— Я думаю, что если дьявол не существует и, стало быть, создал его человек, то создал он его по своему образу и подобию.
— В таком случае, ровно как и Бога.
Иван и Алексей Карамазовы, "Братья Карамазовы" (Ф.М. Достоевский)
Некоторое время спустя, Аид — Кокитус.
— Нда, как ни посмотри, но кое-кто просто отказывался учиться на собственных ошибках, — мрачно изрекаю, не отводя взгляда от крайне занимательного зрелища. И столь же мерзкого… отвратительного. — А также признавать их за собой.
— Ты думаешь… это сделал… Он?! — Хелель произнесла свой вопрос не то, чтобы с недоверием. Просто она оказалась еще более поражена увиденным, чем я. Да и изначально слишком эмоциональная и чувствительная. В итоге видит это уже не первый раз, но все еще продолжает испытывать ужас и неверие.
— Вывод очевиден, — пожимаю плечами. — Слишком узнаваемый почерк. Да и внешность… — нда, меня едва не передернуло, стоило только прийти сюда по просьбе моей возлюбленной, оставив Ясаку обживаться в новой ипостаси в Киото. Во мне даже любопытство проснулось… А потом я увидел это… Будто смотришь в искаженное зеркало. Наверное, именно такие чувства испытывают люди, когда ходят в комнаты кривых зеркал. С поправкой на то, что это будет аттракцион направленный не на смех, а на страх и причинение душевной боли. — Знаешь, — поворачиваюсь к Хелель, — один смертный мне как-то сказал, что безумие, это повторение из раза в раз одного и того же действия с расчетом на то, что конечный результат этих действий изменится при тех же самых условиях.
— А? Ты о чем? — она явно еще была не в своей тарелке, судя по взгляду. Зато также перестала смотреть на объект внимания.
— Для того, кого звали Всеведущим, Творец оказался очень близоруким. Ты ведь понимаешь, что он пытался сделать?
— Да, но… зачем?! Он же сказал, что…
— Кто знает, — вновь пожимаю плечами, задумавшись над ситуацией. — Желал исправить свое творение, создав более идеальный образец? Или доказать самому себе, что это была просто случайность? Ошибка? Внешний фактор, что не позволил ему создать шедевр? А возможно просто месть. Ранее я думал, что только божкам ничто человеческое не чуждо… Но вспоминая поступки Творца… Я задумываюсь над тем, что могут счесть крамолой и ересью.
— М?
— Если отбросить его силы, возможности и природу, то Библейский Бог был до безумия… человечным. Даже более человечным, чем его собственные творения. В Библии написано: "И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, [и над зверями,] и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле," — цитирую изречение одного из священных писаний смертных, что они составили на основе переданных догматов от ангелов… попутно сильно те извратив и скорректировав в угоду собственному разумению и желаниям. — Книга Бытия, глава первая, стих двадцать шестой.
— Ты хорошо знаешь их культуру и творчество.
— Изучал. Пытался понять и просчитать. Осознать. Даже одно время работал с ними под личиной еретика. Не поверишь, я все ждал, когда они представят меня на суд Михаила… Так и не дождался за более чем тридцать лет. А ведь я верил и надеялся на подобное, чтобы убедиться, что мои планы и намерения в их отношении ошибочны. Что они все же достойны. Что наши братья и сестры, а также Создатель были правы… Но разум твердил, что подобное может быть лишь исключением, а не правилом. Собственные мотивы и желания превалируют у смертных над всем прочим. Даже тем, что они искренне считают святым и незыблемым для себя. Как-то я даже попытался заговорить об этом со своим куратором и надсмотрщиком. Прояснить их видение природы демонов и ангелов. Самого факта, что мир создан именно таким. И представляешь, какую истину я осознал? Они будут верить в то, что принесет им выгоду. При жизни, или после смерти. Никак иначе. Даже сам смысл греха и его влияния на душу — лишь красивые слова, которым следуют до тех пор, пока они позволяют избежать кары. Этакая игра с условиями. И стоит лишь ведущему смешать карточки и достать новый козырь — они будут ходить на новый лад.
— Они всего лишь смертные, — пожала плечами мне в ответ Хелель. — Что еще можно от них ожидать. Слабые и несовершенные. В этом и смысл — следовать за сильным и ожидать его защиты и помощи. У всех Пантеонов устроено также.
— Верно. А теперь следи за мыслью. Пантеоны сами по себе зародились из энергии мира, но их духи, эти божки, их сущности, личности и прочее — созданы из человеческого эгрегора. То есть, богов, такими какими они были, зародили и воспитали люди. При этом сами люди — созданы и воспитаны Творцом. В таком случае… кем был создан и воспитан Он?
— Что?!
— Ты все верно поняла. Нас учили, что Он был всегда. Что именно Творец создал мир таким, как мы видим, населил разумными и не очень тварями и так далее. Но у людей снова есть поговорка. История имеет смысл повторяться. Бог создал людей по своему образу и подобию. Люди создали божков по своему образу и подобию… Логично предположить, что и Бога кто-то ранее создал по своему образу и подобию. И почему этим кем-то не мог быть… человек?
