Глава 41. В Риме и Ватикане
В Риме для иностранцев для аппарации, или перемещения порт-ключами, была открыта единственная площадка в Credenza D'Italia, — аналоге Министерства Магии в Лондоне. Креденца располагался в Магическом квартале, с выходом на Пьяцца дель Оро, что находится рядом с мостом Принца Амадея через Тибр и соединяет между собой три исторических района города — Понте, Трастевере и Борго. Ватикан от этого места находился очень близко, но это не означало, что волшебники стремились к такому соседству.
Магический квартал в Риме существовал со времен античности, когда не только Ватикана еще не было в проекте, но и христианской церкви вообще. Вход в него несколько раз перемещался вместе с подпространством, в котором он располагается, сообразно происходившим изменениям в столичном городе.
Площадка для перемещений иностранцев в Рим с территории Италии была в том же Отделе международных перемещений, где и точка прибытия транснациональных порт-ключей. Этот отдел находился на первом этаже Креденцы, располагавшейся в палаццо пятнадцатого-шестнадцатого века, которое подвергалось переделке и перестройке в последующие века.
— Добро пожаловать в Рим. Представьтесь, пожалуйста, и назовите цель вашего визита, синьоры? — поинтересовался волшебник службы приёма и отправки.
— Этан Розье и Ойген Мальсибер. Частный визит, — коротко ответил Этан.
— Ваша исходная точка аппарации, предыдущие города, что вы посетили в Италии и страна прибытия? — уточнил чиновник.
— Исходная точка — Ассизи, до этого Венеция и Падуя. Страна прибытия — Магическая Британия.
На названии Ассизи итальянец удивленно приподнял брови, видимо еще не встречался с волшебниками, которые посещали этот небольшой городок. На Венецию и Падую реакции не последовало.
— Хорошо вам провести время в Риме, синьоры! — сказал маг, не отрывая глаз от книги регистрации прибывших, едва взглянув на приглашение. — Выход в город через атриум Креденцы.
Волшебники сегодня решили не покидать магический квартал, немного устав от маглов. Потому они заселились в отель «Сны Гуальтеро», названный как известная в Италии легенда, рассказывающая о молодом маге из Флоренции, который не мог спать по ночам из-за страшных чудовищ, которые приходили к нему во сне. А спасла его от кошмаров юная ведьма, раскрывшая источник любви в сердце Гуальтеро. Она тоже ему приснилась. А затем стала явью, и они поженились.
Эту историю поведал Ойгену Этан за ужином, когда они наслаждались Сальтимбокка алла Романа, букатини с соусом аматричана и легким белым вином.
— Пока мне очень нравится наша командировка, — с легкой улыбкой сказал Ойген, потягивая из бокала Орвието. — Очень бы еще хотелось, чтобы она и завершилась успешно.
— Завтра узнаем, насколько служители католической церкви уважают друг друга. Надеюсь, письмо матери Марии подвигнет главного экзорциста Ватикана принять нас.
Резиденция Главного экзорциста Римской епархии располагалась в здании Трибунала Ватикана на пьяцца Санта Мария, а его личные покои в палаццо Сан-Карло, здесь же. Решив, что, поскольку у них частный визит, не связанный непосредственно с экзорцизмом, Мальсибер и Розье встали пораньше и, позавтракав, отправились в Ватикан, чтобы попробовать застать Габриэле Аморта дома.
Монах с мрачным лицом выслушал английских джентльменов, имевших письмо от матери Марии, главы ассизского сестринства клариссинок, которое ему было продемонстрировано со стороны сургучной печати, попросил подождать несколько минут и пригласил в богатую прихожую, где вдоль стер стояли обитые узорчатым атласом диваны.
— Нда, аскезой в Ватикане не страдают, — заметил Этан, опускаясь, на явно антикварный предмет мебели.
— Папа Римский, по сути, тот же монарх, только церковный. Чего бы ему стремиться к бедности и поощрять к этому своих приближенных? — проговорил Ойген и сразу после его слов монах снова возник перед ними и предложил пройти внутрь покоев, проводив гостей до кабинета отца Аморта.
— Вот удивительно, инквизиции давно, вроде, нет, никто магов на кострах не сжигает, а идти в кабинет к такому священнику волнительно, — шепнул Ойген Этану, пока монах распахивал тяжелые резные двери.
— Присаживайтесь, господа. Что привело вас ко мне в столь ранний час? — спросил невысокий священник в черной сутане, сидящий за большим столом, заваленным разными документами.
