***57***
Культивирование признаков, талантов и умений иногда приводит к катастрофическим последствиям. Об этом стоило бы помнить всем представителям волшебных семей, но, увы, некоторые в своем стремлении закрепить какой-нибудь талант переходили черту. Именно это и случилось в семье Блэков. Берсерк — не просто красивое слово, это состояние, которое, если вдруг, не приведи Мерлин, пришло в юношестве, безвозвратно корежило психику. Родители Беллатрисы Блэк так гордились боевыми умениями дочери — истинная Блэк, эталонная, что попустили ее стремительное погружение в эту бездну, от чего она сошла с ума, став практически неуправляемой. Она жила боем, дышала им, она была почти непобедимой, но при этом проблески сознания, когда она приходила в себя и могла оглянуться и проанализировать свои поступки, были слишком короткими, чтобы она успевала остановиться. Выдав ее замуж и сбыв с рук, родители думали, что муж, свекр и брат мужа смогут справиться с ней. Но стало только хуже. Они восхищались боевым безумием Беллатрисы, не понимая, что она проваливается в него все глубже и глубже. Еще и Темный Лорд внес свою лепту, посылая сумасшедшую женщину в рейды. Привело это закономерно в Азкабан.
Азкабан — ужасное место, забирающее силы, истощающее и физически, и морально, убивающее душу. Беллатриса постарела так, как не должна была. В ее роскошных смоляных кудрях появились серебряные нити седины, могучее блэковское здоровье подорвалось от постоянного холода и скудного питания. Дементоры, регулярно курсирующие вдоль по коридорам между камер, исключали даже малейшую надежду на то, что она сможет выплыть из того безумного марева, в котором пребывала. Она даже не в полной мере осознавала, где находится и что с ней происходит. Безумный хохот, переходящий в такие же рыдания, и редкие минуты затишья, когда она скулила, свернувшись в углу камеры в калачик.
Для тюремного целителя устроить освидетельствование для миссис Лестрейндж было несложно. Сначала он обратился в Мунго к целителю Тикки.
— А, Робертсон, — поприветствовал его Янус, заметив в дверях, — заходи. С чем пожаловал?
— С вопросом. Понимаю, что это не совсем к тебе, но посоветоваться не помешает. Заебался я…
— Плохо себя чувствуешь? Неудивительно, сколько лет ты работаешь в Азкабане?
— Третий год, — ответил Бен.
— Третий, но если учесть общий фон, то можно считать год за пять как минимум, — кивнул Янус.
— Да, наверное, ты прав, но устал я не от этого. Как считаешь, правильно ли держать в Азкабане сумасшедшего?
— В смысле? — не понял вопроса Тикки.
— У нас сидит сумасшедший, вернее, сумасшедшая. Причем ее такой посадили, об этом есть отметка в ее личном деле.
— И кто это? — спросил Янус.
— Беллатриса Лестрейндж, — ответил Робертсон. — Совершенно сбрендившая баба. Мой предшественник в ее карточке писал, что такой ее и привезли. Она визжит, орет, смеется, плачет, а потом сидит несколько суток в углу, даже есть не встает. А потом по новой. Вот я и подумал, правильно ли это, она же не понимает…
— Ее, если мне не изменяет память, за Лонгботтомов посадили…
— Ты прав, за них, но я считаю, что ее нужно было закрыть в палату в твоем отделении.
— И что ты хочешь? — спросил Янус, которому всё это тоже не нравилось. К невменяемым волшебникам не должно применяться такое же наказание, как к остальным, они нуждались в лечении, а не в наказании. И даже если миссис Лестрейндж осудили правильно и она была на момент вынесения приговора вменяемой, то если сейчас она больна и нуждается в лечении, то следовало ее перевести из Азкабана.
— Может, консилиум? — предложил Бен.
— Соберем в течение пары дней, — согласно кивнул Тикки.