— Нет! Это невозможно! Просто… невозможно! Он был…
— Первым? Первым до кого? Или после кого? К тому же, его сила… Без сомнения, велика и многогранна. Но не идет ни в какое сравнение с энергией мироздания. Пусть и является его неотъемлемой частью. А теперь просто представь, что… — тут на меня самого накатило осознание. Вернее, даже не так. Если ранее я просто представлял и теоретизировал, больше в сторону философских и умозрительных тем, то внезапно в моей голове начали складываться различные знания и умения из накопленных за тысячи лет опытов. Да и уже приведенные в действие силы… Это уже не просто крамола. Это… стройная теория, которую я уже даже вижу, как можно превратить в практическую возможность! Нет… такое знание… Даже для самых близких… Тем более для самых близких… Нельзя этого даже вслух произнести! Слишком… разрушительно. Как и моя суть.
— Морнакаэль? — не дождавшись продолжения, окликнула меня возлюбленная. Слышать свое имя из ее уст… нет ничего слаще. Я так давно его не слышал. Жаль, что лишь она может это делать, будучи свободной от Системы. Кстати, да, вот еще одно подтверждение моей гениальной и в то же время невозможной теории. Подобное было бы просто невозможно, будь иначе. Я должен был задуматься над этим еще тогда.
— Думаю, мы оба знаем, что следует сделать.
— А? Да, но… ты уверен?
— Просто посмотри в его глаза. Говорят, что они — зеркало души. Что ты видишь в них?
— Я… — она вновь поворачивается к существу перед нами, зависшему над Мертвой Бездной в цепях. — Он жив и мертв одновременно. Его душа страдает, а разум давно потерян. Но продолжает мучаться и жаждать… избавления.
— Верно, — я также поворачиваюсь к этому существу. Удивительный гибрид ангела и дракона. Творец хорошо постарался. Даже учел ошибку с привязкой к Темному Трону и постарался это нивелировать, вот только в итоге создал мерзость, не способную существовать. Драконья составляющая лишь превратила его Свет в яд. Такой, который убьет все живое, даже драконов. Причем не обычных, а божественных. Лишь ангелы имеют шанс пережить касание истекающей из его пор ядовитой крови. И некоторые духи-божки. И то, лишь при большом везении и хорошей подготовке. Но самое ужасное и прекрасное в нем — искаженное мукой лицо с черными как смоль глазами, что буквально утягивают тебя в бездну вечных кошмаров. Такое знакомое и чужое одновременно. Мое лицо. — Ты заслужил покой, брат. Упокойся же с миром… — моя рука медленно проходит сквозь его кожу меж ребер и проникает до самого сердца, которое я нежно охватываю ладонью. Раздается шипение от соприкосновения с кровью, но та не может повредить мне. Может, еще на заре моего существования, но точно не сейчас. Не после инициации сразу двумя Тронами. Так что я просто выпускаю свою собственную силу, отчего уже через секунду полуангела-полудракона охватывает серая дымка, что начинает пробиваться сквозь трещины в коже. Попеременно сияние и темнота проходят по нему волнами… Чтобы в следующий миг растворить без остатка. На секунду перед этим мне показалось, что я услышал вздох облегчения. А ведь голосовые связки этого существа были буквально не созданы изначально. Он не мог говорить в принципе. Очередная насмешка Творца или изъян? А может так и было запланировано? Уже и не узнать. — Надеюсь, в посмертии его душа будет свободнее, чем при жизни.
Развернувшись, я направился на выход из этого субизмерения, созданного греческим пантеоном, для улавливания душ смертных, привязанных к нему верой, и дальнейшим выдаиванием их или переработкой. Или кто-то думает, что закон сохранения энергии не действует на магию? Ошибка. Просто формулы куда сложнее, да и затрагивают множество констант, которые простой смертный не в состоянии уловить никакими приборами. Так что все эти слуги, духи-защитники, полубоги и прочие сущности, которыми богаты все пантеоны, созданы из душ смертных, которые они забрали себе после смерти физического вместилища. Именно поэтому в тех есть изначальная Искра Творения. Именно поэтому они могут размножаться и вести себя как любой иной живой организм.
Сейчас же этот кусочек отдельного мира разрушался, лишившись подпитки энергией душ, а также контроля в виде привязанного к нему духа-божка. Да, Аид был здесь заключен своим старшим братом совсем не добровольно. Он мог выходить наружу… но крайне редко и ненадолго, ибо лишался сил и становился слабым вне своего узилища, где был способен на равных спорить с самим Зевсом. Конечно же, это не придавало ему любви к ближним или особой заботы о семейном подряде. Хотя и от дармовой энергии вкупе с возможностью творить все, что душе вздумается, отказываться божок не собирался, превратив этот уголок в свой филиал рая, как он его понимал. При этом подставить Зевса и его приближенных или уязвить побольнее было для Аида делом принципа, главное, чтобы чужими руками, а не то большой и грозный братик скор на расправу и может наказать так, что потом еще долго икаться будет. А фантазия у Зевса була хорошая. В плохом смысле этого слова. Так что вступление Аида в Бригаду Хаоса было фактически предопределенным. Как и многих других обиженных, вроде Локи. С другой стороны, это позволило мне получить доступ к знаниям и связям, которые ранее были не то, чтобы недоступны, скорее, трудно получаемы и контролируемы. А этим способом я все получил добровольно и на блюдечке. Пока самоуверенные божки планировали обвести всех прочих вокруг пальца, считая их тупыми, недалекими и слабыми, они сами предоставляли мне возможность для собственной погибели, указывая на слабости своих Пантеонов. Так пал Локи. Так пал и Аид. А до них были Сет и Чернобог.
