Глава 20. Неожиданная форма Архимедова рычага
2 сентября 1985 года,
Большой зал, школа Хогвартс, Магическая Британия
Вот уже три года летал с Коса в Хогвартс и обратно буревестник Эол. Дебентин Мертейл из дома Хаффлпафф, что неожиданно стала партнером по переписке настоящего принца, изо всех сил старалась соответствовать такой почетной роли и так много над собой трудилась, что в итоге заняла пост префекта школы. Первое сентября прошло для нее менее волнительно, чем утро второго. Маленький принц, как они вместе условились именовать ее юного корреспондента, вчера должен был пойти в школу. Там, где он жил, маги начинали учиться в школе намного раньше, чем в Магической Британии, так как у них была начальная магическая школа.
Историю английского принца, который живет у теплого моря, знала, наверное, уже половина населения британского анклава волшебников, так как тайны из содержания писем Дебентин делать никто не просил, а она охотно делилась содержанием переписки со своими сверстниками, те — со своими друзьями и родственниками, а те — с друзьями и родственниками их друзей. В середине июля мисс Мертейл посетил один из журналистов «Ежедневного Пророка», Генри Принттаунт, и предложил сделать на основе писем серию комиксов о жизни маленького принца. Мистер Принттаунт был маглорожденным волшебником, с детства обожал комиксы и страстно желал сделать их популярными и в магическом мире, но никак не мог подобрать героев и сюжет, которые могли бы заинтересовать магов, пока племянница его жены Кларисса не прожужжала всем все уши про то, как живет на далеком теплом море маленький английский принц. Какие с ним и его друзьями происходят забавные истории, как его воспитывают крестный отец, наставник, дедушка и бабушка и о том, что в этом году он поступает учиться в школу.
«Вот оно! — подумал Генри Принттаунт, — об этом маленьком принце в Магической Британии не слышал только глухой. Все хотят знать о нем больше, и мы дадим им это!»
Генри Принттаунт написал письмо, обращаясь к опекунам мальчика с просьбой разрешить издание комиксов по мотивам его жизни. Через десять дней его навестили двое греков. Полноватый и невысокий иностранец представился Афинодоросом Папазоглу, а высокий и кучерявый — Периклом Ламерасом. Почему-то, несмотря на располагающую внешность, от их присутствия у мистера Принттаунта пробежал холодок по спине.
— Господа, отвечающие за безопасность указанного объекта, нашли приемлемыми ваши планы. Нас даже не интересует доля вашей прибыли, важно только одно условие — вы не выпустите ни одной картинки без согласования с нашим представителем, — заявил тот, кто представился как Афинодорос Папазоглу.
— А какими будут последствия, если я нарушу это условие? — поинтересовался на всякий случай Принттаунт.
— Поверьте, все будет так плохо, что сейчас вам не следует этого знать, чтобы не пропало вдохновение для работы, — хищно усмехнулся Перикл Ламерас и посмотрел прямо в глаза Генри, и тому показалось, что в них он увидел свою возможную мучительную смерть.
— А чтобы у вас не было соблазна все-таки испытать на себе возможные последствия, вы подпишете вот это соглашение о неразглашении, и после мы с вами отправимся в небольшое путешествие, где вы сможете познакомиться не только с главным героем своих будущих публикаций, но и с его близким окружением.
Любопытство пересилило любые доводы разума в голове Принттаунта, он быстро подписал соглашение и спросил:
— И что теперь?
— А теперь скажите: «Здравствуй, Новый Авалон» и прикоснитесь вместе с нами к вот этому, — проговорил Афинодорос Папазоглу, и на его вытянутой ладони оказался серебряный диск, на котором была выгравирована карта какого-то острова и по краю вилась надпись на греческом языке.
— Здравствуй, Новый Авалон! — четко проговорил Генри, прикоснулся к диску, и его тотчас втянуло в портал перемещения, перенеся во двор какого-то особняка, где пахло морем, ароматами цветов и теплым камнем, нагретым солнцем.
— Крестный, наставник! Опять играете в шпионов, а меня не взяли! — обиженно вскрикнул, увидев его сопровождающих, черноволосый и загорелый мальчик лет пяти на чистейшем английском языке. — Поймали диверсанта? А пытать будете?
— Кто тут кого собирается пытать? Если нужно, могу подсказать пару очень действенных проклятий, — подала голос из беседки, увитой зеленью, брюнетка с очень знакомым лицом.