— Мы разыскиваем одну девушку, в судьбе который вы приняли участие, когда она была ребенком. Это было в Ассизи, — ответил Мальсибер и подал письмо от матери Марии, взяв которое в руки, отец Аморт кивнул, сломал печать и принялся читать послание.
— Что я могу сказать, синьоры, — проговорил Габриэле Аморт, закончив читать, — я, конечно, помню ту девочку, Франческу Фоскарини, но мало чем могу вам помочь.
— Почему? — уточнил Розье.
— Я передал девочку в «Приют заблудших душ», который принимает под свое крыло найденных среди детей ведьм и колдунов, совершает над ними обряд воцерковления, и учит, как справляться с дьявольским проклятьем внутри них.
Маги переглянулись, и Мальсибер осторожно уточнил: — Вы имеете в виду такое место, куда отправляют детей, в ком открываются способности ведьм и колдунов и где церковь подавляет это?
— Примерно так. Франческа Фоскарини не была одержимой. Она стала бы ведьмой, прими она свое естество, как должное. А ведьмовство оно от дьявола.
— Вы в этом уверены? — задал вопрос Розье.
— У меня нет сомнений. Дьявол промышляет в мире тысячью путями, делая все возможное, чтобы не быть обнаруженным. Он выбирает среди детей тех, кого может заставить служить себе, наделяя их проклятыми дарами. Поначалу люди могут поверить, что такие дети не прокляты, а благословлены. Они могут такие вещи, что не подвластны простым мирянам. К примеру, исцелять недужных. Но за бесовское придется платить большую цену, чаще всего погибелью души. Эти проклятые дети обычно выглядят как ангелы, но души их черны. Они — цари лжи, которой защищают себя и сеют сомнения и вражду в окружающих.
— А в том приюте их держат насильно? — уточнил Ойген, который внешне выглядел спокойным, но внутри кипел от возмущения услышанным.
— Всех детей у кого есть родители поместили туда с их согласия. Если эти дети сироты, то церковь берет на себя опеку над ними и распоряжается жизнью и судьбой. Проклятые должны жить в святой обители, не переставая молиться, вести праведную христианскую жизнь, проводить различные обряды причащения, — уверенно поведал отец Аморт, и по нему было видно, что он искренне верит в то, о чем говорит.
— Я понимаю. Могли бы вы нам дать адрес этого приюта? Он находится в Риме? — спросил Розье, пнув ногой под столом Мальсибера. Он не меньше своего спутника был разгневан тем, что делают с маленькими волшебниками эти церковники, но им надо было сохранить расположение Габриэле Аморта до конца их встречи, чтобы получить от него максимум возможной информации.
— «Приют заблудших душ» существует в монастыре Тор де Спекки конгрегации облаток Святой Франциски. Это в Риме. Пост главы конгрегации сейчас занимает мать Антонелла, которая в миру происходила из влиятельнейшей римской семьи Ангуиллара. Я дам вам к ней письмо, с просьбой даровать вам аудиенцию. Надеюсь, что она вам не откажет. Имейте в виду, что монахини-облатки ведут такой же образ жизни, как и пятьсот лет назад: по-прежнему просыпаются рано, посвящают день молитве и труду, живут в узких каменных кельях пятнадцатого века. Мужчины миряне не допускаются на территорию монастыря, потому я не могу вам гарантировать, что вас туда пустят.
Когда маги покинули палаццо Сан-Карло, то каждый из них произнес самые грязные ругательства, которые помнил.
— Куда смотрит анклав Магической Италии? У них, что много лишних детей-волшебников? пусть скажут, мы их заберем к себе. Почему они допускают такое? — выпалил Ойген.
— Не думаю, что если вы сейчас вернемся в Креденце, нас там кто-то станет слушать, — вздохнул Этан. — Мы сейчас же отправимся в это ужасное место и постараемся побольше узнать о нем. Потом мы составим докладную милорду, пусть пошлет запрос в МКМ. При этом нужно не забывать, что наша главная цель — Франческа Фоскарини!
Они вышли из Ватикана через площадь Святого Петра, где от Рима его отделяет тонкая белая линия, начертанная прямо по брусчатке и это была самая настоящая государственная граница.
«Приют заблудших душ» находился в одном из самых укромных уголков города при монастыре конгрегации монахинь облаток Тор де Спекки. Монастырь располагается под склонами Капитолийского холма, у руин древнего театра Марцелла.
Туда Ойген и Этан дошли пешком, направившись вниз с Ватиканского холма к Тибру, где Мост Витторио Эмануэле II соединяет ватиканский Лунготевере с площадью Паскуале Паоли, в районе Понте. Оттуда они начали подъем на Капитолийский холм по Корсо Витторио Эммануэле II до Пьяцца дель Джезу, и снова спустились, но уже по другой стороне холма, до Пьяцца Капизуччи, с которой уже был виден монастырь. Весь путь занял меньше часа.