По сути, вся операция по уничтожению Олимпа сводилась лишь к отвлечению внимания Зевса от того, что происходит тут — в задней двери к его святая святых. Проникнуть же в Аид имея все его ключи было слишком просто. Куда сложнее оказалось иметь дело с самим Аидом. Все же, тот слишком силен в своей вотчине. Так что на первых порах использовали хитрость в виде послов к нему с предложением по свержению Зевса в его пользу. Этими послами выступили Лавиния и Кармилла вместе со своими элитными приближенными. Хотя последние должны были выступать в виде поддержки, пока первые разбирались с божком. Далее было просто. Получить аудиенцию у горделивого идиота, потянуть время, пока он почесывает свое эго в общении с "низшими существами, что пришли умолять его о снисхождении и помощи"… Попутно задействовать приданные мною артефакты, которые скуют пространство и не позволят выбраться из него никому лишнему. Кроме самого Аида, разумеется, или того, у кого есть ключ от блокировки. Сама по себе такая защита не смогла бы нормально блокировать целое измерение вопреки воле хозяина. Не тот уровень сил. Думаю, даже Потерянное Измерение не осилило бы такое без определенных манипуляций. Тем более против бога, пусть и такого. Но этого и не требовалось. Нужно было лишь сковать поток душ, смешать контроль потоков энергии и не дать мгновенно отреагировать помощникам Аида — Жнецам. А это уже куда проще. Тем более, что пока Кармилла сковывала самого божка боем, Лавиния применила Крушитель Баланса своего Лонгина, погрузив субизмерение в объятия вечной мерзлоты. У моих людей и нелюдей защита была. А вот у Аида и его приближенных — нет. Далее было совсем просто, тем более, когда к веселью присоединились Хелель и Лилит. Даже козырная карта Аида в виде прикормленного и припрятанного Титана не сыграла роли, дав тому несколько мгновений, чтобы обрести надежду вырваться из ловушки, что он и сделал на последних крохах сил… Что же, только умер уставшим и бессильным. Далее уже было делом времени. Зажатые в клещи с двух сторон защитники Олимпа пали один за другим под превосходящей силой напавших. Зря недооценивают людей. Тем более обладающих Лонгинами, а также волей, упорством и знаниями. В итоге большая часть пантеона была убита, редкие представители — связаны и заточены до момента, когда их можно будет использовать на пользу делу. Единственное, что странно — никто не решился прийти на огонек. Ладно бы сразу — там просто не успели бы среагировать и привести достаточно сил. Но уже прошли почти сутки. А тут тишина. Почти мертвая… до настоящего момента.
— А вы не слишком-то торопились, — говорю, смотря на спускающихся с неба Михаила с Азазелем. Их сопровождали уже знакомые мне Габриэль и Пенемью. Не желают сражаться, раз взяли тех, кого смогут легко контролировать и не дать поддаться на провокации или проявить агрессию. Можно подумать, что с Габи тут накладка, но нет. Пусть она и один из лучших воинов Небес, но при этом достаточно волевая и преданная особа, что не пойдет против воли старшего брата. Та же Уриэль была менее сдержанной и нетерпимой. — Я надеялся застать вас куда раньше.
— Мы пришли говорить, а не сражаться, брат, — первым ответил мне Азазель, встав на землю в десяти шагах от меня и Хелель. Сейчас вокруг нас были лишь руины со следами крови. Тела в основном уничтожены и погребены или растащены. Как и все ценное, что могло бы послужить нам в будущем. Народу хватало. Так что обстановка располагала к приватному общению и настрою на особый лад.
— Говори за себя, Азазель! — хмыкнула ему Габриэль, но все же не сделала и шагу к нам, продолжая сверлить глазами как меня, так и Хелю. Последнюю с особым тщанием. И не только она этим занималась.
— Но мы действительно пришли лишь поговорить. И еще раз убедиться, что нам не привиделось. Ты жива, сестра, — с волнением проговорил Михаил. Он точно был рад видеть Хелель.
— Не благодаря вашим стараниям, Михаил и Азазель, — дернула моя возлюбленная плечиком. Пусть она не испытывает к ним особой враждебности, но и доброжелательности нет. Для нее Война проходила не так уж и давно.
— Я понимаю твою злость, Хелель, но прошло слишком много времени. Тысячелетия минули. Мир изменился… — попытался смягчить тон разговора Михаил.
— Но не те, кто его населяет. Это осталось прежним, — перебиваю его речь. — Хотя кое-что все же изменилось. Ваша принципиальность. Неподкупность. Следование Слову вашего Творца… Это все вы оставили в прошлом. Как скоро ангелы дойдут до того, что изменят Систему в угоду низменным желаниям, дав себе послабления, имея на то очень удобные оправдания?
— Как ты смеешь?! — шагнула вперед Габриэль. Наперерез ей выступила из-за моего плеча Хелель. Обе остановились, сверля друг друга взглядами, не желая отступать.