Бен Робертсон покинул стены Мунго совершенно довольный, еще никогда деньги не доставались ему так легко. Тем более что ему и придумывать ничего не нужно было, он не соврал и даже не приукрасил действительность, Беллатриса была совершенно сбрендившей, любой квалифицированный целитель мог это подтвердить. Так что Бен не рисковал ничем, а сумма, которую ему по завершении дела пообещал заплатить лорд Малфой, приятно грела душу.
* * *
Снейп, если быть совсем честным, совсем не ожидал столь скорого приглашения на Гриммо, он его вообще не ожидал, но появившийся рядом домовик, передавший записку, не оставлял сомнений. Не став никого предупреждать, с Минервой в последнее время стало вообще невозможно разговаривать, а больше отчитываться было не перед кем, он вышел за ворота Хогвартса и аппарировал в Лондон. Знал он пару магазинчиков, в одном был великолепный выбор горячительных напитков, где была куплена бутылка отличного виски, а во втором продавали мясные деликатесы из дичи, где он взял набор из различных нарезок, копчёностей и паштетов, которые ему упаковали в симпатичную корзину. Идти с пустыми руками Снейп не желал, чувствуя себя неудобно от этого. У дверей его встретил Кричер и проводил в бильярдную, где вокруг стола уже собралась компания из Брока, Локи и Руфуса.
— Я решил принести к столу кое-чего, — поздоровавшись со всеми, Северус выставил на стол корзину и бутылку.
— Привет, профессор, — Брок подошел и пожал протянутую руку, подмигнул и сказал: — Сразу видно приличного человека.
— Учту, — хмыкнул Руфус, ни на мгновение не обидевшись, заметил уже тягу Блэка к подъебам.
Он вообще удивлялся удачливости этого Блэка. Нужно же было найти его племянника из сотен солдат, да еще и уговорить поработать инструктором. Руфус и сам думал когда-то об этом, но Карен… Карен была его старшей сестрой, и характер у нее был такой, что Мерлин упаси ввязываться с ней в спор или скандал. А за своего «мальчика» она и Волдеморта бы порвала в лоскуты. Она была уверена, что Калеб работает при штабе, поэтому и не влезала в его службу. Если бы она узнала, что он командир группы специального назначения, то дни Калеба в армии ее величества были бы сочтены.
В этот момент в бильярдную вошли еще два гостя. Сметвика ждали, а вот со вторым был знаком только Скримджер.
— Привет, Янус, — поздоровался он. — Какими судьбами?
— Брок, я взял на себя смелость привести гостя… У него есть очень интересная информация, которую необходимо обсудить, — сказал Гиппократ, пожимая руку Броку и приветственно кивая остальным. — Позвольте представить — Янус Тикки, глава отделения магически помешанных больных. Янус, это лорд Брок Сириус Блэк, — начал официальное представление Сметвик, но Брок его тут же перебил.
— Так, опять эти ваши реверансы. Я Брок, это Локи, Северус, с Руфусом ты знаком, — представлял он. — Всем очень приятно, а теперь давайте выпьем и перейдем с вашей любимой официальщины к простому общению. Если никто не против, конечно.
Естественно, противников этому плану не нашлось, все уже привыкли к демократичному стилю общения Брока, а Янус очень легко вписался в компанию. Пока Кричер накрывал на стол, неся всё новые и новые закуски, Янус решил, что стоит рассказать ту новость, с которой он пришел сначала к Гиппократу, а потом оказался здесь.
— Ко мне сегодня утром пришел штатный целитель Азкабана, Бен Робертсон, — начал он, а Скримджер его тут же перебил:
— Пройдоха тот еще.
— Вполне может быть, — согласился Янус. — Так вот, он настаивает на обследовании консилиумом целителей заключённой Беллатрисы Лестрейндж и признании её невменяемой.
— А она? — Брок посмотрел на Тикки.
— Врать Бен не станет, ему это невыгодно, — ответил тот. — Тем более он утверждает, что отметка о «странном» поведении миссис Лестрейндж стоит со времен его предшественника.
— То есть сумасшедшую и нуждающуюся в лечении женщину держат в Азкабане… Кстати, сколько? Десять? Одиннадцать? — спросил Брок.
