — Они — источник, кха-кха, ресурсов и налогов в казну. Не моя, кха, вина, что возникли проблемы с, кха-кха, положенными по закону, кха, — мужчина сплюнул мокроту вперемешку с кровью, — поставками из, кха, государственных хранилищ, кха-кха-кха!
— Господин мэр хотел сказать, что если мы и вышли за рамки полномочий, то совсем немного. И то лишь в ответ на злонамеренные действия жадных глупцов, — пришла помощница на выручку своему сильно захворавшему начальнику, совсем уж раскашлявшемуся от нервов. — И действовали мы исключительно в интересах государства. А если кто-то и виновен в сложившейся ситуации, кроме погоды, то нужно смотреть выше. Среди тех, кто направил вас искать здесь «бунтовщиков», — несмотря на сохраняющуюся опаску, подпустила она шпильку.
— Хн, кто сказал, что нас просили кого-то искать? — усмехнулся Сюра. — Вырезать верхушку и притащить главного для показательной казни, — добавил он, под многочисленными злыми и голодными взглядами откусив от своего кушанья, кое от них — взглядов — казалось в несколько раз вкуснее.
— И тем не менее, вы с нами разговариваете, — уже осторожнее заметила девушка.
Эрис не стала вслушиваться в предварительные переговоры. Сюра, конечно, груб и несносен. Но в чём-то он прав: если не демонстрировать жёсткость, то люди склонны пытаться сесть на шею. Она была почти уверена, что мэр и его помощница не лгут, девушка чувствовала, что они верят в свои слова — но это ещё не означало, что всё именно так, как они говорят. Пусть лучше лидер Дикой Охоты на них нажмёт, а она, Эрис, подойдёт позже. Не любила она давить на людей и даже наблюдать, как на них давят. Поэтому она, под приглядом продолжающего сохранять внешнюю невозмутимость Айрона, отправилась дальше.
Вскоре блондинка наткнулась на группу что-то обсуждающих людей и, заинтересовавшись, приблизилась.
Толпа окружала измученную пару — маленькую девочку, лет четырех, наверное, которую держала на руках изможденная мать. Женщина сидела на деревянной доске, усадив ребёнка на колени. На шее женщины висела крупная самодельная табличка с изображением монет, благодаря размерам заметная даже несмотря на дремлющую на коленях девочку.
— Пожалуйста, пособите сирым… Дочке моей уже шесть годков скоро. Она пригожа, покорна и неприхотлива. Не глядите, что она квелая, это от голода. Ежели ей дать чего поснедать и чутка отдохнуть, она сможет работать почти как семилетняя. Всего несколько монеток и она станет вашей. Или, может, какая добрая душа пожалеет нас с ею и даст каплю еды? Ежели так, мы сможем протянуть ещё несколько дней и будем молиться за вас, пока живы. Не будьте извергами. Я пожила уж, помру — туда и дорога. Но девочку малую пожалейте уж, пристроить надо, — жалобно произнесла женщина, но судя по отсутствию какого-либо подаяния в виде мелочи или еды, никого тронуть не смогла; у всех свои дети, тоже голодные. — Или… — взгляд наполнился отчаянием, — или не надо монет! Просто обещайте, что позаботитесь о ней. Что она сможет вырасти. Рази эт много? — причитала несчастная женщина, у которой, как заметила Эрис, отсутствовала левая ступня, что была перемотана серой тряпкой со следами высохшей крови.
Заметив присоединившуюся к толпе молодую девушку в богатой одежде, женщина взглянула на неё.
— Юная госпожа, пожалуйста…
Слезящиеся глаза на лице сильно исхудавшей матери, которой не повезло получить травму и потерять всякую возможность на заработок — в общем-то, ещё не старом лице, но, несмотря на это, хорошо тронутом морщинами, побитом мелкими оспинами шрамов от перенесённой болячки, покрасневшем и загрубевшем от холода и ветра — отражали лихорадочную надежду. А уж что Эрис почувствовала благодаря способности воспринимать направленные на неё чужие эмоции…
— Моя доченька сможет стать хорошей служанкой для вас. Или… она будет нежной и ласковой. Только не дайте ей пропасть, молю! Она — единственная, кто осталась из нас, нашей семьи.