— Что ты имеешь в виду? — спросил меня светлокрылый архангел, убедившись, что конфликт не продолжает свое развитие.
— Скажи, Михаэль, Азазель уже подходил к тебе с предложением по поводу создания новых ангелов? Заодно и помощью в переносе демонической системы Фигур Зла на новый лад? Наверное, это даже стояло в качестве одной из тем обсуждения во время заключения Союза Библейских Фракций?
— Откуда ты…
— Мы просто хотели помочь! — пока Михаил удивлялся, Азазель точно понял, на что направлен мой намек, спеша его упредить. — Для равноценного союза мы должны были равно усилить все стороны. А несмотря на сохранившийся относительно статус кво, демоны и мы могли продолжать в мирное время повышать свою численность, в отличие от наших светлых собратьев. Мы не хотели ничего дурного!
— В последнее время, чем дальше заходит все это… — я взмахнул рукой, обводя следы сражения вокруг нас, — тем чаще я вспоминаю мудрость смертных и их изречения, которые они огласили, пережив те или иные события в жизни своей цивилизации. Должен сказать, их короткая, но очень яркая жизнь способствует тому, что они могут пойти как на величайшие гнусности, которые и не снились Люциферу с Лилит, так и на величайшие подвиги и сострадания, на которые не способны вы, — пристально посмотрел я на Михаэля и Габриэль. Что интересно — не возразили. — Забавно, не так ли? Но сказать я хотел кое-что иное. Один человек лет двести-триста назад сказал: "Благими намерениями вымощена дорога в ад". Вы должны понимать истинную суть данного выражения, учитывая опыт и приписываемую мудрость.
— И что? Теперь нам вообще не творить добрых дел? — нахмурился Азазель.
— Есть и альтернатива этого высказывания: "Преисподняя полна добрыми намерениями, а небеса полны добрыми делами", — ответил я ему новым изречением. — Так что если хочешь делать добро — просто делай. Не из корысти, не из зависти, рациональности, логики и будущего в пастельных тонах. Добро делают не "потому что", а вопреки всему. Просто по велению души. Именно поэтому между тобой, Михаэлем и Люцифером возникла в прошлом стена непонимания, разделившая всех на три фракции, а вовсе не из-за самодурства Библейского Бога.
— Не говори так о Нем.
— О мертвых либо хорошо, либо никак? — чуть улыбаюсь уголком губ, смотря на насупившегося Михаила. Он выглядел почти как обиженный ребенок. — Боюсь, что это не тот случай. Да и не о Нем я хотел говорить. Как и вы, полагаю. Что же вы хотите нам сказать? Вернее, как хотите уговорить нас изменить свои планы и цели? Явно не силой, раз пришли таким составом.
— Верно. Мы хотели попросить вас остановить это безумие, — приободрился светлый архангел. Он повернулся к Хелель. — Я вряд ли смогу достучаться до нашего собрата, но ты, сестра, должна осознавать безумие, которое он творит!
— Верно! Хелель, вспомни, что ты хотела сделать? Ты желала остановить ту Войну и принести мир на Землю! — присоединился к нему Азазель. — Мы смогли прийти к этому! Смогли осуществить твою мечту, пусть и не совсем так, как видели это в прошлом! Но теперь Война осталась в прошлом! Мы смогли договориться! Смогли перестать убивать друг друга и ждать удара за каждым углом!
— К тому же, он неправ, — вступила в разговор Пенемью из-за спины Азазеля. — Все изменилось и очень сильно. — Люди, демоны, нелюди и духовные существа — все они теперь сосуществуют и научились уживаться в мире и покое. Без больших конфликтов и перегибов…
— Ха-ха-ха-ха-ха, — не выдержал я всего перечисленного бреда и просто рассмеялся. — Ой, простите, но я давно такой чепухи не слышал. Ох-ха-ха-ха… Вы специально это говорите, чтобы я умер от смеха? В этом хитрая задумка Азазеля? Шутка как раз в его стиле, — я снял очки и стал протирать глаза якобы от выступивших слез, после чего водрузил те на место и посмотрел на четверых разумных передо мной уже без улыбки. Да так серьезно, что они отступили на шаг. — Вы сами-то верите в ту ложь, что несете? Нет конфликтов? Мир и покой? Сосуществование? Не ожидать удара из-за угла? Тогда что сейчас происходит по вашему?! Игра в песочнице? А может всего лишь сон? Или иллюзия?