— Примерно, — кивнул Скримджер, не представляя, что чувствовал в этот момент Брок. — Их садили скопом после падения Волдеморта.
— Она, сколько я ее помню, была странная, — подал голос Снейп. — А после того, как вышла замуж и примкнула к Лорду, совершенно сбрендила.
— Робертсон никогда не стал бы делать что-то, за что ему не заплатили, — сказал Сметвик, который знал его еще с тех пор, как они вместе получали образование в Европе.
— Кричер, перо и бумагу, — сказал Брок и тут же получил требуемое. Набросав записку, он велел домовику отнести ее Нарциссе и дождаться ответа.
— Думаешь, что это Малфой подсуетился? — спросил Руфус.
— Узнаем, — пожал плечами Брок, размышляя, какими осложнениями ему грозит появление почти на свободе настолько одиозной родственницы. А ведь он мог прямо сейчас узнать — глубока ли кроличья нора. — Я вас оставлю на несколько минут.
Брок прошел в свой кабинет и, постучав по картине, позвал матушку на разговор.
— Что-то срочное, сынок? В доме гости…
— Подождут, — ответил Брок. — Расскажите мне о Беллатрисе.
Вальбурга посмурнела, зябко поёжилась и со вздохом начала рассказывать.
Друэлла, мать девочек, она не Блэк, хоть и пыталась всеми силами казаться нашей крови. Но она никогда не понимала, насколько мы другие, насколько сложно быть Блэком, насколько упоение боем захватывает всё твое существо, особенно в юном возрасте. Белла была самой свободолюбивой, самой яростной, самой сильной, но при этом и самой слабой характером и психологически неустойчивой. Она не справилась со своей сутью, а родители упустили момент. Когда до семьи дошли сведения о ее состоянии, делать что-то было уже поздно. Берсерки, ставшие таковыми в юношестве, не могут впоследствии справиться с собой и всё глубже проваливаются в это состояние. А Белла… Друэлла, выдав дочь замуж, решила, что избавилась от проблемы. Кончилось это сам знаешь чем.
— Азкабаном, — кивнул Брок. — Матушка, она на самом деле сумасшедшая?
— В какой-то степени, — кивнула Вальбурга. — Она находится уже много лет в состоянии постоянной войны, если ты понимаешь, о чем я.
Брок не просто понимал. Он знал, каково это — находиться в постоянном стрессе, в постоянном ожидании выстрела или удара в спину, всякое бывало, знал, как засыпать и вскидываться на каждый шорох. ПТСР в самой жесткой его форме, когда в любом человеке, в любой тени ты видишь врага. Когда уже не отличаешь гражданских от противников, когда стираются рамки, сдерживающие тебя. Но в его бывшем мире всё это купировалось на самых ранних стадиях, давилось препаратами, проговаривалось на сеансах с мозгоправами, а тут… Девчонку оставили без помощи барахтаться в этом ужасе.
— Есть вариант вытащить ее из Азкабана в Мунго, — сказал Брок и посмотрел на мать.
— То есть официально?
— Именно, и кто-то уже запустил процедуру, — кивнул Брок.
— Кто-то?
— Я скоро узнаю, отгадал я имя доброхота или нет.
В этот момент появился Кричер и передал Броку записку с ответом от Нарциссы: «Я поставила ультиматум Люциусу. Или он вытаскивает мою сестру, или я прошу сделать это тебя. Видимо, он начал процесс. Ты недоволен? Я приду завтра к ужину, если ты не против, поговорим.
Малышка Цисси.»
— Змейка, — усмехнулся Брок, прочитав написанное, и пояснил Вальбурге: — Она заставила своего мужа шевелиться. Завтра придет.
— Вот и хорошо. Не переживай, сынок, всё образуется.
— Я и не переживаю. Пойду к гостям, выпьют же все без меня.
— Иди, — Вальбурга еще долго стояла на картине, собираясь с мыслями, а потом встряхнулась и решила найти Друэллу и Сигнуса, была где-то в доме их картина.