Длинное коричневое здание не сразу бросалось в глаза
. Среди разнообразия римской архитектуры Ойген и Этан вряд ли обратили бы на него внимание, если бы не искали именно его.
Теперь предстояло самое трудное: попасть внутрь монастыря, а это было очень сложно, так как Тор де Спекки был самым закрытым монастырём Рима, который открывал свои двери только один раз в году, 9 марта, до которого эмиссары Тёмного Лорда ждать никак не могли.
В ответ на стук дверного молотка в двери откинулась дверца, занавешенная черной тканью, и женский голос поинтересовался, что нужно тем, кто стучит.
— У нас письмо от отца Аморта к матери Антонелле, — смиренным голосом проговорил Розье. Из-за шторки высунулась рука в черном рукаве и белой перчатке и снова спряталась, забрав послание. Дверка тоже захлопнулась.
Мальсибер и Розье остались стоять у двери и прождали не менее получаса, пока окошко снова не открылось, и оттуда не высунулась рука с другим конвертом.
Синьоры!
Я выполню просьбу отца Аморта и побеседую с вами. Отправляйтесь налево от выхода, по улице до церкви Санта Мария Нова, где захоронен прах Святой Франчески и ждите меня у исповедален.
Мать Антонелла…
Розье и Мальсибер сразу же, как прочли указание, поспешили на назначенное место встречи. Исповедальни оказались в глубине собора, в его дальнем правом углу. Это были большие деревянные кабины, рассчитанные, видимо, на любые габариты, как священников, так и прихожан, так как, судя по размеру сиденья, они спокойно могли поместиться на нем вдвоем.
Довольно быстро к исповедальням приблизилась монахиня в черном облачении с белым головным убором и густой вуалью. Она указала рукой на одну половину исповедальни, предлагая визитерам занять ее, а сама открыла дверь другой.
— Кем вы приходитесь Франческе Фоскарини? — раздался из-за густой деревянной решетки, что соединяла две половины исповедальни, строгий женский голос.
— Мы действуем по поручению одного британского аристократа, который пострадал от действий этой девушки совсем недавно. Он желает собрать о ней информацию.
— Я не удивлена. Это девочка, хотя и носит имя святой, основательницы нашей Конгрегации известной кротостью нрава, силой души и добротой к людям, была полной ей противоположностью. Более десяти лет мы пытались усмирить бесов в ее душе, воспитать из нее богобоязненную дочь церкви, почитающую традиционные устои нашего общества. Мы испробовали все способы, даже те, что применяем в очень редких случаях, но дьявол так глубоко испортил ее, что мы готовы были признать свое поражение и совершить сестринский постриг, отправив ее на вечное покаяние в нижние склепы, чтобы она нашла свет внутри себя.
— Что же вы с ней делали? Она ведь попала к вам совсем ребенком! — воскликнул Ойген.
— Вы не понимаете. Когда святая Франческа творила добрые дела Дьявол не дремал. Он посылал к ней демонов, которые нападали на святую прямо в ее комнате во время молитв, подбрасывали ей трупы к постели, сжигали ее книги, избивали хлыстами и превращались в пугающих многоголовых монстров. Они делали все, чтобы столкнуть ее с пути истинного. Но Франческа была непреклонна и мужественно терпела все истязания. Ее оберегали, в видениях ей являлись святые, апостолы и Дева Мария, благословляя на благие дела. По примеру Святой мы укрощаем плоть ведьм постом и телесными наказаниями и осуществляем их духовное врачевание многочасовыми молитвами в капелле, где каждый сантиметр стен с одной стороны покрыт сюжетами из жизни святой Франчески, а с другой видениями Ада и Дьявола.
— Вы их морите голодом, бьете, а потом на всю ночь оставляете молиться? — уточнил Розье.
— Вы извращаете мои слова! — возмутилась мать Антонелла. — Сатана побежден, изгнан, повержен, но ему удается привлечь к себе многих людей. Источник сил настоящей ведьмы или колдуна — общение с дьяволом. Неважно, какую магию творят — она исходит от злого духа. Они посредники Сатаны, от которого получили свои способности.
— Мы поняли. Давайте все же поговорим о Франческе Фоскарини. Судя по тому, что мы видели ее в Лондоне, ваш план не удался?
