Глава 18. Дела семейные
— Чем обязан? — поинтересовался, обращаясь к лорду Малфою, что сидел в кабинете главы рода в Принц-мэноре, высокий маг, с фамильным профилем Принцев и волосами, чью черноту тут и там пробивали седые волосы.
— У меня есть информация, которой я хотел бы поделиться с вами, Октавиус, так как она касается вас в большей степени, чем меня, — произнес Абраксас. — Правильнее будет вам увидеть самому мои воспоминания, чем мне пересказывать то, что произошло.
— Заинтриговали, — произнес лорд Принц, обозначив легкую улыбку на строгом лице, после чего вызвал домовика и тот принес омут памяти.
Абраксас сгрузил туда несколько нитей: ту, где дочь рассказывала ему о проблемах Северуса в Хогвартсе и его таланте, далее ту, где Северус становился протеже рода Малфой, затем воспоминание о том, как он получал справку в в Отделе регистрации рождений и браков, и последнее — рассказ Эйлин. Октавиус погрузился в омут один. Когда он просмотрел все воспоминания, то резко поднял голову, будучи сильно взволнованным и разозленным.
— Ах каков мерзавец! Да как он посмел! — воскликнул лорд Принц.
— Мне кажется, Октавиус, это не главное о чем вы сейчас должны думать. Основная ваша забота сейчас, это дочь и внук, — заметил Абраксас.
— Эйлин, дочка, о чем она только думала, поверив в угрозы этого… Да я бы его размазал в блин, потом скатал и порезал на кусочки, за то, обесчестил мою девочку! — проговорил Октавиус и стукнул по столу кулаком так, что омут памяти подпрыгнул, едва не расплескав свое содержимое.
— Ей даже не было еще восемнадцати. В таком возрасте девушки очень впечатлительны, особенно в том состоянии, в котором она была после произошедшего, — произнес лорд Молфой.
— Я должен немедленно их увидеть! Я правильно понял, они у тебя? — осведомиться Октавиус.
— Да, они в Малфой-мэноре. Будь помягче с дочерью, она прожила ужастные годы, думая, что тем спасает всех от этого Каликса Принца, — ответил Абраксас. — Как будешь готов, я аппарирую нас ко мне домой.
Лютеция, Люциус, Эйлин и Северус только что сели за стол для завтрака. Малфои недоумевали, куда это их отец отправился с утра пораньше, выпив только чашку кофе. Ответ пришел сам, в виде вернувшегося Абраксаса, который привел с собой лорда Принца.
— Отец? — удивилась Эйлин его приходу, не зная что от этого ожидать.
— Поговорите после завтрака, — ответил за Принца Абраксас и пригласил лорда разделить с ними трапезу.
— Как там погода? — поинтересовался Люциус у отца, разбивая повисшую над столом напряженную тишину.
— В Уилтшире небо голубое, почти безоблачное. Думаю днем будет тепло и есть шанс приятно провести время в парке, — ответил Абраксас.
— Займемся сегодня верховой ездой, а потом пофехтуем на природе. Только ты должен плотно позавтракать, — сообщила Лютеция Северусу, который за столом больше разглядывал своего деда, чем ел, а услышав слова своей патронессы принялся усиленно поглощать все, что у него было в тарелке.
По окончании завтрака, Абраксас предоставил свой кабинет для беседы Октавиусу и Эйлин, а сам направился в библиотеку, куда велел домовикам принести сегодняшнюю почту. Лютеция с братом и Северусом, переодевшись проследовали в конюшню.
— А если дед захочет со мной поговорить? — разволновался Северус, которому очень шел старый костюм для верховой езды Люциуса, который дай Мерлин, надевал его два-три раза.
— Он обязательно захочет с тобой пообщаться, но позднее. Сейчас мы дадим им с твоей мамой возможность поговорить наедине, — ответила Лютеция. — Как только будет пора, нам даст знать кто-то из домовиков. Сегодня ты будешь отрабатывать посадку на учебной рыси. Думаю, что ты даже не предполагаешь, насколько энергозатратна верховая езда. Даже прогулка обычным шагом сопоставима с активной прогулкой пешком. А рысь — эквивалент достаточно бодрого бега. Поэтому я попросила тебя хорошенько подкрепиться за завтраком. Ты и так еще не набрал нормальный вес и худеть точно не стоит.