— Ты сам развязал все эти конфликты и стал причиной смертей…
— Я лишь показал вам, насколько хрупок ваш "мир", — выделил я голосом последнее слово. — Насколько тонок и неустойчив тот карточный домик, который вы выстроили. Или вы думаете, что все мои товарищи, войска, ученики и просто знакомые действуют под угрозой расправы? Я их принуждаю? — я все повышал голос, впрочем, не переходя на крики. — Вы действительно думаете, что Бригада Хаоса собралась вместе только потому, что я или Офис просто щелкнули пальцами и устроили чудо? Ладно Михаэль с его комплексами и детскими мечтами, но ты, Азазель, уже давно живешь во всем этом дерьме и варишься в нем. Неужели не видел всего этого? Не замечал? Или не хотел замечать? А может и сам использовал себе на пользу? — мой голос с громкого перешел на вкрадчивый, пока я смотрел на падшего. — Так вот, весь ваш пресловутый "мир" был выстроен на лжи, лицемерии и праве сильного, который подавлял слабого. Все, с кем вы сталкиваетесь — это те, кого отвергли, опустили на самое дно жизни и не считались с мнением, подавляя любое инакомыслие и волеизъявление. Кого растоптали и унизили во имя собственного эгоизма и тщеславия. Кого выбросили на обочину и желали уничтожить всего лишь из прихоти или трусости. Ваш весь такой удобный мир был удобен лишь единицам, которые и создали удобные им правила, вынуждая остальных жить по ним… Нет, не жить — существовать. А всех несогласных — на костер, чтобы подогреть жар, который можно загрести себе на пользу. Так поступали все! Демоны со главе с Сазексом, отравляя людей своим более мягким и легким подходом, попутно выводя из игры конкурентов в виде Старых Владык и нейтральных домов, заставляя тех склоняться перед ними и идти в услужение или сгинуть на голодном пайке. Так поступали божки различных мифологий, выдаивая свою паству и творя всякие бесчинства на своей территории, при этом не допуская любого вида вмешательства к себе и горделиво надуваясь от гордости, что могут говорить на равных с теми, кого недавно боялись до кровавого пота. А попутно вымещая свои неудовлетворенные амбиции и страхи на слабых людях. Или взять тебя, Михаил? — я повернулся к архангелу. — По твоему Церковь прогнила в одночасье? Или это я так сильно испортил ее служителей? А может просто вы сами решили их предоставить самим себе, ибо… так было удобнее? Чем меньше вмешиваешься и чаще закрываешь глаза, тем меньше тьмы видишь, не так ли? Или все же на Солнце пятна не видны? Но удобнее всего было Азазелю, — мой взгляд перешел на мрачного падшего. — Знаешь, в мире смертных есть хороший такой аналог тебе. Их еще зовут "Торговцами Смертью". Те, кто из выгоды торгует сразу со всеми. Причем зачастую разжигая конфликты или помогая их развить. А вот гасить — препятствуя. При этом же можно помогать всем сторонам, получая от тех нужное буквально за бесценок. Ты выторговывал у людей тех, кто владел Священными Механизмами ради их изучения, обещая помочь в конфликте с сильными мира Подлунного. Ты торговал с Мифологиями, обещая утихомирить завывания паствы и не дать этому выйти наружу, чтобы не привлекать лишнее внимание. Взамен получал уже их поделки и артефакты… или рабов, которых также можно пустить на опыты. Про твои сделки с демонами мне стоит говорить, или итак все понятно? И не надо смотреть на Пенемью или искать слишком языкастых помощников. Я лично сталкивался с последствиями твоих деяний. Я помню слова, проклятья, мольбы и вопли каждого, кто умер на моих руках от твоих делишек, став разменной монетой в торге сильных, или просто даже вещью, товаром, а не живым существом. Вот каков ваш "мир", который вы пришли защищать и отстаивать перед нами. Вот какой ценой он существует… существовал. И теперь я пришел сказать вам от лица всех пострадавших и угнетенных для вашего удобства: ХВАТИТ! Теперь мир изменится. МЫ заставим его измениться. Сильные падут, а слабые покажут истинную мощь. О, и да, не стоит печалиться, братья и сестры мои, — на мои губы легла издевательская улыбка. — Ведь как говорится в священном писании: Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем, язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень. Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя; но к тебе не приблизится: только смотреть будешь очами твоими и видеть возмездие нечестивым. Ибо ты сказал: "Морнакаэль — упование мое"; Меня избрал ты прибежищем твоим; не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему; ибо Ученикам Своим заповедает о тебе — охранять тебя на всех путях твоих: на руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою твоею; на аспида и василиска наступишь; попирать будешь льва и дракона. "За то, что он возлюбил Меня, избавлю его; защищу его, потому что он познал имя Мое. Воззовет ко Мне, и услышу его; с ним Я в скорби; избавлю его и прославлю его, долготою дней насыщу его, и явлю ему спасение Мое" Ветхий Завет, Псалтирь, Девяностый Псалом — с авторскими изменениями, — договорил я с издевательски одухотворенным видом. — Ну, может не совсем близко к тексту, но суть отражает верно, применимо к нашей ситуации.
— Ты тоже согласна с этим, Хелель, — поняв, что спорить со мной бесполезно, Азазель решил переключиться на более легкую, как он считал, цель. Михаил и его сопровождающая в этот момент то ли находились в культурном шоке, то ли просто в ступоре от моей наглости и того, что и как я рассказал. — Дай мне возможность убедить тебя, что все не так, как подает… брат. Все совсем иначе. Мы можем все изменить и…
— И терпеть далее выходки божков, закрывая глаза на из деяния? Или ты не знал, что они творят со своей паствой? Со смертными, которым лишь Творец даровал свою Искру и свободу воли, — перебила его Хеля.
— Которую они сами же подарили и продали тем, кому захотели!