Заглянув в лицо не спящей, просто необычно тихой и молчаливой девочки, Эрис увидела лишь мёртвую пустоту в детских глазах. Казалось, малышка уже умерла где-то там, внутри.
Неудавшаяся певица, после того, как они с Сюрой перебрались на запад Империи, уже навидалась и взрослых женщин, и юных девочек (или мальчиков), пытающихся продать себя даже не за деньги — за еду. Рвущее душу зрелище. Но если не лезть в неблагополучные районы — относительно нечастое. И она крепилась. Однако тут, в обычном, казалось бы, городе — и вовсе какой-то филиал ада воцарился, раз даже в центре происходит подобное!
А ведь причиной стали обыкновенные накладки с поставками продовольствия, помноженные на затмившую глаза жадность некоторых людей. Страшно подумать, что сейчас происходит в мелких городках! Но всё же девушка продолжала держать себя в руках. Ведь они — Дикая Охота — прибыли, чтобы разобраться и помочь этим людям. Эрис нужно оставаться собранной, внимательной и непредвзятой, как героини детективных историй!
Но вот случай с покалеченной матерью и её маленькой дочкой, почти умершей в своём сердце… это стало последней каплей. И когда словно бы сама пустота посмотрела на неё сквозь детские глаза, Эрис отшатнулась, будто получив пощёчину.
…Отшатнулась, а потом шагнула вперёд, не обращая внимания на голоса из толпы и различные, подчас весьма неприятные комментарии в адрес нарисовавшейся богачки.
— Успокойтесь, не нужно, — мягко используя свои помноженные на тейгу способности, сказала блондинка. — Я помогу вам и вашей девочке. И другим людям. Мы — специальный отряд обладателей тейгу, который служит самому премьер-министру. Мы здесь чтобы разобраться и помочь в ваших бедах, — твёрдо сказала она.
И пускай в народе недолюбливали отца Сюры, часто обвиняя его во всех бедах, почему-то даже самым завзятым скандалистам не хотелось своими скептическими высказываниями нарушать неожиданно появившееся внутри щемяще-тёплое чувство надежды.
— Всё будет хорошо, малышка, — обратилась Эрис уже к девочке с мёртвым взглядом. — Вернись, — позвала она, используя свои силы. — Вернись к нам, маленькая, вам с мамой помогут. Теперь всё будет хорошо.
— Папа… сестра… братики… — взгляд ребёнка прояснился, наполнился эмоциями и влагой, девочка всхлипнула. — И мамке ногу отняли… Всех смертушка возьмёт. Скоро… И кушать уже не хочется почти совсем.
Услышав слова дочери, мать зарыдала.
Эрис же, не обращая внимания на рыдания, а также отталкивающий запах от тела женщины, пахнущей какой-то мазью, гноем и старым потом, и её более аккуратно выглядящей — мама явно о ней заботилась больше, чем о себе — но всё равно не совсем чистой дочери, склонилась к ребёнку и погладила его по голове.
— Всё плохое закончилось. Дальше будет хорошо. Верь мне, маленькая, — обладательница дара эмпатии и синергичного с ним тейгу мягко, одними губами улыбнулась ребёнку, получив в ответ несмелую, чуть недоверчивую улыбку.
Когда мама и девочка успокоились, Эрис отстранилась и обратилась к своему сопровождающему.
— Айрон, я хочу, чтобы ты послал кого-то из местных стражников за помощью. Пусть они доставят этих двоих к нам в гостевой домик и вызовут туда медиков, которые их осмотрят и вылечат. Если Сюра станет ругаться, не слушай его. Я сейчас сама с ним поговорю.
— Хорошо, — чуть помедлив, кивнул мужчина: всё-таки ему не нужно далеко отходить, а вокруг нет тех, кто может представлять угрозу для отнюдь не столь рассеянной и беззащитной, как могло показаться, молодой воительницы.
Эрис же направилась к лидеру своей команды.
Сейчас она как никогда понимала Куроме, которую ранее обвиняла в излишней жестокости во время чисток. Если у неё в городе и провинции тоже творилось… вот такое вот. Причём не из-за врагов, стихийных бедствий и иных внешних факторов, нет — сугубо в силу жадности и беспринципности некоторых дельцов, дворян и чиновников, то… как минимум, она искренне извинится перед подругой при следующей встрече.