— А галоп? — поинтересовался Люциус, который не знал такой информации. Она придет к нему позднее, когда он будет учить верховой езде своего сына Драко.
— После полевого галопа всадник будет так же измотан, как после спортивных соревнований по бегу.
— Понятно, — протянул Люциус и они все трое, вскочив на своих лошадей выехали из конюшни.
Среди прочей корреспонденции Абраксас получил письмо от лорда Прюэтта, который сначала благодарил его семью за информацию, которая открыла ему глаза на произошедшее с его дочерью. Потом сообщал о том, что забрал Молли с ребенком в свой мэнор, а также объявил кровную месть роду Уизли, по которой вчера его сыновья пытали Артура и узнали много интересного, в том числе об Альбусе Дамблдоре, что ему, Абраксасу, возможно, будет интересно услышать от самого Уизли и если это так, то он ждет лорда Малфоя и тех, кого тот сочтет нужным пригласить сегодня в любое время.
«Жаль, что Лорда сейчас нет. Позову с собой Антонина и Корвуса. Втроем мы больше узнаем», — подумал Малфой и написал три коротких письма: Долохову и Лестрейнджу — приглашение принять участие в допросе Уизли, а Прюэтту — сообщение о том, что он будет в районе обеда.
Октавиус и Эйлин закончили беседовать как раз тогда, когда молодежь вернулась с занятий верховой ездой. Все собрались в голубой гостиной, где Северус был представлен деду.
— Я сегодня же проведу ритуал по принятию тебя в род и назначению моим полноправным наследником. Завтра ты вернешься в Хогвартс под своим настоящим именем, — торжественно произнес лорд Принц.
— Если позволите выслушать мой совет, то я бы рекомендовала вам не делать последнего, — заметила Лютеция.
— Но почему?! — возмутился Северус, который предвкушал, как будет смотреть свысока на тех, кто раньше издевался над его магловской фамилией.
— Давайте рассуждать как сторонние наблюдатели. Северус числился с самого рождения Принцем, наверняка и в Книге душ Хогвартса он записан так же. Кто-то, мы пока не будем называть конкретного имени, узнает о том, что Эйлин состоит в браке с маглом и Северус носит его фамилию, считая отцом. По неизвестным нам причинам, этот кто-то самолично изменяет имя адресата на письме о зачислении в Хогвартс, что было направлено Северусу и тот отправляется учиться, как никому неизвестный Снейп, магловский полукровка.
— Ты хочешь сказать, ma chérie…
— Именно так. Это какая-то большая интрига с неизвестной нам целью. Разумно было бы пока придержать информацию о подлинном имени и статусе Северуса, — сказала Лютеция и, посмотрев на явно разочарованного протеже, добавила, — мы можем огласить это в гостиной Дома, под чарами конфиденциальности. Слизерин пусть знает, а за поведением остальных, особенно того, чья борода торчит практически из всех последних семейных скандалов в аристократических семьях, мы будем наблюдать.
— Вы подозреваете Альбуса? — удивился Октавиус. — Он казался мне порядочным волшебником, он даже помогал мне с розысками Эйлин.
— Вот, видимо, он ее и нашел в Коукворте вместе с сыном и, скорее всего, придумал какой-то свой собственный план, — добавила Лютеция и поинтересовалась: а что ваш гобелен? Северус на нем не отобразился?
— Отобразился листком, без портрета и имени, как не введенный в род бастард. Это говорило о том, что он маг, потому я оплатил обучение внука без указания его имени, как сына Эйлин на все семь лет, — ответил Октавиус.
— Как интересно. Альбус сообщил мне, что обучение оплачено попечительским советом, — удивилась мать Северуса.
— Я смутно помню, кому мы выделяли гранты в прошлом и в этом году, но могу проверить, — заверил всех Абраксас. — Склоняюсь к рекомендации дочери пока ничем не выдавать произошедших изменений и потому Северус пока будет проводить выходные тут, и Эйлин тоже поживет здесь. Но ничто не мешает им навещать Принц-мэнор так часто и так долго, как они сами пожелают.
— Согласен, но только на время! — проворчал недовольный лорд Принц, который вскоре ушел к себе домой, прихватив дочь и внука для проведения нужных ритуалов.
— У меня небольшое дело, обедайте без меня, — сообщил Абраксас детям и отправился к Прюэттам.