— Нет. Её мать передала свою дочь под опеку церкви, и мы определили, каким путем она будет следовать далее и объявили ей об этом. Но Франческа только рассмеялась и сказала, что никогда не покориться. Её цель в жизни не молиться в темных подземельях, а отомстить всем, из-за кого она попала в этот ад на земле. Вы представляете? Она назвала Адом «Приют заблудших душ», где мы, не зная сна и отдыха, возвращаем детей под руку Света, души напоенные тьмой!
— Это было дерзко с ее стороны, — хищно осклабился Мальсибер, радуясь, что его не видно через решетку. — Как она могла сказать такое? А что случилось дальше?
— Она сбежала. Это был первый в истории побег из нашего монастыря. Да еще, в какой оскорбительной форме! Она ограбила прачечную, выкрав оттуда нижнее белье сестер, связав из него веревку и выбросив ее с крыши прямо на улицу. Весь Рим любовался нашими подштанниками, пока не приехали полицейские и пожарные с лестницей, чтобы снять это безобразие.
— Полицейские проводили расследование? — задал вопрос Розье.
— Да, они опрашивали прохожих, случайных свидетелей, тех, кто проживает в доме напротив той стены, по которой Франческа сбежала. Сестры давали показания письменно. Я каждое из них прочла, там не было никакой информации, которая бы пролила свет на то, как беглянке удалось все это совершить, и куда она собиралась направиться.
— Спасибо, что уделили нам время, — сказал Мальсибер. — Надеюсь, вам спокойно спится после пыток детей.
— Что??? — закричала Мать Антонелла, но маги уже быстрым шагом покидали собой. Им нужно было узнать, какой участок занимался расследованием побега и навестить его.
Марволо сидел в своем кабинете и размышлял о том, чтобы ему еще такого сделать, чтобы заслужить прощение Лютеции. Дети вассалов донесли, что его цветы она раздала по слизеринским спальням. Значит, нужно было послать что-то такое. А какое? Не идти же в «Флориш и Блоттс» на поиски книги с советами как заполучить прощение обиженной ведьмы…
— Чего сидишь с кислой миной? — спросила, входя в кабинет Вальбурга. — Слышала, что Лютти не приняла твои цветы. Этого следовало ожидать. Ты можешь привести лошадь к воде, но не можешь заставить её пить. Её унизили публично, она отдает тебе долг. Придется потерпеть.
— Мне выждать время? — уточнил лорд Слизерин.
— О, нет! Нет времени лучше, чем настоящее. Пытайся снова и снова.
— Я бы посоветовала тебе вот что…
Утром в Большом зале совы в основном разносили «Ежедневный пророк» с текущими новостями и рекламными объявлениями, когда черный смоль филин подлетел к Лютеции, держа в лавах красивую коробку малахитового оттенка зелени, перевязанную серебряной кружевной лентой. К ней была прикреплена карточка, на которой значилось: «В большом не открывать! Только в своей комнате!»
Решив, что она всегда может отослать содержимое коробки обратно, Лютеция решила последовать указаниям и забрала посылку к себе в покои. Там, в одиночестве, она развязала бант и хихикнула, увидев, что внутри находится статуэтка змеи, которая свернув кольцами свое тело, приподняла голову, опершись ею о кончик хвоста, смотрела на нее грустными глазами. Там же лежала карточка с указанием «Погладь её!»
Лютеция провела пальцем по голове змеи и та вдруг заговорила голосом Темного Лорда.
— Дорогая Лютеция! Мы не можем быть с тобой врозь. L и M — первые буквы наших имен всегда стоят рядом. Это знак того, что и мы должны быть неразлучны. Как M всегда следует за L, так и буду всегда следовать за тобой, куда бы ты не направилась. Ты дополняющее меня мое второе я. Я мог бы говорить о любви, о поцелуях, пытаться выразить словами всю мою привязанность и страсть. Но я просто скажу что ты — та, с которой я чувствую себя целым. Ты понимаешь меня не просто с одного слова, а с одной буквы, твои советы всегда идеальны, твои слова бесценны. Ты самая прекрасная, самая грациозная женщина в мире, наделённая восхитительным умом, несравнимая ни с кем на целом свете. Прости меня за то, чего я не делал, но что расстроило тебя и причинило боль. Если бы кто-то другой сделал это, я бы убил его, не задумываясь, но я не могу прислать тебе свою голову, да и ты сама, уверен, этого бы не захотела. Каждый день я вглядываюсь в лица других волшебниц, и все больше и больше горжусь тобой. Нет никого, подобного тебе. Я очень надеюсь, что это недоразумение не станет поводом для нашего расставания. M всегда должно следовать L, а не за B, С, D или любой другой буквой алфавита.