— Не думаю, Белл, что до этого дойдет. Юноша сам расскажет все, что нас интересует, не так ли? — промолвила потрясающей красоты блондинка, которая пила с той брюнеткой чай.
— Северус, что я слышу? Вы решили тряхнуть стариной? — возмущенно произнесла яркая молодая волшебница, с волосами Венеры Сандро Боттичелли, которая вошла во дворик с улицы, вероятно от бассейна, ведя за руки двоих детей, мальчика и девочку лет двух-трех. Она тоже говорила на английском, но живость слов и легкий акцент выдавали в ней уроженку юга Европы.
— Ну что ты, дорогая, какие пытки! — произнес тот, кто еще пять минут назад был Периклом Ламерасом, а сейчас превратился в какого-то пирата с черными волосами, собранными в хвост, такими же черными глазами, ястребиным профилем и серьгой в ухе.
— Смотри у меня тут! И ты, Сириус, тоже! Зоя этого не одобрит!
Того, в кого превратился Афинодорос Папазоглу и кого звали Сириусом, Генри тоже не узнал. Это был красивый брюнет с аристократическими чертами лица, синими глазами и темными вьющимися волосами.
— Мамма мия! Кьяра! Да не собираемся мы никого пытать! Это наш гость, мистер Генри Принттаунт, тот, что задумал публиковать комиксы о Гарольде, — возмутился бывший Ламерас и сказал, обращаясь к Генри:
— Вы уж простите нас за такое оригинальное приглашение в гости и уж тем более за такую теплую встречу. Разрешите представиться, Северус Теребелл Принц-Блэк, наследник Принц, наставник Короля Авалона и наследного принца Магической Британии.
Единственное, что смог сделать после всего увиденного и услышанного в ответ на представление Генри Принттаунт, это просто кивнуть.
— Джентльмен справа от вас — лорд Сириус Орион Блэк, глава службы безопасности короля. Дамы в беседке — леди Малфой и Лестрейндж, дама, что стоит рядом со мной — моя супруга, Кьяра Принц-Дориа, наследница Дориа. Молодой человек, который принял вас за диверсанта, и есть наш молодой Король Нового Авалона и наследный принц Магической Британии Гарольд.
— Так вот вы кто! — широко улыбнулась Принттаунту итальянская леди. — Расслабьтесь. Насчет пыток это у них шутки такие. Сказывается тяжелая юность.
— Добрый день, уважаемый мистер Принттаунт. Рад приветствовать вас в нашем маленьком королевстве, — вежливо сказал мальчик, поглядывая на своего наставника, потом помолчал и добавил. — Но все же жаль, что вы не диверсант.
Домой Генри Принттаунт вернулся вечером этого же дня, крайне довольный, но расстроивший жену тем, что он подписал магический контракт о неразглашении и потому совершенно ничего не может ей рассказать, покуда ему этого не разрешат.
Прямо на следующее утро мистер Принттаунт занялся поисками художника, чтобы подготовить первый выпуск комиксов под рабочим названием «Маленький принц и морское приключение», в котором будет рассказываться, как Гарольд и его друзья отправились в настоящее плавание на яхте к месту обитания гиппокампов, и что из этого вышло. История частично была взята из переписки с Дебентин Мертейл, а подробности добавил сам Гарольд, с удовольствием вспоминавший то приключение, и его наставник, не очень довольный своим подопечным. «Это будет настоящий хит» — радостно подумал Генри.
Первый комикс был разослан вместе с воскресным выпуском «Ежедневного Пророка» и вызвал настоящий ажиотаж не только среди детей, на кого он был рассчитан, но и среди более старших волшебников, которые еще застали начало переписки Дебентин с мальчиком-принцем, учась на старших курсах Хогвартса, и даже родители просмотрели его. Следующий выпуск вышел в начале августа и уже продавался как самостоятельное издание довольно большим тиражом, но все равно, как оказалось, недостаточным, и его пришлось допечатывать еще дважды. В выпуске не было абсолютно ничего героического, просто будничная жизнь и всякие забавные случаи из нее. Назывался номер «Маленький принц и его друзья». В середине августа был издан номер с говорящим названием «Маленький принц и подготовка к школе», и вот теперь пришел черед номера «Маленький принц идет в школу», который был анонсирован в предыдущем выпуске, и на него уже можно было подписаться как на периодическое издание, что и сделало абсолютное большинство родителей маленьких волшебников дошкольного и школьного возраста.