— А был ли у них выбор? Или все как в истории с теми детишками Валпера Галилея? — вновь усмехнулся я. — Главное, чтобы подопытные или человеческий ресурс — как им это видится — был более податлив к изменениям и легче шел на заклание. Знаешь, в этом и в самом деле не было бы ничего страшного, — перешел я на более спокойный и миролюбивый тон. — Смертные всегда любили придумывать себе идолов и врагов — это заложено в них все той же Искрой. По своему должно способствовать возвышению достойных, как я думаю. Но вот ведь в чем закавыка. Пантеоны просто пожирают всех, до кого могут дотянуться. Они используют их и возвышают лишь себя. При этом при трансформации происходит процесс, еще более извращенный, чем с Фигурами Зла у демонов. Думаю, Аджука как раз на его основе и смог придумать эту концепцию. Но сейчас не об этом. Видишь ли, изначально задумка была совсем иной, если ты слушал речи Творца еще на Заре Времен. Да, слабые должны были пасть и переродиться, начав свой духовный подъем заново, а сильные — пройти его быстрее, став лучше. Но что происходило с теми, кто уверовал в эту накипь на теле Земли? Тебе не приходило в голову, почему на самом деле началась та война с Пантеонами? Или по твоему Творец оказался просто жадным до славы и внимания? О, вся шутка в том, что души, прошедшие через очищение в Аду или Раю, могут надеяться на перерождение с обновленной душой, которая не будет нести на себя груз прожитой жизни. В то же время она закалилась бы пройденными испытаниями и стала… сильнее. Ярче! Искра постепенно разрасталась бы, превращаясь в огонь, который шел бы дальше, освещая путь всем остальным, и зажигая все новые и новые Искры… Но стоит сломать этот круг реинкарнации, как закон очищения и возвышения перестает работать. У божков нет Искры Творца. Зато есть ее жалкое подобие, которое требуется чем-то питать. Вера подходит, но это лишь как жидкая кашка. Чем больше, тем лучше, но все равно есть пища более вкусная и способная увеличить силу и… как бы сказать… — я задумался на секунду, — реальность божка. Сделав его более родственным миру и конкретному эгрегору. Так что при попадании души в загребущие руки божков, те просто обгладывают ее до косточек, если применить аналогию. Никакого возвышения или очищения. Просто ноль. Ничто. Пустота. И все с самого начала, чтобы жертвенный барашек нагулял еще "мяска", вновь попадая на обеденный стол. И так раз за разом. Именно так они доят смертных. Именно так получают свои основные силы и возможность жить далее, не теряя себя. И именно так в итоге они могут стать проблемой, с которой придется считаться, — мой голос перестал быть мягким, перейдя на низкие нотки, что заставило всех подобраться. — Из-за вашей беспечности и попустительства Пантеоны успели набрать силу и вышли на уровень, которого никогда не должны были достигнуть. Если бы такое положение осталось, то скоро они просто смели бы вас со своего пути, или заставили стать подобными себе. Эти мрази не терпят инаковости. Библейская Фракция для них всегда была бельмом на глазу. Или вы думали, что они все забыли? Простили? О, вы бы сильно удивились, лет через двести-триста. Именно столько бы им понадобилось, чтобы ощутить за собой достаточную силу и могущество, чтобы не опасаться вашего союзка. А то и могли заручиться поддержкой демонов. Или падших, м?
— Я бы никогда не пошел против своей Фракции, — возмутился Азазель. — Я не такой дурак, чтобы не понимать, что следующей целью стал бы уже сам.
— Возможно, — легко пожимаю плечами. — А что скажешь о своих товарищах и подчиненных? Что думают они? Также верят в тебя, как наша сестра Пенемью? Или же среди них есть недовольные и те, кто не доверяет твоим решениям и суждениям? Не понимает твоих целей? Те, кто увидев, как ты легко отдал на растерзание Кокабиэля, завершись та авантюра по твоей задумке, подумали бы, что могли стать следующими? Ведь ты легко отправил на заклание своего брата и товарища, ради собственных целей. Что помешает сделать это снова? И снова? И снова… Ты хороший ученый, но никудышный лидер и правитель, — покачиваю головой, под возмущенный ропот Пенемью, которую сам Азазель заткнул взмахом руки. Хорош. — Подобное работает лишь с теми, кто реально предан тебе. Полностью и безоговорочно. Но много ли таких? И сколько тех, кто идут за тобой лишь из-за твоей силы, а также безальтернативности и безысходности? Кто видит, что ты все время проводишь лишь в своих лабораториях, позволяя творить всем, что угодно, пока тебя не отвлекают от дел? И сколько потом решатся на предательство, если увидят тебя слабым? Или прогнувшимся? Или тем, кто находится под давлением? И при этом им предложат альтернативу. Выход, дающий возможность сохранить жизнь, когда остальные падут… Сколько останется после этого верными тебе?
— До такого бы не дошло… — не очень уверенно говорит он в ответ. Но хоть тон и пытается держать, но вот глаза точно забегали от начавшегося анализа моих слов. И выводы ему не то, чтобы нравились.