Герр Штильхмюэр осматрел Молли еще утром и сообщил, что он обнаружил несколько невосстановимых обливейтов и якорь, который при произнесении фразы «моя Моллипусечка» срабатывал на согласие со всем, что говорил произнесший её. Якорь менталист удалил, а заодно погрузил Молли в восстановительный сон разума на пять-семь дней, который должен был нивелировать последствия обливейтов и иных ментальных вмешательств.
Игнатиус Прюэтт ожидал визита лорда Малфоя, и не был удивлен его спутникам, так как видел их среди тех, кто готовился к штурму его мэнора, в день похищения дочери Абраксаса.
— Не желаете ли отобедать? Время как раз подходящее, — предложил Прюэтт.
— Сначала лучше дело, а то кто знает, как пойдет. Можно будет и лишиться съеденного, — практично заметил Лестрейндж.
— Ну тогда — начнем с подземелья.
Артур Уизли, который уже не знал сколько часов, а может дней он провел прикованным к этой холодной каменной стене. Гидеон и Фабиан Прюэтты, которых он считал соратниками по борьбе предали дело света, как только посчитали, что затронута честь их рода. Оказались такими же помешанными чистокровными чистоплюями, как и все, с кем они должны были сражаться. Они пытали его, как проклятые тёмные маги, хотя он ничего такого страшного и не сделал. Он любил Молли, и женился на ней. Чего им еще не хватало? А теперь он висит тут, все тело болит, мучительно хочется пить, но еще больше — найти способ сбежать отсюда.
Внезапно кромешная темнота осветилась факелами. Артур подумал, что вернулись братья Прюэтт, но он ошибся. Когда глаза привыкли к свету, он разглядел своих визитеров: лорд Прюэтт привел слуг Темного Лорда, чтобы те теперь глумились над ним.
— Мистер Уизли, если вы ответите на вопросы, которые мы вам зададим, то обещаем вам, что ваша смерть будет легкой и быстрой, — произнес Малфой, но Артур сделал вид, что не слышит его.
— Мне кажется я знаю способ, поправить тугоухость, которой явно страдает наш собеседник, — произнес Долохов, и скастовал болевое заклинание средней степени, чтобы допрашиваемый получил стимул к общению, но, в тоже время, не потерял способность к нему.
Когда Артур прокричался, ему задали вопросы о недавно созданной Дамблдором организации: какова цель ее создания и кто вступил в её ряды. Уизли исправно ответил, так как состав «Ордена Феникса» был ему известен, а цель была простая — борьба с Темным Лордом и его приспешниками. А вот конечно цели всех действий Альбуса Артур не знал, как и не был осведомлен о ближайших планах Дамблдора.
Вальпургиевы рыцари поблагодарили лорда Прюэтта за предоставленную возможность, отказались от обеда и переместились в Малфой, чтобы поесть там и заодно обсудить полученную информацию.
— Я понимаю, что делают в этой организации Аластор Грюм и Элфиас Дож. Один помешанный на борьбе с тёмной магией сумасшедший, а второй друг детства Светоча, — проговорил Тони, изучая список «Армии Света». — А кто такие, к примеру, Дедалус Дингл, Бенджи Фенвик и Доркас Медоуз? Никогда даже не слышал таких имен. Как к ним приблудился министерский клерк Дирборн? Что сюда занесло Эдгара Боунса с супругой? Минерва Макгонагалл — с ней понятно. Альбус ее давняя платоническая любовь. Лесничий Хагрид и трактирщик Аберфорт, — это их основная ударная сила?
— Полагаю, что с каждым новым выпуском студентов, новые адепты дела Света будут пополнять ее ряды, направленные рукой опытного интригана Альбуса, — произнес Корвус Лестрейндж.
— Нужно пресечь агитационную работу в Хогвартсе. Причем с обоих сторон, — заявил Абраксас. — Если Лорд решил идти к власти мирным путем, для нас сейчас не так актуальна вербовка молодых сторонников. Чтобы мы могли противодействовать в этом Альбусу, то и с нашей стороны все должно быть тихо, чтобы он сам не мог сделать тоже самое в отношении нас.
Когда Северус и Эйлин вернулись в Малфой-мэнор, Лютеция заманила мальчика к себе в будуар и стала выпытывать, что за тайная любовь есть у него такая, что только на ней он будет готов жениться. Мальчик стеснялся, краснел, бледнел, но тайны своей не выдал.