Тем более после того как Сюра, во время их с Куроме перепалки, проговорился о возможных проблемах со здоровьем у юной разведчицы и её Отряда, Эрис смогла вытянуть из него много дополнительной информации. Также на волне успеха она смогла уговорить его достать кое-что из не слишком секретных архивов. И… учитывая то, как её подруга боролась за жизнь с самого раннего детства, а также то, что она прошла с поры раннего юношества и по сей день — можно лишь восхититься тем стремлением к добру и справедливости, которое и Куроме, и её друзья пронесли через все жизненные трудности.
А глупая Эрис явилась со своими претензиями и нравоучениями к человеку, который не просто завален работой, но и прожил нелёгкую жизнь, за которую был вынужден бороться едва ли не каждый день. И не просто выживать, а бороться с врагами Империи.
Девушка чувствовала себя, словно только-только выучившая ноты сопля, надменно поучавшая опытного мастера лишь на том основании, что ей лично не понравилась его музыка. И лишь спустя время болезненно осознавшая насколько тот, кого она в высокомерии невежды «учила», был (и остаётся!) выше неё.
Стыдно!
Это не означало, что теперь Эрис соглашалась со всеми взглядами Куроме. Всё-таки казнить без разбора и благородных, и простых воров с бандитами — это слишком. Однако если кто-то и заслуживает снисхождения, то это с детства обречённая утонуть во тьме девочка, которая, тем не менее, закалилась, а не озлобилась — и в конце концов смогла выбраться и пробиться в люди. А ещё, судя по узнанному блондинкой во время визита на Базу и посещений архивов, Куроме и своих друзей вытащить сумела!
Эрис бы так не смогла. Она и себя спасти не смогла бы. Если бы не её первая настоящая подруга, так и сгинула по пути из Столицы в Сингстрим.
Было неприятно узнать, что с Отрядом раньше совсем плохо обращались. Подробностями никто не делился, но цифры говорили сами за себя: из ста человек за ничтожные три года службы осталась четверть. Семьдесят пять процентов потерь! Причём в отчётах о погибших отзывались с таким пренебрежением, будто это не имперские воители гибли, а дешёвые и, в общем-то, никому не нужные куклы ломались! И как только этого генерала Билла, с такими-то замашками, во главу целой структуры поставили?
Вот совсем не жалко, что такого плохого человека убили революционеры! Туда и дорога.
А генерал Галахад — хороший, в отличие от прошлых командиров. Он на самом деле пытается заботиться о подчинённых. Плохо, что его Сюра обидел. Но всё равно даже сейчас, когда воспитанников Подземной Базы в результате действий Куроме перестали травить наркотиками, а также опрометчиво и бездумно бросать на превосходящие силы врага, уже истерзанные организмы не смогут прожить слишком долго. Пять-десять лет. В случае длительного и дорогостоящего лечения, может быть, лет пятнадцать выйдет. И то в конце этого срока большая часть духовных сил будет уходить на поддержание здоровья тела.
И её подруга, которая тогда ещё даже не надеялась на столь «светлое» будущее — хотя, на самом деле, по сравнению с тем мраком, который судя по некоторым фактам и косвенным обмолвкам, царил до начала изменений, оно действительно светлое, несмотря на весь свой ужас — ей улыбалась и помогала. И всегда такой приветливый, добрый красавчик Натал (почему из всех должен был погибнуть именно он?! почему?!!), и все остальные ребята, знакомые по совместному путешествию…
Их искалечили плохим стимулятором, использовали едва ли не как смазку для вражеских мечей и творили иную черноту, а они всё равно остались хорошими людьми. А какой-нибудь торговец или дворянин, что никогда в жизни не знал нужды и ни разу не смотрел в глаза настоящей опасности, ведёт себя как грязное животное, вредя своей стране и позоря своих предков. Почему так?!
От вопиющей несправедливости и осознания собственного бессилия аж разреветься хотелось! Ещё раз.