— Просто запроси отчеты у Шемхазая, — отвернулся я от него, переводя свой взгляд на подобравшихся Михаэля и Габриэль. — Надо ли мне говорить, чтобы стало с вами? Непримиримыми и верными… но слишком близорукими? Вас бы просто раздавили, не щадя никого. Полное уничтожение… Правда, в итоге все равно это была бы пиррова победа. Они бы просто передрались за обладание Троном и Системой, — поясняю на недоуменные взгляды. И вот уже в глазах Азазеля забрезжило понимание. — Да, и тогда, без того, кто мог бы подавить всех остальных и главенствовать, Система пошла бы вразнос, уничтожаясь… и разрушая этот мир. Или создавая настоящий хаос из законов Мироздания, которые бы работали как угодно, но не так, как задумано. И всегда с разной вероятностью и различными итогами. Такого ни один божок не сможет выдержать. Если, конечно, не пройдет далее по пути своего возвышения, поглотив не только всех смертных, но и бессмертных. Превратившись в настоящую голодную тварь, что живет лишь ради уничтожения всего сущего. Ее могли бы устранить лишь Офис и Апокалипсис… вместе с самим миром. Но этого бы уже никто не увидел.
— Чудовищные перспективы… — хмыкнул Азазель, стараясь бравадой заглушить нахлынувший страх. — Но разве ты стремишься не к тому же? Полное уничтожение всех Фракций. И та не щадил никого. Даже нашу, — острый взгляд изучал мои реакции, стремясь прочитать по эмоциям результат. Бесполезно, Азазель. Я уже давно стал иным. Чем-то большим…
— Верно! Твое вторжение в Небесные Чертоги до сих пор вызывает у меня боль по погибшим братьям и сестрам! — воскликнул Михаэль, встряхнувшись от нарисованной мной картины. Габриэль же пока еще не была с нами, но внимательно следила за разговором. Все же, она не Ангел Войны в чистом виде. Она пошла по этой стезе, но не для несения смерти и разрушения. Даже Кокабиэль только привык и подстроился, но не проникся этим. Они созданы для созидания. Для защиты. Так что весь гнев Габи не сказать, чтобы показательный, но он скорее так преобразуется из страха за других и желания их защитить, а также не дать пострадать, что следует из ее воли, которая помогает противостоять неизбежному или необоримому. — Ты сам — не меньшее зло, чем Пантеоны, о которых рассказываешь. И несешь смерть и разрушения уже здесь и сейчас! Посмотри, что стало с этим местом по твоему желанию! Вот какой мир ты создаешь? Хелель, и ты также согласна с этим?!
— Скажу больше — я участвовала в этом! — с горделивой улыбкой заявила моя возлюбленная. — И увидеть ужас и страх в глазах Зевса было ни с чем не сравнимым удовольствием. Разве что с тем, что нам больше не нужно скрываться и прятать собственный чувства, — с этими словами меня внезапно схватили и притянули к себе, подарив самый сладкий поцелуй из всех, что у меня был. Впрочем, как и каждый из тех, что мне дарит Хелель. Нет, я неправильно подумал. Мои остальные любимые не менее, чем Хеля, но и сравнивать их глупо. Стоит сравнить проявления любви каждой по отдельности. Так что каждый следующий поцелуй Хелель кажется лучше предыдущего… так вернее. Ах, о чем я сейчас думаю?! — Мх, — от меня медленно отстранились, позволив увидеть глаза, полные любви и обещания. — Так что, Азазель, — повернулась девушка к смущенной четверке… тройке, сам же падший Архангел лишь нагло скалился, подмигивая мне, — не думай, что сможешь восстановить меня против моего возлюбленного. Чтобы ты не сказал, я всегда буду на его стороне.
На этом я посчитал разговор оконченным. Следовало подготовиться к следующему этапу плана, предпоследнему перед одной из главных целей. А еще следовало проверить Ясаку и убедиться в том, что демоны и ангелы окажутся достаточно заняты, как и Тримурти. Количество игроков в партии уменьшилось изрядно, но они все еще могут смешать мне карты. Так что просто подхватываю свою возлюбленную на руки и устремляюсь в высь, распахнув мои монохромные крылья. Останавливать меня никто не стал…
* * *
— Азазель, он говорил правду? — спросил Михаил, повернувшись к своему падшему брату. Тот же продолжал смотреть в небо. — Азазель!
— А? Что?
— Я про слова… Фауста, — не в силах вспомнить и произнести имя улетевшего, было решено назвать его так, как привыкли. — То, что он говорил про богов других Пантеонов — это правда?
— Не знаю… не уверен… Мы никогда не приближались к ним в столь интимный момент, чтобы наблюдать за процессами их… работы из первых рядов. Что-то, как-то, где-то удавалось подсмотреть, но лишь поверхностно и… а-а-а, — махнул рукой от расстройства падший.
— Хм… не понимаю… — задумался Михаил. — Его цели вроде бы понятны и прозрачны, но каждый раз он заводит меня в тупик своими действиями. Каждый раз все случается слишком неожиданно, после чего мы лишь значительно позже понимаем суть и осознаем к чему все привело или приведет. Его слова всегда правдивы, но похожи на те черты, что присущи Дьяволам в Библии — его правда лишь разрушает, не даря покоя и прощения. Он умеет строить сети лжи из нитей правды…
— И все же отбрасывать их мы не имеем права. У меня появилось много дел, брат… — приготовившись улететь, внезапно Азазель остановился и вновь посмотрел на Михаила. — Ты обратил внимание на его крылья?