— Поклянись, что это не Эванс! — потребовала, уже не на шутку взволнованная, Лютеция.
— Клянусь, — это не Эванс! Этого достаточно? Я могу идти?
— Да-да, спасибо, — рассеянно произнесла ведьма, провожая своего протеже взглядом до дверей, совершенно не представляя, что из себя представляет новая любовь старого друга.
Перед сном Лютеция получила короткую записку от Риддла о том, что он сожалеет о своем отсутствии, но обещает, что они встретятся на праздновании Мабона и свадьбы Селвинов-Блэков, которая весьма скоропалительно была назначена на следующие выходные. К записке прилагались цветы.
«Нужно будет подумать, как подать Тому информацию о крестражах, чтобы он отказался от этого пути к бессмертию. Иначе вся эта политика будет бесполезна».
Альбус Дамблдор провел эти выходные в больнице Святого Мунго.
Поскольку директор отличался любовью к пафосным речам не только на большую аудиторию, но и в личных беседах, за время, прошедшее с последней сессии Визенгамота профессора Хогвартса несколько подустали закрывать глаза, на происходящее с их руководителем. Даже студент уже начали шептать ему в след малоприятные вещи.
Чтобы убедить Дамблдора предпринять какие-то шаги, коллектив преподавателей выдвинул для разговора с ним Флитвика, который был бы более убедителен, чем остальные.
— Альбус, тебе в Мунго не все сглазы сняли. Ты о чем просил целителя?
— Чтобы он снял проблему выпадения волос, — ответил Дамблдор, не понимая, о каких еще сглазах ему твердит декан Рейвенкло.
— Дай-ка мне свой омут памяти, я солью тебе свои воспоминания, каким видим тебя мы, профессора Хогвартса и его студенты.
Дамблдор увидел в воспоминаниях Филиуса свою трясучку, шепелявость, а главное, спонтанные газовые атаки, от которых все морщились, но будучи хорошо воспитанными сказать в лицо не решались.
— Какой ужас! За кого теперь меня будут считать наши ученики! — воскликнул Альбус и не откладывая отправился к целителю Гиббону, которому он поставил в вину то, что он не снял с него все сглазы.
— Простите, мистер Дамблдор, но вы просили избавить вас от сглаза на выпадение волос. Судя по тому, как интенсивно растут ваши борода и волосы, работу свою я проделал хорошо. О других сглазах речи не было.
Директор предъявил ему воспоминания, предоставленные Флитвиком. Гиббон, просмотрев их изо всех сил старался не рассмеяться и подумал о том, что нужно будет показать их остальным Вальпургиевым рыцарям.
— Тут возможно проявляется не только действие сглазов, но и зелий. Начнем лечение с очищения организма, но поскольку мы точно не можем установить взаимодействие неустановленных сглазов и целительской магии, то задействуем магловские очистительные процедуры, вы же им благоволите, вот и оцените некоторые их способы лечения.
За двое суток, что директор пробыл в больнице, ему шесть раз очистили кишечник. До этого времени Дамблдор и не подозревал, что маглы так охочи до унижающих достоинство джентльмена в годах процессов. Увидев до какого состояния довел свои «лечением» Альбуса Гиббон, после шестого клистира он быстренько снял оставшиеся сглазы и отпустил директора восвояси с напутствием больше под неизвестные сглазы не попадать. Дамблдор и сам не собирался этого делать, памятуя и о том, как на него смотрели коллеги по работе и студенты, и о литрах воды очищавших его изнутри, введенных весьма оригинальным способом.
От души отоспавшись ночью в своей спальне, Даблдор утром в понедельник решил переговорить с Артуром Уизли чтобы тот, раз он по работе часто бывает в магловском мире, принес ему оттуда справочник по медицине, где есть раздел очистительных процедур. Почему-то по окончании лечения директору показалось, что целитель над ним подшутил. Но ни сова, ни патронус найти Уизли не смогли. Тогда директор попробовал вызвать Нору через камин, но по реакции сети выглядело так, как будто нет никакой Норы и не было. Посланный туда встревоженным директором Аластор Грюм доложил, что место, где раньше стояла Нора он не нашел.
— Как будто лес и река те же, а дома нет. А что случилось-то, Альбус?
— Что-то явно для нас нехорошее, — медленно произнес Дамблдор.