И вот, второго сентября 1985 года буревестник Эол первым из почтовых птиц влетел в окно Большого зала Хогвартса и привычно приземлился перед Дебентин, с которой они уже стали друзьями. А следом за ним многочисленные совы несли экстренно сверстанный и напечатанный за ночь выпуск о первом учебном дне Маленького принца. За завтраком установилась непривычная для школы тишина. Было слышно только как стучат по тарелкам приборы и шелестят страницы комиксов.
— Что это они все так дружно читают? — удивилась Минерва.
— А, ты заметила? Удивительно, — подшутила над подругой Помона. — Это же всем известные комиксы о жизни маленького мага, которого называют «Маленький принц», мои внуки их до дыр дочитали, пришлось применять к ним репаро.
— Что за Маленький принц? — удивилась Минерва, у нее тоже были племянники, но они уже были слишком взрослые для такого чтения, а их дети — еще маленькими.
— Вчера мисс Мертейл призналась, что автор этого цикла приходил к ней летом с этой идеей за копией ее переписки с тем самым последним из принцев Горонви, с которым она регулярно обменивается письмами, и разрешением создать эти самые комиксы на ее основе. Было отправлено письмо опекунам принца и, как Дебентин поняла, того пригласили в гости туда, где живет принц, но связали клятвой, так что подробностей она не знает.
— Так что, такой принц реально существует? — удивилась профессор Синистра, которая так и осталась на должности декана Слизерина, так как там не осталось и половины учеников, и она стала справляться с работой успешнее.
— Естественно, это реальный мальчик, — ответил ей Флитвик. — Еще в тот день, как в ответ на вопрос мисс Мертейл прозвучало «последний из принцев Горонви», я тут же озадачился вопросом разузнать кто это. Результат меня одновременно ошеломил и в какой-то мере обрадовал. Это дитя — единственный законный претендент на королевский престол в Магической Британии в случае реставрации монархии.
— И что же тебя в этом порадовало, Филиус? — уточнила свободолюбивая шотландка Макгонагалл.
— Вы же знаете, у гоблинов сохранена королевская власть, и нами правит наш король Бнанеонд III, да продлит Магия его дни и усыпет золотом предназначенные ему пути. Правит он по чести и совести, гораздо лучше, чем Министерство в Британии, которое насквозь прогнило и коррумпировано так, что, если всех вывести на чистую воду, в Азкабане камер не хватит. Зато, когда прекратится воровство из бюджета, там появятся деньги. Деньги, которых так не хватает на многие полезные дела.
— То есть вы, профессор Флитвик, сторонник признания над Британией власти какого-то короля? — возмутился до того молчавший Дамблдор, который каким-то образом не обратил внимания на эти детские книжки, которые по факту оказались частью чьей-то хорошо продуманной политической игры.
— Не мне решать такие вопросы с моим-то происхождением, — отметил Филиус, — но как частное лицо и житель Магической Британии я могу иметь собственное мнение по этому вопросу. И оно таково: нынешняя система государственного управления в этой стране работает из рук вон плохо. Люди стремятся попасть на работу в министерство Магии не для того, чтобы сделать жизнь государства лучше, а чтобы набить поплотнее свои карманы. Никто из чиновников искренне не заинтересован в результатах работы, потому и толком не работают, а лишь думают, как бы половчее перенаправить поток золотых галеонов из казны не на нужды государства, а в собственный карман. Ну да, вам, Альбус, это известно по себе, не так ли?
Дамблдор чудом удержался на позиции директора, когда гоблины так неудачно объявили его персоной нон грата и как бы случайно вскрыли факт его казнокрадства. Коллеги со временем перестали ему напоминать об этом и, возможно, все бы забылось, если бы не гоблины. Они ни в какую не желали отменять свое решение относительно Дамблдора, и потому Альбус до сих пор не имел доступа в Гринготтс и никаких отношений с ним, потому не мог подписывать финансовые документы и распоряжаться счетом Хогвартса. Этим занималась Минерва, а учет средств вел Флитвик. Они научились планировать расходы так, что при малых суммах дотаций и меньшем, чем раньше, потоке студентов денег пока на все хватало.