— Крылья? Они… вроде бы остались теми же самыми, черно-белыми, — обескураженно проговорил Михаил, стараясь вспомнить и понять, что именно так могло удивить Азазеля. — Черное и белое… Он быстро взлетел, да и я не обратил внимания, если честно, — пожал Серафим плечами под конец.
— Ясно… но все же… Брат, подумай над моим предложением. Мне кажется, что если удастся исследовать то, что делал Фауст, то я смогу что-то понять. Не отвечай сейчас, обдумай до нашей новой встречи. И… постарайся не влезать в неприятности. Сейчас мы должны быть заодно, как никогда.
— Я понимаю, Азазель и подумаю над твоими словами, — кивнул в ответ Михаил. В этот раз даже Габриэль не стала возмущаться.
В это же время, неизвестное место. Сазекс Гремори, пока еше носящий титул Люцифера
Выходя наружу через открытые гигантские ворота зловеще замка, сверхдемон не обращал внимание на строение и его архитектурные особенности. Он ожидал чего-то подобного, когда узнал, с кем ему предстоит иметь дело. Хотя даже так поверить было трудно, пока не убедился своими глазами. Люциферово семя живо не только в дальних потомках. Ризевим… Старая погань еще коптит это небо, хотя Сазекс надеялся, что с тем было покончено давным давно. Лилит знала об этом? Потому так беспечно себя вела в плену? С другой стороны, почему пошла с Фаустом? Почему помогает ему? Да и сынок свою мамашу не был намерен щадить, судя по всему. Хотя эта семейка всегда была гнилой, готовой предать всех ради собственной выгоды…
— Смотрю, ты тоже не в восторге от нового союза? — раздался рядом веселый голос, который заставил демона поморщиться, стоило лишь вспомнить его обладателя.
— Это временная необходимость, Отброс, — повернулся Сазекс к человеку, с удовольствием отмечая как разом утратило благодушие его лицо, открыв настоящие чувства. Ненависть, презрение, страх и еще кучу всего негативного. Человек, а будто бы вылитый демон. Смешно считать себя героем при таком нутре.
— С удовольствием верну эти слова, когда тебя и твоих дружков скинут с вашего места и самих сбросят в выгребные ямы, предав имена забвению, попутно испоганив и унизив, — ощерился Цао Цао. — Впрочем, — тут же вернул себе благодушие он, — этого ведь никогда не случится, не так ли? Ведь теперь мы союзники, потому придем на помощь и восстановим справедливость, не так ли?
— … — Сазекс только ожог своего визави гневным взглядом, ничего не говоря и идя прочь. — Радуйся, смертный, пока можешь.
— Ой, боюсь-боюсь… — донеслось ему в спину, после чего присутствие человека исчезло, вместе с дыханием магического портала.
Он пытался понять, где именно находится это место, но что-то блокировало его чувства демона, не давая определить ни сторон света, ни близость к Аду. Зато не мешало перемещаться. Ризевим выбрал себе хорошее и надежное укрытие. Да и союзники неплохие. Евклид Люцифуг и Кром Круах. Они весьма сильные фигуры. Причем последний заставит даже самого Сазекса войти в свою самую сильную форму. Плюс к тому сам Ризевим ничуть не слабее. И если его слова хоть на каплю верны…
Но все равно, не стоит никому рассказывать об истинных договоренностях с потомком настоящего Люцифера. Этого никто не поймет. Даже его товарищи, от которых Сазекс отдалился за последнее время. Тем более Серафолл. Но они просто не оказались на его месте! Их семья не пошла против них! Их будущее не грозилось быть разрушенным! Этот Фауст… все из-за него! Он будто бы с самого начала делал все, чтобы унизить Сазекса и доставить ему как можно больше боли и страданий! Даже Риас использовал в своих подлых махинациях, оговорив его и оболгав!
Но ничего… не долго ему теперь улыбаться. Теперь уже сам Сазекс ударит в его самое больное место! Теперь сам Фауст познает вкус отчаяния и боли, когда даже близкие пойдут против него и земля будет гореть под ногами…
Уняв чувства в душе, Сазекс прикрыл глаза, а после открыл их, вновь показывая свое безмятежное и спокойное лицо. Хотя последние события и выбили его из колеи, но он все еще остается тем, кто он есть. Сверхдемоном, чья сила сравнима с оригинальным Люцифером! Даже сам Ризевим подтвердил это! Так что он все переживет и преодолеет. Враги падут… А потом… Небрежно брошенный взгляд прошелся по готической архитектуре под черным беззвездным небом… Потом дойдет очередь и до этих союзничков. Урок свой Сазекс получил и выучил сполна. Врагов и недобитков никогда не следует оставлять за спиной. И этих он также прибьет. Пусть пока радуются тому, что удалось выторговать. Недолго им радоваться. Да и Риас это пойдет на пользу, как и ее игрушкам — смирнее станут. И примут его как избавителя от худшей участи. Так что, будущее покажет, кто кого переиграл в итоге. На этих мыслях печать телепортации мгновенно вспыхнула под ним и перенесла прочь, в столицу все еще его Преисподней…