А она, Эрис, действительно вела себя, словно несмышлёная девчонка, только выбравшаяся из, может, нелюбимого, но безопасного и комфортного дома, по-детски негодующая от каждой бросившейся в глаза несправедливости или неправильности, даже не пытаясь разобраться в причинах, следствиях и стоящих за ними людях. И обвиняющая кого? Ту, кому и так тяжело!
Ещё и своим импульсивным порывом — продемонстрировать независимость и убежать на встречу с подругой — находящегося не в духе Сюру вслед за собой привела. Тот поспешил защитить одну дурёху, «отправившуюся в логово беспринципной и двинутой убийце-наркоманки», вломился в приёмную и.о. губернатора и в итоге они с Куроме поругались ещё сильнее. Из-за Эрис. А ведь она могла бы просто сказать, что отправилась по магазинам, а потом тихонько улизнуть по своим делам. И тогда бы ничего такого не случилось.
Дура! Дура-дура-дура! Импульсивная дура! Не зря Сюра её всё время с цветами сравнивает! Потому что у Эрис мозгов, как у той розы!
Всегда нужно сначала попытаться понять, вникнуть, разложить по полочкам; а начинать действовать, лишь когда во всём разберёшься. Особенно в отношении близких! Учёная ведь уже!
Но даже сейчас, уже не раз столкнувшись с горем и смертью, порождёнными глупостью, безразличием и жадностью тех, кому Империя доверила заботу о своих гражданах, терзаемая совершённой на эмоциях ошибкой, Эрис всё равно с трудом сдерживала слёзы и злой порыв сделать… что-то опрометчивое. Вроде того случая, когда она убила мерзкого насильника и убийцу детей. Следовало просто отдать преступника в руки закона, чтобы его казнили, но она просто не выдержала. Сорвалась. А ведь теперь она — воительница, цена её срыва куда выше, чем у истерики обычной девчонки, пусть и голубых кровей.
Но… нет. Сначала помощь людям, а расследование и наказание негодяев потом! Тем более что Сюра действительно может это сделать. Сможет и вытащить ниточки грязных интересов и наказать тех, к кому они ведут. Всех до единого. Как бы высоко они ни сидели!
Осталось лишь уговорить его.
* * *
Что касается самого возглавлявшего Дикую Охоту сына премьер-министра, то он был не очень доволен.
Да, удалось без особого напряжения поставить на место мэра и его помощницу, продемонстрировав, кто тут главный. Неторопливо есть специально прихваченный фастфуд, так притягивающий голодные взгляды нищебродов, тоже было по-своему приятно. Приправленная чужой завистью, голодом и бессильной злобой простецкая еда казалась намного вкуснее. Однако при этом сын премьер-министра чувствовал: скоро придётся заниматься нелюбимыми делами.
Не потому что он стал жалким подкаблучником, идущим на поводу желаний одной блондинки, неведомым образом сумевшей прокрасться в его чёрствое сердце и занять там место рядом с образом отца. Нет. Конечно же, нет! Просто… какой бы наивной дурёхой она иногда ни представлялась, а всё же слова о том, чтобы стать достойным уважения родителя, и о репутации, которая принадлежит не только Сюре, но и его отцу, молодой мужчина счёл правильными. Они и были правильными. Это он видел и в глазах отца во время их последних разговоров, и понимал через различные задания, которые ему и его людям стали поручать не в пример чаще.
Всё правильно… Но как же уныло!
Ещё и какое-то наглое мелкое ничтожество неопределённого пола из тех, что завистливо пускали слюни на его трапезу, посмело его отвлечь.
— Добрый господин, поделитеся едой, — проблеяло это мелкое чучело.
— Жри… — «землю», — хотел сказать он, и уже начал поднимать ногу, дабы потом опустить её вниз вместе с тупой башкой уличной крысы, которую можно будет всласть повозить по грязному камню старой брусчатки, но вовремя спохватился, увидев приближающуюся Эрис. Так что вместо обрушившейся сверху ноги в чумазую морду полетели остатки лепёшки с начинкой.
— Спасибочки! Спасибочки, добрый господин! — заверещало ловкое чучело, успевшее перехватить подачку до того, как та развалилась и рассыпалась по земле. — Здоровьичка вам!
Сюра на это лишь скривился и отвернулся, словно человек, замеченный на публике за непристойным занятием.