Альбус демонстративно проигнорировал последнюю фразу декана Рейвенкло, ответив на его длинную тираду:
— Волшебники никогда снова не захотят власти короля. Наоборот, они тянутся к такому уровню демократии, который повсеместно практикуется у маглов. Они должны стать образцом общества, к которому должны прийти мы, а не какие-то непонятные древние аристократы и наследники не существующих монархий.
— Скажите это Тому Риддлу и его Вальпургиевым рыцарям. Куда они там тянулись-то? — уточнил у Альбуса Флитвик.
— Том Риддл стал Темным Лордом и получил смерть по заслугам, — ответил Филиусу Альбус мягким тоном, которым обычно взрослые говорят с детьми или с душевно больными.
— Ну мне-то, Альбус, вы можете не рассказывать сказок. Темным Лордом нельзя просто назваться. Им можно стать по велению Магии. Когда такой прецедент происходит, об этом сразу узнают все, кто живет на территории, где он появляется. То же самое со Светлым Лордом, которым, как я думаю, вы считаете себя. Если пожелаете, мы продолжим эту интересную дискуссию в другое время, а сейчас вот-вот начнутся занятия. Коллеги, отвлекитесь от нашего разговора и обратите внимание на то, что Большой зал уже пуст!
Дружно охнув, профессора поспешили в свои классы. Все, кроме Дамблдора, который ничего не преподавал. Он теперь вообще непонятно чем занимался, так как большинство рычагов управления школой у него были отняты. Скорее осуществлял представительскую функцию, а также служил рекламным лицом при заманивании на обучение в Хогвартс иностранных студентов из небольших магических анклавов с юго-востока Европы, для которых обучение в Шармбатоне или Дурмстранге либо было не по карману, либо им не хватало магических сил для поступления туда. Ситуация после ухода основных спонсоров три года назад так и не восстановилась на прежнем уровне. Потому было принято совместное решение Совета попечителей и деканов Хогвартса брать на обучение всех, кто в состоянии его оплатить, невзирая на национальность и уровень личной магии. В конце-концов их программа давно уже была заточена на слабосильных маглокровок, терять лицо уже было не нужно, оно и так давно потерялось.
Так вот, Дамблдор, ничем лично не занятый, направился к себе в кабинет для того, чтобы разобраться в ситуации с этими детскими книжками с политическим подтекстом. Он вызвал к себе Дожа и велел ему тотчас отправиться и найти издательство, которое печатает эти вредные рассказы. Через пару часов Элфиас явился на доклад.
— Я выяснил автора этих книжонок — это некий Генри Принттаунт. Он маглорожденный волшебник, но женат на чистокровной ведьме. До середины этого лета проживал на улице Кривой овражек в собственном доме в Насыпном нагорье. После выхода первого выпуска комиксов переехал со всей семьей в неизвестном направлении.
— А где печатаются его работы?
— Никто не знает. Их доставляют прямо в магазины сети Новый Авалон, где они попадают на стойки прессы. Те, что дети получают по подписке, рассылаются из главного почтового отделения на Диагон аллее их собственными почтовыми совами, о чем у Генри Принттаунта с ними заключен договор.
— А кто поставляет их в это почтовое отделение? По ним нельзя отследить адрес отправителя?
— Вот это как раз интересно! Их приносят прямо из центрального торгового центра Нового Авалона. Того, что переделан из паба «Три листа». Мы там еще с тобой были, в день его открытия.
— То есть что? Получается, что за всем этим стоят продавцы помидоров, сыра и базилика? — удивился Дамблдор.
— Не уверен, что именно они этим занимаются, а не являются ширмой, прикрытием чего-то большего. В торговом центре никто на мои вопросы отвечать не стал, и в просьбе организовать встречу с их руководством мне отказали по причине того, что оно не находится в Британии. Вот так.
— Это же может быть международным заговором против нашей Британии! Придется мне снова идти к Бартемиусу и требовать у него информацию по Новому Авалону. Теперь-то у меня есть для него аргументы!
===================
Архимедовым рычагом называют обычно наиболее действенное средство для осуществления какой-либо задачи.
История выражения. Говорят, что древнегреческий ученый и философ Архимед после открытия рычага произнес фразу, ставшую впоследствии крылатой: «Дай мне где встать, и я сдвину Землю». В наше время это выражение видоизменилось: «Дайте мне точку опоры, и я переверну мир!»