Твой «М».
«Вот так. Любовное признание без единого слова о любви. Только Тёмный Лорд мог наговорить такое. Но змейку я оставлю. Вечером еще раз послушаю» — довольно подумала Лютеция и, скастовав Темпус, поняла, что у нее есть всего пять минут для того, чтобы добежать до кабинета чар.
Альбус Дамблдор со стороны наблюдал за развитием скандала, вызванного опубликованными в «Ведьмополитене» компрометирующих колдофото с Томом Риддлом, теперь гордо именующимся Лорд Марволо Салазар Слизерин-Гонт. И только он успел обрадоваться краху репутации конкурента в борьбе за кресло Министра Магии, как было опубликовано опровержение, и вся общественность, особенно женская, стала яростно жалеть своего любимого кандидата. Что могло повернуть ситуацию обратно? Еще одна аналогичная публикация, после которой ни одно опровержение уже не будет принято на веру.
Что нужно для такой публикации? Связи в прессе — они у Альбуса были, и не в каком-то дамском журнале, а в самом «Ежедневном Пророке». Нужны были статисты, которые исполнят роли Тома и его новой пассии. Можно, конечно, было нанять магловских актёров, но за это пришлось бы немало заплатить, а денег было у Дамблдора совсем не много и они еще будут нужны во время его предвыборной компании. А что если…
Молодой сотрудник Отдела магических игр и спорта гриффиндорец Годфри Вуд получил утром записку от директора Дамблдора о том, что он хотел бы видеть сегодня самого Годфри, а также его хаффлпаффского приятеля Амоса Диггори вечером в его коттедже Сирень в Годриковой Лощине в восемь вечера, чтобы успеть завершить рабочий день. Еще в обеденный перерыв он рассказал об этом Диггори и они договорились встретиться у «Дырявого котла» чтобы аппарировать в назначенное место вместе.
Сам Дамблдор расстарался, чтобы его довольно неожиданное предложение не было принято его юными соратниками в штыки. Он достал из закромов ценнейшую бутылку «Верескового мёда» и закупил в соседнем кафе разнообразных закусок, сервировал стол и стал ждать гостей.
Годфри Вуд и Амос Диггори прибыли без задержек. Когда они вошли в гостиную, Альбус окинул внимательным взглядом их фигуры. Плечистый и высокий Вуд вполне со спины мог сойти за Тома, а из невысокого Диггори, с почти дамской кормой, вышла бы неплохая ведьма.
Где-то около часа они беседовали о политике, поднимая бокалы «за победу Света» и «погибель Тьмы». Когда Альбус понял, что его адепты настроены добродушно и благожелательно, а также полны энтузиазма принять непосредственное участие в борьбе, он вынес заранее приготовленное одно из платьев своей сестры и спросил: — Амос, вам никогда не приходилось переодеваться в ведьму?
Вуд сначала хохотнул, а потом, увидев испуганное лицо приятеля, вспомнил, какими словами кидался в адрес Дамблдора Воган Робардс, передавая рассказ сына, и его поддерживали Гованнон Таулер, Лейшон Доддеридж, Эйвион Стамп.
«О, Мерлин! зачем мы согласились прийти к нему домой! Он вон и платье женское приготовил! Надо бежать!» — примерно с такими мыслями Годфри Вуд аппарировал домой прямо из гостиной «Сирени».
— Амос, мальчик мой, куда это заспешил Годфри? Ну да ничего, мы пока с тобой и без него справимся, — сказал Альбус, надвигаясь на Диггори с голубым платьем, парящем на вешалке. — У меня к нему и чулочки есть и туфельки.
Хаффлпаффец всхрюкнул и погрузился в глубокий обморок.
— Мордред, да что это такое! — возмутился Дамблдор. Видимо, придется потратиться на магловских актеров. Молодые маги ни на что совершенно не годны!
=================
Тор де Спекки — «Зеркальная башня» от названия средневековой башни с круглыми окнами, похожими на зеркала.
Конгрегация облаток Франциски Римской была основана самой почитаемой римской святой, Франческой Понциани, у которой было множество прозвищ: адвоката урбис, защитница города, нищенка из Трастевере — все они указывали на нелегкую судьбу святой, совершившей множество чудес и пережившей лишения ради помощи нуждающимся, войдя в историю города как Святая Франческа Римская.
Блюда римской кухни: Сальтимбокка алла Романа — типичное римское блюдо с прошутто и шалфеем. Сальтимбокка буквально означает прыгай в рот, букатини с соусом аматричана — блюдо из пасты с соусом из помидоров, гуанчиале и тёртого пекорино романо.